Остаток дня смазался в череду поклонов, расшаркиваний и практически ритуальных, ни к чему не обязывающих фраз. После того как Алан закончил с троном, убедившись, что тот удивительным образом слился с опутывающими дворцовый комплекс печатями и чарами, его и его людей проводили в отведённые покои, расположенные ровно на противоположном краю дворцового комплекса от помещений, предназначенных для на Мосса и его шайки.
Алан набросился на Шоуки, вызнавая подробности, Демьен подключился к обсуждению — было критически важно понять, на что способен “Ингвар”, и без таких подарочков являющийся весьма сильным магом и дуэлянтом.
Увы, как следует обсудить потенциальные возможности противника не получилось — к Алану началось паломничество заинтересованных глав кланов. Здоровались, знакомились, обменивались общими фразами и расходились. Многие имена Алан узнавал (зря, что ли, изучал политические реалии юга и взаимоотношения кланов?), и быстро сообразил, что к нему нахаживают представители, если можно так выразиться, нейтральных кланов. И скорее всего, прежде они уже были или ещё пойдут к на Моссу — сравнить претендентов на престол, сделать выводы… В конце концов, те, кто поддерживал самозванца, уже определились с выбором, а главы наиболее надёжных союзников Наместника уже присягнули Алану на верность. Так что все прочие кланы можно было условно определить как нейтральные. Поэтому следовало произвести на их глав впечатление благоприятное… и выиграть проклятый поединок.
— Демьен, не надо, я отлично знаю его приёмчики — не раз наблюдал за дуэлями и читал отчёты, лучше припомни, когда последний раз ты слышал о нём в столице? Хотелось бы понять, как долго он замешан во всём этом.
После ужина паломничество южан сошло на нет, и можно было наконец заняться делами насущными и возобновить обсуждение. Алан испытывал хороший такой мандраж, порождающий неуёмную жажду деятельности.
— Да вот как раз перед приездом нашего уважаемого друга у него дуэль была с кем-то из Траймеров, — припомнил Демьен. — Я не видел, но про тот бой не было слышно ничего необычного.
— Значит, можно смело предполагать, что тогда в него ещё не было напихано артефактов, — хмыкнул Алан задумчиво. — Чтоможет дать размещение их в этих точках? Меридианы образуются в телах уже открывших Дар, верно?
— Считается, что они есть у каждого человека, — качнул головой Таики. — Просто развиваются с пробуждением Дара…
— А может, тебе лучше лечь пораньше и выспаться?! — влез Амарими. — Не думаю, что мы сможем раскрыть его страшную тайну вот так с ходу, а ты вторые сутки на ногах.
— Если мы поймём, как он умудряется колдовать здесь, станет понятно, как его победить! — возразил Алан. — Так что, пожалуйста, попроси, чтобы кто-нибудь принёс из библиотеки тот здоровенный труд по природе Дара.
— Я сам принесу! — кивнул Амарими бодро.
И вернулся не только с книгой, но и со слугами, несущими подносы с чайным набором. Так что дальнейшее обсуждение пошло куда приятнее… до тех пор, пока Алан не понял, что отчаянно клюёт носом, а Амарими всё это время подливал ему чай из отдельного чайничка.
— Ты! — поразился такой подлости Алан, и, не удержавшись, сорвался в мучительный зевок.
— Я! — довольно кивнул мерзавец. — А теперь — спать! Завтра вставать рано!
***
Алан повернулся, коротко, но с почтением поклонившись храму Предков. После вернулся к своему противнику, но кланяться уже не стал, — извлёк клинок из ножен неторопливо и принял классическую стойку. По-хорошему, на Моссу следовало тоже поклониться, проявив вежливость. Но — Алан позволил себе не быть вежливым сейчас, не хватило бы у него на такое сдержанности, и так нервы звенели как натянутые струны ввиду мучающих его сомнений и опасений.
Если бы только ему позволили как следует поразмыслить над ситуацией и перебрать записи, тогда он бы, может быть, сумел бы хоть сколько-нибудь сообразить, в чём сильные и слабые стороны противника. Как вообще он использует магию.
Но если бы да кабы, да козлы давали молоко, то на осенней ярмарке сыром заедали бы не пиво, а вино.
Алан нервно хохотнул про себя вспомнившейся селянской поговорке. И в самом деле — каковы шансы, что ему бы удалось установить, как именно аферист использует магию? Невеликие. А так хоть выспался…
Но по идее, сообрази они что к чему, и это помогло бы определить, как именно противник будет сражаться.
Чего ждать? Духовной силы, а значит выставлять множественные простейшие щиты, или сложных чар, против которых нужна либо мощная, либо не менее сложная защита?
Поставить и то и то одновременно… Алан бы не сумел, но всё равно попытался, когда гонг возвестил о начале поединка.
Внешний примитивнейший щит он создал жестом, очертив его дугу движением клинка, а внутренний почти успел сплести, когда первый щит лопнул, а почти законченный классический трёхслойный барьер продавило атакующим плетением противника. Всё случилось слишком быстро, но каким-то чудом Алан успел выплеснуть вперёд волну сырой духовной силы и сбить заклинание на Мосса. Его только волной жара и искрами обдало. После Алан шарахнулся в сторону, ожидая новой атаки и спешно выставляя новый простейший щит со слегка изменёнными параметрами — задержать что-то такая конструкция не могла, но хоть обозначала направление атаки противника.
Ибо “Ингвар” мастерски использовал “призрачное пламя” — его атакующие чары были практически невидимы, пока не касались чего-то. По факту он использовал не столько огонь, сколько раскалённый поток воздуха. Конечно, его всё равно можно было засечь по характерному “дрожанию”… со стороны в спокойной обстановке, а не шарахаясь туда-сюда в попытке не зажарится аки пирог в печи.
Инициативу он определённо упустил и теперь отчаянно пытался улучить момент, чтобы сделать хоть что-то.
Увы, дуэлей на счету Алана было меньше, чем пальцев на одной руке — отчасти его от этого дела охранял статус, отчасти здравый смысл, отчасти то, что с магами-бытовиками сходиться в дуэлях было как-то невежливо. Теорию он знал неплохо, ибо любил за дуэлями наблюдать и обсуждать их с другими молодыми аристократами, которые в них как раз и участвовали.
Но всё это было совершенно не то!
Противник явно пытался взять его нахрапом, задавить количеством и скоростью сотворяемых чар, не дать опомнится — одним словом действовал со всей серьёзностью и целеустремлённостью, без показухи и бравурных речей, на что, надо сказать, Алан весьма надеялся.
Зато стали ясны две вещи — противник его использует исключительно магический дар и использует нездорово мощно. Воздух на площадке уже дрожал от наполнявшего его жара, ненавязчиво пахло палёнными волосами, а одежда начала липнуть к телу, пропитываясь потом. В целом, это весьма напомнило Алану собственные мучения с магией после того, как его дар открылся, и дозировать подаваемый в плетения эфир стало весьма непросто.
Неужели, у него и правда — Дар южан?! Но тогда при чём тут ядрышки из метеоритного железа? Или они — хитрые накопители, сохраняющие большой запас эфира?
Отбросив путанные мысли, полные сомнений и неуверенности, Алан рванулся прямо навстречу очередному заклинанию, бросив вперёд духовную энергию и задержав дыхание. Атакующие плетения были сметены, но волна жара его накрыла такая, будто в кузнице в печь для плавки сунулся. Зато — сократил расстояние, и, запустив клинок в полёт, толкнул противника даром в ноги, как дубинкой. Тот качнулся, но вместо того, чтобы упасть, повис в воздухе, левитируя, а клинок Алана ожидаемо напоролся на слабые, но многочисленные барьеры.
И методы боя с каритами ублюдок отлично знал! Но хоть мгновения были выгаданы, и Алан смог подобраться ближе, чтобы…
На Мосс пустил ему навстречу волну пламени едва ли не в человеческий рост и, качнувшись, отлетел назад, вновь разрывая дистанцию.
Да когда ж у него эфир-то кончится?! Одно дело так рубить с плеча в перенасыщенном поле дуэльной арены, но здесь-то, здесь “Ингвар” не может брать эфир извне!
Кожи коснулся обжигающий жар взметнувшегося ещё выше пламени. Волна духовной силы сбила плетение, но огонь не сильно-то от этого опал, мощи в заклинание было вложено немеряно.
А потом Алан обозвал себя идиотом и, не жалея силы, выбросил вперёд примитивное, но мощное плетение. Огненную стену пробило конусом холодного воздуха, мигом покрывшего каменные плиты густым слоем инея и затуманив воздух вокруг. Широко получилось. Далеко. Почти как у Демьена тогда, в лесу, но если тот брал мастерством, то Алан просто выплеснул в чары прорву силы.
Эфирное поле дворца всегда чувствовалось настолько странным, что он совсем забыл о возможности черпать из него после установки трона на законное место. А тот ведь установили ещё вчера вечером! И Алан ещё проверял, может теперь пить дворцовый эфир или нет?!
А что, если на Мосс тоже может?!
Вот и проверим…
Алан почувствовал злой азарт, наполняющий его, приглушающий неприятный зуд обожжённой кожи, придающий сил, и, зачерпнув так много, как только мог взять за один раз, обрушил на площадку шквал огня. Вернее, технически, довольно примитивное плетение рухнуло на каменные плиты, мгновенно расползлось по ним, пока не упёрлось в барьер, огораживающий площадку, и выбросило вверх гудящее от жара пламя. Получилось оно даже не красно-оранжевым — насыщенно жёлтым с белыми всполохами, и пришлось вешать на себя щит, чтобы закрыться от жара и обеспечить приток воздуха. Так-то чары расступались перед хозяином, но кто ж знал, что огонь окажется настолько горячим?
Закончив со щитом, Алан рванул в ту сторону, где заметил возмущение — огонь там отдавал красным и казался намного плотнее — и, хищно улыбнувшись, поймал меч ладонью…
И с криком отбросил успевшее раскалиться оружие.
Пришлось снова подхватывать его духовной силой и посылать вперёд, ибо крупный купол, которым накрылся его противник, был уже буквально в трёх шагах. Алан вбил в него клинок… И тот потерял скорость, уничтожив ещё один невидимый слабосильный барьер перед сложным огненным щитом. Адан ударил заклинанием, промяв сразу три простейших барьера, затем снова ударил клинком, прорываясь к противнику через многослойную луковицу щитов. Получалось так себе — более опытный дуэлянт успевал возводить щиты, сдвигать их и растягивать, а Алану не хватало навыков, чтобы расправляться с таким количеством щитов достаточно быстро. Но он отчаянно пытался, раз за разом вкладывая всего себя в атаки. Напитать меч нужным количеством духовной энергии — снести препятствие, преобразовать духовную энергию в эфир — сформировать чары — таран. Основной щит противника, впрочем, становился всё ближе, но и огонь вокруг начал опадать — заклинание расходовало вложенный в него заряд.
— Ну же! — Алан умудрился пробить ещё два щита, оказавшись вплотную к огненному плетению сосредоточенно замершего на Мосса. Единственный удар клинка — магией он столь сложную структуру попросту бы не вскрыл!
Но сделать его ему не дали. Среди огня каменная плита поплыла и, изогнувшись, тонким длинным языком захлестнула и скручиваясь утянула клинок вниз, к земле, Алан дёрнул меч на себя со всей силы, аж в груди заныло, но было уже поздно — камень затвердел, намертво прихватив добычу.
Самозванец улыбался. Так довольно и самоуверенно, что аж скулы сводило.
— Должен признать, сила Императора впечатляет, — произнёс он тихо. Впрочем, за гулом пламени вряд ли бы кто-то услышал и сказанное в полный голос. — Даже в руках едва освоившегося юнца она столь опасна.
— Неужто тебе завидно, ублюдок? — Алан оскалился, неторопливо смещаясь вдоль щита, и немного отведя назад левую руку. Самую малость — и настойчиво направляя в ладонь силу своего странного дара.
— Силу ещё нужно уметь применить, и без этого умения, даже самые невероятные способности не смогут тебе ничем помочь.
— Ой ли? — Алан насмешливо качнул головой. — Твой щит схлопнется с единственного удара клинка.
— Которого у тебя нет, прошу заметить, — ухмыльнулся самозванец.
— С чего ты взял? — Алан округлил глаза и изобразил то почти-совсем-искреннее удивление, которое так часто можно было приметить на лице Амарими.
И на Мосс сделал ровно то, на что Алан надеялся — повернул голову, чтобы проверить, на месте ли схваченный камнем меч.
Именно тогда он и ударил, выбросив вперёд зажатый в руке нож из той самой субстанции, что формируется при смешении эфира и духовной силы. Он пробил сложнейший щит и дестабилизировал его так же легко, как и клинок в руках опытного карита, пропуская Аланавозмутительно прохладное и уютное нутро барьера.
***
Наместник прицокнул от невольного восхищения и бросил уничижительный взгляд на рассевшуюся особняком “оппозицию”. Вот оно — легендарное золотое пламя, что ещё им нужно?
По лицам каритов, поддержавших самозванца, сейчас, когда золотое пламя поднялось вровень со стенами, можно было понять очень многое. Вот, например, главы кланов Тари и Санарису — оба аж заледенели, пытаясь скрыть охватившие их чувства, но во взлёте бровей и блеске глаз определённо читаются удивление и растерянность. Вот старик Мираки из Сетсу не сумел сдержаться, сжал губы так, что его седые усы встопорщились, подчёркивая досадливую гримасу. Остальные выглядят в разной степени напряжёнными, неотрывно следя за происходящим, некоторые то и дело бросают быстрые взгляды на верховного жреца.
Наместник почувствовал раздражение, очередной раз убедившись в непроницаемости маски этого человека, и вернулся к созерцанию залитого огнём двора — пламя опадало, наконец позволяя разглядеть большой алый купол и крадущегося вдоль него молодого господина, едва прикрытого мутноватыми всполохами защитного барьера… Чувствовалось, что этот Ингвар куда состоятельнее Ишимари в северном искусстве, но на стороне истинного наследника был сам дворец, о чём и свидетельствовало золотое пламя.
Хм, кажется, они разговаривали. Жаль, дрожащее пламя и барьеры не давали прочитать по губам, о чём именно. Но говорили недолго — белый росчерк ножа вспорол алую стенку купола как гнилую дерюгу, и Ишимари бодро нырнул внутрь.
— Хм, младший носитель великих кровей нарушил правила, — важно, с глубокой печалью в голосе сообщил верховный жрец, привлекая всеобщее внимание. — Ибо установлено правилами приносить с собою лишь один клинок.
— Это верно, — Наместник легко придал голосу сочувствующие нотки. — Господин Митаки, в силу вашего возраста вас подводят либо глаза, либо память — создание костяного янтаря и придание ему произвольных форм есть часть дара этого рода. Не зря же выходящие из их рук камни называют Императорскими?
По рядам собравшихся пронеслись шепотки, и они с удвоенным вниманием принялись следить за боем. Благо, огонь совсем прижался к земле, открывая вид на медленно разрушающийся алый купол, внутри которого сцепились в близкой сшибке оба претендента на престол.
Обмен ударами шёл очень бодро, более того, самозванец показывал превосходное владение клинком, успевая отбиваться и от наследника, и от огненных комов, которые тот выплёвывал то и дело. Сам Ишимари с ожесточением работал белым клинком не слишком правильной формы, видимо, таким, какой успел создать, и грамотно сбивал заклинания противника волнами духовной энергии, а иногда и так и зажатым в левой руке сотворённым ножом. Впрочем, чары, которыми они оба пользовались сейчас, смотрелись сырыми и торопливыми, маломощными. Маги были всегда слабы на ближней дистанции, и Ингвар не был исключением несмотря на весь свой опыт. К тому же, как бы ни сумел он подделать реакцию амулета на Дар, пользоваться им на Мосс не мог либо не умел. Наместник придирчиво ловил каждое движение, но до сих пор не увидел со стороны Ингвара ничего, что свидетельствовало бы о наличии Дара.
А ведь у него в душе успели всколыхнуться сомнения вчера, когда чужак всё же заставил древний медный диск светиться на обе половины. Но то, что почуял в этом человеке Тамай…
Негодящий клинок разлетелся белыми осколками, сабля рванула рукав отшатнувшегося Ишимари, от чего его правая рука, и без того работавшая немного неловко от чего-то, и вовсе повисла. Однако он отмахнулся плотным комом золотого огня, не давая противнику развить успех, отбросил нож, и в левой руке его начало формироваться светящееся облако, что вот-вот затвердеет в новый клинок.
Ситуация со стороны выглядела отчаянной, но Наместник был спокоен. И когда едва сформировавшийся клинок снова разлетелся осколками от нового удара, и когда камень под ногами Ишимари поплыл, норовя сковать его движения.
Молодой господин уступал противнику во многом. Но главное — он это понимал и искал выход из положения. И, в отличие от его противника, Наместник разгадал его рискованную хитрость.
Впрочем, Ингвара можно простить — он вполне может и не знать таких деталей. То ли не успели просветить, то ли не посчитали нужным, что, в целом, не удивительно. Благодетельный Митаки всегда относился к своим ставленникам как к инструментам, оплетал тенетами своих речей, но не стремился вкладывать в свой инструмент больше, чем необходимо для выполнения поставленной задачи. В конце концов, его интриги всегда были раскинуты так широко — требовалась прорва времени, чтобы уследить за всем.
Удивительно широко. Надо было учитывать, что старость не умерила его прыти!
— Жаль, — тихо вздохнул рядом пожилой глава клана Мо, когда гибкие плети жидкого камня спеленали и чуть не раздавили Ишимари, едва успевшего набросить тонкую защитную плёнку вокруг своей фигуры. — Младший из потомков госпожи Миноко производит куда лучшее впечатление, чем его дядя.
— Он просто не успел свыкнуться с местными реалиями и поднабраться такта, — хмыкнул глава клана Сетсу. — Пройдёт немного времени, и он станет достоин статуса Императора.
— А с чего вы взяли, уважаемый господин Мираки, что всё уже кончилось? — не удержался Наместник от шпильки и распахнул веер, чтобы спрятать за ним хищную, довольную улыбку.
Императорские камни почти невозможно разбить, для этого нужно приложить невероятные усилия. А эти клинки ломались так бодро, разлетаясь на десятки узких, почти игловидных осколков.
А в момент триумфа, как водится, человек склонен терять бдительность.
Ишимари сработал не хуже Амарими, будь он благословлён трижды всеми предками до седьмого колена — на лице его отразился совершенно искренний страх, он метнулся в узкой как футляр для свитков сетчатой ловушке и быстро забормотал — увы, с этой точки было плохо видно, что именно, и ни взглядом, ни движением не выдал начала атаки.
Кажется, Ингвар даже не понял, почему его нога вдруг подломилась. Белый осколок с чудовищной силой пробил его колено насквозь, другой ударил в плечо, заставляя выронить оружие. Самозванец, несмотря на это, успел сориентироваться и попытался сотворить какие-то чары, но поймал ещё два осколка в точки пересечения меридиан и рухнул обратно на землю, корчась от боли.
Ищимари разбил каменные оковы изнутри, и, ссутулившись, коснулся груди левой рукой. Сила его дара была чудовищна, и применять её в больших объёмах ему до сих пор было сложно. Но его контроля и оставшихся сил было достаточно, чтобы прижать остальные осколки белого костяного янтаря к шее противника.
— Господа, — спокойно заметил Наместник, поднимаясь. — У нас есть победитель.
И по его знаку над двором разнёсся удар гонга.
***
Шоуки бросил быстрый взгляд на возвышение, на котором разместились высокородные зрители поединка, но все были поглощены боем. Да и свита самозванца находилась с противоположной стороны площадки и не должна была заметить его уход.
И свои так переживали за Алана, что взгляда не отводили.
Шоуки тоже немного переживал — в конце концов, Алан… Ишимари — человек из плоти и крови, несомненно, хороший человек, но — определённо не полубог из легенд, которыми часто изображали Императоров в мифах и сказаниях.
Успокаивало его то, что Предки были на стороне Ишимари. Предки признали его, говорили с ним и сейчас смотрят за ним, и определённо помогут, если что. Это смертным запрещено вмешиваться в поединок, Предки и Боги вольны оказывать помощь. Об этом даже в своде правил написано, и эти строки вчера вогнали северян в некоторый ступор.
Шоуки ещё раз прикинул направление движения снявшейся со своего места цели и тихонько дёрнул один из ножей своего учителя, всё так же грозно стоящего позади Наместника там, в центре площадки. Поймал взгляд Тамая. Увидел лёгкий кивок и сместился назад и в сторону, незамеченным выскальзывая с отведённой для зрителей площадки. Дальше пришлось повозиться — на нём были приметные одежды, и попадаться на глаза многочисленной охране дворца и изнывающим от любопытства гостям поместья, кому не хватило места во дворе у храма, не хотелось. Храмовый двор был довольно просторен, но, в конце концов, не безразмерен, а желающих наблюдать за поединком было море. Вон, все окна и террасы ближайших многоэтажных зданий, с которых видно место действа, заняты людьми.
Все хотят узреть, как вершится история.
Спрашивается, и куда, а главное зачем направился в такой момент этот человек?
Шоуки держал его своим пронзающим взором, и в то же время тщательно проверял окрестности, прежде чем свернуть за угол, пересечь двор или перемахнуть через высокую стену.
Он приметил этого человека ещё вчера, на площади. Приметил, сперва зацепившись за полное отсутствие металла при нём, потом присмотрелся к чертам лица и долго раздумывал над увиденным, прежде чем поздно ночью наведаться к господину Инари и поделиться наблюдениями. Свою прошлую ошибку он усвоил хорошо и сейчас, поступив так, как следовало бы тогда, ощущал неожиданную уверенность в себе и собственных силах.
Всё оговорено, одобрено, и пусть случилось куда раньше, чем ожидалось, все сопутствующие приготовления, зная Инари Сая, должны были быть уже завершены.
Маленькая булавочка, ввинченная рано с утра в подол долгополого одеяния, замерла, пережидая, когда пара слуг пересечёт двор, и направилась в сторону крытого перехода между постройками. Шоуки прикинул расстояние, ещё раз проверил расположение людей в окрестностях и, подтолкнув себя Даром, перемахнул через высокую стену. Едва не приземлился в декоративный прудик и пронёсся по уютному садику бегом, чтобы выскочить в узкий проход между стенами до того, какснова появятся слуги. Добрался до чёрного хода в одно из старых зданий и затаился в тенях за высокой искусно вырезанной из дерева статуей какого-то воина.
Ждал. С местом засады он не ошибся, посторонних в округе тоже было немного — никто ничего не должен услышать. Подумав, Шоуки расстегнул застёжку и снял с плеча отороченный мехом смешной маленький плащик. Лишним он, пожалуй, не будет.
Вот едва различимые шаги, высокая фигура появилась в поле зрения. Шоуки задержал дыхание, мягко выскользнув из своего укрытия строго в нужный момент, но всё равно его противник что-то почувствовал и начал разворачиваться.
Противник… Жертва в этот раз.
Он успел прихватить его шею локтем со спины, вцепился, потянул вниз всем своим весом, роняя и себя, и его на пол, а куцый короткий плащик сам прыгнул на лицо мужчины, и длины шнурков, на которых держались половинки металлической застёжки, как раз хватило, чтобы перехлестнуться и вновь сойтись на носу мужчины, крепко приматывая ткань к его голове.
Старый знакомец захрипел и дёрнулся, пытаясь вырваться из хватки карита, но Шоуки держал крепко, продолжая душить свою добычу.
— Думал, обрядишься жрецом, замажешь шрам, и я тебя не признаю? — почти ласково спросил он, перехватывая взглядом выхваченный старым знакомцем костяной нож. Держать неметаллы Шоуки по-прежнему страшно не любил, но сейчас его противник не мог видеть своё оружие и не смог полноценно напитать его духовной энергией, так что отвести удар было сложно, но и только. Его добыча забарахталась с новой силой, сипя, догадалась наконец попытаться сорвать с лица ткань, но Шоуки не позволил ему, перехватив руку. Спину пробило испариной от прилагаемых усилий, но вот придушенный карит начал наконец затихать.
Вокруг всё было спокойно, и сейчас главное было не задушить предателя совсем уж насмерть.
Он успел связать бессознательное тело поясами с его же одежд и уже закидывал тяжеленную добычу на плечо, когда над дворцом разнёсся гул большого гонга.
Цыкнул невольно с досады — не успел!
Оставалось только надеяться, что его отсутствие не привлечёт слишком много внимания, а Ишимари не обидится на то, что Шоуки поздравит его с опозданием.
Мысль о том, что победить мог самозванец, ему в голову даже не пришла.
Конец второго тома.
Больше книг на сайте - Knigoed.net