Обсуждения были бурные и едва ли не переходящие на личности. Молодежь грела уши, рассевшись неподалёку от сходящихся грудь в грудь со жрецами каритов. Шоуки же присматривал за всеми, нервно постукивая пальцами по колену и напряжённо прислушиваясь к ночному лесу. Пригоршню гнутых булавок он держал наготове — после событий на севере, по возвращению он завёл себе маленькую коробочку с тончайшими булавками, которые удобно было гнуть и незаметно цеплять к чужой одежде. Использовал то и дело, с… разными результатами. Но вот сейчас ему подумалось, что если это, что бы оно ни было, снова нагрянет, обсыпать тварину булавками для дальнейшего отслеживания будет совсем нелишним.
Если, конечно, оно одно, в чём были сомнения.
И материальное.
Вот как раз на этом моменте застопорились дела у старших.
Жрецы голосили, что это был демон, что это дурной знак, и ради безопасности будущего Императора надо немедленно разворачиваться и уходить из этих проклятых мест! А потом вернуться с отрядом побольше и выжечь тут всё, чтобы порадовать Предков клубами дыма до самых Нефритовых чертогов!
Аргументы у них были — оно говорило человеческим голосом, напало именно что на жреца, пусть относительно молодого, но определённо праведного и просветлённого, и об этом существе (или существах) ничего не известно старшим каритам, которые на своём веку повидали множество охот в приречных лесах.
Тамай на эти выводы замечал, что ту змеюку тоже из них в глаза никто не видел — что же теперь, и её демоном обозвать?
Однако же ещё больше плевался ядом под одобрительным взглядом Тамая старший карит из рода Шиото. Сайно, вроде, по имени.
Так вот, земли рода Шиото располагались не так уж и далеко от реки, отделяющей эти земли от обжитых, и от того Сайно не по наслышке знал о всевозможных случаях связанных с существами, обитающими здесь. И напирал на то, что из этих лесов забредает на обжитые земли… всякое. И во время охот добыча случается очень разная. И именно потому в ближних к реке землях всякий ребёнок знает, когда можно, и когда нельзя соваться за защитные периметры деревень и поместий, от того каждый, кто отправляется на охоту так глубоко в проклятые земли, должен следовать определённым правилам. И их экспедиция придерживается схожих, но ещё более жёстких правил, и раз их, жрецов, человек нарушил эти правила и был сожран непонятной тварью из-за этого, то это его проблемы. Ибо строго было объявлено — за пределы барьера с наступлением сумерек по одному не выходить!
Алан слушал обоих, скрестив руки на груди и хмурясь задумчиво. Когда спорщики пошли по второму кругу, перебирая свои аргументы, он поднял руку, делая знак замолкнуть. Оба заткнулись с неохотой, глядя на будущего императора.
— Мы продолжим путь, — произнёс Алан медленно и весомо. — Молитесь за душу вашего коллеги, уважаемые, ибо что бы не убило его, демон либо дикое существо затронутое влиянием проклятия, у нас нет ни времени, ни сил выслеживать этих тварей ради мести и достойного захоронения останков. Опираясь на опыт северных земель, впредь предлагаю принять следующие меры — передвигаться минимум втроём в любое время суток. Везде, даже, подчёркиваю, для справления нужды. При любой встрече с одиночкой либо слыша чужой голос, не видя его обладателя, необходимо задавать вопросы. Любые, пусть самые глупые. Например, сколько ног у лошади.
— Вы… знаете что-то об этих тварях? — вскинул бровь Тамай.
— Нет. О подобных, — качнул головой Алан. — В северных землях есть горная гряда с большим количеством аномальных… Особенно неприятно проклятых долин и расселин. Однако и богатая ценными рудами, так что присутствие людей там весьма активно. И случаев столкновения с так называемым “голодным пересмешником” хватает. Ещё его называют измигун, и точную природу этой заразы установить так и не удалось несмотря на все старания академии. Предполагается, что это бесплотный дух либо проекция некоего живого существа, наделённого талантом к магии по какому-то недосмотру богов. Измигун может принимать облик другого человека и копировать его речь. Обычно он является одиночкам, реже — небольшим компаниям людей — человека два, три. Никогда не подходит близко, зовёт за собой, заманивая в ловушку. Часто зовёт на помощь, не показываясь на глаза вовсе. Что характерно, измигун может повторять услышанное, вероятнее всего различает интонации, но не способен на осмысленную речь. Любой заданный вопрос он оставляет без ответа, чем его легко отличить от человека. Ну или продолжает твердить несколько фраз раз за разом, отвечая невпопад. Повадки… этого, показались мне очень похожими на повадки измигунов.
— И правда — похожи, — согласился Сайно Шиото.
— Но это не исключает возможность демонической природы этого существа! — с едва сдерживаемым возмущением взвопил старший жрец.
— Уважаемый господин Томори, разве подобные проявления враждебных сущностей — не ваша вотчина? — вежливо, но довольно холодно заметил Алан. — Кому как ни вам лучше знать что делать в подобных ситуациях? Полагаю, вы начнёте с молитв Атасахики, дабы он снизошёл к нам, сюда, и нанизал всех злых духов и демонов на своё копьё аки ароматное мясо на шпажку?
Жреца аж перекосило от подобных сравнения, но он проглотил своё негодование перед лицом будущего императора, и немного раздражённо возразил:
— Нет, начать стоит с молитв Великой Матери, с просьбами защитить и оградить, и…
— Ну так и займитесь этим.
Ох-ох-ох… Шоуки чуть склонил голову на бок — напряжение так и сгустилось в воздухе. Кариты при этом явно были на стороне Алана, смотря на жрецов с едва заметным превосходством. И сам Алан… неужто его так достали разговорами о духовном? Или его задело предложение развернуться и сбежать?
Надо будет спросить.
Он скосился на Амарими, что до этого сопел рядом, а сейчас походил на учуявшего добычу охотничьего пса — замер, ноздри раздуваются в возбуждении, глаза горят и прикованы к сценке. Явно понял что-то такое, на что у Шоуки не хватало разумения. Он пихнул младшего принца локтем, и тот страшно округлил глаза и приложил палец к губам.
Ну ладно, позже, так позже…
Позже, впрочем, застопорилось — сперва всем разъясняли новые правила поведения, затем усилили наряды дежурных, и Тамай поставил Шоуки перед фактом, что им предстоит спать по очереди, чтобы присматривать за присутствующими.
Мало ли.
Шоуки эту меру принял и понял, хотя о нормальном сне теперь можно было забыть. Но жрецы вызывали опасения, да и за принцами нужно было присмотреть. Вот во второе своё дежурства одного он и отловил. Подволок к себе, ухватив за меч, ножи, пяток амулетов и подвесок, да и вовсе за одежду. Духовный сосуд даже почти не капризничал от работы с тканью.
Взглядом указал на землю подле себя, и Амарими, вздохнув, сел.
— Не спится, — пожаловался он тихо.
— Медитируй, — предложил. — Многие, кому не спится, сейчас именно этим и заняты.
— Я как-то не освоил медитации заменяющие сон, — забегал глазами младший принц, явно чувствующий себя неловко из-за такого признания. Ну да, в его возрасте большинство каритов уже осваивают все…
— Тогда поясни мне кое-что, — Шоуки понизил голос, ещё раз проверив месторасположение всех членов экспедиции. Амарими тоже быстро огляделся и кивнул понятливо.
— Про жрецов?
— Проних самых.
— У отца конфликт с частью из них, — зашептал Амарими едва слышно. — Давний. Когда дед скончался, отец был чуть младше меня, и верховный жрец храма Арата-ма великодушно предложил ему опеку и помощь в ведении дел Империи. Спустя какое-то время… Отец, скажем так, уведомил жреца в несколько грубоватой форме, что не нуждается в его услугах. Не буду вдаваться в подробности. Но с тех пор та часть жречества, что связана с этим храмом несколько недовольна отцом. Мелкие обиды с обеих сторон копятся, а тут ещё и отец утаивал от них долгое время про Алана. И поспешность подготовки к воцарению им не нравится. И Алан, насколько я понял, успел с ними языками зацепиться.
— Тогда чего бы не взять в дорогу жрецов из более… м… лояльного храма? — не понял Шоуки.
— Только они обладают знаниями о том как договориться с Тенями и открыть врата, — Амарими досадливо поморщился. — До подножия горы ещё мало добраться, в ритуальные залы ещё нужно как-то войти. Наш дорогой друг всяко смог бы это сделать и сам, если бы знал как…
— Так почему-ж… — Шоуки кивнул в ту сторону, где куковали жрецы.
— Вот именно! — округлил глаза младший принц.
Шоуки хмыкнул, и завис, переваривая информацию. А ему-то жрецы в отряде не нравились только потому, что они по молитвам и печатям и не проходят воинскую подготовку, без которой в этом месте делать особо нечего…
Пока он раздумывал, Амарими заёрзал, заскучав, и пришлось отвлекать его, чтобы в драгоценной головушке не зародилось какой-нибудь гениальной мысли. Вот, например, подучить медитативным техникам будет полезно, да и от наблюдения за лагерем это не отвлекает…
***
В ту ночь твари пробовали поохотиться на людей ещё дважды, так что толком не выспался никто. Попробуй тут, отдохни, когда вот буквально рядом, в кустах надрывается полными боли воплями и молит о помощи знакомый голос. Знаешь ты, что это всё обман, не знаешь…
И затыкались твари, что характерно, только когда на звуки начинали кидаться тяжёлым. Первый раз десятки брошенных в темноту клинков молча вытягивал назад Шоуки, второй раз, с руганью, Тамай, впредь запретивший этим заниматься кому-то кроме северян — их огненные шары и намороженные сосульки хоть возвращать не надо было, да и проклятие вокруг они просаживали на некоторое время, ко всеобщему удовольствию.
Но, ни чарами, ни сталью пересмешников, кажется, так и не задели. И к великой печали Шоуки, обсыпать булавками тоже никого не получилось. Он старался, но твари (их точно было больше одной!) после того, первого, раза вели себя до отвращения аккуратно и не подставлялись. Кено предположил, что они стесняются своего уродливого облика, но шутка как-то не зашла.
На четвёртый день все были вымотаны, и готовы были променять этих тварей на три большие стаи айрши. Смысл тот же, но под чавканье и хруст спалось куда лучше, а днём и те, и те не показывались.
Но Шоуки всё равно сохранял предельную бдительность при свете солнца, что утомляло неимоверно.
Даже вид величественной горы впереди, макушка которой терялась в дымке облаков, не радовал. Местность становилась холмистой, луга попадались чаще, и пару раз они проехали мимо развалин небольших городов. Просто проехали, сворачивать ради них с дороги никто не собирался, хотя Жрецы и бухтели что-то про необходимость провести ритуалы в покинутых много лет назад храмах, если те хоть как-то уцелели.
Скандала, впрочем, не случилось — все были слишком измотаны, чтобы ещё и ругаться. Тревожные ночи побуждали всадников дремать в сёдлах, и сколько кариты себя не одёргивали и не посвящали время восстанавливающим медитациям — на проклятой земле без полноценного отдыха было тяжело. Особенно — третьи сутки подряд.
Похоже, именно этого твари и дожидались, ибо посреди бела дня, на повороте старой дороги, где та совсем сужалась от навалившегося со всех сторон подлеска, они и напали, поражая своей подлостью и способностями к планированию.
Совершенно одновременно двоих старших каритов, что ехали по краям колонны, утащило в кусты. Шоуки этого не увидел — почувствовал, и едва успел обернуться, чтобы увидеть исчезающие в кустах ноги, и шарахнувшуюся от неожиданности лошадь. Практически тогда же рванули в сторону другого, а откуда-то сверху прямо в центр построения рухнули ещё две твари. Высокие, горбатые, Шоуки едва успел обернуться на звук и заметить длинные, бледные руки с мощными когтями да рваную шкуру, накинутую поверх тела, как фигуру ударило вспухшим ледяным щитом. Ножи уже поднимались в воздух, Хризантема взорвалась стальным вихрем, а тронутая ледяным щитом фигура с вытянутыми грабками лопнула со звонким чпоком, подняв волну высвобожденного проклятия.
Мгновения замешательства наконец сменилось криками и ржанием лошадей, Шоуки отметил что в сторону второй твари, приземлившейся почти перед мордами волов летит куча стали, и переключился на пытавшегося отбиться старшего карита, вырванного из седла. Он чувствовал, как того мотнуло, будто приложив о дерево и меч перестал быть “чужим” — духовной энергией его подпитывать перестало. Второй “похищенный”, похоже, крепко застрял ногой в стремени и был отбит соседями, и на его счёт можно было не переживать, а вот старший карит Короми… Шоуки потянулся даром к его клинку, кажется, выпадающему из пальцев, и вонзил с силой почти наугад, прикинув, что тело, должно быть, закинули на плечо. И попал, ибо уже на приличном расстоянии от сбивающегося в кучу отряда обиженно и возмущённо заревело от боли.
Происходящее заняло считанные удары сердца, второго, шипящего от боли “похищенного” быстро подтащили ближе к телегам, куда делась вторая упавшая с неба тварина, Шоуки вообще не понял, продолжая размахивать клинком над телом лежащего где-то там за кустами воина на случай, если его снова попытаются сцапать. Но через пару мгновений загнал клинок в дерево, судя по тому, как тот перестал слушаться. Но да Тамай, выкрикнув пару коллег, уже проламывал конём кусты, направляясь в ту сторону, а стайка лепестков неслась впереди него. Все замерли в ожидании, середина отряда — под покрытым изморозью ледяным куполом. Шоуки находился с краю и под него не попал, о чём, впрочем, не особо жалел. Из под него было бы плохо видно, что происходит вокруг…
И куда делась ещё одна тварь?! Одна утащила Короми, его вон, уже подбирают, вторая не смогла выдернуть из седла и утащить вон того карита, третья лопнула…
Куда делась четвёртая?!
Шоуки вертел головой, очередной раз досадуя на то, что не смог угостить монстров погнутыми в крючки булавками. Коробок с ними и вовсе в сумке с ножами остался…
Шоуки похлопал Пятнышко по холке, успокаивая воинственно топчущегося на месте коня, оценил количество висящего в воздухе железа — кариты были в полной боевой готовности и тоже подоставали ножи.
Он хорошо запомнил, где увидел ту, лопнувшую тварь, но опустив взгляд и сместив коня ближе к куполу, не увидел на дороге никаких следов. Впрочем, дорога была довольно сухая и пыльная…
Убедившись, что Тамай с остальными медленно отступают, неся, надо надеяться, раненного, но живого товарища, Шоуки спрыгнул на землю, и внимательно осмотрел дорогу. Потом сунул поводья подъехавшему Кено, который тоже оказался вне сферы, но по другую от неё сторону, и протиснувшись мимо скучковавшихся и нервно бормочущих молитвы жрецов, подошёл к волам, тянувшим первую телегу. И снова на земле никаких следов — только несколько ножей, воткнувшихся в землю. И три лепестка от Хризантемы среди них.
Шоуки подобрался ближе к раненому, над которым возились несколько каритов с навыками целителей. Мужчина был помят, одежда надорвана, но крови было совсем мало. А вот ногу ему вывихнуло серьёзно — ступня смотрела в сторону под таким углом, который богами при создании людей предусмотрен точно не был.
Вокруг было тихо, если не считать возни животных, скрипа и шороха одежд, да бубнежа жрецов.
Шоуки знаком успокоил нахмурившихся каритов, порадовавшись, что как ученику Тамая и одному из приближённых императора, ему позволено столь многое, и, осторожно раздвинув ветви, скользнул за куст, в который едва не уволокли одного из коллег. Быстро осмотрел лес, и склонился, рассматривая куда более влажную землю, покрытую перегноем. Тварь должна была стоять, учитывая длину её рук, вот прямо тут…
Следы и правда были, глубокие, но значительно ближе, чем он рассчитывал. Они напоминали следы огромного лопаторогого оленя, которые им показывали на севере во время охоты — двупалое копыто с относительно тонкими и широко расставленными пальцами, и позади — глубокие отпечатки поноготков, или малых пальцев. Определённо, твари обладали копытами, и при таком весе просто обязаны были оставить отпечаток пусть даже на довольно жёсткой поверхности. И ещё — тварь стояла так близко, и они её не увидели проезжая мимо?
Шоуки заключил, что что-то тут нечисто, и поднялся, чтобы отступить обратно к отряду, когда почувствовал колебание воздуха, принесшее с собой какой-то звериный, отдающий мокрой шерстью дух.
Он отшатнулся, и рванул обратно на дорогу, но в следующее мгновение в его плечо, прорвав ткань, больно впились крючкообразные когти, и землю выдернуло из-под ног….