— Несомненно, Рейнард был предупрежден о наших действиях, — заключил Шандр, — но совсем незадолго до нашего прихода, потому что серьезных мер он принять не успел. Но эффект неожиданности не сработал.
Шандр выглядел измученным. Как я понял, он не позволил себе ни дня отдыха, перенося последствия и ранений, и стазиса-некроса на ногах. Мне стало стыдно за те два лишних дня, что я провалялся в Восточной башне и на Южных островах, опасаясь, что в мое сознание опять кто-то вторгнется. Я вернулся только сегодня утром, бодрый, полный сил и решимости гнать чужие мороки со всей яростью выздоровевшего человека. И тут же сломался, увидев его осунувшееся лицо и узнав о смерти Кольера. Сложно было представить этот мир без него. Он, не будучи настоящим Вечным, фактически им являлся, и все мы считали его равным себе.
— Образ Нигейра уничтожен, — продолжил свой доклад Шандр. — Вагабр вернулся в Эксеру, хотя, по моей информации, он все еще не полностью восстановил контроль ни над телом, ни над доменом. Реваль большую часть времени проводит в Рузанне, но в своем собственном домене. В Эксере его видели всего лишь раз. Активного вмешательства в дела Вагабра пока не замечено. Эрлен была у Алекса, очень убивалась по Кольеру. Спрашивала о тебе, но я ответил, что ты в облике на облете земель.
Видя, что он зябко ежится, я занялся розжигом камина. Несмотря на промозглую зимнюю погоду, в башне было тепло, но ему явно нездоровилось. Надо бы настоять, чтобы он отлежался, выгнать его в его любимый Элласар, или в Ар Иллим, к теплому морю, хотя бы на пару дней. Но он с упрямством, достойным меня самого, игнорировал призывы дать себе отдых.
Выпрямляясь, я бросил взгляд на каминную полку с фигурками и обнаружил, что карикатурный змей-уродец стоит в точности на своем месте. Я проморгался, решив, что оно мне привиделось. Я точно помню, что фигурки не было, а остальные статуэтки были сдвинуты так, чтобы замаскировать его отсутствие. Теперь же они снова стояли почти в точности как раньше, но вот фигурка "ворон-концентратор" была повернута клювом в комнату, хотя я, насмехаясь над пафосным изображением, всегда отворачивал его к стене. История с фигурками напомнила мне другую похожую историю, совсем недавно рассказанную Кольером. На всякий случай я проверил, на месте ли отданный мне на хранение артефакт. К счастью, он лежал там же — в баре на верхней полке.
— Юля вернулась в Саманданг, — продолжал Шандр. — Все спрашивала, не появился ли ты, хотела попрощаться.
Я отрицательно покачал головой.
— Извинись перед ней от моего имени. Пока я не найду свой собственный образ и не уничтожу его, мне лучше ограничить личные контакты, — сказал я, не сдержав горечи.
— Ты же уверен, что сжег свои нити, — в голосе Шандра прозвучали тревожные ноты.
— Кто знает, может их можно восстановить, — я остановился посреди комнаты, глядя на оружейную подставку, где хранились сабли и два иллирийских кинжала. — Знаешь что… — я перевел на него взгляд, и Шандр напрягся в дурном предчувствии. — Пообещай мне. Если я стану представлять угрозу для окружающих, или произойдет нечто такое, что поставит под сомнение смысл моего существования… в общем, если наилучшим выходом из положения будет меня прикончить — для блага остальных, для их защиты, я тебя прошу… — я смотрел ему в глаза, не желая использовать силу Вечного, — пообещай мне, что ты это сделаешь. Сам. Не сомневаясь и отринув дружеские чувства. Это будет поступок настоящего друга — не длить мой позор. Неважно, человек это будет или Ворон. Ты знаешь как это сделать. Стрела Некроса — хорошая вещь, оказывается. Или нигийская сталь. Пообещай мне.
Шандр долго молчал, выдержав мой тяжелый, требовательный взгляд, и неохотно кивнул.
— Ты не думал, кто и как сделал твой образ?
— Кто… Тот же мастер, что сделал образ Алекса. Я, кстати подозревал Рейнарда. Мы его мало знали, больше имея дело со школой Джмар и с Балейром, а он реально был сильным мастером стихий, вхожим и в Эксеру, и, кстати, в светский круг в Элласаре. Меня другое интересует, — я раздраженно взлохматил, а потом пригладил волосы, — генетический материал. Я вроде бы нигде не оставил следов, а если и валялся бесчувственным, то только у своих.
— Больница в Анг Мирте? Или какая-нибудь очаровательная темноволосая иллирийка с формами подвернулась тебе в момент острого чувственного голода? — ни малейшего сарказма — Шандр был деловит и серьезен.
Я покачал головой. В той больнице кровь у меня не брали, да и попал я туда случайно, а потом быстро сбежал. Тут же, кроме Джаны, никто на меня не покушался.
— Ума не приложу, — вздохнул я. — Есть новости из Анг Мирта?
Шандр глазами указал на папку у меня на столе.
— Отчеты. Что касается опознаний… Ждем.
Когда он ушел, я быстро просмотрел все, что пришло из Анг Мирта, задержавшись на пометках Илара, касающихся местной политики и информации о крепостях. За последнее время нападения стали редкими, но хорошо скоординированными с короткими и точными вылазками эскадрилий боевых болидов. В каждом втором случае работал огненный резак, оставляя на теле Ар Элес черные обугленные полосы. Ширин прислала нам несколько опытных специалистов Джмар, которых теперь брали с собой в каждом случае для купирования огненных стен, если я сам по какой-то причине не появлялся на месте расхождения грани или прилетал позже Пауков. Надо бы поговорить с Алексом об этой проблеме и вернуть нагов в наши общие ряды.
Уточнив, на месте ли Нигейр, я решил не откладывать дело в долгий ящик.
Давненько я не был в Наган Кархе…И никогда — в башне Аспида. Впервые мы встретились с Алексом в спокойной, дружелюбной обстановке, а не в небе друг против друга, и не клинок против клинка. Саша был скованно вежлив, попытавшись начать разговор на "вы", но я быстро пресек это дело — мне так некомфортно. Чтобы сгладить возникшую поначалу неловкость, я попросил его показать мне башню Аспида, и он со сдержанной гордостью удовлетворил мое любопытство, проведя меня по башне, оружейке, библиотеке, а потом отвел меня вниз, во внутренний двор, где за дальней галереей обнаружился небольшой клутар, под арочными пролетами которого я разглядел поминальные плиты. Около одной из них, совсем свежей, лежали скромные осенние цветы.
Постояв над ней в печальном оцепенении, я спросил Сашу:
— Что ты собираешься делать с его убийцей?
— Постараюсь избежать смертной казни, — вздохнул тот. — Орден мягко, но настойчиво дал мне понять, что они ждут от меня решения. Лануэль предложила переправить его в один из ее доменов, в тот же Рувабе, инсценировав побег. Юля считает, что безопаснее всего ему будет на Старой Земле.
— Может быть и так, — согласился я. — Но это — крайний вариант. Надо понять, кто стоит за всеми этими манипуляциями. Когда стреляли в Кольера, Рейнард был уже мертв. Кто-то из его школы? Или кто-то из того самого домика на озере, где мы с Гевором обнаружили шеадр, ведущий в Анг Мирт, и где, судя по всему, держали Румянцева, пока он восстанавливался после плена.
— Я об этом ничего не знаю, — напряженно сказал он.
Мы вернулись в оружейный зал, и пока я вкратце излагал ему некоторые известные нам факты, Саша принес из кабинета бутылку вина и пару бокалов
— Я плохо разбираюсь в местных винах, — извинился он. — Но это мне нравится.
Да, неплохое вино, с наших, аскаремских виноградников на юго-восточных склонах Фераннона, там, где горные отроги спускаются к морю. Терпкое и ароматное, с нежнейшей сладостью…
— С кем еще, кроме Рейнарда, ты контактировал в школе Эгрох?
— С немногими, — ответил он. — Могу перечислить по именам.
Имена мне ничего не говорили, но я честно их запомнил — для Шандра.
— А в Эксере?
— В основном с Эгулом и со вторым помощником Вагабра, Бернаром, — продолжил Саша. — Но не часто.
— Никто в последнее время не предлагал тебе никаких далеко идущих авантюр? Союзов, планов, рассчитанных на очень далекие временные рамки?
— Предлагали, и не раз, — хмыкнул Саша. — Тот же Румянцев и предлагал. Только это больше на бред больного воображения походило. Я до сих пор не могу понять… его все время кидало в крайности, словно он не мог разобраться, чего он хочет. То говорил, что ему здесь нравится, а то — что хочет вернуться. Вроде бы полон энтузиазма и идей, а потом вдруг — ненавижу всех, нас подставили… Что из этого — его собственные мысли, а что — внушение? Не знаю, — он вздохнул, допив вино, и вопросительно посмотрел на меня.
— Очень естественно для человека, попавшего в неоднозначную ситуацию, — сказал я. — Ничего удивительного в том, что он потерял старого себя и не может найти нового.
Саша печально покачал головой.
— То же самое можно сказать и обо мне, — признался он. — Я до сих пор не различаю, где прихоть древнего божества, где традиция, а где — необходимость. Я привык к Нигейру в себе, но иногда все, что со мной происходит, кажется мне настолько диким и неестественным, что… — он покачал головой, — я не знаю, что с этим делать.
— Когда произошла инициация, — начал я после долгой паузы, задумчиво глядя на рубиново-красную жидкость в бокале, отбрасывающую на мои руки блики, похожие на пятна крови, — ты получил силу, долг и оружие. Быть Нигейром — значит активно пробивать новые пути и новые методы, расширять наши горизонты, оттачивать новое оружие. Нигейра называют Завоевателем… Это его долг. Владение стихиями и Асгаротом — это всего лишь инструмент для выполнения долга. Пока ты молод и неопытен, оружие кажется неподъемным. Громоздким. Неудобным. Странным… Ты берешь его, чтобы выстрелить по врагам, но оно выворачивает тебе руки и стреляет по друзьям.
Саша напряженно глядел в огонь.
— Надо накачивать мышцы, — продолжил я. — Чтобы удержать то оружие, что тебе дали. Чтобы справиться с долгом. Не слушай никого… Именно человек определяет, кем станет божественная сила для мира — злом или благом. Ужасом или благословением. Демон есть в каждом из нас, неважно, кто ты — человек, Двуликий или Вечный, но именно ты властвуешь над своими демонами, а не они над тобой. Вечный, по сути, это тот же Двуликий, но его хозяева — все разумные существа этого мира — ждут от него, что он оправдает то доверие, которое они ему дарят. Выполнит свой долг. Странно звучит, но у бога тоже есть долг… Поэтому ответственность лежит на человеческой личности, в которую эта сила вселяется, а древнее существо без разума — это всего лишь сила. Инструмент. Ты им распоряжаешься, а не он — тобой. Тебя напичкали убеждениями, что ты раб своего божества. Ты не раб. Ты сильнее.
Он посмотрел на меня с какой-то отчаянной надеждой.
— Конечно, если ты изначально тварь-человек, ты таким и останешься, — усмехнулся я. — Примеров в нашей истории достаточно. Хэйген Ант, например. Или предыдущая кошка-Лануэль. До чего ж зверюга была, мстительная, жестокая, жадная… Когда черная ипостась выходила погулять, люди прятались. Ее люди и убрали, здесь, в Элезии, в Южном Ферте, после того, как она отдала приказ убить резко поговорившего с ней главу маленькой общины лэйсе. Восстание вспыхнуло. И знаешь, я не стал приходить ей на помощь, хотя мог бы… Не слушай никого. Слушай человека в себе. В тебе его больше, чем в нас, выросших в мире, где божества ходят рядом с обычными людьми, а второй облик является нормой. У тебя гораздо больше шансов сохранить человечность.
— Пока это плохо получается, — буркнул он, отворачиваясь
— Но это не повод, чтобы опускать руки.
Мы закончили обсуждать проблемы защиты от Анг Мирта, когда в его маленьком рабочем кабинете по соседству со спальней резко и настойчиво зазвонил гвор. Саша неохотно поднялся, чтобы ответить, с неловкостью оглядываясь на меня — возможно, ждал личного звонка и не хотел, чтобы я его слышал. Но через несколько мгновений до меня донесся далеко не нежный женский голос.
— Шандр сказал мне, что Рессер здесь, — мягкий, шелестящий и чуть хрипловатый голос Реваля вызвал у меня приступ раздражения.
— Да, — согласился Саша, и я с еще большей неохотой поднялся с кресла.
— Слушаю. Что опять случилось?
— В Саманданге вырезали общину, поклонявшуюся Единому. Целиком. Выглядит как ритуальное жертвоприношение. Ты можешь туда наведаться?
— Могу. Где это?
— Записывай адрес. Потом загляни ко мне, поделись впечатлениями.
Это оказалось то маленькое святилище, куда Юлька водила нас посмотреть на службу Единого. Тридцать три разумных — одиннадцать Двуликих и двадцать два человека — были мертвы. У каждого из них было перерезано горло, причем никаких следов сопротивления ни охрана порядка Саманданга, ни мы с Алексом не обнаружили. Лица жертв были расслабленно спокойны, и ни боли, ни страдания на них не запечатлелось, словно они легли и уснули. Саша разговаривал с начальником городского патруля, обнаружившего трагедию, а я бродил по крохотному святилищу, пытаясь считать остаточный фон и понять, что здесь происходило.
Там, за аркой, ведущей к отделенному от основного помещения алтарю, стояло несколько больших хрустальных чаш. Я принюхался. Чаши ополоснули водой, но запах, едва заметный запах крови, все еще держался на едва теплом стекле из-за нескольких не смытых капель, попавших в хрустальные узоры. Взяв в руки одну из них, я сосредоточился и поймал остаточный экстатический эмоциональный след, такой же, какой шел от больших храмов во время служб. Меня сразу же выбросило в Маар, но там было пустынно и холодно — все давно развеялось, и только несколько ярких душ, имевших отражение в пространстве Некроса, медленно погружались в Некрос истинный — в прозрачно-ледяную землю, обиталище ушедших. Если что-то и приходило кормиться, следа оно не оставило.
Зато в реальности след все еще держался. Любопытный такой отпечаток энергетической ауры, который остается от нас, Вечных, или от сильных элементалов, если мы применяем свои способности. Чувствовать его могут такие же, как мы. Здесь был кто-то с сильным дживом в основе, причем скорее всего дживом ударным, а не базовым. Сразу же оживились подозрения: а что, если мы зря списываем школу Джмар со счетов, только потому, что она находится под боком у Ширин и она лично контролирует оба главных филиала? Возможности джмаровцев больше и шире… Так кому здесь принесли жертву? Единому или кому-то под маской Единого?
Я попытался объяснить Саше, как считать энергетический фон места, но у него получилось только почувствовать след, и то немного. Ничего, это дело требует практики и терпения… Научится. Пока что фрески на стенах занимали его гораздо больше, чем тонкие материи.
Следователь магистрата был настолько потрясен случившимся, что его пришлось успокаивать. Ритуальное массовое убийство в центре столицы случалось в его жизни впервые, если вообще не впервые в истории Саманданга. Город только недавно оправился от последствий войны. Следователь, похоже, только что узнал о существовании культа Единого и впервые увидел демонические изображения, украшающие стены святилища. Потрясенный кощунством, он решительно выставил вон двух женщин-локки из лечебницы Повелевающих, утверждая, что подобные мерзости не должен видеть ни один приличный обитатель Ар Соль. Я порадовался, что мы с Сашей не стали раскрывать себя, представившись службой безопасности домена Реваля — реакция законопослушного бедняги была бы еще сильнее.
— Единый действительно существует? — озадаченно спросил Саша на обратном пути, пока мы неспешно шли в сторону дворца Реваля, и он то и дело отвлекался на местные красивости. Да уж, с высоты, да в боевом облике Змея, мало что разглядишь.
— Пока нет, но Ширин считает, что при наличии верующих он сумеет воплотиться через пару сотен лет, — хмыкнул я. — Но если начнутся массовые жертвоприношения, процесс может ускориться.
— Дело в крови?
— Да. Это очень энергоемкая субстанция, оставляющая след не только в витасфере, но и в Некросе. Фактически, это идеальный носитель силы любого типа. Не зря же Вечные охотятся.
Он ошарашено кивнул.
— Об этом ты нигде не прочтешь, за исключением закрытых исследований школы Джмар. Ритуал, который здесь использовали, очень любопытен… и опасен для нас, Вечных.
— Почему?
— Душа Вечного — это концентратор огромной емкости, а кровь — среда-носитель. Кровь впитывает эмоции людей, все без разбору — и любовь к Единому, и ненависть к демонам, и когда ты с ней соприкасаешься, кровь верующих выбрасывает тебя в Маар. Будь осторожен, если окажешься вовлечен в подобный ритуал. А лучше — уходи.
— Думаешь, могут предложить?
— Думаю, нам всем подсунут что-нибудь в этом роде. Я вляпался случайно, в Анг Мирте, однако тот, кто притащил оттуда веру в Единого, должен хорошо представлять, как оно работает.
— Почему ты считаешь, что вера в Единого привнесена искусственно?
— Потому что она идентична той, что в Анг Мирте, за исключением мелочей. Она не могла развиться естественным путем. Анг Мирт уничтожили полторы тысячи лет назад, а первому канону Единого всего лишь около двухсот лет. Двести лет назад кто-то сознательно посеял здесь семена, чтобы они постепенно взошли и начали давать плоды.
— Тогда сегодняшнее жертвоприношение— это чья-то кормушка, — сказал Саша. — Если кровь и вызванные ею эмоции — это корм, то кто-то сегодня сытно пообедал, и этот кто-то должен быть Вечным.
— Вспомни Кольера, — возразил я. — Он был человеком, но прекрасно кормился тем же самым способом, бесконечно продлевая себе жизнь. Энергия жертвоприношения шла существу в Мааре, с которым он был связан, и которое и делало его условно-бессмертным.
— Ты же сам сказал про концентратор большой емкости, — продолжил Саша. — А Кольеру достаточно было одной жертвы. Рискну предположить, что он не мог бы удержать и впитать больше, чем одну душу.
— Я до сих пор не могу понять, какую выгоду от всего этого может получить Вечный, — признался я. — Охотиться проще и быстрее. И привычнее.
— Власть Вечных не одинакова. У вас у всех… у нас, — поправился он, — неравноценные возможности. Что, если кто-то хочет это изменить?
— Ширин выдвигала эту гипотезу еще в самом начале, — вздохнул я. — Но тогда мы не знали, каким образом это возможно осуществить, поэтому отбросили ее. Что ж, попробуем заново. Кстати, Кольер начал подозревать Реваля, так что сейчас, при встрече с ним, будь осторожен. Хотя я по-прежнему считаю, что он ни при делах. Но осторожность не помешает.
Я представил их друг другу, внимательно следя за реакцией Реваля. Эта хитрая ящерица излучала радушие и приветливость, поглядывая на своего гостя с дружелюбным любопытством. Выслушав мой рассказ и некоторые выводы, он выразил нешуточное беспокойство о судьбе других общин, верующих в Единого.
— Я ничего не имею против их религии, — заявил он, провожая нас в одну из своих роскошных внутренних гостиных. — Меня не обижает их вера. Но что, если это только начало? Что будет с ними дальше?
Когда мы насладились его традиционным восточным гостеприимством, я поймал момент, когда Саша выйдет из помещения, и спросил Реваля, как мог бы выглядеть ключ от Либрума.
— Может он быть… замаскирован под что-нибудь смешное и незначительное? Или нелепое?
Реваль хохотнул.
— Знаешь, в каком чехле хранился мой ключ от Награ? Я отдал сам ключ Кольеру, но чехол оставил себе. Показать?
Я кивнул. Реваль ушел и вернулся, неся в руке стеклянный, покрытый тонкой искусной резьбой, небольших размеров… фаллос.
— Чтобы его открыть, сдвинуть его нужно… вполне определенным образом, — он хохотнул. — Мой предшественник, получивший этот ключ на хранение, был тем еще озабоченным шутником. Если б этот предмет не был тщательно зарисован в передаточную книгу с объяснением, что это такое и зачем он нужен, я бы счел его глупой шуткой.
— Кольер в день гибели отдал мне активатор от Либрума, — признался я. — У него были подозрения, что кто-то брал ключ из его стола. К сожалению, насчет собственного ключа у меня имеются такие же опасения.
Вернувшийся Саша, расслышавший разговор о Либруме, вопросительно переводил взгляд с меня на Реваля.
— Кольер считал, что Либрум надо уничтожить, — бросил я небрежно и потянулся за бокалом вина, следя за реакцией нашего юного Змея. Он молчал, словно борясь с собой, но потом неожиданно признался, быстро и сбивчиво выталкивая наружу слова.
— Я слышал его мнение. Мне было бы очень жаль это делать. Но я понимаю, что наверно, это лучшее решение. У нас на Старой Земле есть легенда о ящике Пандоры…который лучше не открывать. Нам и с Нагром-то непросто, — усмехнулся он печально. — Там столько всего… неожиданного. Лучше уж мы… начнем все с начала, — выдавил он, и я понял, насколько непросто далось ему это решение.
— Для начала его надо найти, — вздохнул я.
— Ничего сложного, — заявил Реваль. — Мы неоднократно обсуждали с Эрлен и Кольером, где Нагр и Либрум, но еще тогда я решил, что в случае острой необходимости мы найдем его с помощью Зеркала, усилиями трех Вечных. Я, Эрлен, Ваэль.
— Ты, Ширин, Алекс, — предложил я. — Заодно покажешь Алексу, как это делается.
— Лучше Эрлен. Она что-то сильно загрустила после сидения в шкуре, никак не может до конца прийти в себя, — признался Реваль. — А смерть Кольера и вовсе ее пришибла. Она ведь не дразнила его… она действительна была к нему неравнодушна.
— А я зайду в гости к Даллаху, — пообещал я. — За его ключом.
***
Я сделал это на следующий день, но Даллах, отдавая мне ключ в чехле, который имел форму кинжала в ножнах, не на шутку встревожил меня, заявив, что его ключ тоже кто-то брал.
— Он висел у меня в одной из спален, на стене, вместе с другим оружием, — признался он. — Я давно не обращал на него внимания. Он там уже лет сто висит, если не больше. А совсем недавно я обнаружил, что предметы поменяны местами, и кинжала нет. Я испугался, стал опрашивать всех, кто имеет доступ в мои личные покои, и буквально на следующий день нашел его висящим в другой части коллекции. Мне пришло в голову, что я мог перевесить его сам и забыть об этом… Но раз ты говоришь, что ваши с Кольером части кто-то брал, с моей памятью все в порядке.
Забрав у него ключ, я вернулся к себе. Карикатурный Змей при нажатии на завитушку пупка на брюхе распался на две половинки, выстланные изнутри золотистым бархатом, на котором и лежала тонкая и сложная пластина с бороздками и выпуклостями. Подумать только, он был у меня на виду столько лет!
Я запрятал все три части в самый надежный из сейфов, имевшихся в Северной башне, и позвонил Ревалю, попросив его поторопиться с поисками Либрума. Я серьезно опасался, что мы опоздали.