—Мы —люди маленькие, —смиренно поведал Василиск. —Нам что скажут… Светлану Антоновну к живым опасно, и Аристарх Маркович тут по-человечески прав! Первая заповедь —не навреди!.. Ну а с вашим Сундуковым, однозначно, разбираться надо. Еще проверим, кто ему больничный дал! Установим, в крайнем случае, нарушение режима -хлесь- хлесь и в дамки! Незаменимых нет, —он облизнулся и подмигнул Гущину. Патологоанатом испугался — Василиск опять перехватывал инициативу.
— Ты погоди, Василий Сергеич, — пробормотал он. — Тут, на самом деле, разобраться надо. Правильно, Сундуков пьет. А как не пить, когда смотрим, можно сказать, непосредственно смерти в лицо! Работа такая. А потом, это… кризис у него… он, это… влюбился человек!
Безысходная страсть! Войти в положение надо —по-мужски! Василиск слабину чуял безошибочно — он твердел и распрямлялся на глазах.
— Мало ли, кто в кого влюбился, — сказал он с уклончивым выражением на лице.
—Ну, так ведь тут вся и штука —в кого! —горячась, воскликнул Гущин. —Он ведь как раз в Светлану Антоновну и влюбился! Василиск широко разинул рот и с восхищением уставился на патанатома.
— Капитально! — только и смог вымолвить он.
Внезапно открывшееся обстоятельство придавало делу восхитительный пикантный аромат. Получалось, бестолковый Сундуков влип в такую историю, что теперь его могла настичь кара куда более высшего порядка, нежели банальное увольнение. Его ждали темницы Аида и молнии Зевеса. Гурман интриги и рыцарь субординации, Василиск понял, что не вправе путаться под ногами у Судьбы. От избытка чувств он похлопал Гущина по плечам, высоко подпрыгнул и радостными зигзагами устремился к административному корпусу.
“И чего это я такое наболтал? —сконфуженно подумал Гущин. -Это ведь черт знает что -хуже Таисии! А все от внезапности —Василиск, он капитально землю роет, след берет как сука, -он вспомнил о Сундукове и сердито дернул себя за бороду. -Но Леха совсем сдал! Который день —ни слова теплого и ни грамма даже! А вдруг он, и в самом деле… бес в ребро, а?!”
По кромке кухонного стола бежал таракан. Он был деловит и отвратителен, как чиновник с особыми полномочиями. Убить его Флягин был не в силах. Именно в таких мелочах проверяется характер, с удовлетворением подумал он, и вовсе не надо ходить для этого в разведку.
Отсутствие характера не особенно тяготило Флягина —он знал, что в жизни существуют тысячи вещей куда более важных и приятных, чем характер. Сегодня его беспокоило отсутствие еды.
— Еды нет! — строго сказал он таракану, и тот застыл, задумавшись и сделав неопределенный знак усами.
— Задумаешься, брат! —меняя гнев на милость, посочувствовал ему Флягин. —Еды нет, по счетам не выплачено, жена —уже вторая —ушла! Хроническое безденежье! Ты, конечно, спросишь, почему?
Однако гость спрашивать не стал, а мгновенно, как ртутная капля, съехал по ножке стола на пол и побежал через кухню к раковине, где кисла гора немытой посуды.
—А я тебе скажу —почему! —запальчиво крикнул вслед таракану Флягин. —Потому что они поступают не по-джентльменски —вот почему! Насекомое скрылось в таинственных изгибах сливной трубы, и Флягин остался как бы в одиночестве, но монолог продолжил, с удовольствием прислушиваясь к звучанию собственного голоса, —это немного скрашивало голод.
— Я всегда играл по их правилам — вступал в их пионеры, комсомольцы, играл в волейбол, ходил на демонстрации и субботники… Я ездил в их стройотряды, платил все взносы и голосовал “за”. И честно ли после стольких лет безупречной службы закрывать завод и реставрировать капитализм? О таких вещах порядочные люди предупреждают заранее, чтобы было время наворовать первоначальный капитал! Теперь они опять при деле, а инженер Флягин… Кому нужен инженер Флягин?! Интересный вопрос завис в воздухе и растворился в оглушительном телефонном звоне. Флягин нехотя снял трубку и повторил свою фамилию —уже не столь уверенно, потому что с некоторых пор телефонные звонки непременно обозначали неприятность.
— Ты мне нужен! — выпалили в трубку, и, пока Флягин переваривал этот диковинный факт востребованности инженера Флягина, Сундуков на другом конце провода силился утрамбовать в одну фразу все свои невзгоды и чаянья —давно не виделись, дома —ад, положение катастрофическое, “Спартак” —дерьмо, сын поднялся с одноклассником Гуренко на чердак, позарез нужны деньги и прочее. Флягин из всего этого понял, что Сундуков предлагает встретиться, и легко согласился, ведь, в самом деле, давно не виделись, и, кроме того, появлялась надежда, что Леха придумает, где пожрать. Они договорились через час у “Букиниста”, и Флягин, воспрянув духом и насвистывая, приступил к переодеванию. Но тут снова затрещал телефон. Флягин снял трубку и услышал хрипатый голос тестя.
—Что, гад, добился? —злорадно осведомился тесть. —Вторую жену вытолкал на мороз? Или какая она там у тебя, может, десятая? Флягин не стал придираться к абсурдной метеорологии и очень приблизительной математике.
— Лена у вас? — порывисто воскликнул он, пытаясь придать голосу интонации радостной тревоги. — Борис Игнатьич! А я терзаюсь — где, что? Представьте, места себе не нахожу…
—Я еще на свадьбе раскусил, что ты за фрукт! —похвастался тесть, игнорируя все флягинские старания.
—Что ж ты так долго молчал, старик! —глубоким взволнованным басом продекламировал Флягин.
—А ты посмейся, посмейся, многоженец! —прохрипел тесть. -Я тебя посмешу! Тунеядец! Я тебе устрою —за сто первый километр… —Он перевел дух и закричал, изливая душу: Тянут пенсию с меня! Ты ее заработай —путом и кровью! В песках Туркестана, в снегах Восточно-Сибирского округа!.. Заработай, а потом тяни!
Ничего нового в этих парадоксах уже не было, а потому Флягин просто убрал трубку от уха и, скучая, уставился на большое настенное зеркало. Зеркало явило ему смуглого
черноволосого красавца с хорошо развитыми грудными мышцами и плоским животом. Отдельные морщины на физиономии, по мнению Флягина, лишь добавляли ему мужественности и шарма. “Нет, Флягин, -сказал он себе. —Женитьба —это ошибка. Хоть вторая, хоть десятая. Неужели красивый и крепкий мужчина, —он кивнул на зеркало, —не нашел бы себе женщину на ночь? Нужно смотреть правде в глаза —нашел бы непременно. Так зачем этот цирк? А затем, что у тебя, Флягин, нет характера, и любой вьет из тебя веревки…” Трубка подозрительно затихла. Флягин поспешно прижал ее к уху.
— А? Не слышу! — закричал далекий тесть. — Что ты мне скажешь?
Флягин откашлялся и сказал наудачу:
— Борис Игнатьич, должен вам признаться, что, в сущности, я человек положительный, патриот и гражданин, интересы семьи для меня священны…
— Ты мне мозги не пудри! — завопил тесть. — Ишь, хлюст! В общем, даю тебе неделю сроку, а там увидишь, что я с тобой сделаю!
Он даже не попрощался. Флягин постоял в раздумьи, гадая, на какой гражданский подвиг выделена ему неделя сроку, но опять зазвонил телефон.
Флягин снял трубку и с ужасом узнал голос своей первой жены.
—Это я, —проговорила она торопливо, явно тяготясь общением. —Я понимаю, тебе, кобелю, не до нас… Но девочки-то в чем виноваты? Они не могут бесконечно ютиться на маминой жилплощади. Ты обещал решить с квартирой… Я устала ждать… мы все устали…
— Как девочки — здоровы? — деловито поинтересовался Флягин.
Жена несколько секунд молчала.
— Ну ты и сволочь, — сказала она безнадежно и отключилась.
Флягин сочувственно посмотрел на поникшее свое отражение.
—Не горюй! —сказал он ему. —К тебе это не относится. Ты молод, красив и устремлен в будущее. И вообще, скоро отключат телефон, и мы будем избавлены от заочных оскорблений. Кто пожелает нанести нам оскорбление —вынужден будет бросать его непосредственно нам в лицо!
Он подозрительно покосился на телефон. Но телефон замолчал окончательно. Флягин быстро оделся, улыбнулся зеркалу и покинул квартиру. Он легким шагом спустился по сумрачной лестнице, ощупью пробрался через сырой и темный подъезд, распахнул входную скрипучую дверь и — ослеп.
Горячее ослепительное утро кочевало над городом. В сверкающем ореоле струй торжественно катились вдоль мостовых поливальные машины. С размякшего асфальта взмывали в воздух голуби, грохоча как петарды. Самый последний домосед гладил, чертыхаясь, рубашку и выбегал на проспект —поливать тротуары, жадно вслушиваясь в бормотанье молодой листвы. Пронзительный воробьиный свист ввинчивался в синеву. Начинался май.
—…в такой день хорошо умереть, —мечтательно сказал Сундуков вместо приветствия. -Но… без этих… скорби и погребения! Превратиться во вспышку света —р-раз и нет тебя! А? — он посмотрел на Флягина прищуренным от солнца глазом. Флягин ничего не ответил, потому что тут же отвлекся на девушку в розовом платье. Тонкая нежная ткань льнула к ее телу как паутина. Мотнув головой, Флягин удовлетворенно сказал:
—Вот черт побери! Смуглая леди… И еще в газетах кричат, что их насилуют! Как же их не насиловать? В таких одеждах…
Сундуков запоздало оглянулся, но девушки, которую хотелось бы изнасиловать, не увидел, и это рассердило его.
—Сколько я тебя знаю —ты все об том же… —сказал он. -Ему о жизни и смерти, а он о бабах! Ты меня хоть слушаешь?
—Слушаю, слушаю… —меланхолически откликнулся Флягин. -Вспышка слева, вспышка справа… Но это, брат… Зачем тебе непременно вспышка? Сказал бы —как мыльный пузырь — бац и нету! Скромно, но достойно. А так — дети будут пугаться… животные…
Сундуков нахмурился, подумал и неохотно согласился.
— Ну, хорошо, пускай — дети… Но, в принципе…
Флягин пожал плечами.
—Да я-то, честно говоря, еще пожил бы… С нашим удовольствием! Сейчас столько длинноногих развелось —уму непостижимо! Живи, так сказать, полной грудью… Наличных, наличных нету, брат! Про наличные он заикнулся не без задней мысли, хотя настроение начинало портиться и у него. При взгляде на Сундукова гасли надежды на самый легкий завтрак —эти пегие волосы, эти мутные глаза, штаны из древнего вельвета —друг детства был похож на отверженного поэта, живущего исключительно в мире грез. Эдак он еще сам попросит у меня взаймы, подумал Флягин. Но Сундуков развил тему денег в неожиданном направлении —он застенчиво признался, что хотел бы заняться с Флягиным каким-нибудь бизнесом — например, возить из столицы японский смех.
—Я почему тебе предлагаю, —простодушно объяснил он. -Практически, кроме тебя и Гущина, я теперь никого не знаю. Но Гущин — специалист, он свое дело любит — не то что я, и он не согласится ни за какие коврижки… Флягин, окончательно похоронивший гастрономические надежды, заметно поскучнел.
—Бизнесом? —сказал он брюзгливо. —Ты глуп. Тебя обдерут как липку, у тебя уведут чемодан, тебя прибьют в подземном переходе, опишут квартиру. Сейчас заниматься выгодно черным бизнесом, —добавил он авторитетно. —Оружие, наркотики… Только кто тебя в этот бизнес возьмет? О! —воскликнул он, внезапно оживляясь. —Тебе нужно к Витамину! Вот он могет… Помнишь, как он в седьмом классе меня с марками надул?.. Кстати! У него, наверно, и пожрать можно…
— Витамин? — открыл рот Сундуков. — Сто лет его не видел. Он, что — гангстер? А где он сейчас живет?