Труп обнаружился возле лестницы, порубленный острым предметом на куски, так что кровь стекала вниз по ступеням, образуя на полу бурую лужу.
До меня сначала донёсся жуткий визг Ксюши. Я поспешил на крики и, ещё не дойдя на месте, услышал её плач, сопровождаемый истерикой:
— Убили, убили…
Я сразу же захотел найти Евгения, но едва повернулся, как увидел того рядом с собой. Женя, улыбаясь до ушей, посмотрел на меня и прошептал:
— Кого-то потерял?
— Нет, — ответил я, — просто тебя хотел найти.
Евгений усмехнулся:
— Не стоит так за меня волноваться.
Мы вдвоём подошли к лестнице и увидели жуткую картину, а рядом обмякшую Ксюшу.
— У-у-у-у, какой ужас! — увидев, что кто-то пришёл, девушка сразу подбежала к нам, едва держась на ногах. — Разрубили на куски…
Впрочем, я не выказал особой паники, поскольку уже имел опыт прошлого мира. Подойдя ближе к лестнице, я тоже увидел убитого, о котором говорила Ксения. Но присмотревшись, я застыл как вкопанный:
— Это же…
Евгений хмуро свёл брови.
Мы уже почти решили, что погибшим окажется кто-то из команды, однако перед нами лежало тело маленькой девочки. Даже несмотря на то, что оно разрублено на куски, по одежде всё же ещё можно было понять, что это — одна из сестёр-тройняшек.
Весь пол покрывала кровь и куски тела девочки, которое порубили и побросали кучей. Можно сказать, её буквально разобрали на части, от чего у наблюдавших эту картину буквально волосы шевелились на голове.
Подоспевший так же на крики Геннадий Иванович, взглянул на труп девочки не смог сдержать рвотный рефлекс и его вывернуло. Ксения же оказалась выносливей и лишь истерила.
Я не подавал вида и держался спокойным, мой взгляд скользнул по порубленному телу и переместился к голове, лежащей в углу. Как я и предполагал, убитой действительно оказалась одна из тройняшек.
— Но как же так? — Татьяне ситуация казалась абсурдной. — Почему первой жертвой стал неигровой персонаж???
— Кто мог её убить? — в голосе Ксюши звучал ужас. — Ведь мы ни единого звука не слышали…
— А-а-а-а!!! — позади нас раздался пронзительный визг. Я обернулся и заметил маму девочек, всё в том же кухонном фартуке. Видимо, она как раз готовила для нас обед. Увидев разрубленное на куски тело дочки, она моментально потеряла способность здраво мыслить, обмякла и повалилась на пол с криками и рыданиями:
— Доченькааа… Моя бедная доченькааа… Что за страшная смерть… Кто же сделал с тобой такое…
Я хотел помочь женщине подняться, однако Женя протянул руку и остановил меня.
— Постой, — сказал он. — Не подходи.
Я взглянул на него с недоумением.
Евгений прошептал:
— Посмотри на её обувь.
Я опустил взгляд к ногам матери девочки и заметил, что подошва будто в чём-то испачкана. Судя по цвету, подошва насквозь пропиталась чем-то явственно напоминающим кровь…
От увиденного я сглотнул сухим горлом.
Остальные же совершенно не заметили этой детали — лишь наградили безутешно рыдающую над трупом дочери мать взглядами, полными соболезнования.
Татьяна даже подошла к женщине и попыталась утешить, но та вцепилась ей в плечо с криком:
— Это вы, это точно вы, вы единственные чужаки здесь, наверняка кто-то из вас убил мою доченьку!!! — Видимо, женщина приложила немалую силу, потому что Татьяна сразу вскрикнула от боли и попыталась вырваться, но обнаружила, что не способна противостоять крепкому захвату.
— Мы здесь ни при чём, вы делаете мне больно, отпустите! — отчаянно вскрикнула Татьяна.
Мы тут же бросились на помощь, Семен с силой отпихнул мать девочек и освободил от цепкого хвата Татьяну.
— Ты в порядке? — спросил он девушку.
— Да, в порядке, — в глазах Татьяны виднелся гнев вперемешку с шоком, она закатала рукав и увидела на плече пять тёмно-фиолетовых отметин. — Она такая сильная…
— У-у-у-у-у, моя бедная дочкааа, моя несчастная доченька… — продолжала завывать женщина, валяясь на полу.
Пока она плакала, за нашими спинами в дверном проёме показались два неприметных силуэта. Я пригляделся и увидел, что это две оставшиеся близняшки.
Две девочки стояли далеко в комнате и через приоткрытую дверь с безразличным выражением лица выглядывали в коридор. Страшная смерть родной сестры не вызвала у них ни тени эмоций, они даже не собирались подойти и утешить мать. Постояв пару секунд, девочки исчезли. И если бы Женя не заметил их тоже, я, наверняка бы решил, что мне просто померещилось.
Женщина ещё очень долго лежала на полу и рыдала, и когда наше терпение уже почти иссякло, вдруг молча поднялась с пола, развернулась и ушла в комнату. А через минуту вышла с шваброй и мешком.
— Доченька, моя бедная доченька, мама заберёт тебя домой, — приговаривала женщина с теплотой и нежностью, принялась убирать порубленные части тела в мешок, а потом старательно вымыла следы крови.
Кроме растрёпанных волос, ничто в её облике не выдавало больше негативной реакции на расчленённый труп, и вот так, не торопясь, она дочиста прибрала все жуткие свидетельства случившегося.
Почти все взирали на происходящее с одинаково скривившимися лицами, менее выносливые даже снова почувствовали приступ тошноты.
— Пошли, поедим чего-нибудь, — прошептал Евгений, который, впрочем, выглядел довольно невозмутимо. — Я проголодалась.
— И как тебе кусок в горло полезет после такого? — Татьяна взглянула на Евгения, будто увидела монстра, его слова казались ей немыслимыми.
Женя невозмутимым голосом ответил:
— Таких вещей за дверью — полным полно, если каждый раз, встречаясь с ними, отказываться от еды, так ведь можно и с голоду помереть, не находишь?
Татьяна хотела что-то возразить, но Евгений, явно не настроенный слушать, пошел в обеденный зал. Я последовал за ним.
Мы вдвоём сели за стол и принялись жевать хлеб, кроме которого пока ничего не было подано. Я даже не осознавал вкуса от волнения.
— Что, в конце концов, не так с этой женщиной? — тихонько спросил я Женю.
— Я думаю, это она зарубила свою дочь, — ответил он. — Подошвы её обуви промокли от крови, удивительно, что остальные ничего не заметили.
— Для чего и зачем она это сделала? — я пребывал в недоумении. — И ещё, судя по тому, как она прибрала останки, ей не в первый раз приходится это делать…
Женя молчал, подпер подбородок рукой.
Женщина в самом деле выглядела поднаторевшей в уборке трупов. Вначале она собрала в мешок крупные куски, затем смела мелкие части в кучу, выглядело это просто-напросто… будто она занималась привычной домашней уборкой.
Пока мы разговаривали, от дверей раздались шаги. Я бросил взгляд и увидел дрожащую от страха Ксению. Она, должно быть, впервые столкнулась со столь жутким зрелищем — её лицо побелело как бумага. Девушка на ватных ногах подошла и села рядом с Евгением, закрывая рот рукой, чтобы не проронить ни звука.
Я как раз собирался сказать что-то ещё, но тут заметил, как Женя повернулся и тепло сказал, обращаясь к Ксюше:
— Милая моя девочка, не надо бояться, я не дам тебе умереть.
Ксения часто-часто закивала, и, вообще, судя по её виду, единственное, чего она сейчас хотела — это свернуться калачиком на груди Евгения и там уснуть. Девушка спросила, указав на меня:
— Сестрица, а он — тоже твоя работа?
Работа? Я, услышав это слово, застыл с открытым ртом.
— Нет, он — нет, — ответил Женя. — Он мой парень, мы вместе будем тебя защищать.
Ксения вздохнула с явным облегчением, и, глядя на меня в ее глазах прибавилось доверия.
Я же, которого назвали «парнем», вдруг почувствовал себя неловко. Разумеется, это ощущение продлилось всего мгновение, поскольку я тут же вспомнил весьма важный факт…
Смотря на Женю, переодетого в девушку, мне вдруг стало, интересно, как я сам выглядел в мире за дверью.
Евгений всё утешал Ксюшу, а я в это время отошёл на минутку в туалет, где и нашёл зеркало, в котором увидел абсолютно незнакомое лицо.
В зеркале на меня смотрел молодой парень с правильными формами лица, с ярко голубыми глазами. Прямой нос, уголки губ чуть приподняты. Лицо совершенно не агрессивного человека.
Покрутив головой в зеркале и осмотрев себя со всех сторон, я прошептал себе под нос:
— Эх. Ну, хотя бы не урод.
Увидев, наконец, свой облик, я вернулся из туалета в зал. К тому времени Ксения уже заметно успокоилась. Неизвестно, как Евгению удалось её утешить.
— Кстати, я должна вам кое-что сказать, — произнёс Евгений. — На случай, если тройняшки спросят вас, как их зовут, я оставила на них метки.
— Какие еще метки? — я немало удивился его словам.
— Очень мелкие блёстки, которые видно только на свету, — ответил Евгений. — У кого блестит плечо, та — Вера. На голове блёстки у Любови, а девочка, на которой нет блёсток — Надежда. — Он пожал плечами. — Конечно, теперь, когда их стало меньше, узнать ещё проще.
— Когда ты это провернула? — спросил я.
— Когда они представились в первый раз. Я решила, что это крайне важная информация. Если спросят вас, не ошибитесь, — ответил еле слышно Евгений
— Стоит ли делится этим с остальным? — спросил я.
Женя покачал головой:
— Пока не стоит. Если не можем быть уверенными, друзья они или враги, лучше изначально воспринимать всех без исключения как врагов.
Ксения после разговора отправилась в туалетную комнату, и я воспользовавшись её отсутствием, спросил Евгения, что называется «работой».
Женя с неохотой, но все ответил:
— Просто есть люди, которые за деньги нанимают меня как телохранителя, — он указал в направлении туалетной комнаты. — Вот она. Выглядит заурядно, правда? А в реальном мире — знаменитая певица. Ты наверняка слушал ее песни и не раз.
Значит сюда и не простые смертные попадают, — промелькнуло у меня в голове.
— Она тоже уже не в первый раз за дверью, — понизив голос, сказал Евгений. — Поэтому, помимо здешней нечисти, следует опасаться также и членов своей же команды. — На этом он замолчал, потому что в зал вошёл кто-то ещё.
Я обернулся и увидел Татьяну и остальных.
— Вы что, правда едите? — холодно бросила Таня. — Только позавидовать такому хладнокровию.
— Лучше наесться и жить себе спокойно, чем превратиться в голодного призрака, — Женя тонкими пальчиками взял хлебный тост и откусил так, что совершенно безвкусная пища стала казаться для окружающих деликатесом. — А ты не хочешь?
Татьяна не успела ничего сказать, когда Семен рядом с ней закивал:
— Давайте. Я тоже проголодался.
Так что все сели за стол и принялись жевать пустой хлеб.
— Сегодня ночью наверняка что-то случится, — сказала Татьяна, потирая плечо. Синяки, которые на нём остались, выглядели очень болезненными. — Будьте осторожны, по возможности не покидайте комнат.
— Кто же всё-таки убил девочку? — дрожа от страха, спросил Геннадий Иванович. — Это ведь не мог быть кто-то из нас? — Мужчина тут же вздохнул с облегчением и тихо добавил: — Хорошо, что я живу один.
Остальные сразу заметно помрачнели, особенно Семен и Слава — мужчины вовсе бросили друг на друга настороженные взгляды.
— Не стоит так переживать, это наверняка дело рук не человека, — разрядив обстановку сказал Женя. — Если бы её убивал человек, девочка должна была звать на помощь, верно? К тому же, мы все находились на этаже. Как вышло, что подобное происшествие не произвело ни малейшего шума?
В его словах очевидно присутствовало разумное зерно, и остальные немного успокоились.
Татьяна глянула на Геннадия Ивановича и вдруг поинтересовалась у него:
— Кстати, забыла спросить, что ты увидел тогда в тумане?
Мужчина от её вопроса побледнел и долго мялся, прежде чем хрипло выдавить фразу:
— Сплошь… ходячие трупы.
Все тут же замолкли.
Я про себя возрадовался, что не осмелел настолько, чтобы бросать вызов туману. Геннадия Ивановича сказал всего три слова, но и этого хватило, чтобы каждому на ум пришли адски жуткие картины.
Как раз в разгар обсуждения вновь появилась мать тройняшек. Никто не заметил, когда она вернулась, но на ней уже был новый фартук тёмного цвета, а в руках женщина держала большую супницу.
Содержимое посуды парило горячими клубами.
Женщина сказала:
— Вы, должно быть, проголодались? Я приготовила для вас вкусненького, — она подошла к столу и поставила супницу. — Пробуйте скорее.
Внутри оказался суп, в котором плавали свежие кусочки мяса, источающие аппетитный аромат.
Но никто из сидящих за столом, увидев мясо, не протянул тарелку и не притронулся к лежке, тут же болезненно помрачнев.
Оказавшись в этом мире, мы уже успели несколько раз оценить готовку мамы тройняшек.
Но каждый раз имелась одна особенная деталь — все блюда были, можно сказать, практически вегетарианскими, без кусочка мяса или рыбы. Даже яйца считались роскошью… Ксения однажды недовольно высказалась по этому поводу.
Но сегодняшний обед оказался исключением — в слегка мутноватом супе плавали свежие мясные кусочки аппетитного коричневого цвета. В нос сидящим за столом проник густой аромат, и если бы не увиденная только что страшная картина зверского убийства, возможно, у нас бы уже закапали слюнки.
— Ешьте, ну же! — сказала женщина. — Почему же вы не едите? Я ведь специально для вас приготовила. — Её волосы немного растрепались, лицо растянулось в вызывающей исключительно неприятные эмоции улыбки. Стоя у стола, она прошептала: — Очень вкусно.
Аромат супа манил каждого из нас, но у каждого из сидящих за столом зародилась довольно жуткая мысль… из какого мяса он сварен.
— Что же вы не едите? — женщина всё продолжала недоумевать. Затем, заправив волосы за уши, она первая схватилась за половник, и налили себе в тарелку суп, зацепив оттуда куски мяса. — Очень вкусно.
Она запихнула кусочек мяса в рот и принялась пережёвывать белоснежными зубами, аппетитно и со вкусом.
Ксюша опять закрыла рот ладонью — судя по лицу девушки, на неё вновь накатила тошнота. Остальные выглядели не лучше. Но женщина будто бы и не замечала, она зацепив ложкой очередной кусочек мяса, с огромным удовольствием также запихнула его в рот, громко глотая.
«Хрум, хрум» — изо рта женщины послышались звуки, похожие на пережёвывание хрящей, едва заслышав которые, Ксения всё-таки не выдержала, вскочила из-за стола и кинулась в туалет.
Остальные тоже постепенно стали покидать обеденный зал, стремясь оказаться сейчас как можно дальше от этой женщины и пышущего жаром мясного супа.
Женщина, глядя на наши испуганные лица, кажется, не поняла, в чём причина. И, чавкая, спросила:
— Неужели вам не нравится, как я готовлю? А всем нравилось!
Никто не ответил ей. Все с ностальгией вспомнили засохший хлеб. По крайней мере, можно с уверенностью сказать, что с хлебом-то уж точно всё в порядке.
Пока женщина ела, в зале вновь появились тройняшки, точнее, две из трёх. Держась за руки, девочки остановились в дверном проёме, молча взирая на жадно поедающую свою трапезу мать.
Я, который сидел ближе всех к дверям, посмотрел на девочек боковым зрением и убедился, что всё именно так, как сказал Евгений — у одной из девочек блестело плечо, у другой поблескивали волосы. Я запомнил, что первая — это Вера, а вторая — Любовь. Стало быть, убитой девочкой оказалась их старшая сестра, Надежда.
Девочки по-прежнему вели себя довольно скрытно. Немного постояв в дверях, вскоре они вновь исчезли из виду.
Обед вышел на редкость неприятным, и многие надеялись, что вечером будет лучше, но ожидания не оправдались, на ужин нас ждал пышущий клубами пара бульон на косточке.
Женщина сварила сахарные кости с морковью, пряный аромат снова ударил в нос собравшимся людям.
Мы оставались голодными целый день, но стоило супнице с костями появиться на столе, у всех собравшихся лица помрачнели.
Семен, не выдержав, тихо выругался:
— Когда мы несколько дней хотели поесть мяса, она его не подавала. А сегодня, мать её, расщедрилась.
— Ты осмелишься попробовать это мясо? — раздражённо бросила Татьяна. — Чёрт знает, из чего приготовлен этот бульон.
Женщина тем временем, видя, что никто не протягивать тарелки уговаривать больше не стала, взяла половник, налила себе тарелку супа и приступила к трапезе. Никто из них не попробовал и глоточка, но почему-то суп показался всем ужасно вкусным.
— Правда, очень вкусно, — нахваливала женщина. — Очень жаль, что вы не хотите.
Так мы и провели весь день — голодные, лишь наблюдая за женщиной, которая поначалу съела, целую кастрюлю мясного супа, а затем выпила целую супницу бульона.
Дождавшись, когда женщина поест, мы наконец собрались вместе и молча принялись жевать безвкусный засохший хлеб.
— Суп выглядит очень аппетитно! — Геннадия Ивановича всё никак не мог позабыть вида кушанья на столе. — Его правда нельзя есть?
— Кто знает, из чего он приготовлен, — раздражённо прошипела Татьяна. — Что, трудно продержаться еще пару дней? Когда вернёшься в реальный мир, можешь есть всё, что заблагорассудится. Никто не станет запрещать.
— А что стало с останками девочки? Куда она их забрала? — тихонько спросила Ксения, при этом подёрнув носом и как бы невзначай бросив взгляд на супницу на столе. — Если мы найдём их, тогда сможем поесть суп?
Я с выражением безысходности на лице подумал, что девушка всё же довольно смелая. Если бы, даже я сам, отыскав останки девочки, всё равно не стал бы пробовать этот суп. Будь блюдо хоть сто раз ароматным, никто не знает наверняка, из чего хозяйка его приготовила.
— Будем искать? — спросила Татьяна. — Раньше мне казалось, что опасность исходит от тройняшек, но теперь, напротив, считаю, что проблема как раз в их матери.
— Давайте поищем, — неожиданно предложил Евгений. — Всё равно квартира не такая уж большая.
Неизвестно, куда женщина спрятала тело девочки, собрав его в мешок. К счастью, квартирка действительно оказалось не слишком большой.
— Тогда давайте поищем, — Татьяна согласилась с предложением Евгения. — Ведь мы ещё не осмотрели эту квартиру. Заодно узнаем, нет ли здесь новых подсказок.
Итак, все участники взялись за осмотр квартиры хозяйки.
Она оказалась небольшой, всего три комнаты и два зала. Главным местом поисков стала кухня, Я обнаружил там немного продуктов, почти всё постное, и к тому же на вид очень несвежее. Не удивительно, что приготовленные из них блюда имели такой ужасный вкус.
Рядом с кухней располагалась туалетная комната, где, в общем-то, также не обнаружилось ничего необычного. Единственное, что более-менее привлекало внимание, это огромная ванна. Она выделялась из всего интерьера квартиры.
На поверхности ванны виднелись чёрные подтеки, очевидно, ей давно никто не пользовался по назначению. Я присмотрелся внимательнее, поскольку чёрные пятна показались мне похожими на кровь, но всё же не решился это утверждать.
Обойдя всю квартиру и обыскав практически каждый её уголок, никто не нашёл мешка с трупом.
— Куда же он мог подеваться? — недоумевала Татьяна. — Неужели здесь есть другие комнаты?
Евгений несколько секунд размышлял, потом вдруг поднялся и направился на кухню.
— Зачем ты опять идёшь туда? Мы уже там всё обыскали… — сказала Татьяна
Но всего через мгновение до них донёсся голос Евгения с кухни:
— Нашла!
Я торопливо вошёл следом и увидел, что Женя стоит у холодильника, дверца которого распахнута настежь, а внутри виднеется чёрный мешок.
Именно тот мешок, в который женщина вчера сложила тело девочки, теперь занимал собой почти всю морозильную камеру.
— Как она могла положить его в холодильник! — на лице у Татьяны проглядывалось явное отвращение. — Больше никогда не притронусь к её стряпне.
Евгений взялся за мешок и вытащил его из холодильника.
Я глядя на него, спросил:
— Что ты будешь делать?
— Нужно убедиться, — сказал Женя, опустив взгляд на мешок. — Вы, кажется, хотели мяса поесть?
Геннадия Ивановича, который как раз и заикался о мясе, пристыженно усмехнулся:
— Я могу и обойтись…
Евгений, не удостоив его вниманием, развязал мешок, показав всем содержимое. Внутри действительно лежал труп девочки, порубленный на куски так, что не всегда можно было различить, где какая часть тела.
Однако взгляд Евгения на окровавленный труп остался на удивление равнодушным, он внимательно осмотрел содержимое мешка и заключил:
— Не пропало ни одного особенно крупного фрагмента. По крайней мере, суп она сварила не из дочери.
Татьяна сухо усмехнулась, глядя на Евгения:
— Мария, ты просто само хладнокровие.
Евгений парировал:
— Чересчур нервные умерли сразу, — затем, помолчав секунду, добавил: — Но если мать действительно убила дочь, возникает вопрос — почему она это сделала?
— Кто её разберёт, может, она сумасшедшая? — беспокойно произнесла Татьяна, разведя руками. — Лучше нам держаться от неё подальше.
Сегодня нам так и не удалось поесть, пришлось перебиваться парой кусочков хлеба. К наступлению темноты все явно пребывали в удручённом состоянии от голода, но ещё хуже становилось оттого, что всё это время на столе в обеденном зале стоял суп, источающий густой мясной аромат.
Вспоминая, с каким удовольствием женщина прихлёбывала суп, почти все из нас, были не в силах больше на него смотреть, разошлись по комнатам под предлогом усталости.
Я тоже проголодался, но, пожевав безвкусного хлеба, вернулся в свою комнату и лёг на кровать, готовясь отойти ко сну. Ворочаясь на кровати никак не найдя место, я достал телефон, чтоб немого поиграть и хоть как-то успокоится.
— Твой телефон до сих пор не разрядился? — изумленно спросил Евгений
— Я взял зарядное устройство…
Женя прогрузился в молчание, а через несколько секунд обиженно пробормотал:
— Только и знаешь, что играть в свой телефон. Даже не поболтаешь со мной немного.
Я совершенно растерялся от слов Евгения. Отложив телефон в сторону я повернулся к Жени.
— Ну, хорошо, о чём ты хочешь поболтать?
— Как думаешь, сегодня ночью кто-нибудь умрёт?
Я удивился, услышав от него столь внезапный вопрос.
— Я вот думаю, что да, поскольку яйцо уже окропилось кровью.
Я погрузился в молчание, обдумывая то, что сказал Евгений. Однако, он не стал мне объяснять подробности, только проворковал:
— Спи, увидимся завтра, — и сразу же закрыл глаза, провалившись глубоко в сон.
Евгений уснул, а вот ко мне как обычно сон никак не шёл.
За окном уже стемнело, туман становился всё гуще, сквозь него уже совершенно не представлялось возможным рассмотреть хоть какой-то вид снаружи. Высотка оставалась на одном месте, но будто отделённая от остального мира.
Ночь стояла тихая, эта тишина приносила ощущение безопасности, и я очень надеялся, что она продлится до самого рассвета.
Однако слова Евгения, кажется, стали пророческими.
Около трёх часов ночи я пробудился ото сна. В мои уши проник исключительно неприятный звук. Очень похожий на то, как в стену долбят каким-то острым предметом, глухо, но пронзительно — тук, тук… Звук слышался совсем рядом, казалось, меня от его источника отделяет только стена.
Открыл глаза я ещё немного полежал, прежде чем осознать, что звук не померещился мне во сне.
Евгений ещё спал, и я сомневался, стоит ли его будить, но как раз пока я раздумывал, стук за стеной ускорился.
«Тук, тук, тук», один удар за другим. Я протянул руку и осторожно растолкал соседа:
— Женя, проснись.
Евгений открыл глаза, его взгляд оказался на удивление ясным, словно это вовсе не он только что спал глубоким сном:
— Что случилось?
— Снаружи какой-то стук, — ответил я. — Как будто в стену заколачивают гвоздь.
Евгений посмотрел на стену напротив. В далеко не новом здании стены не отличались толщиной, и все звуки легко проникали сквозь них. Женя протянул руку и осторожно приложил к стене ладонь, после чего чуть нахмурился:
— Отодвинься. Подальше от этой стены.
Я кивнул и сделал, как он сказал.
— В чём дело?
— По ту сторону стены что-то есть, — сказал Евгений. — Не знаю, что именно.
Мы включили лампу и в её тусклом свете уставились на стену, от которой слышался стук, становясь почти непрерывным.
И если бы дело было только в звуке. Но очень скоро я понял причину, по которой Женя велел мне отодвинуться подальше от стены.
В сравнительно тонкой стене сначала образовалась маленькая дырочка, а следом медленно показался кончик острого шила…