Ещё 1 декабря посол СССР в Лондоне Иван Михайлович Майский записал в дневнике: «Еду в Москву. Буду сопровождать Идена и участвовать в переговорах! Ура!» Но советское руководство по причине напряжённой обстановки на фронте попросило отложить отплытие крейсера «Кент» на 7–8 дней. В итоге прибытие делегации в Мурманск, планировавшееся на 12 декабря, оказалось отодвинутым на 19 число. И за это время произошла целая цепь важнейших событий.
Во-первых, нападение японского флота на Пёрл-Харбор, серьёзнейшим образом ослабившее Америку на Тихом океане. Во-вторых, ответное объявление войны Японии Соединёнными Штатами и Великобританией. В-третьих, объявление войны США Германией, Италией, Румынией, Болгарией и Венгрией. В-четвёртых, 12 декабря у берегов Малайзии от японских торпед погибли гордость британского флота линкор’Принц Уэльский' и крейсер «Рипалс», о превосходных качества которых Черчилль совсем недавно писал Сталину. Удар по английскому престижу был нанесён сокрушительный. В-пятых, 14 декабря, после консультаций с Рузвельтом, премьер-министр Великобритании Уинстон Черчилль отплыл на линкоре «Герцог Йоркский» для участия в Вашингтонской конференции. О самом последнем из важнейших событий этой череды стало известно уже на подходах к Мурманску: утром 18 декабря войска советского Западного фронта перешли в контрнаступление под Москвой. Видимо, желание вести переговоры с более сильных позиций и вызвало задержку с приёмом британской делегации.
21 декабря, в день рождения Сталина, британский министр иностранных дел и его сопровождающие были в Москве. Их встречал на Белорусском вокзале нарком иностранных дел Вячеслав Михайлович Молотов и британский посол в СССР Стаффорд Криппс, прибывший для участия в англосоветских переговорах из Куйбышева. А сразу после встречи Иден, Молотов, Майский и Криппс отправились к главе Советского государства.
На расшаркивания Энтони Идена, решившего поздравить Председателя ГКО, Сталин, усмехнувшись в усы, произнёс:
— Лучшим подарком для меня лично и для всего советского народа в моём лице было бы подписание советско-британского договора и протокола к нему.
Но, увы, даже обмена проектами, составленными советской и британской сторонами, в этот день не случилось, поскольку обе стороны рассматривали этот приезд в Кремль как визит вежливости. После встречи, длившейся около четверти часа, британцев отвезли в «Националь», где для них была приготовлена резиденция.
Следующий день ознаменовался четырёхчасовой встречей, в которой, помимо обмена проектами, произошёл и обмен мнениями сторон о сложившейся ситуации. Конкретное же обсуждение вариантов документов, также затянувшееся на четыре часа, было отложено ещё на сутки.
Главным камнем преткновения оказался вопрос о признании советских границ по состоянию на 22 июня 1941 года. Британцы же буквально в первой статье своего варианта ссылались на Атлантическую хартию, запрещающую обсуждать вопросы переустройства границ до окончания войны и без участия народов, которых это непосредственно касалось. Ведь второй пункт Хартии гласил: «Они [США и Великобритания] не согласятся ни на какие территориальные изменения, не находящиеся в согласии со свободно выраженным желанием заинтересованных народов».
— Мы не предлагаем обсуждать территориальные изменения, — попытался парировать Сталин. — Мы в первую очередь и безо всяких условий требуем признания статуса кво для воюющей союзной страны, ставшей жертвой гитлеровской агрессии.
— На основании указанного пункта Хартии Британская империя не может признать «отмену оккупации» Румынией Бессарабии в январе 1918 года, восстановление, как вы это формулируете, целостности Белоруссии и Украины, утраченной ими по Рижскому договору 1921 года, а также законность плебисцитов и конституционных процедур, на основе которых в состав СССР вошли прибалтийские республики. Отдельным вопросом для Британской империи и, насколько мне известно, США, является граница с СССР с Финляндией.
— То есть, вы фактически ставите под вопрос территориальную целостность воюющего СССР? Нам неизвестны и непонятны соображения, на основании которых Союз Советских Социалистических Республик по окончании войны может столкнуться с непризнанием своих границ и быть объявлен в соответствии с чьей-нибудь точкой зрения — например, союзной Гитлеру Финляндии — агрессором. С другой стороны, нам и другим странам ещё с 1938 года, с Мюнхена, хорошо известно как «высоко» ценятся на Западе «свободно выраженные желания заинтересованных народов». Я полагал, что Атлантическая хартия направлена против тех наций, которые пытаются установить своё мировое господство, но после ваших слов дело выглядит так, как будто бы Атлантическая хартия направлена против Советского Союза.
— Нет, это, конечно, не так, — поспешно возразил Иден. — Просто речь идёт о том, что вы ставите передо мной некоторые вопросы, связанные с вашими границами, например, в Прибалтике, а я не в состоянии вам немедленно ответить и прошу вас дать мне время для того, чтобы получить такой ответ от своего правительства. Возможно, что как раз это конкретное изменение будет приемлемо, но я должен сперва проконсультироваться с английским правительством.
— Для нас очень важно, будете ли вы поддерживать стремление этих трёх государств быть в конце войны в составе Советского Союза? Ведь всё, что мы требуем, это восстановления нашей страны в её прежних границах. Я хочу подчеркнуть то обстоятельство, что если вы откажетесь от этого, то это будет выглядеть так, как будто вы хотите создать какую-то возможность для расчленения Советского Союза. Я удивлён и поражён тем, что правительство господина Черчилля занимает такую позицию. По существу это та же позиция, которую занимало правительство Чемберлена, и я должен снова подчеркнуть, что отношение британского правительства к проблеме наших границ меня очень удивляет.
Но Энтони Иден продолжал твердить о том, что он не может обсуждать вопросы западных советских границ без консультаций с Лондоном.
Советское контрнаступление продолжалось, и британский министр изъявил желание побывать на фронте, чтобы занять время, необходимое для получения инструкций из Лондона. Местом, где он сможет удовлетворить своё любопытство, был выбран Волоколамск, только что освобождённый советскими войсками.
На окраине колонну автомобилей встретил командующий 16-й армией, освобождавшей город, генерал-лейтенант Болдин, извещённый о визите. Его «эмка» довела иностранцев до городской комендатуры, возле которой Иден и заместитель начальника имперского генерального штаба Британской армии генерал-лейтенант Най побеседовали с красными командирами и осмотрели дома, повреждённые при двух (немецком и русском) штурмах. Британцев перед выездом из Москвы одели в шубы и тёплые пальто, укутали разноцветными шарфами, все были с фотоаппаратами и записными книжками. После этого глава делегации попросил провезти его поближе к фронту.
Проехали около десятка километров, на протяжении которых вся дорога была завалена немецкой боевой техникой. Из-под снега виднелись тысячи трупов, подбитые танки, искорёженные пушки, автомобили со штабным имуществом и награбленными «носителями европейской цивилизации» вещами. Увидев движущуюся навстречу делегации со стороны фронта колонну пленных немцев, Иден попросил остановить машину и несколько раз пытался заговорить с пленными на их родном языке, которым прекрасно владел со школьных лет. Но практически все «доблестные солдаты фюрера», одетые, кто во что горазд, включая отнятое у местных жителей тряпьё, на все его вопросы отвечали одно и то же: «Гитлер капут».
Разочарованный министр потребовал вернуться в Волоколамск, где его уже ждали журналисты, которым он пообещал устроить пресс-конференцию. А после неё отбыл в Москву.
Восемь дней пребывания в столице СССР ни к какому конкретному результату, кроме совместного советско-британского коммюнике с общими словами о стремлении укреплять союзнические отношения, не привели. И, улучив момент, Майский задал вопрос:
— Вячеслав Михайлович, может быть, не стоило так сильно давить на англичан в вопросе послевоенных границ?
— И я, и товарищ Сталин, знали, что мы делаем, Иван Михайлович, — усмехнулся Молотов. — Вы подождите, по возвращении в Лондон этот самый Иден ещё начнёт требовать связать советское правительство соответствующими соглашениями, которые не дадут нам продвинуться вглубь Европы. Так что никуда британцам от договора с нами не уйти.
Пожалуй, если бы не существование прохода между мирами 1958 и 1941 года, этого заседания Политбюро во вторник, 30 декабря, не произошло бы. Всё-таки высшие партийные руководители Советского Союза — люди очень занятые, у них хватает забот и по руководству текущими делами в стране. Вот и выкроили время в предпоследний день года для подведения итогов почти полугодового общения с миром, где все они намного моложе и энергичнее (ну, если не считать маршала Рокоссовского, погибшего ТАМ). Тем более, день, выпадающий на очередную годовщину образования СССР.
Итоги выглядели очень неплохо. Благодаря помощи из будущего удалось существенным образом облегчить ситуацию в Стране Советов, руководимой Сталиным, не очень-то сильно ухудшив её у себя. Конечно, как утверждает Николай Александрович Булганин, некоторые последствия вывода из экономики сырья, промышленного оборудования, автотранспорта и техники гражданского назначения начнут сказываться со значительным опозданием, но, по его словам, никакого кризиса не последует. Просто несколько снизятся темпы роста экономики. Что тоже не очень хорошо, но это можно пережить.
Но это куда лучше, чем некоторые троцкистские эксперименты Хрущёва, по расчётам экономистов, способные отбросить некоторые отрасли народного хозяйства на добрый десяток лет назад. Например, отменённый после отставки Никиты Сергеевича запрет на артели, выпускающие 40% мебели, 70% металлической посуды, более трети всего трикотажа, почти все детские игрушки. Просто чудом удалось избежать дефицита этих товаров. А взять его планы запретить жителям рабочих посёлков держать скот и вести личное подсобное хозяйство? Это же прямой путь к дефициту мяса, молока, овощей и фруктов. Что, кроме увеличения административного аппарата и затрат на зарплаты чиновникам, может дать дробление союзных министерств на региональные совнархозы?
Никто не спорит, что часть нововведений, принятых в годы его правления, дала положительный эффект. Тем более, многие из них вовсе не сам он выдумал, а уже назрели и даже перезрели. То же увеличение пенсий и закупочных цен на сельхозпродукцию позволило поднять благосостояние колхозников, но совершенно дурная идея о ликвидации машинно-тракторных станций и выкупе колхозами тракторов, комбайнов и автомобилей этих станций едва не лишила сельскохозяйственные предприятия вообще всех оборотных средств. К положительным можно отнести и массовое жилищное строительство, планы которого прорабатывались ещё во времена Сталина.
Но вернёмся к эффекту от помощи, отправляемой в 1941 год.
По самым скромным оценкам Министерства обороны, там не погибло в окружениях и неудачных военных операциях никак не меньше миллиона красноармейцев. А это значит, удалось сберечь для народного хозяйства миллион рабочих и крестьян. Раньше известных сроков осуществлена переброска под Москву свежих дивизий с Дальнего Востока, позволившая не пропустить немцев на ближние подступы к Москве, избежать блокады Ленинграда и потери целого ряда крупных промышленных городов. Часть промышленных предприятий Москвы, Ленинграда, Харькова избежали эвакуации и продолжают выпускать нужную стране и фронту продукцию.
Поставки оружия, боевой техники, грузовых автомобилей, тракторов тоже позволили Красной Армии скорее оправиться от потерь первых месяцев войны. Четыре танковых и шесть мотострелковых дивизий, три танковые бригады, отправленные «за плёнку», конечно, не дали решающего перевеса над гитлеровцами, но сыграли важную роль в срыве некоторых планов фашистского командования. А формирование на основе поставленных в 1941 самолётов семи истребительных, трёх штурмовых и двух бомбардировочных авиаполков привело к тому, что Люфтваффе так и не удалось добиться подавляющего превосходства в воздухе накануне наступления на Москву. На ряде направлений немецкое превосходство пока сохраняется, но отнюдь не подавляющее.
Уже к весне 1942 года в СССР заработает целый ряд промышленных предприятий, строящихся с использованием оборудования, поставленного из 1958 года. Машиностроительных, химических, нефтеперерабатывающих. Знания, где и на какую глубину бурить нефтяные скважины в Поволжье, дали воюющей Стране Советов дополнительную нефть. Много нефти, которая очень скоро превратится в топливо для танков, самолётов и автомобилей. А чертежи и технологические процессы, переправленные в прошлое, позволят не только выпускать новые виды оружия и техники, но и повысить их надёжность, точность и боевую мощь.
Начавшееся формирование добровольческих воинских подразделений из числа сокращённых с армейской службы военных позволило снизить социальную напряжённость этой категории населения здесь и очень скоро приведёт к качественному росту офицерского корпуса там. А значит, снизятся боевые потери Красной Армии из-за слабой подготовки командиров разных уровней.
Уже начато обучение и передача опыта советским учёным и инженерам, которым буквально за считанные годы предстоит поднять на новый уровень уже существующие и создать новые отрасли советской промышленности. Есть уверенность в том, что к 1945 году, который взят руководителями СССР 1958 года как «контрольная точка», сталинский Советский Союз будет обладать такими отраслями, как ракетостроение, атомная промышленность, производство реактивных самолётов. Без траты времени и ресурсов на ошибочные решения и тупиковые пути. Они, конечно, тоже дают определённый опыт, но всё же лучше учиться на чужих ошибках, чем на своих.
— Каково всё-таки ТАМ положение дел на фронтах, товарищ Рокоссовский?
Министр обороны, ожидавший этого вопроса, тем не менее, начал не с карты боевых действий.
— Для начала я бы остановился не на этом, а на событиях, которые окажут влияние на ход боевых действий в перспективе. И самым важным фактором тут оказалась специальная операция советской разведки, позволившая японцам нанести более серьёзный урон американскому военному флоту во время нападения на Пёрл-Харбор. Это позволило на полгода-год отсрочить начало решительных действий США на Тихом океане. А значит, отвлечь внимание Америки от Европейского театра военных действий. По расчётам нашего Генерального Штаба, переломный момент в войне на Тихом океане может произойти не в середине, а в конце 1942 года, высадка в Италии — в самом конце 1943, а в Нормандии станет возможна лишь к сентябрю 1944. Когда, по расчётам, советские войска уже будут вести боевые действия на территории Германии. То есть, появится реальный шанс для того, чтобы Германия не была разделена на четыре зоны оккупации, а оказалась полностью оккупирована СССР.
Кроме того, в настоящее время проводится вторая важнейшая спецоперация. Советское правительство обратилось к правительству США с просьбой продать никому не нужную урановую руду, хранящуюся на одном из портовых складов Нью-Йорка. Напомню: именно эта руда стала сырьём для производства первых американских ядерных зарядов. Предлог такого обращения — необходимость изготовления подкалиберных снарядов с сердечником из урана вместо дефицитного вольфрама для борьбы с разрабатываемыми в Германии тяжелобронированными танками. Американцам даже предоставлены для испытаний несколько образцов снарядов с таким сердечником.
Согласие американцев позволит убить сразу двух зайцев. Во-первых, получить значительное количество годной для советской ядерной программы руды, а во-вторых, лишить США сырья для изготовления первых американских ядерных зарядов. Отказ продать её тоже не будет неудачей. Потому что американские военные уже заинтересовались таким оригинальным решением повышения бронепробиваемости противотанковой артиллерии и, с большой долей вероятности, запустят собственное производство таких боеприпасов. Пустив на него, если не всю эту руду, то её значительную часть. То есть, создание Америкой атомной бомбы откладывается на полтора-два года. Что значит для СССР даже небольшое время ядерной монополии, вам не нужно объяснять.
А теперь можно перейти и к краткому обзору положения на фронтах.
Константин Константинович водил указкой по карте с нарисованными красными стрелками, называл темпы продвижения советских войск и описывал перспективы дальнейшего продвижения. Выходило очень неплохо.
— Единственный участок, где обстановка вызывает тревогу, это Северный Крым. Генералу Манштейну удалось скрытно подтянуть к участку обороны в районе Перекопа сверхтяжёлую осадную артиллерию и прорвать первый рубеж 51-й армии до того, как советская бомбардировочная авиация, включая срочно переброшенные реактивные бомбардировщики Ил-28, уничтожила позиции этих орудий. Теперь в бой на заранее подготовленном рубеже вступила Приморская армия, вывезенная из Одессы. Пока что ей и остаткам 51-й армии удаётся отбивать атаки 11-й армии Манштейна, но из-за того, что немцам удалось захватить оба берега Сиваша с проходящей там железной дорогой, ситуация неустойчивая.
Чтобы избежать неблагоприятного развития событий, как это было в нашей истории в 1941 году, Генеральным Штабом подготовлен план контрудара из района Таганрога и Мариуполя, целью которого будет создание угрозы окружения 11-й немецкой армии и отвлечение сил Манштейна от штурма укреплений в Крыму.
Да и вообще на первую половину января Ставка Верховного Главнокомандования запланировала несколько мощных контрударов, призванных измотать противника перед летней кампанией 1942 года и добиться того, чтобы гитлеровцы растратили резервы, и летнее немецкое наступление началось с менее выгодных для немцев рубежей. Насколько удачной окажется реализация этих замыслов, мы с вами узнаем уже в новом для нас 1959 году.