Прищурившись, Шоуки пошёл на противника, решительно чеканя шаг и всем своим видом демонстрируя уверенность и силу. Чудовище насторожено подняло уши, развернув их к нему и глядя поблёскивающим круглым глазом. Шоуки невозмутимо подошёл к самой морде чудовища, достал из-за спины крупное мочёное яблоко, или что-то на него очень похожее, утащенное из здешнего погреба.
Бархатные губы удивлённо шевельнулись, ноздри втянули воздух. Бросок был резок и внезапен, но Шоуки ждал его, и потому успел убрать пальцы, подвесив взятку в воздухе даром.
Подношение с хрупом исчезло в пасти чудовища, то задумчиво его зажевало, и отвлеклось достаточно, чтобы Шоуки сумел накинуть потник, и взгромоздить седло на спину коня без особых проблем — тот не крутился, не перешагивал опасно, пытаясь оттоптать ноги — стоял и задумчиво хрумкал яблоко.
Быстро затянув подпругу, Шоуки накинул узду на морду твари, та заинтересованно тянулась к его рукам, но он был ловчее.
Выдохнул. Отступил в сторону, разглядывая Маленькое Пятнышко. Маленькое Пятнышко с прищуром разглядывал его, чуть переминаясь с ноги на ногу.
Вокруг шевелились всё активнее — кариты седлали коней, навьючивали небогатую поклажу и важный груз на других, выводили во двор. Действовали шустро — все торопились убраться из этого клоповника.
С большого торгового тракта они свернули третьего дня, и двигались теперь по довольно сомнительным, и более того, стремительно раскисающим дорогам. Местами образовались глубокие колеи, заполненные мутной водой, местами дорога напоминала чавкающую глинистую кашу. Страшно было смотреть, как низкие северные лошадки плетутся сквозь неё, заляпаные жирной глинистой грязью по самое брюхо. Да и собственным лошадям приходилось тщательно отмывать ноги на стоянках.
Снег стремительно рассасывался, уползая в лес, под деревья, ручьёв, речушек и заполненных водой канав попадалось количество неимоверное, и всё это куда-то текло и журчало. Матерь-солнце приятно грела кожу своими нежными касаниями, и хоть это радовало, скрашивая путь.
Обстановка в этом краю была, на взгляд Шоуки, спокойная. Да, в воздухе витало напряжение, путники и торговцы опасались передвигаться поодиночке и пользовались услугами наёмников, чужаков в поселениях привечали насторожено, но, в целом, снова возникало ощущение, что люди просто соблюдали дежурные предосторожности при очередном за декаду мятеже.
Он даже Алана об этом спросил, но тот только рассмеялся.
— Ну смотри, — пояснил он тогда, привалившись к тёплому боку невероятно длинной и низкой печи того длинного, но высокого здания, где они разместились на ночь. — Мы сейчас двигаемся через земли с разряженным эфиром. Так безопаснее — по множеству причин, безопаснее для нас, но местные жители лишены возможности защищать себя магией. От бандитов, от дикого зверя, да мало ли от чего! Они здесь всегда немного нервные и на взводе. А тут ещё такие события в центральной долине…
Вот и сейчас — едва отряд выехал с постоялого двора, слуги наглухо закрыли высокие ворота. Да и сам постоялый двор стоял немного поодаль от деревеньки, во-он крыши виднеются за высокими заборами из дикого камня. Выехали на дорогу, обогнув здоровенную лужу на перекрёстке, и прибавили ходу, держась плотной группой.
Шоуки привычно щупал своим “пристальным взором” пространство вокруг, но ничего кроме оброненной и утопшей в грязи металлической мелочи пока не чуял.
Темп взяли снова хороший, благо, кони спокойно выдерживали полдня с такой нагрузкой, а после дневного отдыха дорогу продолжали на заводных, позволяя поработавшим с утра спокойно чесать следом на недоуздке. Самая счастливая вторая половина дня — когда можно было ехать не на Пятнышке. Заменявший его жеребец тоже был подозрительным, но вёл себя спокойно.
Может — подло усыплял его бдительность, кто знает…
Но вот чего подменить не вышло бы при всём желании — так это задницу, отбитую о седло. Так что поход, кроме прочего, превратился в затяжную тренировку по накачке тела духовной энергией ради исцеления и укрепления. Это давало свои плоды — из всего отряда только Алан и Амарими страдали, сползая с сёдел и несмотря на попытки скрыть постыдную слабость, были заметно стеснены в шаге.
Дорога снова ныряла в овраги, обнажающие тут и там скальное основание, закрутилась мимо массивных валунов, поросших мхом, а иногда даже кривенькими деревцами и кустами. Густой, дикий лес истекал ручьями, но дорога оставалась проходимой — то ли глины в почве становилось поменьше, то ли близость скального основания играла свою роль.
Всё шло своим чередом, очередной овраг со струящейся по дну водой постепенно обрастал каменными склонами, превращаясь в миниатюрное ущелье. В камне появилась прорубленная канава, и дорога проступила из-под слоя холодной воды.
По краю весело журчало, мрачные ели нависали сверху, и Шоуки встрепенулся, тронул Пятнышко пятками, протискиваясь вперёд, к голове отряда. Вредный конь, на удивление помог, куснув за круп плетущегося впереди жеребца, из-за чего тот шарахнулся и взбрыкнул, натянув недоуздок и заставив чуть присесть коня, к седлу которого был подвязан.
На возню начали оборачиваться, и расступаться. Глава отряда тоже обернулся, увидел поданный Шоуки знак и немного замедлился.
— Где? — коротко спросил господин Тайко, чуть склонив голову и почти не разжимая губ.
— Впереди, где накренившаяся ель, — Шоуки пристроился чуть позади него, придерживая вошедшего во вкус и норовящего куснуть что-то ещё Пятнышко за металлические части уздечки. — Справа — десять человек, и два, предположительно, мага. Слева — ещё два десятка. Лучники. Все при клинках.
Глава отряда медленно кивнул. Развернуться в узком овраге-ущелье не представлялось возможным. Во всяком случае — быстро.
Ноори Тайко прищурился, и, заведя руку за спину, начал складывать знаки пальцами, отдавая распоряжения. Потом глянул на Шоуки, и тот кивнул. Ему взглядом указали сторону.
Их приготовления не вызвали серьёзных подозрений, так что над оврагом было тихо, если не считать цоканья копыт по каменистой дороге. До приметной ели оставалось всего ничего, когда Ноори Тайко свистнул громко, аж в ухе зазвенело, и остановил коня, заставив того развернуться поперёк дороги.
Шоуки споро вытряхнул ноги из стремян, открыл клапан седельной сумки, выхватывая из неё ворох ножей и тонких спиц, бросил новую порцию духовной силы в ноги и оттолкнувшись от крупа недовольно всхрапнувшего Пятнышка вспрыгнул вверх и влево. Охрана отряда его опередила, приземлившись на краю оврага, и он бросился вдогонку за вырвавшейся вперёд пятёркой. Противники вскакивали из своих укрытий, поднимая луки, кто-то, с той стороны, орал приказы. Шоуки отправил стайку спиц в тех лучников, у которых заметил амулеты, сбивая щиты один за другим. Большая часть успела сделать по выстрелу, но кариты легко смели стрелы в сторону, прежде чем врубиться в нестройный ряд явно паникующих северян.
Сбоку полыхнуло ярко-рыжим, огонь хлынул в овраг, но тут же вспучился и был отброшен вперёд и вверх мощной волной духовной силы.
Спицы и ножи метались в воздухе, обозначали щиты и впивались в тела. Луки были отброшены, участники неудавшейся засады схватились за клинки, но четырёхкратный перевес на этой стороне оврага уже ничего не решал.
Они, должно быть, собирались ударить в спину.
Иначе — какой смысл нападать на каритов столь малым числом?
***
Ничего удивительного в том, что Шоуки первым заметил неладное. Амарими встрепенулся, поняв что тот направляется к голове отряда. Наблюдал. Чуть прищурился прочитав указания, что раздавались знаками, и как только дана была отмашка, резко натянул поводья, поворачивая коня боком и выхватывая клинок. Якобы — защищал драгоценный сундучок, что был навьючен на идущего в поводу коня. На деле — перегородил дорогу жеребцу Алана, прикрыв его собой и вызвав возмущённый взгляд и тихое шипение.
Шотиши и Тарики прикрыли с боков, командир Тайко остался впереди, выхватив своё оружие — все три укороченных, но широких клинка, которые подвесил в воздухе, оставляя руки свободными.
Одновременно с этим две пятёрки каритов ловко ушли вверх, взяв каждая по стороне оврага. Шоуки почесал следом, умудрившись повторить высокий прыжок прямо из седла.
Серебряный, однако.
Непонятные типы из неудавшейся засады спохватились слишком поздно, кто-то заголосил, отдавая приказы, с неба как ниоткуда рухнуло целое море огня, и бесславно отступило под натиском духовной силы командира. На принца только жаром повеяло, да кони заволновались. А ещё затрещал знакомо, заставив чуть дрожать воздух над головой щит. Амарими обернулся, глянув на чем-то даже удивлённого Алана, но спрашивать не стал, завертел головой, высматривая потенциальные опасности. Где-то наверху кричали, слышался звон клинков, но заклинаниями больше не кидались, да и вообще возня быстро стихала и частью удалялась. Кони волновались, перетаптывались, сбившись в кучу, но покладисто дожидались хозяев, не пытаясь разбегаться. Некоторые, похоже, были недовольны тем, что их оставили в этом недоущелье, без возможности присоединиться к драке — ржали, воинственно вскидывая головы и били копытами.
Но всё кончилось довольно быстро, только далеко впереди что-то громыхнуло напоследок.
Не прошло и минуты, как на краю справа показалась пара каритов, волокущих языка — потрёпанного мужика в стёганой броне и вида довольно бандитского. Впрочем, Амарими половина северян с их пышными бородами казались бандитами.
Слева показалась вся группа. Двое были ранены, по виду несерьёзно, за Шоуки зависли кинжалы и ворох вязальных спиц, которые уже не казались такими глупым приобретением, когда их покрывала кровь.
— Маги ушли, — доложился один из воинов справа. — Избавились от побежавших подчинённых, мы успели прикрыть одного.
— Мы оставили пару раненых. Но говорить они смогут недолго, — заметил карит слева, и покосился на Шоуки, вернувшего ему невозмутимый взгляд.
С них и начали. Амарими не отпустили на допрос, оставив “караулить” ценный сундук, и сопеть в компании собственных телохранителей, да под присмотром ещё пятерых. Алан тоже порывался следом, но его останавливали почти отвесные стены оврага, карабкаться по которым на потеху присутствующим ему не хотелось, должно быть. Но хоть лошадей развернули, пока ждали. Вернуться к перекрёстку и пойти другим маршрутом решили с ходу.
Допрос тех нападавших, что остались наверху, много времени не занял. А после глава отряда со спутниками вернулся, и занялся тем побледневшим типом, которого сволокли вниз, и поставили на колени посреди дороги. Ему пару раз врезали, чтобы он заткнулся, и мужик всё зыркал на помалкивающих каритов, и в особенность на невозмутимо протиравшего спицы от крови Шоуки.
Раскололся мужик быстро, с ходу отвечая на вопросы и перестав юлить при первой же угрозе. И его слова принцу не понравились. Шестёрка, полунаёмник-полубандит, знал он, конечно, немного, но главное, что вынес из его бедного на информацию рассказа Амарими, так это то, что их основной целью был “самый молодой тщедушный узкоглазый из этого отряда”.
Сколько им пообещали, где их наняли и как не назвавшиеся маги с аристократическими замашками убеждали их что хорошего залпа в спины отряда хватит, чтобы вывести из строя большую часть воинов, его не интересовало. Амарими неверяще перекатывал на языке эти два слова — “самый молодой”…
Описание, однозначно указывало на него самого. Другого толкования в принципе быть не могло.
Поймал напряжённый взгляд Алана. Похоже, им нужно было поговорить… Но возможности не представлялось долго. Очень долго.
Бандита, знавшего так мало и так много одновременно, зарубили, оставив валяться посреди дороги, и подгоняя коней, вернулись по своим следам к перекрёстку, который прошли несколько часов назад, и скакали по другому пути почти до самой темноты, то и дело бросая назад, на дорогу печати, заравнивающие следы. Срабатывали они через раз — проклятие вокруг хоть и было слабо, но ни разу не исчезало, а из-за него напитанные духовной силой знаки дестабилизировались и рассасывались без должного эффекта.
Заночевали в лесу, пройдя по руслу мелкой и широкой речки с каменистым дном и едва найдя место, чтобы выбраться на высокий противоположный берег. Уже в сгущающихся сумерках нашли наконец место с совсем слабым проклятием, и старшие кариты принялись обустраивать лагерь, ставя защитные барьеры. Кто-то кашеварил, кто-то обхаживал коней, чистя их и проверяя копыта. Алан сам бочком отодвинулся в сторонку, и Амарими насел на него, сощурившись недовольно:
— Ты что-то знаешь?!
— Знаю, — согласился он, поглядывая по сторонам. Не хотел, чтобы их услышали посторонние. — Помнишь тех типов, что мы взяли по пути к парку? Они шли по твою душу. Взять столицу нахрапом не удалось, и, пожалуй, единственное, что могло бы дестабилизировать ситуацию достаточно, чтобы им помочь хоть в чём-то, это твоя смерть. Нас, должно быть, срисовали, когда мы перебирались через остатки моста, тот южанин указал район поисков, и они развесили сигналку в нескольких местах нашего предполагаемого маршрута.
— И мне не сказали?!
— Не хотели тебя зря тревожить, — будущий Император улыбнулся неловко и немного виновато.
— И морем ты меня отпускать не захотел тоже поэтому? — сощурился Амарими.
— Среди заговорщиков есть несколько хладоморских родов, так что определённая опасность была… Да и погода в этот месяц обычно выдаёт всякие сюрпризы… — неохотно согласился Алан.
— А мне сказать?!
— Мне казалось, шанс, что среди нас окажется филин мизерный. К чему было тебя зря тревожить?
— Филин? — не понял молодой принц.
— Я расскажу тебе эту сказку позже, пообещал Алан, заметив возвращение старших каритов, закончивших с барьером.
***
Шоуки украдкой сцедил зевоту в кулак, и попытался взбодриться, прогоняя по телу потоки духовной энергии. Получалось у него это уже весьма неплохо, прогресс был значительный… По крайней мере, ему так казалось. Выспрашивать о скорости развития на этой ступени у присутствующих каритов было как-то неловко, такие разговоры полагалось вести с учителем.
Но вот что у него перестало получаться — так это отгонять сон. До того, чтобы полностью обходиться без сна, ему было ещё далеко, а короткие медитации не давали желаемого результата. Следовало выспаться наконец на привале, оба принца уже заклевали намёками на это, но какой тут сон, когда за их отрядом охотятся какие-то непонятные хмыри?!
Шоуки бдел, не решаясь потакать слабости тела, ибо ночами, несмотря на защиту и караулы, отряд был уязвим, да и днём, в целом, уязвим перед хорошей засадой. Тем более, что хорошее место для привала, позволяющее выставить полноценную защиту, попадалось не каждый раз, и приходилось уповать только на караулы. Алан в такие вечера ходил кругами, то ли изображая, что что-то колдует, то действительно что-то колдуя.
Никакого треска, света, и прочих атрибутов северной магии, во всяком случае, видно не было. Хотя это не показатель — Алан объяснял как-то что боевая магия и прикладная сильно отличаются количеством вкладываемого эфира, и как следствие, последняя почти не имеет видимых эффектов
Двигались совсем дикими местами, неудобными полузаброшенными дорогами, избегая жилья, и, то и дело, резко меняя направление, чтобы перейти на другой маршрут, которых было подготовлено не меньше десятка. Такой путь сказывался на всех, Пятнышко и тот стал снулым и раздражительным, оставив свои попытки кусаться и лягаться исподтишка.
Эфирный фон вокруг скакал как проклятый, от почти не существующего, до вот этой “аномалии” через которую они проскочили вчера вечером. До Круглого моря болотистая низина по своей пакостности не дотягивала, но всё равно подарила массу неприятных ощущений. Даже северянина проняла, ехал бледный, кусая губы с таким рвением, что нижнюю раскровил.
Хорошо прошли по краю, быстро покинув неприятное место. Но вот заболоченная местность не кончилась — деревья измельчали, по краям узкой то ли тропы, то ли дороги всё больше попадалось мха, там и тут опасно блестела вода и запах болота всё усиливался. Но хоть просматривалась местность вокруг достаточно хорошо, и опасаться засады…
Шоуки сморгнул. Прислушался к своим ощущением, и сонливость сняло как рукой. Он сцепил зубы, чтобы не выругаться в голос, и лягнув коня пятками снова двинулся к голове отряда со всё той же проклятой новостью…