— Тогда мы их заставим, — заявила Ханна с примесью досады. — Мы продолжаем пытаться. Это сработает.
— Продолжай верить, Ханна. Может быть, только силой воли ты сможешь сделать это. Но я этого не вижу. Мы слишком расколоты, слишком разобщены.
— А я верю. Я должна верить.
— Флинн и его люди ослеплены своим горем. Я не знаю, не могут ли они увидеть правду или не хотят, но, похоже, стремятся ухватиться за свой гнев. Они так просто от него не откажутся.
— Знаю. Но это не значит, что мы должны от них отказаться.
— Дело может дойти до насилия, — предупредил ее Лиам. — Ты готова к этому?
Ханна вскинула подбородок.
— Я готова ко всему, что потребуется. Но это еще не значит, что я принимаю это или не буду бороться до последнего за другой исход. — Она колебалась. — Я серьезно, Лиам. Если мы не сможем объединиться, у нас ничего не получится.
Дождь барабанил по крыше. Призрак вздохнул и перевернулся на бок. Ханна вдыхала сладкий влажный воздух, чувствовала тепло Лиама рядом с собой, его поддерживающую силу.
Лиам сказал:
— Я понимаю.
Глава 49
Ханна
Сотый день
Ханна краем глаза наблюдала за Лиамом.
Он сохранял повадки солдата. Даже сейчас, в темноте и под дождем, сидя на качелях на крыльце ее заднего двора, его глаза метались туда-сюда, никогда не оставаясь неподвижными, его разум обрабатывал информацию, анализировал, реагировал и готовился.
— Ты все еще беспокоишься, — проговорила она.
— Есть и другие угрозы.
— Ты думаешь о Саттере.
— Да.
— И о Лютере.
Лиам кивнул.
— Лютер не вернется.
— Может быть. Может быть, нет. — Он колебался. — Как прошел твой визит к Лютеру-старшему?
Она тяжело вздохнула.
— Хорошо, да?
— Они сделаны из одного теста.
Решив сдержать свое обещание, Ханна вчера навестила отца Лютера, чтобы проведать его и составить график регулярных визитов. Он встретил ее с яростным гневом и недовольством, что не удивило Ханну.
Сначала он отказался от еды, которую она ему принесла.
— Мне не нужны подачки! Я прекрасно справляюсь. — Он смотрел на нее из своего инвалидного кресла. — Оставьте меня в покое!
Быстрый осмотр пустых шкафов показал истинное положение вещей. Без вмешательства он умрет с голоду. Прикованный к инвалидной коляске, не имеющий возможности самостоятельно выйти из дома, он нуждался в помощи.
Как бы он ни злился, как только Ханна развернула свежий хлеб, клубничный джем и два вареных яйца, он набросился на еду, как голодный зверь.
— Это ничего не значит, — огрызнулся он, его ревматические глаза сузились. — Я вам ничего не должен.
— Конечно, нет. — Она колебалась. — Я дала обещание вашему сыну, сэр. Я не смогла сдержать обещание Лютеру и позволить ему остаться, но это обещание намерена выполнить.
Старик выругался.
— Мальчишка. О чем, черт возьми, он думал?
Ханна ничего не ответила, не зная, как реагировать.
Лютер-старший махнул на кислородный баллон рядом с его инвалидным креслом и трубки в его носу.
— Кислород скоро закончится. И что тогда? Все равно я ходячий мертвец. — Он насмешливо фыркнул. — А я ведь даже не хожу.
— Простите, сэр…
— Простите? Ты сожалеешь? Что вообще для кого-нибудь сделало сожаление? Ты выгнала моего сына из единственного сообщества, которое может сохранить ему жизнь — после того, как он дал тебе ключ к спасению города. Не очень-то похоже на справедливость?
— Он ведь не на веревке болтается, — напомнила ему Ханна.
Лютер-старший открыл рот, чтобы возразить, шишковатые губы растянулись в усмешке, но потом что-то в нем дрогнуло. Если он и увидел правду в словах Ханны, то не признал ее.
— Я вернусь завтра.
Он посмотрел на нее, горько и покорно.
— Как я уже сказал, не возвращайся сюда.
— И я попрошу Эвелин Брукс проверить вас. Она отличная медсестра.
Он закашлялся, рваный звук, от которого у Ханны свело зубы, выглядя при этом совершенно несчастным.
— Вы ничего не можете для меня сделать. Ничего.