— Игорь, а давай водкой. Один к одному, ну или один к пяти, — внезапно вспыхнул идеей Рома.
— И куда нам четыре тонны водки? В бадью наливать и плавать? — безрадостно парировал я.
— Скучный ты человек Игорь Борисович, — Рома откинул голову на спинку компьютерного стула, снова начиная буравить взглядом потолок.
— Не я такой, а суровая действительность.
Отложив авторучку, я последовал примеру коллеги, направил взор к побеленному потолку. Ответа там не нашёлся, но хоть глаза расслабилась, и мысли неожиданно потекли со всем не туда куда следует. Все больше к проблемам мелким и насущным, на вроде как кофея попить, да вкусно поесть. Глянул на настенные часы, большая стрелка вот-вот доползет до двенадцати, тем самым подвинув малую на одиннадцать.
— Ладно, давай по домам и обедать, и через час-полтора снова сюда, — по распоряжению Главного мы снова перешли на пятидневную рабочую неделю, с восьмью труда часами в сутках. Еще один пунктик по приведению нашего поселении в привычное русло мирной жизни. Но это пока все больше на бумаге, а на деле все изрядно перерабатываю.
— Вот это хорошо, — Рома резко встал, стул мерзко скрипнул, — надо бы мебель поменять.
— Этот починишь, — тут же урезал я, его аппетит, — и да, как вернёшься чтоб был список из пяти позиций, на что нам этот долбанный уголь поменять. Ну и я такой же подготовлю. Все иди.
Стоило двери закрыться, я крутанулся в сторону окна, чуть наклонился, отдернул штору. День выдался на загляденье, светлое небо, мягкая зелень на деревьях, после двух дней дождей особенно захотелось на улицу, а не сидеть в кабинете и решать задачки со звездочкой.
Как же хорошо, когда в ходу были деньги, назначил цену за товар получил нужную сумму, все просто, понятно и все счастливы. А сейчас в экономике царствует, его величество самодур бартер. Вот просят у меня четыре тонны угля, я и рад дать, хоть просто так. А нельзя, ибо народ очень падок на халяву, раз покажешь слабину, потом всю жизнь будут ныть и давить на жалость. Стоит что-то сделать просто так, как глазом не успеешь моргнуть, а тебе это вменят в обязанность. Нет, тут нужен обмен, и никак иначе, и не просто поменять абы было, а почти равноценно. Ибо с той стороны переговорного стола, тоже не дураки сидят и сразу пойму, что да как. Вот на что менять уголь, есть у нас и так все есть. Вернее, все что они могут предложить. И тут пытливый ум сразу бы сказал, а на кой менять если нам ничего не надо. А на той, чтобы на выселках люди зимой не замерзли, и даже смогли бы заняться производством чего-либо, а не сидели без дела. Нужно помогать союзникам, люди — это то, что сейчас даже в теории терять нельзя. И вот он замкнутый круг, во всей красе.
Вздохнул, дернул шуфлятку, извлекая цилиндр жестяной банки энергетика. Мысленно попенял себя за образовавшуюся вредную привычку, попутно во всем обвинив Славика. Это с его плохого примера, я заразился. Вернулся к любованию природой, упер большой палец в крышку, медленно потянул флажок указательным пальцем, слушая тихое шипение.
Когда вся эта буча с допросами и следствием закончилась, меня вызвал к себе Главный (это была наша с ним первая личная встреча). И без лишних слов предложил, заняться снабжение поселка топливом для обогрева помещений. А проще говоря, запасом дров, угля, газа, и гранул, в общем всем что может гореть и обогревать. Я согласился, и в этот же день был отправлен в новый кабинет, занимаемый ранее Славиком. Для составления плана снабжения и складирования. Спас меня тогда опыт мародерки, по сути, тоже самое, только узко направление. И тут мне кристально ясно, получил я назначение на эту должность не из-за моих талантов или сверх ума и полезности. Нет, причина проста, Главному как воздух необходимы лояльнее люди, проверенные и те, кто точно не предадут. Они от того и мурыжили меня первые дни, чтобы с гарантией быть уверенными в моей надежности. Было потом и еще пару проверок, от местного гебиста Старастина. Но про это вспоминать не хотелось.
Очень плавно, но быстро ко мне присоединился Рома, став правой рукой. Прошлая его команда, полным составом отправилась в Финляндию в поисках лучшей жизни, как им пообещали Белорусы на Зомбо-даве. Более воевать ему не хотелось, а идти в пастухи, и трактористы душа не лежала. А мне тоже люди нужны, верные и проверенные. Олег с компанией так же привлек к делу.
К слову, половину на мародереного по собственной инициативе отдал поселению. И тут ровно две причины первая: людям действительно надо газ, и инструмент, а у меня это на складе пылиться. И второе: быть "кулаком" в наше время дело не тот, что неблагодарное, а крайне рисковое. Большие материальные блага, требуют хорошую защиту, а у меня этого и в помине нет. Так что отдал излишки и был этому рад. Михалыч нисколько не возражал.
С ним у нас отношения разладились, не было ссоры или обоюдных упреков. Просто перестали общаться, здороваемся, задаем дежурные вопросы, и расходимся, а последние несколько дней так и вообще не виделись. Он погряз в стройке, не зря же мы столько инструмента отдали. От вдовушки ушел, как я слышал сам, никто его не гнал. Но тут же нашел другую, вертлявую молодку тридцати лет (говорю, как бывалый старик, а самому едва больше двадцати). Не про какие чувства и речи не идет, просто взаимовыгодное сотрудничество, ему нужна женская забота, ей надежный спутник и уверенность в будущем.
По началу думал, он винит меня в смерти Коли и Петра, но позже понял, все, наоборот, он на себя возложил эту тягость. Ведь он заставил парня ехать с нами, и он настоял на пути через Огре. Я пытался поговорить с бывшим другом, объяснить, про груз вины, и про то что он нас спас, но сделал только хуже. Он окончательно замкнулся и отстранился.
И ведь я не врал, если бы не он, мы бы там все полегли. Тогда в машине он сказал, чтобы я вышел. Хотя по всем правилам, не должен был покидать место водителя. Не послушай я его, то скорей всего погиб за места Лизы, и тогда Рому бы сожрали в подвале, а Михалыча с девушкой тварь бы добила сразу после меня. И как итог, мутант еще большего размера. Да и тем шустриком, тоже мясо досталось бы, и неизвестно сколько бы еще людей погибло. Вот и получается, его ошибка спасла не только нас, но и еще неизвестно сколько человек.
Мне повезло убежать в открытую дверь подъезда, и так же повезло убить морфа. Повезло настолько, насколько не повезло Коли и Петру ехать в головной машине. Их смерть это всего лишь стечение обстоятельств. Они, я, кто угодно в этом мире может погибнуть, совершенно случайно, от укуса крысы в ночи. Эти мысли пугали, но выбора все равно не оставалось. Либо принять и так жить, либо в петлю.
На могилы к друзьям я сходил лишь раз, поздно вечером и один. Я еще не готов спокойно воспринимать их кончину, а ковырять заживающую рану не хотелось.
— Ая яй, спим на рабочем месте, — за спиной неожиданно раздался женский голос, с нотками порицания и насмешки.
— Я не сплю, я мыслю, — занудным тоном, отозвался я.
— Ну предположим, я тебе верю, — легкие шаги, едва уловимый аромат духов, и теплые девичьи руки оплели шею, поцелуй в щеку выбил из меня улыбку, — только когда тебя застукает Слава, ты что-нибудь по убедительней придумай. Ок?
— Ты вроде должна сейчас трудитесь на благо народное. Времени полдвенадцатого еще только.
— Ох, Игорек как получил повышение, стал таким занудным. Вот уйду я от тебя… — повисла пауза, словно она действительно перебирала варианты.
— Пока ты не придумала к кому идти, давай пообедаем.
— Ни честно играем Соколов. Это путь к мужчине лежит через желудок, а не наоборот. А девушки любят чтобы их холили и лелеяли.
— Понял, исправлюсь. Так едим?
Она с явной неохотой отстранилась от меня, я развернулся на стуле, попутно поставив банку на стол. Яна, по случаю хорошей погоды, надела легкое платье, бежевого цвета, едва доходящее до колен. Декольте в меру глубокое, но достаточное, чтобы притянуть взгляд. Она шагнула назад, я поймал девушку за талию, настойчиво притянул к себе.
— Чтобы ты не задумал, нет, — твердо заявил моя ненаглядная, но отстраняться не стала, и провела по короткому ёжику волос пальцами, мне же пришлось увести свои руки с ее бедер, назад на талию, — Игорь только не здесь. Давай ты завтра истопишь баню, и я так уже и быть составлю тебе компанию.
Я вздохнул, силясь унять внутреннее желание раздеть ее и… да вот что значит нерегулярный секс на втором десятке лет. Вроде сидел только, мысли всякие неприятные в голове вертел, а стоило милой девушки обнять, да постоять рядом в коротком пальтеце, как я уже голову теряю. И думать начинаю совсем другим местом.
— Но завтра ни какие отговорки не принимаются, — я строго погрозил её пальцем.
— Ладно пошли, а то ты меня сейчас глазами разденешь, и куда мне тогда деваться, — она провела рукой от груди до бедра, я было приподнялся со стула, как она ловко выскользнула в коридор.
"Так и кто у нас сейчас дома? Только Мария Петровна. Она у человек понятливый, на стол накроет, и пойдет чаевничать к подружкам"? — идя по коридору размышлял я.
Быстро спустился по ступенькам, толкнул дверь, скрипнула тугая пружина. Оказался в фойе разделённым несколькими перегородками, за одной сидела тетя Люба, вроде как консьерж, отсеивала лишних, далее закуток из брони стекла уже для охранника. Теперь так просто сюда не ворвёшься. Учимся на ошибках. На гардеробной стойке валялся Братан, открыв левый глаз, зафиксировал меня, протяжно зевнул. Перевернулся на живот, сладко потянулся и спрыгнув посеменил как самый обычный кошак, в мою сторону. Скоро сытая и спокойная жизнь в конец превратит его из боевого товарища, в типичного котика, мурлычущего под рукой.
Яна уже выскочила на улицу, я поспешил следом. Оказавшись на широк крыльце, еще раз порадовался одетым с утра джинсовым штанам и майке, погода во всю стремилась к июльской жаре. После вчерашнего дождя воздух был тяжелым и сырым, но это я думаю к пяти вечера исчезнет. Слева возле елок неспешно курили конторские работники, ведя монотонную беседу. Прямо возле доски объявлений, стоял парень и что-то оживленно читал, верней искал нечто конкретное. Еще месяц назад повесили, между старыми кирпичными столбами, новую фанерную доску. И теперь каждое утро размещаем объявления и актуальные новости. Никакой желтухи по типу кто с кем и как часто. Там по большей части, все про трудовые успехи, людям это куда как больше интересовать, чем сплетни.
Не скрывая улыбки, медленно спустился вниз, мельком глянул на стоящих справа в полукруге парней в форме Саргов. Хоть и мазнул взглядом, но отчетливо заметил выражение лица одного из парней. Голодный оценивающий взгляд, хозяина что вот-вот получит желаемое, ему только и осталось шевельнуть пальцем. Я остановился и уже более внимательно посмотрел на паршивца. Так и есть, руки уложены на висящим на груди автомате, плечи чуть назад, голова оценивающе наклонена в бок, губа нижняя поджата, и похотливый прищур. Я даже не стал прослеживать его взгляд и так ясно, он пялиться на мою Яну.
Внутри что-то шелохнулось. Ревность к этому? Точно нет. Тогда что? Нечто, что можно назвать достоинством или даже честью дамы. Да и вообще какого хера этот мудень пялиться на мою девушку. Ярость резко сменилась холодным расчетом, и трезвостью ума. Драться не хотелось, но и спускать такое не допустимо.
— Слышь, — не доходя пары метров до мерзавца, заговорил я, — нехорошо вот так пялиться на чужих девушек.
Их трое, все в форме, и при оружии, а мерзавец вызвавшей мою злобу, высокий крепко сбитый, лицо смазливое, даже почти наголо бритая голова не портит впечатление.
— А ты кто такой? — мои слова явно сбили его с толку, и он не сразу среагировал.
— Я ее парень. И мне не направиться, когда так на нее смотрят. Понял, — и откуда только взялось это наглость гопника. Я нарываюсь с целью набить ему морду? Вполне.
Слащавый прошелся по мне взглядом по мере созерцания переходящим от оценивающего к снисходительному.
— А если нет. То, что? — бросил будто бы вскользь, словно зная ответ, или же те последствия, что последует за неправильным ответом.
— А то, что я тебе нос сломаю, а потом ногу прострелю. Или, наоборот, как пойдет, — внутри росло чувство правильности и необходимости моих действий.
— Хе Дэн, я же говорит, тут скучно не будет. И на телку посмотрели и этого сейчас… — послышался глумливый голосок одного из подручных заводилы.
Мудень расплылся в улыбке, медленно передал автомат близь стоящему, и выйдя из полукруга, развел руки, приглашая меня к драке. Вот так просто и без лишних слов.
— Что крыльями машешь, забыл, как извиняются? — драки не избежать, а мои слова преследуют только одну цель, вывести этого хлыща из морального равновесия.
Он усмехнулся, и плавно абсолютно естественно принял бойцовскую стойку, что-то вроде кик-боксерской, одна нога вперед, другая подогнута, кулаки к подбородку. Блин, да у нас тут боец. Атаковал он без раскачки, и как-то вяло, словно в начале тренировке. От первых двух ударов кулаками я уклонился, но боковой с ноги в корпус пропустил. Тут же сбилось дыхание, хотя боли особой не почувствовал. Он резко качнулся в сторону, выкинул ложный удар, и легко пританцовывая зашел с другого боку. Рисуется мразь.
— Еще раз рыпнешся и ногу прострелю, — холодно заявил я.
Победить его врукопашную не было ни шанса. Сразу вспомнились разборки возле ночных клубов, из той жизни, когда вот такие дерзкие спорцмэны кикеры, борцы, нарывались на простых ребят и после вызывали разобраться, но "честному" раз на раз. Само собой, ни о какой честности там и речи не шло. Эти придурки просто упивались своей силой и властью над обычными людьми, ведь по большому счету их в секциях учили приемам, а не уму, чести и понимаю, что сильный должен защищать слабого. Вот и этот оценил меня и поняв, я не представляю для него угрозы, а значит надо забить и поставить на место. Нисколько не заботясь, кто прав, кто виноват. А такое поведение нельзя спускать, иначе согнут и сломают, загонят в состоянии прислуги.
— Давай Дэн, сломай его, — вот и публика, вот и болельщики.
Противник резко сократил дистанцию меняя стойку, и ударил в грудь, да так что и не понял откуда, пришел удар.
— Ты у меня сейчас, свои слова вмести с зубами проглотишь, — с издевкой проговорил он, и ударил по ноге я потерял равновесие и рухнул на асфальт, боль в плече, челюсть щелкнула, руку выставить даже не успел. Он отошел назад и показал пальцами, чтобы поднимался.
Комок шерсти шипит рядом, придавил его ладонью успокаивая. Хорошо так мы и поступим.
Оперся на ладонь, подогнул колено и одним рывком поднялся, чуть качнулся, ловя равновесие. ПММ в правой руке, извлек из поясной кобуры на чистых рефлексах, большой палец опустил флажок предохранителя, левая рука со щелчком передернула затвор.
Стоит лыбиться, не верит, что буду стрелять. Ведь он военный, сила, он альфа, он приходит и берет, у него право стрелять. Он принял, правила мертвого мира, но из-за скудности ума не смог применить их к себе. Не верит, что тот, кем вытерли асфальт отважится выстрелить. Улыбка стала еще шире и глумливее, но все же он покосился на приятелей. Их двое, у них автоматы. А у меня умение и желание стрелять, и право отстаивать как свою и что немаловажно Янену честь. Да ту самую честь, что в прошлой жизни никто кроме как со смехом и не упоминал.
Он дёрнулся, я плавно потянул спусковой крючок, два выстрела: первый, как и обещано ушел в ногу, и только чудо не позволило мне перевести второй на голову, и он ушел в сторону. Хам упал на асфальт, я же перевёл дуло пистолета на его подпевал. Те стоят, разинув рты, ни одной попытки уйти с линии огня, или схватиться за оружие. Тот, что призывал меня ломать, перевел с раннего на меня испуганный взгляд, в ожидании команды.
— Лечь, руки за спину, — гулко приказал я.
Раненый матерился в натекающей крови, и как это водиться в подобных ситуациях, пообещал меня убить.
— Ну, — рыкнул я на замершую парочку, те очнулись и разом ухнули вниз, бренча оружием.
Я опустил ПММ, но убирать в кобуру не стал. Выдохнул, вопросов о правильности своего поступка не возникло. Быть забитым хамлом на глазах любимой, это уже не мой случай. Я буду защищаться всеми доступными способами.
Народ вокруг разошелся, часть обнажило оружие, но никто пока не бежал заламывать мне руки. Возле угла здания показалось движение, в мою сторону быстрым и упругим шагом двигался Магрин, лейтенант Саргов. Вот с этим уже не повоюешь, профессионал до корней волос, с таким надо говорить, а никак не стрелять. Макаров ушел в кобуру, я приготовился давать словесный отпор. Появление представителя власти разом успокоило людей. Но расходиться те не спешили, они с интересом ждали окончания неординарной ситуации.
— Этого в лазарет, других в изолятор, — проходя мимо лежащих, сказал летеха, — а вы там давайте по рабочим местам.
Вроде слова в мою пользу, но расслабляться рано, может он нас всех арестует до выяснения. Магрин приблизился и неожиданно протянул руку, поздоровались. Смотрит сурова, но таким меня не продавить, я с зомби в гляделки играл, живого уже точно не испугаюсь.
— Не держи зла на этих, — спокойно сказал он, — они дебелы.
Я кивнул, врать что все забыто не стал, после вздоха лейтенант продолжил.
— Я разберусь, — развернулся и пошел назад к УАЗику, куда грузили арестованных. Раненого перевязывали тут же на месте, до приезда скорой.
Хм, и не каких вопросов чего стреляя, и кто виноват. Или у меня очень большой кредит доверия, или же он все видел, с самого начала. Думается ответ на эти вопросы я получу в самое ближайшее время.
Я молча направился к своему «РАФу», едва не ежась от взволнованных взглядов окружающих. Втиснулся на водительское сиденье, захлопнул дверь. Яна нежно поцеловал меня в щеку. Слова были лишние, мы оба понимали, я поступил единственно верным способом. Завел машину, покатил на обед, Братан озлобленным ершом сидел на заднем сидении. Но утолить голод получилось лишь к часу дня, ибо дома никого не оказалось, а терять время на заполнение желудков съёмным, мы посчитали лишним. Другие желания были куда как приоритетнее.
Пока уминал остывшую жареную картошку, с селедкой да маринованными огурчиками, размышлял, чем мне выльется стрельба в центре поселения. И тут как не смотри, а ничего кроме устного выговора, возможно строгого, меня не ждет. Ведь я был в своем праве. Самооборона как она есть, отношения с Саргами под портились, но это дело поправимое. Явно салагу подстрелил, а никак не бывалого бойца. Но это не самое важное, куда более интересно почему лейтенант не вмешался и не разнял драку, в самом начале. А пришел только после стрельбы? И случайно ли эти бойцы там стояли?
— Так стоп, — одернул я себя в слух, не следует впадать в паранойю, нужно все тщательно разузнать и только потом делать выводы, а не наоборот, погоняя их под свои размышления.
Я едва успел допить кофе, как пришла наша хозяюшка, и в свойственной ей манере, через упреки и ворчание выгнала нас на работу. Пока парковал машину, глянул на почти замытое пятно крови, возле стенда заметил на стоянке хмурого Рому. Быстро высадил Яну, проследил как она словно школьница бежит по ступенькам, улыбнулся. Ни следа от пережитого стресса. Повезло мне с ней. И только потом подъехал к напарнику.
— Все хорошо, — миролюбиво проговорил я, вылезая из машины.
— Что случилось? — мои слова, воинствующий вид Ромы не изменили, руки на груди, брови насуплены, на водительском сидении виднеется автомат. Олег с Эдгаром на заднем сидении с хмурыми лицами. Ох, и всполошил я людей.
— Парни, вы что воевать собрались? — больше шутя, чем серьёзно спросил я.
— Ты рассказывай, а там решим, — не унимался Рома.
— Вы двое вылезайте, а то оттуда плохо слышно будет.
Когда все оказались снаружи, я подпер бок машины, дождался пока все под курят сигареты и только потом поведал цепь событий, про мотивы и последствия тоже упоминал.
— Хм, правильно, — когда я умолк, сказал Олег, и все заметно расслабились, — сейчас Марис приедет, прояснит что там у Саргов.
Марис недели две как ушел от нас к военным, если Рома устал от войны и его тянула на мирные профессии. То Марису наоборот, хотел приносить пользу отечеству с винтовкой в руках. Мы его проводили, заверив что никто обиды не затаил и предателем не считает. Хочет человек рисковать жизнью, как говорится: нет препятствий патриотам. Да и свой человек в их структуре нам тоже нужен, что греха таить. В слух про это никто не говорил, но все держали этот факт в уме.
Покурили в молчании, как обычно, все активно я пассивно.
— Ты список составил? — вспомнил я, про свое поручение.
— А? Нет. Тут такая ситуация, не до него было.
— Понимаю, — у меня тоже имелись вполне приятные причины, забыть про работу, — сам забыл. Но я вот до чего тут додумался. А что, если взять не товаром, а людьми. В смысле трудочасами. По осени у нас заводик намечается к открытию, так там люди точно нужны будут, а за пол цены так и особенно.
— А это идея. Только ее надо к цифрам каким-то привести и можно идти к Вячеславу.
— Вот ты этим и займёшься, а я с парнями скатаюсь, гляну, что там у нас с углем.
Через пять минут из елок вышел Марис, быстро нашел нас взглядом и не спеша подошел, подкуривая на ходу сигарету. Мои парни тоже потянулись за отравой. Ведь курили только, а нет коллективный разум, один начал все присоединились. Поздоровались.
— В общем на тебя парни зла не держат. Ты там правильно поступил.
— Хм, интересно, один их них на меня напал, а теперь они зла не держат.
— Ну, — тут же смутился вояка, — в смысле. Все всё поняли, и никто мстить не будет, и это… косо смотреть тоже. А этих троя сами виноваты и их уже выгнали с позором. Осталось только бумаги оформить, и прилюдно объявить.
— Нда, и откуда они такие ушлые взяли? — опередил меня с вопросом Олег.
— Да из нового пополнения, в одном призыве со мной были. Повоевали чуть, вот и возомнили из себя невесть что, — и он как-то сразу поскучнел, — сейчас капитан нам весь мозг отымеет, о чести и достоинстве солдата, и закрепит всё это трудотерапией.
— И правильно сделает, — буркнул Рома.
На что Марис лишь вздохнул и глубоко затянулся, докуривая сигарету до фильтра. Если и скользнула жалость к парню, то самую малость. Ведь политинформация бывает поважнее чем физ. подготовка. Когда в армии полно надутых индюков с завышенным самомнением — это всегда к беде.
— Ладно пошел я, — буркнул Марис и трусцой побежал в сторону елок, там скоро тропа народная образуется, хотя удивляться нечему путь то короткий.
Мы тоже более не задержались, Рома ушел в контору переводить тонны угля в человека часы. Мы же покатили на инспекцию. Дело это хоть и нудное, но крайне важное, надо понимать сколько у нас чего, как храниться и как быстро мы это сможем доставить.
Мир после беды потихоньку начал стабилизироваться. Налаживается инфраструктура и общественные связи с другими поселениями. Все в основном по радиоволнам, но и личные встречи имеют место. С теми бандитами, что я воевал, поехали разбираться не наши, а вояки с ГЭС. Как-никак их территория. Мы лишь наводку дали. Те разведали обстановку, и ночью почти без единого выстрела взяли бандитов. Это мне голову пришлось ломать, как убить урода, а спецы сделали все быстро четко, и просто. Вот что значит уровень и подготовка. После как-то Славик обмолвился, будто они про этот поселок и знать не знали, ибо людей у них мало и патрулировать территорию как мы, они себе позволить не могут. Пока на словах договорились об взаимной выручке, и не только с ними. А объединяться было против кого.
После разгрома котеджных, к ним приехал Гунар с братвой права качать, по типу наших верните и контрибуцию выплатить. А иначе, он пацанов с Вольного города кликнет, они тут все в щепу разнесут. ГЭСовские на такое обиделись, и выразили свое мнение через крупнокалиберную пулемётную очередь. Но каким-то чудом Гунару удалось уйти, хотя его братка остались напитывать землю кровью.
И пустым трепом слова этого борзого пахана, не назовёшь, Вольны уже сейчас сила, и если они объединяться в одну орду, то бед наделают очень много. Этой осенью они, пожалуй, в набег не пойдут, перезимуют на жире мёртвого мира. Но в следующем уже наверняка. Ресурсы у них изрядно истощатся, ибо там экономить не умеют. У нас под эту проблему целый штаб организован все думают и решают, и пока света в конце туннеля не видно.
Вернулся домой уже в сумерках, голова от усталости гудела, а ступни горели от нескончаемой ходьбы. Надо искать обувь по удобнее, а то берцы сейчас вообще не вариант. Но это все самообман, какой раз себе говорю, найди нормальные кроссовки. А поутру все равно ноги в эти кожаные кандалы сую.
Ужинали втроем, мама осталась ночевать в общежитии при школе, заботе о детях её не тяготит, а даже наоборот, заставляли чувствовать себя полезной нужной и главное живой. Доев картофельный суп, Мария Петровна поставила тарелку в раковину, и тяжело шаркая направилась в свою комнату, закрыла дверь, следом послышалась шум задвигаемой щеколды. Теперь только так, у нее возраст и болезни, а внезапная смерть может убить не только нас, но и еще с десяток людей. Задвижку она сама попросила поставить, прекрасно понимая риски, что несет ее возраст.
Справившись со своей порции, закинул тарелку в общую кучу. Мыть посуду под светом свечи не самая лучшая идея, так что оставим столь неприятное занятие на утро, когда солнце даст нормальное количества освещения. Яна уселась напротив, пододвинула к себе уже остывший чай, как-то тяжело вздохнула словно собираясь с мыслями, но так ничего и не сказала. Помолчали, девушки еще раз вздохнула, и скорбно проговорила.
— Дурак ты Соколов. Вот посадят тебя, что я буду делать? — голос серьезный, вот только тело расслаблено, и голову наклонила чтоб челка пол лица закрыла, явный признак, шутит.
"Может предложение сделать, руки и сердца?", — внезапно объявилась, казалось бы, из неоткуда, занятная мысль. Хм, так под это дело кольцо нужно. Значит завтра же — это ювелирное изделие из запасников вытащу, хватит ему там пылиться. Вместо важного вопроса, сказал глупость.
— Тогда ночь в побег, — я также старался говориться серьёзно, — оглушим часовых, через забор и в лес. Там построю шалаш, и мы заживем счастливо и независимо.
— Да ну тебя, — не весело отмахнулась девушка, — трудно было подыграть?
— Нет. Но надо жить честно и по правде, — продолжал ерничать я, серьезным голосом.
— У каждого своя правда, ты по чьей предлагаешь жить? — с язвила она.
— По нашей, по самой правдивой правде, — и уже после без всякого дурачество спросил, — думаешь проблемы из-за стрельбы будут?
— Да, — и умолкла, будто этого достаточно.
— Ну не томи давай подробностей, — я придвинулся и поцеловал ее в разгорячённую щеку.
— Нехорошо стрелять по людям, — она даже рукой махнула в полумраке, — тебе выговор светит, но воякам больше достанется. За произвол. Надо им напомнить, что мы все одно общество, и преследуем одну цель. А то еще скатимся до военного диктата, никому тогда жизни не будет. В общем увидишь.
Закончила она говорить, совсем уже серьезно и понуро. Похоже я своим ерничество сбил ее с настроения.
— Пойдем спать. Утро, оно как известно мудрее вечера.
Легли как уже стало привычно на пол, бабка топила со страшной силой, и уговоров наших не слушала. Яна вертелась, вздыхала силясь что-то сказать, но так и не решаясь. Лучше утром спросить, а то мы сейчас оба устали и чуть раздражены, а там одно не так понятое слово и вот она ссора. Сон навалился на сознание, черной патокой, давя и путая мысли.
Резко бахнуло, выбивая меня из полудремы. Автоматная очередь адовым демоном разорялось над головой, битое стекло ливнем осыпалось сверху, я машинально скатился в бок, приживаясь к батарее. Зомби? Мутант? Атака. Мля оружие, пальцы проскребли по голому бедру. Треск за окном усилился, Яна едва уловимым силуэтом пробует вскочить. Схватил ее за руку, и без лишних церемоний дернул вниз, заваливая на бок. Прижал к себе трясущееся тело. Шум утих, гул в ушах усилился, и удары сердца отзывались в висках, оглушительным грохотом. Подгреб под себя девушка, перелез через нее, и извиваясь как змея, пополз к беспечно лежащему на журнальном столике автомату.
— Успею. Успею… — слово под каждый гребок локтем.
Пламя вспыхнуло в окне, звук бешеным зверем заметался в комнате, кровать отозвалась десятком взрывов. Я снова вжался в стену, не смея поднять руку. И в разгорячённым адреналином мозги ледяным айсбергом стояла мысль, он нас не видит. Вражеское орудие умолкло, я встал на колени, схватил АКМ, упор в плечо, резко выглянул в окно, готовясь уйти в любую секунду с линии огня. Лунный свет выхватил убегающую фигуру вглубь сада, возле окна никого не было.
— Сука не уйдешь, — сквозь зубы просипел я, и уже громче, — жива.
— Да, — спустя бесконечно долгую секунду, отозвались с пола.
— Проверь бабку, я скоро, — сбивая крючке держащие ставни проговорил я.
Кто, зачем и почему, сейчас не важно. На эти вопросы я получу ответ в любом случае. Сейчас надо ловить урода живым, только живым. И главное быстрее Саргов, а то этот может и убиться об них, ему так и так уже не жить. Створка окна отворилась, я вывалился наружу.
Несостоявшийся убийца явно побежал до конца сетчатого забора, а после куда повернул? Направо, там ближайшие деревья, не в поле же ему уходить. Пробежал к бане, нещадно давя мамины цветы, тормознул возле края. Силясь найти взглядом фигуру. Что-то мелькнуло в прогалине меж деревьев. Значит, я все правильно рассчитал. Теперь вперед, ногой на пень, следом на стол, стоящий впритирку к сетке рабице, прыжок, и вот я приземлился в рыхлую землю соседского огорода. Далее по грядкам ближе к деревьям.
Ближайшее окно дернулось тусклым светом, словно вторя ему тем же отозвались и другие дома. Народ проявляет гражданскую позицию, реагируя на выстрелы, не сидением в тишине, а активными действиями. Как же это все не к месту. Сейчас повыскакивают, и все начнут оружием угрожать и заставлять носом землю нюхать. Им сейчас абы кого поймать, а уже потом разбираться. А мне нужно эту мразь взять. Так что ускоряемся. Пересек подворье между садом и домом. Так, где он? Ага, свернул в поле, теперь его вроде как от моего дома и не увидишь, и нацелился урод прямиком к строительной технике, возле не достроенной стены. Я приготовился стрелять, но тут же передумал, не из-за человеколюбия. Днем и за меньшее в человека пулю пустил. Нет, тут страх убить ненароком, а мне еще нужно из него сведения вытянуть, да на пяток вопросов получить ответы. Трупом он мне совсем не нужен, пока. Где-то вдалеке глухо, но тревожно завыла сирена, послышались мужские голоса.
Если меня сейчас заметят, то точно задержат, а этот уйдет. Я едва вижу его тень в поле, а мужики и вовсе не обратят внимания. Надо бежать. Сорвался на трусцу, чуть забирая левее, идя на перерез несостоявшемуся убийце. Страшно ведь, у него автомат, а если развернется, полоснет огнем, мне конец. Ладно, как только замрет, сразу падаю на землю и стреляю.
— Вон он, — донес ветер, чей-то озлобленный голос.
Как же хренова.
— Стой сука, стреляю, — заорал я во всю мощь легких, и дал короткую очередь даже не близко в направлении беглеца.
Тень дернулась и завалилась, правильные рефлексы у мрази. Я согнулся и продолжил бег по намеченной траектории, не сводя взгляда с места куда упал урод. За спиной заорали уже на три голоса. Что, не понять, да и неважно. Так этот не стреляет, либо ствола с собой нет, либо выжидает. Поди знай. Пробежал метров с двадцать. Замер. Где же ты скотина. И тут скорей почувствовал, чем увидел, в траве движение. Ползет змеюка. Уже не уйдет, со спины народ бежит, тут как не ползи, все едино не успеешь. По лицу ударил прожектор фонаря, я вздернул руки вверх, и сразу упал на колени, сокращая площадь обстрела.
— Он там, — заорал я, махая рукой в сторону, где мне показалось шевеление, — он там ползет.
Метров в десяти от того места, где я показывал, поднялась фигура и побежала.
— Живым, — орал я, срывая голос.
Беглец и не помышлял отстреливаться, он все поставил на одну карту, бегство. Но я четко понимал, не уйдет, его нагонят, тут без вариантов. Через минуту ко мне приблизилось двое, светя фонарями в лицо, руки я держал на виду, автомат давно покоился в траве.
— Мужик хорош, я свой, — проговорил я, щурясь от яркого света.
— Разберемся, — сухо ответили мне.
Через пару секунд я заметил, как беглеца сбили с ног, и мелькнувший в свете фонаря приклад, явно давал понять, что там подавили все признаки сопротивления в самой жесткой форме.
Тут же ушло напряжение, и пришел холод, от легких порывов ветра и сырости земли и еще неожиданно образовалась легкая неловкость, за свой внешний вид. Стою на колониях в одних трусах, еще и грязный как черт.
— Мужики можно встать? — спросил я, смотря как по полю несется внедорожник, полосуя тьму светом фар, и добавляя красок проблесковыми маячками.
Машина резко затормозила, разрывая колесами траву, дверь открылась свет в салоне зажегся, освещая хмурое лицо, лейтенанта Андрей Ивановича Старого, что заведовал у нас отделением полиции. Он приблизился ко мне, подал руку помогая подняться, и голосом полным безысходности спросил.
— Соколов, что опять?
— Убить хотели, — на удивление спокойно ответил я.
— Как твои?
— Мать сегодня ночевала в детдоме, Яна жива, хозяйка дома под вопросом, — четко отрапортовал я.
— Тогда давай к своим, проверь как там… и через час к Клещу на допрос, — устало проговорил он, и следом громко и бодро, — Софин, доставить пострадавшего домой, а после ко мне. Ты это только матери сейчас ни о чем не говори, лучше завтра и по мягче.
Я кивнул. Вот так, вес я посёлки приобрели немалый, на слово верят в мои благи намеренья. Понятно дело допросы и следствие будет, но никто меня за подозреваемого не держит. Хотя, чему я удивляюсь, все закономерно, сначала ты работаешь на репутацию, после она на тебя.
Совсем еще молодой парень чуть ли не младше меня на пару лет, лихо козырнул, и расторопно открыл дверь. Мы с лейтенантом оба недовольно вздохнули. Такая услужливость коробила.
Парень лихо довез меня до дома, в каждом окне горел свет, остановил возле нашего "рафа". Зайдя на кухню меня встретила плотная завеса из запаха корвалола и валерьянки. Обе женщины сидели за столом тише травы, ниже воды.
— Как самочувствие? — вкрадчиво поинтересовался я.
— Плохо, — за всех ответила Мария Петровна, — но жить будем. И ремонт… надо делать.
С ней все понятно в шоковом состоянии, глянул на Яну, спокойна как памятник на площади после бури, такая же чистая и отрешённая. Целы и хорошо, а остальное все по утру.
— Я тогда мыться, и поеду, разберусь, что это за мразь, стрелять решила среди ночи, — получив сдвоенный кивок, направился в баню, прихватил с собой чистое белье, и пару рожков с патронами.
Пока мылся все, думал, за что мне все эти напасти. Пока бегал, воевал, на адреналине все казалось нереальным. А дома при женщинах следовало держать лицо, и маску невозмутимости. Но в полумраке и наедине меня накрыл отходняк, руки затряслись и грудь заныло, так что вздохнуть едва получалось. Меня хотели убить в родном доме. Как дальше жить? Где-то место, что можно назвать безопасным? Нет такого. И… и надо его создать? Вопрос был настолько понятным и жизненно утверждающим, что весь ужас ушел. Надо жилы порвать, но добиться того, чтобы в поселки дети могли гулять без пригляда. И отговорки по типу — это не моя стезя, более не должны ни то, что звучать, но и в мыслях не допускаться. Жизненная установка выбрана, а детали уже обдумаю в более приемлемых условиях.
В общей сложности, за полчаса справился с помывочным процессом. И так же устаканил мысли в голове. В том числе по поводу, кто это решил радикальным способом сократить срок моей жизни. Получилось несколько вариантов, но все сильно притянуты за уши. Первый вариант: это утренние пацаны решили отомстить. Второй: конкуренты из прошлого, что хотели бизнес отжать. Третий: просто псих завистливый. Сейчас съездите в отделение и все станет кристально ясно. Клещ этого отморозка расколет, тут к попу не ходи, сейчас нет визжащих адвокатов о правах заключённых, и либеральный ценностях.
В отделение прибыл быстро, находилось он все в том же здании конторы. Отметился у дежурного в фойе и далее был препровождён, по освещаемый фонариком коридору к допросному кабинету. В прихожей горела лампа дневного света, явно запитанная от генератора. Парни с близь лежавшего ГЭС, как и обещали подачу электричества, обеспечили. Правда пока с восьми утра, до восьми вечера. Но и это при нашей жизни очень даже хорошо. Молодой и бодрый сопровождающий ушел, оставив меня сидеть на пластиковом кресле в ожидании, более сведущих людей. За плотно прикрытой дверью, слышалось глухое бормотание, вставать и подслушивать я счел ниже своего достоинства. И так скоро все узнаю.
Не прошло и десяти минут, как дверь отворилась, и ко мне вышел Клещ собственной персоны.
— О, ты уже здесь, — флегматично заметил он, — пойдем ко мне поговорим.
— А этот? — я махнул рукой, в сторону двери.
— А этот уже и так рассказал больше, чем мы спросили, — сбился с шага, следователь, хмуро посмотрел мне в лицо, — или ты хочешь ему морду набить? Так мы не против.
Я на несколько секунд задумался.
— Бить не хочу, — тут я не лукавил, первоначальная злость улеглась, а ломать пальца об это ничтожество не хотелось, ведь если начну, то пока не забью насмерть, не остановлюсь, а парни если и оттянут, то явно не сразу. Похоже тот мертвяк из подвала основательно переделал мне психику, стою спокойно, рассуждаю про несостоявшегося убийцу, в место того, чтобы с пеной у рта бить его головой об стол, — убить хочу.
— Это позже и закону. Объявим приговор и вздёрнем в петле, на центральной площади. Закон должен быть неотвратимым и наглядным.
— Тогда хоть посмотрю на него, — и без спроса двинулся к двери.
Толкнул створку, давая мысленную установку держать себя в руках.
— … вы да, вы все, вы все мертвые люди. Вы умерли для этого мира, вы корм, вы мертвые люди… — лысый парень лет двадцати пяти с оттопыренными ушами, в одной майке, и скованными за спиной руками, кричал на безразлично взирающего на него молодого следователя. Мое появление никак не повлияла на его экспрессивную речь. Похоже урода зациклило, такого и бить уже нет смысла.
Закрыв дверь, обернулся к Клещу.
— А он вообще вменяемый?
— Завтра будет. Есть методы. Идем?
Кабинет у Валерия Никифоровича выглядел уютно и обжито, и это, несмотря на кипы бумаг возвышающуюся на табурете возле окна. На столе кроме письменных принадлежностей и закрытого ноутбука ничего не было. За окном алел рассвет, и света от одной настольной лампы хватало для простого разговора. Хозяин кабинета склонился к тумбочке, открыл дверцы, послышался треск электричества, и кофеварка отозвалась мелодичным писком и блекло оранжевыми вспышками на дисплее. Я же удобно разместился в мягком кресле с высокими подлокотниками, расстегнул куртку, положил автомат на колени. Принялся ждать пока главный следователь закончит свои манипуляции. Кофеварка мерно заработала, следователь уселся напротив меня, отбил хоккейный марш костяшками пальцев, сказал.
— Спрашивай.
— Зачем он хотел меня убить? — главное узнать мотив, а уже все остальное вторично, да и само по себе вскроется.
— Не тебя, Яну.
— А вот сейчас не понял? — встревожено выпрямился я в кресле.
Когда хотят убить тебя, это страшно, когда хотя убить близкого это страшно в двойне.
— Ох. Тут такое дело. Яна твоя… в общем, помнишь случай в школе с зомби.
— Такое забудешь, — буркнул я.
— Так вот, она этим делом занялась, и надо отдать ей должное очень усердно и въедливо, что и принесло результат. Она вычислила отравителя.
— Так чего, — тут же возмутился я.
— Не перебивай, — жестко оборвал меня следователь, — спешить с арестом не стали, взяли эту мразь под наблюдение. Сам понимаешь, эмоции эмоциями, а сообщников вычислять тоже надо. Так что, через неделю мы смогли вычислить еще одного культиста. Агронома Паула, он всегда был со странностями, так что никто не удивился.
— Это конечно все хорошо, но почему напали на Яну, — холодно проговорил я, непроизвольно сжимая автомат.
— Понимаешь, — следователь замялся и боязливо покосился на меня, — мы три дня назад, приоткрыли информацию и как выяснилось, сообщник был не один. Им оказался зам. по безопасности.
Я ругнулся, громко и односложно. Теперь понятно, чего наши силовики не могли поймать этих долбанных культистов. И как им удавалось так ловко сеять панику и ужас в поселении.
Помолчали. Комната мерно напиталась ароматом кофе, и более его игнорировать не получалось. Валерий встал и суетливо заполнять чашки крепким напитком. А у меня в голове сложилась общая картина действия, простая и от того с большей долей вероятности и имевшая место быть.
— Давай я кое-что расскажу, а ты меня если что поправь. Когда этот зам. (не имени, не фамилии, это субъекта я не знал), понял, что его сообщники вскрыты, то решил их убрать. А заодно и мою невесту. Из мести, как мне думается. Подговорил этого олуха на убийство, благо и повод подвернулся удачный. В меня по утру пострелял, обиженные мстить пришли. После и уже убить его за пределами поселка, ведь он к ограде бежал. Правильно?
— Нууу в общем да, — я продублировал движение следователя, сделал маленький глоток крепкого обжигающего напитка.
— И как они мотивировали этого олуха на столь большой риск?
— Просто. Обещали превратить в морфа.
— Охренеть и не встать, — большего изумления в своем голосе я выдать не смог.
— И не поспоришь. Понимаешь у них вера такая.
— Не понимаю, — искренне ответил я.
— Сейчас разъясню, — это не Смирнов, желание говорить про тварей у Клеща не было, — насколько нам удалось понять из показаний задержанного, и общих сведений по расследованию. То выходит следующая картина: некто проходящий у нас под псевдонимом Философ, решил обосновать случившийся писец. Из его больной фантазии родилось следующее. Вирус, что живет уже наверняка в каждом человеке и в каждом живом организме, это новый вид, новый виток эволюции. А мы живые, лишь тормозим процесс развития. Он хочет целенаправленно развить новую цивилизацию морфов, лучшей совершенный вид. Упорядочить хаотичный процесс. Веди чтобы человеку научиться орудовать палкой понадобились тысячелетия, а морфам для того же самого, потребовалось несколько дней. У них эволюция проистекает в миллионы раз быстрее чем у хомо-сапеинсов. И не известно, чего они добьются через десятки или сотни лет. А мы в их виденье, лишь пища для развития.
— Примерно про это и Смирнов талдычит, — тут же припомнилось мне.
— Этот фанатик от науки, и к культистам уже точно не имеет отношения, — может и так, может и нет, но про это я пока промолчу.
— Пусть так, но зачем людям добровольно превращать себя в монстров?
— Тут тоже все просто. Морф на первой стадии преображения мало чем отличаться от животных, а вот спустя некоторое время уже проявляет зачатки интеллекта, и даже самосознания, с учетом памяти прошлой личности.
— Охренеть, — а я уже думал, что более не удивлюсь.
— Да именно, так, — снова выпили кофе, уже под остывшего, — есть некие исследования, что подтверждают данную гипотезу. Но дальше больше, этот Философ, выработал систему правильного преображения в тварей. Готов? На первом этапе нужно съесть не восставшее тело своей же массы, не больше, иначе мозг сильно отстанет по развитию от тела. Далее нужно свита из мертвяков по шустрее, так морф быстрее вырабатывает навыки коммуникации. И далее есть график подпитки тварей, людьми.
Мрак и ужас. И откуда такие сведения взяли? Похоже последние слова я проговорил вслух, потому что Валерий ответил.
— У Паула, нашли записную книжку с подробностями.
— Его пытают? — вопрос остался без ответа, — а зама. взяли?
— Возьмем, — вот только сказал он это, через чуть быстро, и наигранно самоуверенно, что не вселяло веры.
Помолчали, запивая паузу изрядно подстывшем напитком бодрости.
— Сам Философ уже того, мутировал? — вырвал я первый попавшийся вопрос, из общей каши в голове.
— Скорей всего нет. Ему важен сам процесс, а не конечный результат. По крайней мере так говорят наши эксперты.
Маньяка социопата в нашей глуши, только и не хватало. Да и ресурсов на его поимку нет. Влипли.
— Но думаю, что из нашего края он уйдет, слишком большие риски. Подастся в тот же Вольный, там поле непаханое для таких, как он, — тем временем продолжил Валера, — мы про этот культ инфу всем сольем и бандитам тоже.
— А как культ называется? — моя кружка с легким стуком примостилась на столе.
— Мертвые люди, ты же должен был слышать этого припадочного.
— Да как-то пресно. А где же фантазия "Дети кровавой луны", или "Мертвое око запределья" на худой конец "Вознесённые".
— Знаешь у тебя тоже, не очень получается, — через кривую улыбку покритиковал меня следователь.
Валерий предложил еще кофе, я отказался, первой порции хватило за глаза, но следаку явно была нужна большая доза, чтобы разбудить мозг.
— И как их ловить будем?
— Хочешь присоединиться? — вяло поинтересовался следователь.
— Нет. Своих проблем хватает. А вот Яна, как я понял, может и поучаствовать, — сказал не просто так, нужно понимать степень ее вовлеченности.
— Нет, она отказалась. Нашла этих уродов и все. Она больше к административной работе тяготеет, — это хорошо, а то пришлось бы ее как-то отговаривать совать голову в логово психов, — будем проводить следственные мероприятия, и развёртывать агентурную сеть. Эх, только людей у нас мало…
Снова пауза, он пьет кофе мелкими глотками, я ищу вопросы что успокоят меня, не вовлекая в следствие. Но сознание упорно выдает только один. Когда жить будем спокойно и счастливо? Спросить, конечно, можно, но вменяемого ответа я явно не услышу. Тут каждый должен сам себе ответить, а еще лучше обеспечить эту спокойную жизнь. Используя все возможные ресурсы, от кулаков, до поселения. В общем одна и та же мысль по кругу.
— Ладно пойду я, — поднялся, пожал сухую, но крепкую ладонь и вышел.
Домой возвращался пешком, дергать парня по таким пустякам не стал. Братан беспечной тенью следовал за мной. В рассветных сумерках на скамейке обнаружилась Яна. Закутанная по самый нос в плед, стопы на скамейке и те укутаны, сидит словно рассерженный воробушек. Присел, автомат рядом положил, приобнял девушку, прислоняя к себе. Пока шел домой все, подбирал слова, искал правильные предложение и примеры, но сказал банальность.
— Все будет хорошо, — простые слова, но сказанные с искренней уверенностью, всегда имеют волшебный успокаивающий эффект.
— Я беременна, — на выдохе шепотом, сказал она.
В моём мировоззрении хлопнула дверь, отсекая ту жизнь с ее проблемами, и открывая просторы для новой более радостной пусть и сложной, и волнительной жизни. Я забрал из ее руки сигарету, раздавил пальцами в труху, и покрепче обнял любимую. Сам же кутаясь в грезы, постройки детской площадке, укрепления забора, и покупки собаки, а то и двух.
Не каким мы мертвые, а как есть живые, и несущие жизнь.
Больше книг на сайте - Knigoed.net