— Хорошо, как его зовут? Пойду поговорю с ним.
— Боюсь, не получится, — Тюльпанов развёл руками. — Год назад его застрелили.
— Хм.
Теперь настала пора Дэймоса откидываться на спинку кресла, задумчиво разглядывая перекатывающийся по стенкам мензурки коньяк.
— Мисс Кайт выпросила у меня разрешение на два месяца практики в хирургии, и тот доктор взял её под своё крыло. Потом был скандал, когда один из её друзей избил почтенного магистра в подворотне, его отправили сначала в Квач, а потом на Восток в затяжную командировку.
— Только и всего? — искренне удивился Дэймос.
— Не из милосердия, это его отец постарался.
— Вот тут поподробнее.
— Увы, у меня только слухи, — доливая себе коньяка, ответил Тюльпанов.
— Значит, Кайт вернулась к тебе, а старику прострелили башку из винтовки?
— Не совсем. Его нашли с несколькими огнестрельными ранениями в области груди.
— Хм.
— Я было подумал на Заклеймённых, но это было непрофессионально. Словно кто-то, встретив его в темноте, зажмурился и палил, попав только потому, что близко стоял. Убили его, к слову, из его же пистолета.
В субботу пошёл снег. Крупными пушистыми хлопьями он сыпал с неба, погружая пространство в тишину. Дэймос в наёмной коляске выехал за город. Коттеджей, укутанных строительными лесами, осталось немного, только на окраине. Дома сияли свежевыкрашенными ставнями, чистыми окнами, за которыми виднелись белоснежные занавески. Подъездные дорожки расчистили. Недавно выпавший снег вновь растаял, но теперь грязи на брусчатке не было. Выпавшие камни заменили, а строительный мусор смели.
Поднявшись на крыльцо, Дэймос дёрнул шнурок звонка, но дверь не открылась. Кто-то что-то крикнул за дверью, но он не разобрал и дёрнул шнурок ещё раз.
Топот.
Дверь распахнулась.
На пороге стояла Кайт, но такая, какой он её ни разу не видел. Волосы растрёпаны, на щеке мука, на предплечье полоса сажи, а в руках чугунок, который она скребёт щёткой.
— Я же говорю, открыто! — раздражённо выкрикнула она и, не приглашая войти, устремилась назад в тепло.
В доме пахло едой. Не так, как в ресторане, где изысканные блюда разлетаются по тарелкам страждущих. Не так, как в столовой, где один и тот же половник окунается в суп и компот. Не так, как в доме, где он снимал комнаты и каждая семья готовила за закрытыми дверями.
Взмыленная Кайт разрывалась между кипящими кастрюлями, грязной посудой и чисткой овощей.
— Я не вовремя? — входя на кухню, спросил он.
— Как видите, — оставив жирный котелок, она бросилась мешать картофель, что из вареного рисковал превратиться в жареный.
— Хотел справиться о здоровье Зэвана.
— Хуже, чем хотелось бы, но лучше, чем ожидалось, — неопределённо отозвалась она и, переставив небольшую кастрюльку с печи на стол, принялась вылавливать яйца ложкой, бросая их в тарелку с водой.
— Как скоро он встанет на ноги? — снимая фартук с вешалки, Дэймос повесил на крючок пиджак и жилет.
— Дайте ему хотя бы неделю отлежаться, — мешая варево, она наконец заметила, что гость в фартуке закатывает рукава, и спросила: — Что это вы делаете?
— Насколько мне известно, у Каперса завтра дежурство, график сегодня переделали. Значит, обед вы устраиваете сегодня. Пальто мисс Лайронс в шкафу я не обнаружил, вероятнее всего, она уехала в город за продуктами.
— У нас традиция каждые выходные собираться и устраивать праздник живота, — пожала она плечами и тут же бросилась к печи, где из кастрюль принялась вытекать кипящая вода.
— Хочу помочь, — сказал Дэймос, вынимая ещё горячее яйцо из воды, стукнул о столешницу и принялся чистить. — В качестве благодарности за то, что позволили оставить Зэвана у вас.
— Тогда снимайте свою дорогущую рубашку, пока мы её не забрызгали. Наверху есть вещи Зара, переоденьтесь.
— Я могу готовить без рубашки.
— У меня нет на это времени, я ничего не успеваю! — вновь бросаясь к чугунку, крикнула она.
Интересно, это от печного жара у неё так щёки раскраснелись?
— Я могу остаться на обед? — на всякий случай уточнил Дэймос.
— Разумеется, не выгонять же вас после этого.
— Отлично, но сначала позвольте отлучиться. Хочу навестить Зэвана.
Она неопределённо махнула рукой, отпуская его, и вновь бросилась к печи.
Глава 29
Он лежал на кровати слабый, болезненно серый и пугающе тихий. На костлявом предплечье чернел номер, словно намеренно выставленный напоказ. Взгляд цеплялся за него, и как бы Дэймос ни отворачивался, въевшиеся в плоть цифры вновь оказывались перед глазами.
Заклеймённый с острова Арант не имел имени. Родившись, он получил номер и с тех пор отзывался на него. Являясь относительно удачным результатом эксперимента без явных физических дефектов, он сумел пережить большинство своих братьев и сестёр уже на этапе отбраковки. Крепкое здоровье и выносливость помогли ему выжить в учебке Заклеймённых. Гибкий ум и терпение позволили стать Заклеймённым и не умереть от рук своих или на задании. Но крепкого тела и собранных по крупицам знаний недостаточно, чтобы пройти чистку.
Чистка вымывала из разума все посторонние мысли. Заклеймённый не мог лгать или утаивать что-либо от своих хозяев. Олень считал это абсолютной верностью и жестоко наказывал всякого, кто смел нарушить его стройную теорию.
Александр Кайт дал номеру имя. Дал номеру книги и собеседников. Дал номеру стимул жить и бороться за эту жизнь. Из всех, кто примкнул к Чёрному волку, Зэвану, пожалуй, приходилось сложнее прочих.
— Чего ты вздыхаешь? — разлепив сухие губы, спросил Зэван.
Веки раскрылись, и жёлтые с золотыми искрами глаза уставились на Дэймоса.
— Хм, так ты не сдох? — потирая щетинистый подбородок, ухмыльнулся он.
Смешок у Зэвана вышел тихим и задушенным, лишь уголки губ дёрнулись.
При встрече люди инстинктивно пытались приписать его необычную внешность к какой-нибудь из асовских народностей. Золотистый загар и острые черты лица делали его похожим на выходца северных регионов Скарры. Но вот острые лэртские уши и фридский хвост разрушали эту стройную теорию, оттого Олень подрезал их.
— Чего хмуришься? — устраиваясь поудобнее на белоснежных простынях, спросил Зэван. — У тебя, как у собаки, верхняя губа дёрнулась, словно вот-вот зарычишь.