Жандармы ушли на рассвете, даже не потрудившись забрать окоченевшее тело Мейстера Монора. Впрочем, и тот не остался без внимания. За ним, вскоре после отъезда жандармов, явились слуги семьи. Они споро погрузили его на телегу, запряженную двумя чахлыми кобылами и были таковы.
— Ну что ж, вот эта безумная ночь и закончилась, — задумчиво проговорила Мистресс Лилиана, стоя на пороге своего загородного имения и разглядывая окрасившийся розовым небосвод, — ты бы сходил, поспал немного. У тебя еще есть несколько часов перед отъездом.
— Отъездом? — переспросил, стоящий тут же Тима, у которого совершенно вылетело из головы, что он уже слышал подобный приказ от Лилианы, — ты куда — то собираешься?
— Мы собираемся. Ты тоже со мной поедешь.
— Вот оно что. Я с тобой поеду, — повторил он ее слова. Лили, послушай…
— Ты опять за свое? — не дала она ему договорить. — Я же уже не раз тебе говорила, чтобы ты не забивал голову подобной чепухой. Ты мой гость и этим все сказано.
— Но я не хочу… не могу быть нахлебником.
— Не волнуйся, — она улыбнулась, коснувшись кончиками пальцев его руки, — не будешь. В Орслине все будет иначе и мы, наконец, сможем нормально и предметно обсудить твои идеи. Ты не думай — я своего точно не упущу и тебе знатно придется поработать. Поэтому можешь со спокойной душой идти отдыхать.
— Нет, пожалуй, я не буду ложиться, — отказался Тима и видя, что Лилиана хочет что-то сказать ему, поспешно добавил: — для меня лучше не спать всю ночь, чем спать несколько часов. Поверь.
— Ну, хорошо. Дело твое. Выезжаем часа через четыре, будь готов к этому времени.
— Буду, — улыбнулся он Лилиане, и, сделав нарочито чопорный поклон, направился к своей любимой лавочке.
Этот разговор, произошедший между ними был не случаен. Тиму действительно тяготило его положение нахлебника. Первый раз, когда он подошел к Лилиане с предложением как — то отработать свой постой, та лишь рассмеялась и сказала, что он еще слишком слаб. В другой раз она сказала, чтобы он не забивал себе голову разными глупостями и что для работы есть рабы и слуги, а он ее гость. И лишь на третий раз, под напором сбивчивых Тиминых аргументов, она согласилась обсудить сложившуюся ситуацию. Тогда они проговорили довольно долго и, в конце концов, сошлись на том, что знания попаданца о достижениях его родного мира и ее финансы, вместо могут стать началом долгого и взаимовыгодного сотрудничества. Которое и будет платой Тимы за ее помощь и гостеприимство.
И вот сейчас, после несостоявшегося разговора с Мейстером Монора, семью которого, Лилиана каким — то образом хотела задействовать в их общих делах, Тиму грыз червячок сомнения. Могло ли быть так, что именно он, а точнее — его нытье о том, что он не хочет быть нахлебником, навлекли беду на гостеприимную хозяйку? Зачем, вообще, было его везти сюда? Не проще ли встретиться на нейтральной территории или в доме семьи Монора? В этом стоило разобраться, причем, как можно скорее.
Лилиану он нашел в одном из залов. Она отчитывала в чем — то провинившуюся рабыню. Дождавшись, пока заплаканная девчонка убежит докладывать домоправительнице о наложенном на нее наказании, Тима обратился к Лилиане:
— Лили, можно тебя на минутку?
— Да, конечно, — улыбнулась она так, будто и не приказала только что выпороть молодую девушку за какую — то мелкую провинность.
Тима осуждающе покачал головой, но ничего не сказал.
— Что? Не одобряешь? — тем не менее, заметила, а самое главное — правильно интерпретировала этот жест Лилиана.
— Не понимаю, — честно ответил он, — что такого она сделала, что понадобилось столь суровое наказание?
— Разбила вазу.
— Из — за несчастной вазы ты приказала ее высечь розгами?
— Несчастной? Да эта ваза стоила как сотня таких как она! — от возмущения Лилиана едва не задохнулась. — Знаешь, что полагается за подобный ущерб, по закону?
— И что же? — все же поинтересовался Тима, хоть и подозревал, что ответ ему не понравится.
— Повешение. — коротко, но емко ответила она.
— За несчастную вазу, — Тима лишь покачал головой. — Что ж, должен признать, что был не прав. Твое наказание действительно не наказание в данном случае. Извини, — после некоторой паузы добавил он.
— Извиняю, — улыбнулась Лилиана, — так зачем ты меня искал. Не из — за этой бестолковой девки, же?
— Нет, не из — за нее, — подтвердил попаданец, — я искал тебя с целью задать несколько вопросов, если ты не против, конечно. И первый из них — как давно ты решила задействовать семью Монора в наших делах?
Казалось, Лилиана удивлена его вопросом, но, немного подумав, она все же ответила:
— Дня три назад. Мы с Титусом обсуждали некоторые из твоих идей. Возник вопрос с помещением и он предложил связаться с Монора. Они владеют несколькими складскими помещениями в речном и морском портах. Их вполне можно было переоборудовать под производственные нужды.
— Три дня, — задумчиво проговорил Тима, — а почему ты решила привезти Мейстера к себе в загородный особняк? Почему вы не обсудили все в столице?
— Я хотела, чтобы ты тоже присутствовал при нашем разговоре.
— А разве не проще было меня свозить в столицу, чем тащить этого толстяка сюда?
— Нет, конечно. Я решила, что ты еще не отошел от своих травм. Да и Юлиус сказал, что тут будет безопаснее.
— Юлиус сказал… — задумчиво проговорил Тима, — слушай, а его случаем не было, когда вы с Титусом обсуждали вопрос с помещениями?
— Нет. Постой, — она вскинула голову, — ты что, подозреваешь в чем — то Юлиуса?
— Нет — нет, — поспешно поднял руки Тима, — мы хоть с ним и не особо дружим, но пока ничего плохого о нем сказать не могу. Кстати, — после недолгой паузы, поинтересовался он, — а ты сама ему доверяешь?
— Конечно, — тут же ответила она, — он служит нашей семье уже больше десяти лет. И ни разу не давал ни единого повода усомниться в себе, своем профессионализме или своей верности.
— А кто он вообще такой? Откуда? — не отставал Тима, — он же вроде боец, но при этом владеет магией и не состоит в конклаве? Как так получилось?
— Честно говоря, я не знаю, — задумчиво ответила Лилиана, — как — то не интересовалась его происхождением. Помню, лишь, что отец упоминал как — то, что он был офицером у одного из имокийских пэров. А у кого конкретно — не помню. Но, если нужно, могу узнать.
— Не нужно. Я просто так поинтересовался. А что насчет магии? Где он обучался и как так вышло, что он не в конклаве?
— Обучался, судя по тому, что он пользуется только алгоритмами, у кого — то из классических магов. Возможно из диких. А в конклав не входит потому, что его никто не принимал в род. Да и он, все же, больше боец, чем маг.
— Понял тебя, — ответил Тима, осмысливая полученную информацию.
— Еще есть какие — нибудь вопросы? — тоном, явно намекающим на то, что если они и есть, то их стоит отложить на более позднее время, поинтересовалась Лилиана.
— Нет, пока нет.
— Хорошо. Тогда иди, собирайся, скоро уже будем выезжать.
Сборы закончились где-то около одиннадцати часов утра и кавалькада, состоящая из трех карет и десятка телег двинулась по дорогое к Орслину. Тиме выпала честь сидеть в одном экипаже с Мистресс Лилианой. Компанию им составил ее управляющий — Титус. А вот ни Далофу, ни Руфи, ни тем более Митри, из — за их статуса, места в карете хозяйки не нашлось.
Для Тимы все было в диковинку, поэтому он оккупировал сидение рядом с одним из окон. Правда, быстро поменял его на противоположное, согнав с него Лилиану, так как любоваться на спину Юлиуса, ехавшего рядом с хозяйской каретой, у Тимы никакого желания не было. Лилиана отнеслась с пониманием к желанию попаданца, за что он ей был несказанно благодарен, ведь посмотреть действительно было на что.
И, если проселочная дорога, идущая, вдоль одного из притоков Гильмы, не вызывала особого восторга, а скорее наоборот — угнетала, ведь ни о каких рессорах в карете и речи не шло. То когда они выехали на тракт — Тима был действительно впечатлен. Естественно, что до автобанов из его мира, этой междугородней средневековой трассе было далеко, но все же это была настоящая дорога. Причем — получше многих в его родной стране.
Тракт, тянущийся вдоль основного русла Гильмы был широк и ухожен. Построенный из огромных, очень хорошо подогнанных друг к другу плит. Он даже имел, специально огороженные невысоким бортиком, зоны для пешеходов, по обоим своим сторонам.
— Как давно построили этот тракт? — поинтересовался Тима у Лилианы, подспудно ожидая, что, согласно канонам, он окажется какой — нибудь древней дорогой, секрет строительства которой был давно утерян.
— Лет сорок назад? — вопросительно посмотрела девушка на Титуса.
— Тридцать пять, — поправил тот ее, — этот тракт был построен по приказу батюшки бывшего короля.
— Но как? — искренне удивился Тима, прекрасно уже знавший, что технологии в этом мире находились где — то на уровне века XVI–XVII его мира.
— Магия, — коротко улыбнувшись, пояснила Лилиана.
— И инженерия, — добавил Титус.
— Неужели ваши маги настолько сильны? Я думал, что никаких особых чудес вы не можете делать, — он вопросительно посмотрел на Лилиану.
— А никаких чудес тут и нет, — вновь улыбнулась она, — всего лишь долгие, кропотливые расчеты и много работы. Вообще, если хочешь, я могу тебя сводить в Орслине в архитектурную гильдию. Это, — она кивнула в сторону тракта, — их работа. Поинтересуешься у них что да как, а то я, должна признаться, не особо сильно разбираюсь в магическом строительстве.
— Буду очень признателен, — улыбнулся он в ответ, — если будет возможность и время. Я, если честно, больше любопытства ради интересоваться. Сам-то я тоже далек от всех этих технологических штучек.
На этом разговор как — то сам собой сошел на нет и Тима продолжил наблюдать в окно за проплывающими за ним пейзажами. Из — за того, что их кортеж, если можно так выразиться, состоял по большей части из тихоходных телег, то и общая его скорость была крайне далекой от спринтерской. Что, впрочем, позволяло Тиме все отлично рассмотреть.
Природные пейзажи не выделялись ничем особым. Все те же багряные краски еще не опавших листьев. Все то же хмурое, низкое небо, затянутое свинцово — стальными облаками. Все та же свежесть увядания. Красота, одним словом. Да, Тима был из тех людей, кто любит осень. Она его всегда вдохновляла, делала живым. И сейчас, видя привычные, любимые, картины осеннего великолепия, душа его пела.
Впрочем, его радостное настроение продержалось лишь до первой деревеньки на их пути. Если бы его попросили описать ее одним словосочетанием, он был сказал нечто вроде: «нищая нищета».
Старые, потемневшие от времени и непогоды домики за покосившимися, давно не латанными заборами. Грязные, одетые в какое — то рванье люди и толпа серолицых, похожих на скелеты, детей, гурьбой бегущих за их каретами и повозками, тянущих к ним руки. Все это дико контрастировало со всем тем, что видел Тима ранее: с великолепием поместья Лилианы, с качеством и добротностью тракта, с красотой природы, в конце концов.
— Что это есть? — попаданец был настолько ошеломлен, что у него вновь прорезался его жуткий акцент.
— Что именно? — как ни в чем не бывало, поинтересовалась Лилиана.
— Этот, — Тима сделал широкий, насколько это было возможно в тесноте кареты, жест рукой, подразумевая все вокруг.
— Ах, вот ты о чем. Это деревня сервов. Кому они принадлежат я, если честно не знаю.
— Графу Имашу, — тихо подсказал управляющий.
— Благодарю, Титус.
— А почему они… — Тима помолчал, не зная как выразить свою мысль, — такие, — наконец нашел он подходящее слово.
— Какие? — все же не поняла его Лилана.
— Нищие, оборванные, грязные… Неприкаянные, наконец.
— Сервы как сервы, — пожала она плечами, — большинство сервов так живут. Кто — то чуть лучше, кто — то чуть хуже. Но, в целом, все примерно одинаково.
— И что, они все это так и терпят? Неужели не бывает восстаний? Или еще чего — то?
— Бывают, конечно, — ответила Лилиана, — но редко. А после воцарения Триумвирата, так их вообще не случалось.
— Расскажешь? — поинтересовался Тима.
— Разрешите я, — несмело поинтересовался Титус, а попаданец краем сознания подметил, что управляющий, стал намного смелее и разговорчивее, чем на том злосчастном ужине.
— Как тебе будет угодно, — махнула рукой Лилиана, — все равно, ты лучше разбираешься в этом вопросе, — она как-то странно улыбнулась.
— Все дело в новых законах, появившихся после воцарения Триумвирата. Согласно им, любой бунтовщик, схваченный и уличенный в бунтарской деятельности сразу же, без суда и следствия, попадал в пожизненное рабство вместе со всей своей семьей.
— И почему это сработало? — не понял Тима.
— Потому, что раньше, бунтовщику грозила лишь смерть. Да, пусть ужасная, но все же смерть, а на его семью наказание не распространялось. К тому же, многие из тех, кто участвовал в бунтах, выживали и, даже, возвращались обратно домой. Кто — то даже с прибылью.
— Кажется я начинаю понимать, — до попаданца, и правда, начало доходить, — люди, в большинстве своем, были готовы потерять свою жизнь, но не свободу. И уж тем более, они не хотели, чтобы подобное случилось и с их семьями.
— Вот именно, — с каким — то странным азартом в голосе, проговорил Титус, — получается, что рабы, которым совершенно нечего терять, разобщены и не могут породить в себе достойного лидера. Сервы, которые, по своей сути, мало чем отличаются от рабов, но все же рабами не являются, более того — презирают последних. Им и так есть что терять, а теперь, появился еще и шанс опуститься в самый низ иерархии, к тем, кого ты даже за людей не считал. И есть свободные люди, которым нет совершенно никакого резона бороться за тех, кто ниже них.
— Разделяй и властвуй, — задумчиво проговорил Тима.
— Что вы сказали? — не понял его Титус.
— Да так, — отмахнулся попаданец, — есть такое выражение в моем м… — он запнулся, вспомнив, что о том, что он иномирец, знает всего несколько человек, — у меня на родине, — быстро поправился он.
— Интересное выражение, — заметила Лилиана, внимательно слушавшая их разговор, — а еще очень интересно, что ты, Титус, так много думал о рабстве, рабах и бунтах.
— Я…это… вы не подумайте, — забормотал, вмиг побледневший управитель, ставший теперь таким, каким его и увидел первый раз Тима.
— Да ты не волнуйся, Титус, — отмахнулась Лилиана, будь ты хоть самый главный мятежник, мне на это наплевать до тех пор, пока твои делишки не коснутся меня и тех, кто мне дорог.
На этом моменте, собственно, разговор сам собой и завершился. Лилиана, сделавшая вид, что ничего особенного не произошло, вернулась к созерцанию пейзажей за окном. Титус — сидел весь красный, как рак, судя по всему, очень жалея, что распустил свой язык. Тиме же не оставалось ничего иного, кроме как последовать примеру девушки и тоже уткнуться носом в окно.
Однако, пейзажи его больше не интересовали. Попаданец сосредоточил все свое внимание на том как жили простые люди в этой стране. И, нужно сказать, он был сильно впечатлен. И впечатление было резко отрицательным. Первая деревня, сквозь которую они проехали оказалась не самым плохим местом для жизни. Там у людей, хотя бы, были дома и какая — никакая, но одежда.
За те несколько часов, что они добирались до столицы Тима умудрился повидать достаточно. Простые люди в этой стране, казалось, не жили, а выживали. Многие не имели нормальных домов и им приходилось ютиться в каких — то примитивных землянках. Причем, деревень, состоящих из подобного рода строений, было гораздо больше тех, где люди жили в том, что, хоть как — то, но напоминало нормальные дома. Как правило те, кто жил в подобных подземных, деревнях и выглядели соответственно — грязные, одетые в нечто, напоминающее просто мешок с дырками для рук и ног. Если Тиме раньше было жаль рабынь Лилианы, с которыми, как ему казалось, обращались бесчеловечно, то теперь он понимал, что по сравнению со многими сервами, они жили просто в королевских условиях. Впрочем, не только с сервами, — по дороге попалась им и пара деревень свободных людей. Конечно, условия жизни там были намного лучше, чем в деревнях сервов, но даже они не дотягивали до уровня быта невольников Лилианы.
Тима был достаточно сильно угнетен открывшимся ему зрелищем. Ему хотелось что — то сделать для этих несчастных, истощенных и униженных людей, чья жизнь — это, по сути, просто растянутое на годы умирание. Но он не мог, будучи сам зависим от доброты и гостеприимства Лилианы.
«Пора становиться на ноги и брать все в свои руки. Хватит болтаться как то самое в проруби», — принял он решение, задумчиво разглядывая Титуса, к которому, после его страстной речи, теперь испытывал небольшую симпатию. Видно было, что управляющему не плевать на проблемы простых людей. И Тима решил, что как — нибудь попозже, обязательно поговорит тет — а—тет с ним на эту тему.
***
Первым, что увидел Тима, когда они подъезжали к городу, были высоченные, никак не меньше пятнадцати метров высотой, каменные стены. Именно их он и заметил, когда дорога, следуя изгибу реки, сделала плавный поворот. Правда, в тот момент они, хоть и были уже различимы, но не выглядели столь впечатляюще, как с близкого расстояния. В чем попаданец смог убедиться лично, когда тракт все же разошелся с Гильмой и шел, теперь, вдоль одной из городских стен. И впечатлили они Тиму, далеко не своей высотой, ему ли, человеку из мира, где здания полукилометровой высоты, это обыденная реальность, восторгаться жалкими пятнадцатиметровыми постройками? Нет, его впечатлило именно мастерство, с которым была сложена стена. Камни были настолько хорошо подогнаны друг к другу, что казалось, перед ним простирается не рукотворная преграда, а созданный природой скальный массив. Нет, естественно тут были и трещины и выбоины и в некоторые щели можно было засунуть не только лезвие ножа, но и палец впридачу, однако все это ничуть не портило ощущение той самой «монолитности».
На въезде в Орслин, прикрытом высоченной башней и надежно защищенном пятиметровыми, окованными широкими металлическими полосами, воротами, их встретила целая делегация стражников. Одеты они были сродни тем жандармам, что приезжали в гости к Лилиане этой ночью, зато вооружены были древковым оружием, являющим собой некий гибрид алебарды и молота. Тима знал, что у этого оружия есть свое название, но оно совершенно вылетело у него из головы. Впрочем, мечи у стражи тоже имелись. Правда, были они чуть короче тех, которыми были вооружены бойцы охраны Лилианы.
Никаких заминок на въезде не случилось. Начальник караула о чем — то переговорил с, заблаговременно выехавшим вперед Юлиусом и путь их кортежу в Орслин был открыт.