Тима, наверное, мог бы назвать эти несколько недель, прошедших с момента его первого прихода в сознание, лучшим, что случилось с ним после попадания. Он находился в уютной постели, сытно ел, за ним ухаживали и лечили. Даже боль, терзавшая его в первые дни, почти сошла на нет. Казалось — живи себе в свое удовольствие, выздоравливай, однако, как всегда, было несколько «но», тревоживших его.
Первым, естественно, было непонимание того где он находится и что с ним планируют делать. Да, пока с ним обращались довольно хорошо, но ведь именно, что «пока». Что этим людям может взбрести в голову в будущем — было неизвестно.
Вторым «но», терзавшим попаданца, были непонятки с его вещами, а в частности — с серпом. Тима лежал в кровати абсолютно голым, а значит, что вполне логично, все его вещи кто — то забрал. И он подозревал кто именно — слишком уж внимательно смотрел на него высокий, черноволосый мужик с шикарными баками, что периодически наведывался к нему и о чем — то разговаривал с женщиной — врачом, которая и ухаживала за попаданцем все это время. А то, что мужик непростой, было понятно не только по внушительному мечу, висевшему на его поясе, но и по цепкому, пронзительному взгляду, который Тима, частенько ловил на себе.
Попаданец, конечно, пытался выяснить, что стало с его вещами, однако тут встало третье «но» — языковой барьер. Единственное что он смог узнать, что женщину зовут Митри, а странного мужика — Юлиус.
И было бы все не так уж и плохо, и барьер был бы не барьер, если бы не очередное, на этот раз последнее, «но». «Лохматое чудовище», именно так, Тима прозвал своего нового учителя. Мастер Ильви был невысок, тощ и задирист. Легко выходил из себя и так же легко успокаивался. Каждый раз, когда попаданец смотрел в сторону своего нового наставника, у него создавалось впечатление, что перед ним находится старый, облезлый, пудель, каким — то чудным образом, научившийся ходить на задних лапах.
Во время их первой встречи, когда пожилой господин пытался разговорить попаданца, пользуясь, судя по отличающемуся произношению, разными языками, он показался Тиме безобидным и в меру добродушным дядечкой. Однако, впоследствии, когда начались их занятия — мнение попаданца о нем кардинально изменилось. Он даже начал немного побаиваться своего наставника, хотя кроме криков, никаких других актов агрессии с его стороны не было.
Да, вот так, нежданно — негаданно, Тима вновь оказался на школьной скамье. Или правильнее сказать: «кровати»? Как бы то ни было — как только попаданец пошел на поправку, мастер Ильви, в компании здоровенной, едва ли не больше него самого, книжищи, каждый день начал наведываться к нему в комнату и по несколько часов подряд насиловать ему мозг, пытаясь научить местному языку.
Справедливости ради, стоит заметить, что несмотря на мерзкий характер и карманный деспотизм «лохматого чудовища», тот оказался толковым специалистом и, при помощи только одного «Атласа Знаний» — книги с картинками и подписями, которую местные аристократы использовали для обучения своих детей письму, за несколько недель сумел подтянуть уровень знаний попаданца до приемлемого для общения уровня.
— Глупый дикарь! Правильно произносить «толееари», а не «толейори», неужели так сложно запомнить? — в очередной раз разорялся мастер Ильви, совершенно не обращая внимания на то, что за его спиной открылась дверь и внутрь прошла целая делегация, состоявшая из девушки и двух мужчин. И, если Юлиуса, Тима уже знал, то с пожилым мужчиной, что держался с настолько прямой спиной, что казалось, будто он проглотил швабру и девушкой, он знаком еще не был.
Попаданец внимательнее всмотрелся в их лица. И, если про мужчину, он не мог сказать ничего особенного — мужик, как мужик, разве что выражение лица какое — то кисловато — надменное, то на девушке взгляд его задержался надолго. Она была чудо как хороша — длинные, блестящие, черные волосы, карие, очень выразительные глаза, в которых, однако, сверкала сталь, правильные черты лица, изящный изгиб губ, — все это создавало эдакий образ беззащитной силы.
— Да ты же меня не слушаешь! — «лохматое чудовище» наконец заметил, что его ученик сейчас где угодно, но только не здесь и, проследив за его взглядом, обернулся, — о, Мистресс Лилиана, прошу простить мне мою неучтивость, я слишком замотался с этим варваром, — проговорил он, уважительным голосом, вставая со стула, на котором сидел и кланяясь девушке.
— Ничего страшного, мастер Ильви, — улыбнулась та, — не могли бы вы оставить нас на некоторое время?
— О, конечно — конечно, — засуетился мастер, спешно собирая листы бумаги и писчие принадлежности, разбросанные то тут то там. Закончив со сборами, он еще раз поклонился и вышел за дверь.
— Добрый день, уважаемый, — обратилась девушка к Тиме, садясь на стул, на котором недавно сидел его учитель, Юлиус и «кисломордый», остались стоять за спиной у девушки, — мастер Ильви сообщил мне, что вы уже достаточно хорошо знаете наш язык, чтобы мы могли с вами поговорить. Для начала, расскажите, пожалуйста, как вас зовут и все ли вас устраивает у меня в гостях? — она замолчала, ожидая ответа от попаданца. А тот, баран бараном, продолжал пялиться на нее, совершенно пропустив мимо ушей то, что она сказала. И, лишь спустя некоторое время, когда уже давно надо было что — то отвечать, Тима не придумал ничего лучше, чем признаться:
— Простите, госпо…жа, я быть очарован ваша прелесть… э — э—э, красота, и не понять… спрашивать.
— Видимо, мастер Ильви слегка приукрасил свои достижения, — задумчиво проговорила девушка себе под нос. — Я спросила как вас зовут и все ли вас устраивает, — медленно повторила девушка, смотря прямо в глаза Тиме.
— Меня называть Тималь. И мне все здесь нравиться, благодарно, — старательно выговаривая слова, представился попаданец.
Над своим ником, когда в нем появилась нужда, Тима совершенно не заморачивался. Идея просто соединить первые буквы своих имени и фамилии пришла к нему как — то сама — собой. Так и превратился обычный паренек Тима Лисин в Тималиса. И своим интернет псевдонимом Тима очень гордился. Было в нем что — то эдакое, римское. Ему всегда нравился древний Рим и все с ним связанное. Именно этот интерес, как он подозревал, и пробудил в нем любовь к театру и желание поступать в театральное. Что же касается ника — видимо, интернет — приятели Тимы не испытывали столь большого пиетета перед наследием древних римлян, вследствие чего совершенно бесстыдно сократили его до удобного им «Тималя». Некоторое время Тимофей стоически пытался отстоять справедливость, однако товарищи его совершенно бестактно послали и пригрозили, что если будет выделываться, то его вообще «ткемалью» звать будут. Тиме ничего не оставалось, кроме как согласиться с шантажистами, а спустя некоторое время он сам привык и в сети представлялся не иначе, чем «Тималь». Однако почему он, вдруг, решил использовать его сейчас, при знакомстве с этой девушкой, Тима даже самому себе не мог четко ответить.
— Очень приятно, мастер Тималь, — вновь улыбнулась девушка. И, надо сказать, что она сильно польстила ему, ведь подобное обращение нужно было еще заслужить, но, Тима совершенно этого не заметил. И не потому, что не разбирался в местном, довольно строгом, титуловании, а потому, что улыбка, сделала его собеседницу еще прекраснее. — Меня зовут Мистресс Лилиана, я хозяйка этого дома.
— Мне тоже очен приятный, — попытался взять себя в руки попаданец, — приносит свои извинен, что не моч принимат такой как вы как подобает и совсем голый, — старательно проговорил он, пытаясь подражать манере общения мастера Ильви, — я очен благодарна, нет, благодарен, вы за то, что вы оказался столь добр к я. Если я моч бить полезный, ви только сказать, я буду сделать как могу.
— Для начала расскажите о себе, — задала она первый из интересующих ее вопросов, — и как вы тут оказались.
Тима задумался. Рассказывать все совершенно не хотелось, однако и скрывать что — то от своей прекрасной собеседницы — тоже. Да уж, дилемма. Неужто его угораздило влюбиться? Похоже на то. Но, тогда, тем более не стоит выкладывать все как на духу. Что же делать? И молчать тоже долго нельзя.
— Можно я задать один вопрос, для начал? — решил устроить небольшую проверку девушке попаданец.
Тима увидел, что Мистресс Лилиана удивилась, видимо, не привыкла к тому, что ей кто — то в чем — то перечит. Но выражение удивления не ее лице продержалось не больше секунды, после чего пропало, сменившись на прежнее — доброжелательно — заинтересованное, и, если бы попаданец не смотрел ей все это время прямо в глаза, то, скорее всего, и не заметил бы этой эмоции.
— Спрашивайте, — наконец ответила она.
— Я хотет знат где мой чемодан…саквояж…а, сумка. Я хотет знат где мой сумка и другой вещ. Не мог ли бы вы вернут их я?
— Ты об этом? — вместо девушки, ответил Юлиус, показывая Тимин серп.
— Да, и об этот тоже, — подтвердил Тима, — отдать мне его, будь хорош.
— Ну уж нет, парень, — отрицательно покачал головой тот, — мы знаем что это за вещь и поэтому ты ее обратно точно не получишь.
— Вот значит какой, — задумчиво проговорил попаданец, — тогда, приносит прощение, Лилиана, я ничего не сказать.
— Ой — ли? — все не успокаивался Юлиус, а если я тебе все кости переломаю?
— Юлиус, — коротко бросила девушка, — прекрати.
— Бить больной, как благородно для столь крупный и так хорошо вооруженный воин, — не остался в долгу Тима. Он прекрасно понимал, что доводить здоровенного вооруженного мужика — плохая идея, однако, решил стоять до последнего. Серп ему был нужен, и, если его не вернут, то нет никакого смысла помогать своим спасителям — пленителям.
— Да я тебя… — начал было мужик, но девушка его снова осадила:
— Юлиус! Прекрати немедленно! — а затем, повернувшись к Тиме и смотря ему прямо в глаза, поинтересовалась:
— Мастер Тималь, если я верну вам артефакт, то у нас с вами будут проблемы?
Тима так и тонул в этих глазах, однако, все же смог собраться с силами и хрипло ответил:
— Нет, прекрасная госпожа, у ВАС, — он специально выделил это слово, — никогда не будет со мной проблем. Клянусь.
— Верни ему артефакт, — коротко приказала она.
— Н — но, госпожа, — попытался, было, возразить мужик, — как можно? Этому дикарю? Он ведь даже разговаривать нормально не может.
— Юлиус! — голос у Мистресс Лилианы стал ледяным. Ты испытываешь мое терпение. Да и что за чушь насчет не умеет разговаривать? Последнюю фразу он произнес на чистейшем дастни.
— Госпожа, — наконец вступил в разговор кисломордый, — последнюю фразу он произнес на своем варварском диалекте.
— Что за чушь? Я же сама слышала как он говорил, что у меня с ним не будет проблем.
— Боюсь, что Далоф, прав, — подтвердил слова кисломордого, вояка. — Не знаю как насчет его родного языка, но то что это был не дастни — это точно.
— Это правда? — повернулась она к Тиме, — ты действительно не говорил на дастни?
— Бояться что так, господин, — стараясь не смотреть ей в глаза, дабы лишний раз не провоцировать свои неуместные чувства, ответил Тима. Он действительно тогда забылся и дал ей обещание на своем родном языке, чего не понял ни он, ни, судя по всему, она.
— Но как такое может быть? — пораженно проговорила она. — Впрочем, сейчас это не важно, — всего через несколько мгновений вновь взяла она себя в руки, — Юлиус, верни моему гостю его артефакт и вещи. А вы, мастер Тималь, помните о своем обещании и начинайте уже рассказывать. Я, к сожалению, не могу уделить вам сегодня много времени.
Тима молча наблюдал как вояка, с крайне недовольным выражением на лице, отходит в сторону и достает из небольшого комода его потрепанный, видавший виды рюкзак. После чего, кладет его и кинжал на прикроватный столик и отходит, однако не возвращается на свое место, а становится рядом со своей госпожой. Видимо для того, чтобы, если, вдруг что, защитить ее от Тимы.
— Не бояться, воин. Я обещать леди что у она не будет проблема по причине я, значит не будет. Я держать свое слово. — Усмехнувшись проговорил попаданец, беря в руки кинжал. И едва он к нему прикоснулся — сразу же отступили тревога и неуверенность. Тиме, показалось на мгновение, что он вновь полностью здоров и полон сил. Впрочем, это ощущение быстро прошло, а вот уверенность в своих силах — осталась.
— Гадаар, — мысленно обратился он к своему духу — рабу.
— Да, хозяин? — материализовался он рядом с ним.
И тут произошло странное:
— Тревога! — заорал Юлиус одной рукой выхватив меч, а второй спрятав себе за спину Мистресс Лилиану, после чего, недолго думая, нанес удар прямо по Гадаару. Естественно, тому этот удар не причинил совершенно никакого вреда. Меч прошел прямо сквозь его нематериальное тело и развалил тот самый столик, на котором лежал рюкзак попаданца. К счастью, удар пришелся на одну из ножек столика, так что за свои пожитки Тима мог не волноваться, а вот то, что Юлиус и, судя по всему, Мистресс Лилиана видели Гадаара — настораживало.
— Не волноваться! Не волноваться! — заорал попаданец изо — всех сил, — я все объяснить! Никакой опасность нет! Не волноваться! Гадаар, давай обратно в кинжал.
Тут распахнулись двери и в комнату ворвался небольшой отряд бойцов. Все, естественно, с мечами наголо. Они окружили свою хозяйку и оттеснили ее к себе за спину, после чего замерли, пытаясь понять откуда именно исходит опасность.
— Всё? Успокоились? — раздался холодный голос Мистресс Лилианы. — Значит так. Юлиус, забирай своих дуболомов и отправляйся к Титусу, пусть он заменит столик, — она кивнула на разваленный ударом меча предмет мебели. — Далоф, — повернулась она к кисломордому, — отправляйся на кухню, пусть Руфи приготовит нам с мастером Тималем чаю. Выполняйте.
— Но, госпожа, — Слушаюсь, госпожа, — в унисон отреагировали они.
— Выполняйте, — повторила она, а затем, повернувшись к Тиме произнесла:
— А с вами, мастер Тималь, нам предстоит долгий разговор. И еще, Юлиус, — обратилась она к выходящему последним воину, — передай Титусу, чтобы отменил все мои запланированные на сегодня дела.
— Да госпожа, — поклонился Юлиус, — разрешите идти?
Девушка лишь махнула рукой, отпуская своего главного телохранителя, после чего, повернулась к Тиме.
Впрочем, разговор все же пришлось ненадолго перенести. Сперва, его началу помешали несколько дюжих парней с ошейниками на шеях, что вкатили в комнату небольшой, но достаточно увесистый столик. Потом миловидная пожилая женщина, пришедшая в компании нескольких молоденьких девушек, тоже с ошейниками на шеях. Пока они споро накрывали на стол, Мистресс Лилиана неотрывно смотрела на своего гостя, а Тима изо всех сил пытался не встретиться с ней взглядом, размышляя над произошедшим. То, что девушка, да и не только она, могла видеть Гадаара было непонятно и странно и могло грозить разнообразными, совершенно ненужными проблемами. И Тима сейчас судорожно соображал как ему построить дальнейший разговор с девушкой.
А еще попаданца сильно беспокоило то, что с ним происходит, когда он смотрит на Лилиану. Что это такое? Эффект долговременного воздержания? Так остальные девчонки, он бросил взгляд на одну из девушек в ошейнике, не вызывают у него подобных чувств. Неужто это та самая пресловутая «любовь с первого взгляда»? Или, может его накачали какой — нибудь наркотой, чтобы он… Что? Влюбился в эту, вероятно очень властную и занимающую явно не самое низкое положение девушку? Глупость какая. Какой ей прок от его влюбленности в нее? Кинжал? Так он итак у нее был, а она приказала отдать его Тиме. Да и этот непонятный эпизод с ее внезапным пониманием его родного языка. Ой что — то нечисто тут было. И спросить не у кого. Не призывать же Гадаара, в самом-то деле.
Из раздумий его вырвал такой знакомый и… уютный запах.
— Не может быть, — потрясенно проговорил он, садясь в постели и смотря на средних размеров чайничек в руках у той самой миловидной пожилой женщины, что руководила стайкой служанок.
— О, вы тоже любите чай? — с явным удивлением в голосе поинтересовалась Мистресс Лилиана, заметившая явную заинтересованность и узнавание в глазах ее гостя.
— Чай? — задумчиво проговорил Тима, — так вот как ви его тут называть? Да, я любовь… нет… нравиться этот он. Только я не пить он долгий час. Не думать что он у вас тут есть.
— А я, если честно, удивлена тому, что вы вообще знаете об этом напитке.
— Почему? — Тима от удивления, вызванного таким заявлением, на миг забылся и посмотрел прямо в глаза хозяйке дома и снова начал в них тонуть. Почувствовав это, он, хоть и нехотя, но все же отвел свой взгляд, внутренне коря себя за несвоевременные и неуместные желания.
— Ваш внешний вид указывает на то, что вы не из тех, кто может себе позволить подобное.
— А, понимать, — неожиданно засмеялся Тима, — я быть похож на бомж, — этого слова Мистресс Лилиана не знала, однако по смыслу она примерно догадалась что оно значит, — и запах, наверное, так же, — он вновь рассмеялся, — я приносить вам прощение за то, что доставить столько хлопоты. А еще я есть свин, — так, кажется правильно, — я не сказать благодарность за то что вы спасать меня. Это плохо с мой сторона. Я благодарит вы за это. Я ваш долг до конца жизни.
— Не стоит благодарности, — отмахнулась хозяйка дома, — не могла же я вам позволить утонуть? Тем более на моем участке реки.
— О, так я попасть река? Тогда все есть ясно. Значит мой вонь не смущать вас ведь я искупаться перед спасение, — он снова засмеялся и Мистресс Лилиана, против своей воли тоже улыбнулась. Ей все больше и больше начинал нравиться этот парень. Он выглядел нищим оборванцем, однако его манеры, пробивающиеся даже сквозь этот жуткий акцент, его артефакт и то, что он узнал чай по запаху, все это говорило, что ее гость совсем не прост. Да и эта его самоирония, она тоже очень нравилась девушке. Она уважала тех, кто умеет толково смеяться на самим собой. Да и вообще — Лилиана не хотела признаваться сама себе, но рядом со своим гостем она чувствовала себя… уютно. Создавалось впечатление, что они знакомы многие годы.
— Вы так и не ответили мне откуда вы знаете про чай, — напомнила она гостю, дабы отогнать от себя ненужные, глупые мысли.
— Там откуда я родился, — немного помолчав ответил он, — этот напиток называется «чай». Каждый семья пить его каждое утро. Такой э — э—э ритуал, э — э—э, обряд… а, традиция. Такой традиция.
— Каждая семья? — не поверила Лилиана. Вы имеете ввиду каждая семья в вашем роду?
— Роду? А, нет не в роду. Вообще каждый семья. Бедный, дорогой, нет, богатый. Каждый… Ну почти, — после недолго паузы добавил он.
— Но ведь это очень дорогой напиток, — почему-то Мистресс Лилиану задевал тот факт, что где — то ее любимый чай, священный для нее напиток, могут пить все кто угодно.
— У я, там откуда я, он очень долго назад быть дорогой. Сейчас — доступный каждому. Я очень любить завтрак с он когда идти учиться.
— Учиться? У вас есть образование?
— Э — э—э, — он задумался, пытаясь правильно сформулировать мысль, — я не знать как правильно говорить на ваш язык это слово. У меня есть полный первый образование. Тот, что получать все дети в э — э—э учреждении для образования детей, — наконец выкрутился он. — И есть незаконченный… высокий… да, это будет ближе всего, высокий образование.
— Вот даже как… — задумчиво протянула она. — И что, неужели ваше первое образование получают действительно все дети, даже дети рабов?
— Мы не иметь рабов. Уже многие год. И да, каждый дети иметь первый образование.
— Но кто за это платит? — воскликнула она, пораженная рассказом своего гостя настолько, что совершенно пропустила мимо ушей тот факт, что где — то может не быть рабства.
— Платить? Э — э—э, государство. Ну и, — тут он как — то странно усмехнулся, — родитель… бросать… штора.
— Бессмыслица какая — то, — задумчиво проговорила хозяйка дома. А затем, заметив, что все готово к чаепитию, отпустила, было, Руфи и молодых рабынь, как вдруг ее гость поинтересовался:
— Я просить прощение. Но не видеть тут… не знаю этот слово на ваш язык, белый сладкий вещь. Он еще в булочка класть.
— Вы имеете ввиду сахар? — спросила Мистресс Лилиана.
— Не знать, — улыбнулся Тима.
— Эй, ты, — она обратилась к одной из рабынь, стоящих неподалеку, — быстро сбегай в кладовую и принеси кусок сахара.
Девушка поклонилась и пулей умчалась выполнять приказание своей госпожи.
— Не стоить быть, я всего лишь интересоваться.
— Ничего страшного, — улыбнулась хозяйка дома, мои рабыни, итак обленились сверх всякой меры.
— Рабыни… — задумчиво протянул ее гость и Мистресс Лилиане показалось, что он чем — то недоволен. Однако, посланная за сахаром рабыня уже вернулась, волоча в руках крупную сахарную голову, упакованную в ткань. Поставив свою ношу на столик и открыв ее, она поклонившись хозяйке, отошла за спину Руфи.
— Это то, о чем вы говорили? — поинтересовалась Мистресс Лилиана, даже не обратив внимания на поклон рабыни.
— О — о—о, это тот что нужен, — проговорил Тима радостно, — чаепитие должен быть отличный. Вы, как я думать, что — то хотел спросить у меня? — с улыбкой поинтересовался он у хозяйки дома.