Настроения в 1-й горнострелковой бригаде были… не очень хорошие. Мало того, что она, понеся серьёзные потери, не сумела удержать позиции по Мшаге и была вынуждена сдать Шимск, так ещё стало известно, что на неё навалились аж две немецкие дивизии, 21-я вдоль железной дороги Шимск — Новгород, а западнее, на стыке с 70-й стрелковой дивизией, 10-я. К тому же, в направлении Новгорода из Шимска ушли сильно потрёпанные подразделения 128-й стрелковой дивизии, в первые дни помогавшие держать фронт. И пусть с флангов один из полков бригады надёжно защищали озеро Ильмень и огромное болото Нивка, но столь серьёзное превосходство противника в живой силе не оставляло надежд удержаться на левом берегу речушки Усница. Второй полк держал обороны между Косовским болотом и болотом Нивка на участке Новое Веретье — Шарок. И оттуда докладывали, что удержать позиции вряд ли удастся. Если, конечно, не произойдёт чуда.
Чудо случилось в первой половине дня 14 августа, когда немцы уже обстреливали позиции горных стрелков из миномётов и полковых орудий перед очередной атакой. На дороге со стороны Новгорода послышался шум двигателей. Не такой громкий, как издают танки, но значительно отличающийся и от подвывания автомобильных моторов. Немецких танков в этих болотах быть не могло, иначе бы они уже переправились через Мшагу и давили бы на бригаду по всему фронту. Но штаб бригады, загодя перебравшийся в Бараки, приступил к подготовке отражения танковой атаки с тыла. Тем более, на дороге показались именно гусеничные машины с торчащими из башен пушками. Только повсюду, где было можно, на них нарисованы красные звёзды: на нижнем наклонном листе бронекорпуса, бортах, боковых поверхностях башен и даже откинутом вперёд башенном люке. Очень предусмотрительно, учитывая незнакомый силуэт бронированной машины.
Фыркнув солярочным выхлопом, передняя машина замерла перед станционным зданием платформы Торфоподстилочная, где находился штаб бригады.
— Командир сборного батальона капитан Шарапов! — козырнул человек в танкистском комбинезоне со «шпалой» в петлице вышедшему навстречу командиру бригады полковнику Ивану Владимировичу Грибову. — Батальон прибыл для отражения возможного прорыва противника в направлении Новгорода.
Десять танков! Десять бронированных машин с пулемётом и трёхдюймовой пушкой! А за ними — ещё десять явно схожей конструкции, но без башен и с пулемётом на крыше. Завершает колонну восемь гусеничных тягачей неизвестной марки.
— Каков состав батальона? — пожав руку, спросил Грибов.
— Рота плавающих танков ПТ-76, две роты мотострелков на бронетранспортёрах БТР-50, общей численностью 220 человек, батарея из четырёх 120-мм миномётов, взвод снабжения, ремонтное отделение.
Капитан обвёл глазами небо к югу и западу.
— Товарищ полковник, разрешите отдать команду о маскировке транспорта с воздуха? Очень не хотелось бы остаться без боеприпасов в результате авианалёта.
— Ну, фашистских стервятников «сталинские соколы» к нам уже второй день не подпускают, но решение верное. Распоряжайтесь!
Выскочивший из здания старший лейтенант, козырнув, обратился к командиру бригады.
— Немцы оттеснили нас от Усницы у Северной Поляны.
— Вот вам первая боевая задача, капитан, — зазвав Шарапова в дом к расстеленной на столе карте. — Ликвидировать прорыв и, по возможности, отбросить противника за реку.
— Товарищ полковник, есть ли у противника противотанковая артиллерия? Мои танки, как и бронетранспортёры, имеют лишь противопульную броню.
— Пока не замечали. Меня другое беспокоит: не утонет ли ваша техника в здешних болотах?
— Не должна. У неё давление на грунт почти в два раза меньше, чем у немецких танков.
Не утонула. И даже не застряла. Хотя колеи, глубиной сантиметров 10, в мягкой почве луговины оставили.
Обстрел 120-мм минами, а потом и удар бронетехники стал для немцев полной неожиданностью. Как и атака двух сотен пехотинцев, прикрывающихся от вражеских пуль бронёй. Да ещё и вооружённых не «стреляющим копьём», винтовкой Мосина, а десятизарядными автоматическими карабинами, у которых не нужно было передёргивать затвор после каждого выстрела.
Задачу сборный батальон выполнил в полном объёме. Возможно, из-за того, что гитлеровцы совершенно не ожидали применения в этой болотистой местности бронетехники, но после получасового боя плацдарм был ликвидирован. И гусеничные тягачи, разгрузившие боеприпасы, оказались очень кстати для вывоза раненых по новгородским дорогам, настолько плохо приспособленных для грузовиков, что раньше получивших ранения приходилось отправлять в тыл либо своим ходом, либо на подводах в Борок, где их уже грузили в санитарный поезд.
Вывод из этой танковой атаки немцы сделали. На их переднем крае появились противотанковые «хлопушки», так что теперь танковые атаки стали ещё более опасными, чем под огнём полковой артиллерии и миномётов (батальон капитана Шарапова в первом же бою потерял один танк, и один БТР был повреждён).
А поскольку резервов у фрицев хватало, то уже к вечеру им удалось выбить подразделения 1-й горнострелковой из Шарок (полк отступил через заболоченные леса на северо-восток, в обход болота Нивка). От речки Усница и деревни Малиновка тоже пришлось отойти. К Баракам. А 15 августа — вообще к Боркам, за реку Веронда. Где за линией ДОТов укрепрайона бригаду ждало пополнение, вовсю роющее окопы на линии Борки — Сергово. В том числе — до трёхсот красноармейцев, четырёхорудийная батарея новеньких дивизионных пушек Зис-3, батарея «полковушек» и восемь 82-мм миномётов. Не бог весть что, но горные стрелки, уже называющие себя в шутку болотными, почувствовали себя увереннее.
По словам пополнения, ещё севернее, по рубежу Орлово — Фарафоново — Сельцо, создаётся ещё одна линия обороны, где хозяйничает пока только полк красноармейцев. И за речкой Негоша в районе Воробейки тоже строятся какие-то укрепления.
Впрочем, командование бригады быстро установило, что Укрепрайон занимают подразделения «сбежавшей» 128-й стрелковой дивизии. Мало того, что в ней накануне начала боёв прошли аресты, так ещё в боях возле Шимска она потеряла практически весь штаб. Теперь дивизию пополнили мобилизованными из числа местных жителей, техникой, средствами усиления, и она готовится держать новый рубеж обороны.
Отход 1-й гсб серьёзно осложнил положение её соседей справа, 70-й и 237-й стрелковых дивизий. 70-я сд оказалась прижатой к огромному Стеховскому болоту, с трудом сдерживая натиск 11-й пехотной дивизии немцев, перерезавшей дорогу Сутоки — Менюши и создавшей угрозу прорыва к Видгощи. 237-я также была вынуждена отойти на север к реке Луга. И лишь Стеховское болото и заболоченные леса помешали немцам окружить её.
И если эти самые леса проклинали немецкие солдаты, которым приходилось на своих плечах нести всё, вплоть до ящиков с боеприпасами, то это не значит, что красноармейцам приходилось легче. К примеру, отступая от Шарок, правый фланг 1-й гсб лишился всей своей техники и практически всей артиллерии. Вынести на себе удалось лишь миномёты и пулемёты. Но, как уже было сказано, подкрепления, наличие довольно серьёзных укреплений и минных полей на подступах к ней, подняли боевой дух. Появился шанс если не отстоять, то сильно замедлить продвижение немцев к городу, построенному ещё Рюриком.
— Надо же: в стране война, а вы, товарищ Ванников, прохлаждаетесь, от важных дел отлыниваете.
Шутка получилась достаточно жестокая, но и глаза Сталина, приказавшего доставить Бориса Львовича в свой кремлёвский кабинет непосредственно из тюрьмы на Лубянке, отнюдь не были глазами доброго дядюшки. Жёсткие, напряжённые, испытывающие.
— Нечего вам делать в тюрьме. Возвращайтесь в наркомат и приступайте к работе.
— И как мне теперь там работать? — грустно вздохнул «сиделец». — Все в наркомате знают о моём аресте. Какой же у меня после этого будет авторитет?
— Надо же! Немного просидел и уже потерял авторитет? Мы годами сидели в тюрьмах и ссылках, но авторитета не теряли.
— Так вас, товарищ Сталин, царская власть сажала, а меня — Советская.
— Довольно пререкаться, — казалось, не отреагировал на попытку пошутить председатель ГКО. — Хорошо, конечно, что вы не озлобились из-за допущенной кем-то ошибки. Поэтому вам нужно немедленно впрягаться в работу.
Вождь поднял вверх чубук трубки, давая понять, что он ещё не всё сказал.
— Но пока не руководителем наркомата боеприпасов. На должность наркома уже назначен товарищ Устинов, и снимать его нет никакого смысла. Вы поможете ему в сложном деле руководства предприятиями оборонной промышленности. Но до этого вы должны будете выполнить очень важное задание партии и правительства.
Из того, что Сталин указал посетителю на стул, Борис Львович понял, что разговор будет долгим и непростым. И не ошибся.
— Запомните: пока эти сведения являются очень большой тайной, — предупредил Вождь, рассказав историю о предложении советского правительства 1958 года помочь в войне с гитлеровцами. — Хотя, конечно, немцы уже, наверное, знают о вмешательстве людей из будущего. Насколько мне известно, в ходе боёв им удалось и захватить образцы поставленных нам вооружений, и пленных. Но эта новость настолько невероятна, что они ещё некоторое время будут пытаться её перепроверить.
— То есть, Советский Союз будущего не только обещает помощь, но и реально помогает?
— Более чем реально. Благодаря этой помощи мы уже защитили московское небо от ночных бомбардировок. Избежали гибели в «котле» двух армий на Украине. Сейчас успешно противостоим попыткам захватить Новгород и взять Ленинград в кольцо блокады. Мы уже получили от них большое количество промышленного оборудования, которое в ближайшее время поможет нам резко нарастить производство танков, самолётов, пушек, снарядов, патронов, топлива, взрывчатки. Предоставлены технологии, способные значительно удешевить производство вооружений и резко повысить их качество. Даже специалистов, которые будут заниматься отладкой этого оборудования и обучением наших кадров, обещают. И не просто обещают, но и постоянно торопят нас в этом вопросе.
Сталин раскрошил папиросу и принялся набивать трубку, размышляя о чём-то ещё.
— Но как это вообще стало возможно? Я имею связь между миром будущего и нами.
Генсек пожал плечами.
— Какой-то побочный эффект при изучении облучения материалов в ходе научных работ над проблемой извлечения энергии, заключённой в атомном ядре. Я не владею их научной терминологией, мне достаточно понимания ситуации в целом: какие-то частицы под влиянием какого-то излучения дали непредвиденный результат, на который они обратили внимание. А потом сумели расширить «дырку» в наше время. Но не в своё прошлое, а в немного другую реальность, чуть-чуть отличающуюся от того, что было у них.
По кабинету поплыл сизый клуб табачного дыма.
— Ваша задача на посту заместителя народного комиссара боеприпасов будет заключаться в организации массового производства патронов, артиллерийских и реактивных снарядов для обеспечения не только стоящих у нас на вооружении образцов оружия, но и перспективных. Тех, которые используются поставленными нам из 1958 года техникой и оружием. Проще всего будет с патронами: оборудование, которое мы получили из будущего, позволяет в десятки раз повысить производительность при их производстве. Оно же позволит повысить выпуск снарядов для авиационных пушек. А значит, в ближайшее время и вовсе заменить авиационные пушки на всех типах самолётов на более эффективные, более лёгкие, более надёжные, но требующие иных патронов.
Со снарядами для артиллерии сложнее. Часть номенклатуры мы уже выпускаем, но вы должны ознакомиться с характеристиками тех образцов, которые они предлагают заменить более поздними разработками и решить, есть ли возможность относительно безболезненно перейти на их выпуск.
Придётся частично переходить и на выпуск совершенно иных порохов. Технологии, сырьё и даже оборудование для этого нам тоже предоставят. Но переделывать на действующем производстве придётся очень многое. Поэтому подумайте, как это сделать лучше. Может быть, воспользовавшись тем, что на данный момент часть производства эвакуируется за Урал. Монтировать на месте не только наше, но и их оборудование. И запускать заводы уже по новым, более эффективным технологиям. Подумаете, когда ознакомитесь с документами. И подготовите предложения для правительства.
Сталин снова очень пристально посмотрел на Бориса Львовича.
— И ещё. В их мире именно вы руководили созданием сверхмощного оружия, действие которого основано на принципе расщепление атомного ядра. В наше время физики в мире ещё спорят о теоретической возможности этого, а у них оно уже создано и даже применялось в военных целях. Дважды. И два города были уничтожены в одно мгновение.
— Нами? — выдохнул Ванников.
— Нет, американцами, которые первыми и создали это оружие. А потом несколько лет угрожали Советскому Союзу «вбомбить его в каменный век». Пока советские учёные под вашим руководством не создали такую же бомбу.
Но подобная бомба — лишь одно из направлений использования энергии, заключённой в атомном ядре. В том мире уже построена электростанция, в которой несколько килограммов урана способны обеспечивать электричеством целый город в течение года, достраивается ледокол, которому будут не страшны никакие арктические льды.
Этим делом вам тоже предстоит заняться. Но не сейчас, а через год-другой.
— Но почему? При нашей нехватке электричества…
— В том числе — и из-за нехватки электричества. Для бомбы, и для реактора электростанции требуется не самый часто встречающийся изотоп урана, извлечение которого из урановой руды требует огромных затрат электричества. Да и эту руду надо ещё найти и добыть. А ещё — требуется обучить тех людей, которые будут проектировать и бомбу, и электростанции. Соответствующие указания по поиску нужных для этого людей нарком внутренних дел уже получил, и к тому моменту, когда вы «разошьёте» вопрос обеспечения Красной Армии боеприпасами, они будут готовы заняться этим проектом. Но это не значит, что вам самому не следует готовиться к предстоящей работе. Работе просто колоссального объёма и сложности. И на этот раз мы просто обязаны опередить американцев.
Темы атомного проекта в дальнейшем разговоре Сталин больше не касался. Разговор шёл о делах боеприпасных. И, к собственному сожалению, на многие вопросы Ванников ответить на мог: больше двух месяцев, проведённых в тюрьме, он не получал информации о текущем состоянии дел. Да и вообще о положении дел на фронтах имел лишь самые отрывочные сведения. Но то, что Вождь поделился с ним планами столь отдалённого (как казалось сейчас) будущего говорило, что поплатившийся за свой острый язык (надо же: удумал посмеиваться над стараниями Мехлиса «нарыть» недостатки в работе наркомата) экс-нарком восстановил доверие первого лица государства.
А от реального состояния дел остатки волос на голове Бориса Львовича вставали дыбом. Сданы Молдавия, фактически вся Белоруссия и Прибалтика, пал Смоленск. В осаде Киев. Немцы и румыны вот-вот окончательно отрежут Одессу. Бои идут в паре десятков километров от Новгорода, над Ленинградом нависла угроза прорыва к городу немецких войск. Половина промышленных предприятий западных союзных республик захвачена, а вторая находится на колёса — едет за Урал. Немцам удалось захватить крупнейшие армейские склады западных военных округов. Бо́льшая часть танков и самолётов потеряна. Сотни тысяч красноармейцев погибли либо попали в плен. В войсках уже началась ощущаться нехватка оружия, снарядов и даже патронов.
Первое светлое пятно на этом фоне — начавшиеся поставки боеприпасов из 1958 года. Именно тех, которых больше всего не хватает. Хотя, конечно, не удивительно: они-то всё это уже прошли, и потребности знают из сохранившихся у них документов. Второе — назначенный на место Ванникова Устинов быстро вошёл в курс дел и серьёзных промахов ещё не допустил. Поэтому товарищ Сталин так и сформулировал задачу Бориса Львовича на первое время: не мешать новому наркому и лишь подсказывать решения, исходя из собственного опыта. И знакомиться с теми образцами боеприпасов, которые приведут Страну Советов к скорейшей победе.