- Но представьте же, Анна Григорьевна, каково мое было положение, когда я услышала это. "И теперь, - говорит Коробочка, - я не знаю, говорит, что мне делать. Заставил, говорит, подписать меня какую-то фальшивую бумагу, бросил пятнадцать рублей ассигнациями; я, говорит, неопытная беспомощная вдова, я ничего не знаю..." Так вот происшествия! Но только если бы вы могли сколько-нибудь себе представить, как я вся перетревожилась.
- Но только, воля ваша, здесь не мертвые души, здесь скрывается что-то другое.
- Я, признаюсь, тоже, - произнесла не без удивления просто приятная дама и почувствовала тут же сильное желание узнать, что бы такое могло здесь скрываться. Она даже произнесла с расстановкой: - А что ж, вы полагаете, здесь скрывается?
- Ну, как вы думаете?
- Как я думаю?.. Я, признаюсь, совершенно потеряна.
- Но, однако ж, я бы все хотела знать, какие ваши насчет этого мысли?
Но приятная дама ничего не нашлась сказать. Она умела только тревожиться, но чтобы составить какое-нибудь сметливое предположение, для этого никак ее не ставало, и оттого, более нежели всякая другая, она имела потребность в нежной дружбе и советах.
- Ну, слушайте же, что такое эти мертвые души, - сказала дама приятная во всех отношениях, и гостья при таких словах вся обратилась в слух: ушки ее вытянулись сами собою, она приподнялась, почти не сидя и не держась на диване, и, несмотря на то что была отчасти тяжеловата, сделалась вдруг тонее, стала похожа на легкий пух, который вот так и полетит на воздух от дуновенья.
Так русский барин, собачей и иора-охотник, подъезжая к лесу, из которого вот-вот выскочит оттопанный доезжачими заяц, превращается весь с своим конем и поднятым арапником в один застывший миг, в порох, к которому вот-вот поднесут огонь. Весь впился он очами в мутный воздух и уж настигнет зверя, уж допечет его неотбойный, как ни воздымайся против него вся мятущая снеговая степь, пускающая серебряные звезды ему в уста, в усы, в очи, в брови и в бобровую его шапку.
- Мертвые души... - произнесла во всех отношениях приятная дама.
- Что, что? - подхватила гостья, вся в волненье.
- Мертвые души!..
- Ах, говорите, ради бога!
- Это просто выдумано только для прикрытья, а дело вот в чем: он хочет увезти губернаторскую дочку.
Это заключение, точно, было никак неожиданно и во всех отношениях необыкновенно. Приятная дама, услышав это, так и окаменела на месте, побледнела, побледнела, как смерть и, точно, перетревожилась не на шутку.
- Ах, боже мой! - вскрикнула она, всплеснув руками, - уж этого я бы никак не могла предполагать.
- А я, признаюсь, как только вы открыли рот, я уже смекнула, в чем дело, отвечала дама приятная во всех отношениях.
- Но каково же после этого, Анна Григорьевна, институтское воспитание! ведь вот невинность!
- Какая невинность! Я слыхала, как она говорила такие речи, что, признаюсь, у меня не станет духа произнести их.
- Знаете, Анна Григорьевна, ведь это просто раздирает сердце, когда видишь, до чего достигла наконец безнравственность.
- А мужчины от нее без ума. А по мне, так я, признаюсь, ничего не нахожу в ней... Манерна нестерпимо.
- Ах, жизнь моя, Анна Григорьевна, она статуя, и хоть бы какое-нибудь выраженье в лице.
- Ах, как манерна! ах, как манерна! Боже, как манерна! Кто выучил ее, я не знаю, но я еще не видывала женщины, в которой бы было столько жеманства.
- Душенька! она статуя и бледна как смерть.