Лисара повернулась к брату, чуть отстраняясь от хозяина дома.
— Судя по шрамам, — Фиар ткнул себя в центр лба и в виски, — ему делали лоботомию.
— Почему не через глаз? — хмуря едва заметные светлые брови, поинтересовалась она.
— Жутко не это. А то, что поверх старых шрамов есть новые, — на лице молодого магистра смешались непонимание и отвращение. — Зачем оперировать человека дважды?
«Чтобы он никому никогда ничего не сказал», — подумал Дэймос и спросил:
— Шрамы старые?
— Первым около трёх-четырех месяцев, вторые совсем свежие, но затянутые Талантом.
«Три-четыре месяца? Конец весны, начало лета, когда за Чёрным Волком пришли. Вот только за Кайтом отправил Магистрат Кондомы, о Кенте они едва ли что-то знали. С разведкой старик не связывался, всегда держался особняком от больших людей и большой политики. За Кентом пришли Серые, выведали нужную информацию и в лучших традициях оставили для опытов. Зачем лоботомию повторили? Не совпала ли вторая операция с моим приездом?» — думал Дэймос, а вслух спросил:
— Как ты это определяешь?
— По нехарактерному узору. Кожу стянули и заставили сойтись. То, что под ней, оставили как есть. Отсюда синяки при розовом шве.
Не зря Фиара с собой тащил.
Погода бушевала, и запертый в доме Дэймос стал искать занятие. Мысли о старом пауке и прошлом настойчиво лезли в голову.
Кабинет, что он когда-то занимал, стал опасен для жизни. Тут и там с потолка отваливалась штукатурка, обнажая гнилые балки, а в углах завелась чёрная плесень, что, облепив обои, переползла и на шторы.
Нянечка предложила большую гостиную. Её успели убрать, но не отремонтировать. Глядя на отклеившиеся обои и жёлтые подтёки на потолке, Дэймос чувствовал растущее внутри раздражение. В какой-то момент оно стало настолько велико, что пришлось отправить Фиара — не служанок же гонять в такую бурю — в город.
— Ты мне за это должен будешь, — вернулся мокрый до нитки Фиар, гружённый свёртками.
Дэймос выразительно посмотрел в ответ, и магистр, отведя взгляд, стал сетовать на погоду.
На пару они срывали старые обои, чистили стены. Чуть позже в комнате показались две женщины, которых в первый момент приняли за служанок и хотели отослать, но то оказались сестра Фиара и Николетт. Они принялись белить стены, и, если первая взялась за дело с весёлым задором, для второй подобное явно было в новинку.
Пока Поппи сервировала стол для чая, девушки смыли штукатурку с деревянных панелей и пола. Комната приобрела ещё не жилой, но уже приличный вид. Вытянув ноги, Дэймос по-хозяйски поглядывал на камин, когда Поппи как бы между делом спросила:
— Надолго вы планируете задержаться в Империи?
Седые волосы зачёсаны и собраны в причудливые косы, подколоты на затылке костяным гребнем. Гребень тот сработал Кент, по пожелтевшей кости вились полосатые ядовитые змеи. Приятно, что хоть что-то осталось от старой жизни.
— А ты уже выгоняешь? — разламывая печенье, спросил Дэймос с улыбкой.
Старая нянечка бросила взгляд на магистров, те сделали вид, что взгляда не заметили и вдруг заинтересовались камином. Ничего не понимающая Николетт на несколько секунд осталась за столом в компании Дэймоса и, смертельно побледнев, поспешила полюбоваться причудливым узором и каменной кладкой камина.
— Ты же знаешь, тебе нельзя тут появляться, — наклонившись, зашептала Поппи. — Что мы будем делать, если в столице прознают?
— До столицы несколько недель пути…
— Всего шесть дней, если на поезде. — Нервно перебирая платок, она бросила взгляд на молодых людей у камина. — Стоит ли так рисковать? Ради чего? Ради срама? Разрушенного дома и падчерицы?
— Разве ты не рада моему приезду? — стараясь сгладить ситуацию, мягко спросил Дэймос.
— Рада, да только мне мог и написать.
— Все мои письма вскрывают и читают, ты же знаешь.
— Знаю, — буркнула она, опустив взгляд на измятый платок, и раздраженно отбросила его в соседнее кресло. — Пусть лучше эта вертихвостка и дальше держит меня в чёрном теле, чем я узнаю, что из-за глупой прихоти ты оказался в петле.
— Меня не повесят, — легко отмахнулся Дэймос. — Запрут в очередной лаборатории или в клинике, вроде той, что построили за городом.
Поппи бросила на него взгляд, который можно было бы назвать злым, если бы не страх и паника, плескавшиеся в глубине светлых глаз. Наклонившись, он погладил бледные руки старухи.
— Я слышала, Александр Кайт отправился на свидание к Луне, — тихо, грустно произнесла она.
— Тело его не нашли. Да и проклятия на месте пожара не было.
— Это ещё хуже, ты же знаешь, — совсем тихо закончила она, повесив голову. — Подожди здесь.
Поднявшись, нянечка тяжёлыми шагами покинула комнату. Сгорбившись и поникнув, вновь превратившись в древнюю старуху.
Магистры и Николетт, неуверенно переглядываясь, вернулись за стол и завели беседу на отвлечённую тему. Фиар рассказал, где они провели утро, и Николетт, вмиг посерев, едва не лишилась чувств. Машинально Дэймос протянул руку, не давая ей упасть, и девушка, словно ужаленная, подскочила на ноги. Извинившись, унеслась прочь.
— Я сделал что-то не так? — удивлённо поглядывая на сестру, спросил Фиар.
Та устало вздохнула.
— Матушка грозилась сдать её в лечебницу, если не перестанет отвергать женихов, — с непроницаемым лицом отозвалась она, поставив чашку, и поднялась. — Пойду побуду с ней.
Девушка покинула комнату, затворив двери, мужчины растерянно переглянулись.
— Кстати! — взяв ладонь Дэймоса, Фиар постучал по ней, нарисовал квадрат и вновь постучал. — Старик в клинике несколько раз сделал это, и как мне показалось, с каким-то умыслом. Хотя, возможно, это какой-то неосознанный жест, после двух операций его мозги больше похоже на кашу, чем на систему, способную к осознанной и слаженной работе.
Вошедшая Поппи избавила Дэймоса от необходимости отвечать. Она принесла маленький ключик, каким запирают шкатулки.
— Рой передал незадолго до того, как… — не договорив, она прижала к лицу платок.
Фиар пил чай и изо всех сил делал вид, что его тут нет. Будь Чёрный Волк жив, непременно попытался бы завербовать такой талант.
— Предлагаю почистить деревянные панели и камин, — заговорил Дэймос, пряча ключ во внутреннем кармане. — На сегодня этого будет достаточно.
Глава 6
После того как старик Кайт вытащил Дэймоса из лечебницы, куда его поместили за подрывную деятельность, лечебница ещё долго приходила к нему во снах. В удушливых, жарких кошмарах.
Лёжа в постели, Дэймос вглядывался в темноту за окном, старательно прогоняя сон. Тесная вонючая палата осталась далеко позади, но сейчас казалась подкравшимся хищником. В любой миг стены спальни могли оказаться пропитанным мочой и рвотой матрасом, а одеяло смирительной рубашкой. Невольно вздрогнув, Дэймос потёр плечи. Руки никак не желали лежать спокойно, каждые несколько секунд проверяя, свободны ли они.
Потому, когда в атмосфере столь сильной нервозности скрипнула дверь, он машинально схватился за пистолет ещё до того, как сумел разглядеть ночного гостя. Не двигаясь, он следил за тенью. Будь это кто-то из Заклеймённых, едва ли ему посчастливилось бы увидеть своего убийцу.