Мы в который уж раз создаем этот мир
Ищем вновь имена для зверей и цветов
Несмотря ни на что побеждает любовь
Так забьём и закурим, матерь богов»
Группа Nautilus Pompilius — Матерь богов
1
Дождь стих через несколько часов. Земля вымокла и стала податлива как пластилин. Идти было крайне трудно. Ноги то вязли, утопая по самую щиколотку, то цепляли на себя тяжёлые комья.
Устав от бесполезной вражды с бездорожьем, Марк и Блэкблю поднялись на насыпь и пошли прямо по шпалам. Приходилось то и дело смотреть вдаль, дабы не упустить приближение поезда. «Слушать рельсы» после дождя было бессмысленно — капли воды стекали с кабелей электроснабжения и отбивали сумасшедшую чечётку.
Марк заметил, что его спутник особенно сильно нервничает при мыслях о возможности упустить приближение поезда. Разумеется, это наводило на вопросы.
— Слушай, Блэк, что с вашими поездами не так? Чего они не останавливаются? Людям не помогают? Да ещё и стреляют!
Блэк усмехнулся, хоть и с горечью.
— Это долгая история.
— А мы разве торопимся куда-то? По твоим прогнозам, нам ещё неделю топать.
— Это верно, — согласился Блэкблю. — Понимаешь, все поезда крышует мафия. Самая настоящая мафия. Классическая. С крёстными отцами, кланами, кодексом и пистолетами. Даже шляпы многие носят. Те самые, аля Френсис Форд Коппола. Каждый поезд держит свой клан. Хотя бывает и один состав три-четыре делят. По вагонам.
Так вот. Эти ребята, сам понимаешь, кого попало на свой транспорт не пустят и чей попало груз не повезут. Потому как и то и другое охранять требуется.
А если груз перевезти нужно настолько сильно, что даже расценки мафиози не смущают… Значит, перевезти собираются нечто действительно ценное.
Представь ситуацию — едет поезд, у которого три вагона до отказа забиты золотом, наркотиками и оружием. И вдруг на пути попадается… скажем… скажем… О! Перевёрнутая маршрутка. И рядом сидит печальный тип с разбитым лицом. И тут попадается сердобольный мафиози: жмёт стоп-кран и бежит, радостный, помогать. А тип с разбитым лицом достаёт свой красивый ножик из сумки, перерезает глотку сердобольному, забирает его пистолет, и понеслась стрельба. И из перевёрнутой маршрутки ещё с десяток хлопцев. Раз-два, всех перебили на нужных вагонах, от состава отцепились, хоть на ходу, и конец комедии.
Но это одно дело. Тут ещё нужно перебить мафиози всех, а для этого сноровка нужна, коей не каждый обладает. А вот обвязать старика взрывчаткой, пригрозить жизнью детей и внуков да приказать броситься под нужный вагон — это попроще. Да и бывает почаще, если честно.
Марк присвистнул. Нет, нечто подобное он и сам подозревал. Но чтобы мафиози, да профилактика грабежа и терактов. Это было чересчур.
— И пассажиров они возят особенных, — предположил Марк.
— Да почему же. Самых обычных. Если, разумеется, они способны заплатить. Ну и если у пассажира нет репутации, вроде моей.
— Вроде твоей?
— Политический преступник. В розыске. Специально не ищут, но если попадусь — шлёпнут, а тело комиссарам отволокут. На опознание.
— Сначала убьют, а потом опознавать потащат? — уточнил Марк.
— А ты как думал у мафиози заведено? Передача заключённых властям, с почестями и вручением медалей? Щас! Есть труп, есть деньги. Если труп того, кого надо — деньги получает мафиози. Если мафиози ошибся, деньги получает комиссар. Всё просто.
— Забавно тут у вас.
— Уже у нас. Ты же тут. Значит у нас.
— Да брось. Я здесь ненадолго. Проснусь утром, и всё забуду.
Блэкблю тяжело покачал головой.
— Не забудешь. Пока в этом мире не сдохнешь, не забудешь. Так и будешь тут просыпаться.
— Ну так, зачем дело стало? Стреляй!
— Иди к чёрту, воторой патрон на тебя тратить.
Марк вынул из сумки свой нож и протянул его Блэкблю.
— Так на, держи! Чего тянуть то?
Блэкблю оттолкнул руку Марка, и ссуровив взгляд, зашагал дальше.
— Не спеши с жизнью прощаться, — наставительно произнёс Блэк. — Как знать, может она тебе ещё пригодиться.
Марк наигранно усмехнулся.
— Не смейся, сопляк, — уже со злобой продолжил Блэк. — Думаешь у всех есть шанс вторую жизнь начать? Ты скоро поймёшь, насколько здесь всё реально. Боль, счастье, успехи, унижения. Поймёшь, что жизнь тут столь же ценна, как и там. Иди знай, может это и есть твой единственный шанс после смерти? Тут заторчать, пока новый сон не начнёт сниться.
Взгляд Марка заметно потускнел.
— Ты не представляешь, каким несусветным бредом мне кажется всё происходящее, — тяжело сказал он. — Это же сон. Очень реалистичный. И с продолжением. Бывает.
Блэкблю усмехнулся и махнул рукой.
Марк обернулся и вгляделся в извилистую ленту железной дороги, тонущую в серых тучах. У самой границы видимости едва заметно блеснуло.
— Блэк, глянь! Поезд?
Блэкблю остановился, распахнул джинсовую куртку и вынул из внутреннего кармана бинокль. Секунд двадцать он крутил колесико фокусировки, подводил кратность и целился в бескрайность. Потом холодно выдал:
— Он самый. Подъедет минут через пять. Пока можно топать.
Но Блэк ошибся. Не прошло и трёх минут, как за спинами раздался оглушительный гудок. Не позволяя ни опомниться, ни как следует испугаться, Блекблю оттолкнул спутника в сторону. Марк потерял равновесие, споткнулся о рельс и кубарем покатился вниз по гравийному склону. Затормозив у самого подножья, он поднял голову и увидел, что Блэк тоже спускается экстремально — вертясь как бревно и поднимая лавину из мелких камешков.
Гудок повторился, ещё ближе и ещё громче. Земля задребезжала.
Сильно врезавшись ногами в гравий, Блэкблю победил силы гравитации. Его лицо облепили мелкие, сырые камешки, но он, нисколько от них не смущаясь, принялся оправдываться:
— Это военный, понимаешь… Зараза бесшумная. И скорость его хрен вычислишь. Провёл, в который раз.
Марк в ответ добро улыбнулся и поднял голову туда, откуда скатился.
Картина ему открылась весьма эпичная. На открытых платформах, вытянувшись по стойке смирно, стояли роты, батальоны, полки солдат в серой форме. Очень знакомой. Аж, до приступа нездоровой ностальгии.
— Это что, немцы? — испуганно тыча пальцем в проносящиеся вагоны, спросил Марк.
— Почти, — без доли иронии ответил Блэк. — Можешь считать их местными нацистами. Очень уж схожая у них идеология.
— Хотят со свету сжить евреев, негров и цыган? — предположил Марк.
— Не-а. Спящих. Они истребляют Спящих.
Марк в изумлении поднял голову ещё раз и инстинктивно прижался к гравию. Мало ли, каким это образом они вычисляют Спящих. Может прямо сейчас один из солдатиков снимет оружие с плеча да даст очередью в двух врагов идеологии. Местную жизнь Марк оценить не успел. Зато как следует ощутил реалистичность боли. Особенно от огнестрельного ранения. Пусть даже скользящего.
Но солдатики так и стояли, не шевелясь, будто игрушечные. Поезд быстро уносил их далеко вперёд, оставляя на память только испуг и новые вопросы.
— Куда они едут? — спросил Марк, прикидывая, насколько именно совпадают их маршруты.
— Лучше спроси откуда. Из Бэк-порта. Предатели долбанные.
Марк встал на ноги и протянул руку помощи товарищу. Тот брезговать ею не стал. Поднимаясь, Блэк взглянул в лицо новичка. Очевидно, в увиденном выражении так и читалось требование продолжить рассказ.
— Бэк-порт всегда поддерживал Спящих. Я сам иду оттуда. Но видишь, какая напасть. К Лэфту от Сан-порта зараза эта фашистская засела, и всё ползёт на Бэк. Всех косит подчистую, прикрываясь своей политикой. Вот руководство Бэк-порта и обделалось знатно. У них же каждый второй в городе — Спящий. Вот и решили, видимо, подлизаться. Свежее мясо им на фронт экспортировали. Только не поможет это. Если Армия Спящих так и не вмешается в происходящее, серые дойдут и до Бэк-порта. Всех там степлером проверят. Всех к стенке, кто скобу им потратит. А если Армия Спящих вмешается, то серым крышка. И с Бэк-порта за такую поддержку спросят. Обязательно и строго спросят.
Марк шумно выдохнул. Блэк, разумеется, говорил о серьёзных вещах, и нельзя сказать, чтобы эти вещи оставались непонятными. Однако слишком много было тёмных терминов. Слишком много имён, событий. А сейчас интересовало лишь одно — перспектива встречи с ребятами, едущими туда, куда идёт их дуэт.
— Мы с ними не пересечемся в пути? — спросил Марк, опасливо поднимаясь по гравию.
— Можем пересечься. Но не скоро. Когда из Великой равнины выйдем.
— Так вот где мы сейчас! На Великой равнине! — радостно вскрикнул Марк. — А я-то думал весь этот мир такой ровный и великий!
Блэкблю покосился на Марка, пытаясь понять, шутит тот или нет.
— Ладно. Стой! Садись! Сейчас я тебе кое-что расскажу. По порядку. Только слушай и не перебивай.
Блэкблю скинул заплечный мешок, покопался в нём и извлёк на свет клочок пожелтевшей бумаги и некую пародию на грифельный карандаш. Им он начертил кривую замкнутую линию, похожую на каплю с двумя хвостиками.
— Смотри: этот островок — Материк. Единственная известная этому миру суша. Ни островов, ни отмелей, ни рифов нет. Или их не нашли. Глубина моря вокруг Материка — неизвестна. Но точно больше двух километров.
На материке есть три зоны, которые диктуют все условия жизни: Великая равнина на Лэфте, горный хребет на Бэке — он же «Белые вершины», и Мрачный лес к Сану.
Ах да! Сан, Лэфт, Райт и Бэк — местные стороны света. Компас тут бесполезен. Магнитная стрелка с ума сходит. Зато есть вечный и недвижимый ориентир — солнце. Оно всегда висит на одном месте. Ни на йоту не сходит с места. Потому тут нет ни ночи, ни дня. Вечный вечер. И зимы тоже нет, ни осени. Вечное лето.
Так вот, вся география на солнце и сориентирована. Разумеется, это дело рук Спящих — главных прогрессоров местной науки. Они, как и полагается, увековечили свой вклад английскими наименованиями.
Думаю тут всё понятно: Сан — сторона света, что соответствует положению солнца. Бэк — противоположная. Лэфт и Райт — соответственно, налево и направо, если смотреть на солнце.
На Материке существует три крупных города: Сан-порт, Бэк-порт и Райт-порт. Думаю, их названия говорят сами за себя. Разбросаны они по берегам Материка в разных концах света. Это настоящие мегаполисы! Это крупные центры торговли и промышленности. Они же — пристанище головорезов, путан и политиков.
Ещё один крупный город должен был называться Лэфт-портом. Но, увы, серым это название претило. Их вообще раздражает всё, что связанно со Спящими. Вот они и назвали своё пристанище Базой. Просто Базой.
Между тремя мегаполисами-портами проложена Великая Магистраль — транспортная, водная и энергетическая артерия Материка. Это та самая железная дорога, которую ты видишь. Под ней проходит гигантская труба, по которой течет целая река. Воду в неё подают из тысячи горных потоков, что берут начало у «Белых вершин». Те же потоки и постоянный горный ветер дают и электроэнергию, что течет в проводах над твоей головой.
Думаю про поезда объяснять ничего не нужно.
Марк вдавил ладонь в лоб, словно попытался пропихнуть внутрь поток информации. Услышав паузу в монологе Блэка, он кивнул, давая понять, что ещё не утратил способность слушать. Однако признаться в том, что схемка на измалёванной бумажке стала совсем непонятной, не рискнул.
— Я вышел из Бэк-порта три недели назад. Считай, уже миллион шагов позади оставил. А иду я в Сан-порт, что лежит ещё в миллионе шагов отсюда. Так что, новобранец — хватай мой ранец!
С этими словами Блэк поднял заплечный мешок и кинул его в руки Марка. Тот неловко поймал увесистую поклажу и криво устроил на своей спине.
— Теперь к твоему вопросу, — мерно вышагивая по сырым шпалам, продолжил Блэк. — Можем ли мы встретить серых? Можем. Но лучше бы нам этого избежать. Заметим вдалеке грузовики — делаем крюк, обходим.
— А зачем ты вообще идёшь в тот Сан-порт? — кряхтя под непосильной ношей, спросил Марк. Блэк призадумался. Рокот проводов сделал возникшую паузу особенно напряжённой. Не дав ответа, спутник Марка потянулся в нагрудный карман. Можно было подумать, что он сейчас достанет некий предмет, который многое объяснит. Или же наоборот, подарит загадку. Однако же из кармана вылезла помятая пачка сигарет.
Блэкблю закурил на ходу, «объяснив» своё молчание долгими затяжками. Но Марк не собирался сдаваться.
— Должна же быть причина, для столь долгого пути. Никак, Тёмную Башню ищешь?
Блэк пробубнил нечто невразумительное, а потом добавил:
— Ищу кое-кого.
— Человека в чёрном?
Блэк замер на месте и тупо уставился на собеседника.
— Что за чушь ты несёшь?
Марк обогнал спутника, чуть не сбив с ног, и пошёл дальше.
— Это из Стивена Кинга. Не читал что ли? — кинул он через плечо.
Блэк, очевидно, забыл, что у Марка нет глаз на затылке, потому и решил покачать головой в ответ.
— А вопрос то мой серьёзнее некуда, — язвил Марк. — Мне тут, вообще-то, уже не нравится. А ты говоришь — будет хуже. Так что мне тут делать? Может своей целью поделишься? Глядишь, и мне она приглянется.
Блэк шумно выдохнул, освобождая лёгкие от едкого дыма. Сделав ещё одну затяжку, он поспешил догнать Марка.
— Расскажу. Обязательно расскажу, — с грустью сказал Блэк, приблизившись. — Только не сейчас. Дай себе время к этому миру привыкнуть. Если глупостей не наделаешь, тебе тут ещё много лет просыпаться. А моя дорога тяжела и опасна. И, боюсь, коротка.
2
Руку прострелило уколами тысячи иголок. Марк широко раскрыл глаза, с трудом вспомнил где он и почему. Он был в своей квартире, но не в спальной комнате, а на диване. Проснулся лицом в лужице из собственной слюны. Кожаный диван никак не хотел впитывать последствия дикого храпа.
Покрутив головой туда-сюда, Марк стал вспоминать вчерашний день. Точнее вечер. С трудом вспомнил, как без сил повалился на бодро жены и вырубился.
На тумбочке под телевизором не было красной женской сумочки. Это означало, что Лина уже ушла.
Марк взглянул на раскрытую ключницу. Крючок, на котором должен был висеть ключ от автомобиля, был пуст. Значит, Лина не просто ушла, а уехала.
В дверь противно заскреблись. Марк чувствовал себя бодро, но всё равно поленился встать. Тогда на дверь обрушился настоящий шквал — её принялись толкать, царапать, бить и, возможно, пробовать на зуб.
— Ох и достанется тебе сейчас, пушистая скотина! — прикрикнул Марк, нехотя отрывая пятую точку от промятого дивана.
Стоило только повернуть дверную ручку, как неистовая сила приложилась снаружи. Марк не сдержал натиск. В комнату влетело серое, пушистое и голодное существо, мигом оккупировавшее кожаный диван.
— И тебе доброго утра, Барсик, — недовольно буркнул Марк и, отложив казнь любимого кота на короткое время, направился в уборную.
Умыв лицо, Марк на несколько мгновений завис, уставившись на своё отражение в зеркале. Ничего в нём не изменилось. Те же карие глаза, те же мимические морщины на лбу, тот же большой, горбатый, греческий нос. Только вот щетины прибавилось. И в этом не было ничего странного, её не сбривали уже два дня.
— Может я схожу с ума? — спросил он у своей зазеркальной копии. Та лишь синхронно пошевелила губами.
В гостиной внезапно заиграла мелодия. Марк срочно побежал к её источнику. Он очень хотел, чтобы это был телефонный звонок, и чтобы звонила Виктория, его менеджер.
Это действительно был телефон. И он действительно звонил. Вот только на той стороне была не Виктория, а Лина.
— Ты уже проснулся? — спросила она, непривычным для рабочего времени, добродушным тоном.
— Да, солнышко. Барсик разбудил, — ответил Марк необычно низким басом, какой у него иногда пробивается спросонья.
— Ну и правильно. Время видел? Десять утра.
Марк посмотрел на наручные часы и отметил, что супруга преувеличивает. Немного. Всего на пятьдесят минут. Но спорить не стал.
— Чем собираешься заняться? — внезапно грубым голосом спросила Лина.
— Не знаю, не придумал ещё.
— Займись подвалом! Нужно хлам разобрать. И трубу в ванной пробей! Опять вода стоит.
— Хорошо дорогая! Что-нибудь ещё?
— Всё, не могу. У меня совещание, — совсем холодно кинула Лина и положила трубку.
Марк высунул язык и скосил в кучу глаза.
— Усё, не маху, у менья совечанинье! — передразнил Марк супругу, и покосился на кота, ожидая от того дружеской реакции. Барсик попробовал носиком воздух и противно мяукнул.
— А тебе лишь бы пожрать! Тоже мне, лучший друг называется.
Кот, нисколько не смутился от дружеской укоризны, мягко спрыгнул на пол и засеменил к хозяину. Марк, обреченно вздохнув, направился на кухню, дабы наполнить кошачью миску.
3
К обеду Марк закончил с запланированными делами. Точнее с делами, которые для него запланировала Лина. Труба в ванной была пробита, а ненужный хлам из подвала переехал в мусорный контейнер.
Почувствовав легкую усталость, Марк решил принять душ и немного отдохнуть перед телевизором. Помня, чем вчера закончился подобный перерыв, поставил на телефоне будильник. Сегодня он был просто обязан приготовить ужин.
И беспокойство это было совсем не напрасным. Стоило только рассесться на диване, как глазам тут же надоели прыгающие картинки на экране, и они слиплись.
Но открылись в другом месте. В совершенно другом, непохожем, чуждом, но уже знакомом месте.
Блэкблю спал, лёжа на бурой траве. Тучи над головами сгустились и снова сокрыли вечно заходящее солнце. Казалось, что наступила ночь.
Марк сел, обхватив руками колени, и крепко задумался. Вспомнил последние километры до ночлега. Блэк вёл себя странно: то проваливался в сон на ходу, то вскрикивал нечто невразумительное, то норовил упасть прямо лицом на рельсы. Очевидно, он так боролся со сном в этом мире, или пытался проснуться в том. Хотя больше было похоже на то, что ему мешали. Мешали спать, постоянно будили.
— Интересно, а что будет, если тебя разбудить? — прошептал Марк и потянулся рукой к спутнику. Глаза Блэка тут же раскрылись.
— Что-что? Сознание потеряю! Там у себя. Это если ты меня очень постараешься разбудить. А если так, толкнёшь нечаянно — максимум зевну.
Марк растерянно уставился на только что спавшего товарища и не знал — извиняться или нет.
— Ты вовремя прям. Два часа дня. У нас как раз отбой.
Марк рассеянно улыбнулся. С одной стороны его порадовало, что он не разбудил товарища не вовремя и не нарушил его планов. С другой стороны, слова Блэка показались весьма подозрительными. «У нас отбой». У кого у нас? Неужели Блэк в реальном мире сидит в тюрьме или в каком-то другом режимном учреждении?
— Давай пройдём тысячу-другую шагов, пока есть возможность, — сказал Блэк, поднимаясь на ноги. — Мне через полтора часа ложиться. То есть вставать. Короче, у меня есть полтора часа.
Марк спорить не стал. Подобрал с земли свою куртку, постеленную вместо матраса, и поплёлся за товарищем. Блэк, через-чур энергично для только что проснувшегося человека, поднимался на насыпь.
Марк догнал его уже на шпалах.
— Так ты говоришь, у вас отбой, — запыхаясь, начал Марк. — А где это ты в реальном мире?
Блэк задумчиво хмыкнул и ускорил шаг.
— Нет, это и правда важно! Если мы хотим идти вместе, нам нужно узнать о жизни друг друга. Как минимум, чтобы режим дня синхронизировать.
Блэкблю только ускорил шаг, чем вынудил Марка семенить трусцой по шпалам. После минутного ожидания, новоиспеченный Спящий сдался, замедлился и крикнул удаляющейся спине:
— Храни свои тайны! А я свои хранить буду. Всё равно тут ненадолго.
Блэк резко остановился, обернулся, но уставился не на Марка, а куда-то сквозь. Затем извлёк бинокль, приложился к нему и недовольно хмыкнул.
— Ты сколько поездов идущих на Сан заметил? Три или четыре, полагаю. А идущих обратно? Ни одного, правильно?
Марк нахмурился. Он действительно не видел поездов идущих на встречу. Однако это совсем не значило, что они не проезжали, когда он не спал. Вернее спал. Да с ума можно сойти с этими сонными прыжками!
— Вот и я не видел. Ни одного. Уже десятый круг. Впереди что-то случилось.
Марк посмотрел пристально на спутника. Тот кивнул и добавил:
— Война там. С серыми. Или истребление массовое. Давай вниз, поезд догоняет.
Словно подтверждая страшные опасения Блэка, в сторону солнца промчался состав, до отказа набитый военной техникой. В основном там были диковинного вида грузовики: машины словно сняли с выставки военной техники времён Второй Мировой войны. Там были и Студебекеры, и допотопные Маны, и Басинги различных моделей. Все выкрашенные в серый цвет. И все до отказа забитые солдатами в серой форме.
Марк, проводив глазами последний вагон, ткнул в плечо Блэка. Тот от неожиданности зашипел, но вскоре сообразил, чего от него хотят.
— Да, мы всё равно пойдём туда. Я пойду, а ты как хочешь.
Марк с шумом плюхнулся пятой точкой на гравий и пристально уставился на попутчика.
— Я пошёл бы дальше, совсем без проблем. Вот только — зачем? Ты ничего не рассказал о себе, не узнал обо мне. Мы с тобой не друзья. Жизнь ты мне не спасал. Стало быть — я тебе ничего не должен. И да, погибать мне в этом сне не страшно. Наоборот даже — желательно! Дабы не возвращаться сюда никогда. Но умирать тут тоже больно, как мне кажется. Так какого рожна я пойду на боль, спрашивается?
Блэк только ухмыльнулся да принялся карабкаться на насыпь. Марк посмотрел на удаляющийся поезд, огляделся по сторонам и не увидел ничего, кроме тёмных туч над почерневшей равниной. Подувший холодок напомнил о возможном дожде. Гул проводов навеял забытый страх одиночества. Пробелы в понимании происходящего заставили сердце колотиться чаще.
Марк извлёк из сумки термос и отвинтил крышку. В рот потоком хлынул терпкий коктейль, состоявший из остатков травяного чая и дождевой воды. Блэкблю, при вчерашней вынужденной стоянке, наполнил дождём не только свой бурдюк с фляжкой, но и единственную ёмкость, коей обладал Марк. Объяснил он это острой необходимостью запастись чистой водой, потому как: «вода из Магистрали не только утоляет жажду, но и вызывает понос».
Покрутив в руках красную жестянку, в которой ещё плескался разбавленный чай, Марк крепко задумался над тем, может ли он себе позволить путешествие в одиночку. Возражений было на порядок больше, чем аргументов «за». «За» было только два: Блэк ему не нравился и впереди ждала опасность. «Против» же было не счесть. Начиная, хотя бы, с того, что воду из Магистрали Марк доставать не умел (да и что такое Магистраль представлял лишь в общих чертах), плюс — палаткой-водосборником не обладал. А ещё не обладал знаниями, оружием, целью и уверенностью в быстром завершении бредовых сновидений. Зато всем этим обладал Блэк. Кроме, разве что, последнего.
Нехотя Марк поднялся и полез наверх.
4
Тучи стали рассеиваться. Равнина снова приобретала бурый цвет. Скромный алый луч пробился в крохотный просвет, озарив уходящую за горизонт извилистую ленту.
Блэк замер, разглядывая равнину под солнцем в бинокль. Марк смотрел назад, боясь упустить приближение поезда.
— Мы вскоре выйдем на посёлок фермеров, — выдал Блэк, прервав наблюдения.
— Это хорошо, — с облегчением сказал Марк и тут же напрягся. — Ты же говорил на миллион шагов в округе нет никого!
— Говорил. И сам так думал. Да видно ошибся.
Марк посмотрел в просветлевший горизонт, вдохнул прохладный и сладкий воздух равнины, и с улыбкой произнёс:
— А я было решил, что ты всезнайка.
Блэк, впервые за долгое время, расплылся в глупой улыбке.
— Был когда-то. В твоём возрасте. Потом понял, что ни черта в жизни не смыслю, ни в этой, ни в той. А про посёлок мне не грех не знать. Я тут не был четырнадцать лет.
Марк не предал словам спутника особенного значения. Ему было намного важнее увидеть хоть что-то кроме пресловутой бурой равнины, да серой ленты, уходящей за край.
— И где ты видишь посёлок? — нетерпеливо поинтересовался новоиспечённый Спящий.
— Нигде. Посёлка я не вижу, — Блэк протянул бинокль спутнику. — Но посмотри на траву у насыпи! На са-а-амом горизонте.
Марк повозился с фокусировкой увеличительного прибора и прицелился в указанное направление. Потратив целую минуту напрасно, он честно сознался, что ничего приметного не видит.
— Да на траву, на траву ты внимание обрати! Ничего не смущает? — по-детски весело воскликнул Блэк. Марк, не отрываясь от наблюдений, пожал плечами.
— Она чёрная, балда ты слепая! Рядом коричневая, а там чёрная. В потёмках и вдали — чёрная. Вблизи и при свете — зелёной станет. Понимаешь?
Марк протянул бинокль тому, кто пользуется им гораздо лучше, и тяжело вздохнул.
— Эх, дурья твоя башка. Зелёная трава тут не растёт сама по себе. Там её фермеры посадили.
Заметив понимающие кивки спутника, Блэк забрал бинокль и упрямо зашагал вперёд. Марк поспешил за ним, хотя стал чувствовать неимоверную усталость. Совсем неуместную и внезапную, но всё ещё контролируемую. Вскоре в мыслях заиграла навязчивая и противная мелодия, знакомая до боли, но совсем неподходящая для данной минуты. Марк с отчаянием попытался вспомнить, откуда он знает этот незамысловатый мотивчик, исполненный на рождественских колокольчиках. Но это не удалось.
— Блэк, далеко ли ещё до фермеров? — устало протянул Марк.
— Да прилично ещё. Тысяч сорок шагов, не меньше.
— Я не могу. Мне нужен привал.
— А который сейчас час? — с прищуром посмотрев на левую руку спутника, поинтересовался Блэк.
— Три часа ровно, — ответил Марк, взглянув на циферблат наручного девайся. И немного расстроился, обнаружив, что индикатор заряда на том же циферблате замигал красным цветом.
— Я ещё полчаса могу идти, — недовольно фыркнул Блэк.
— А я будильник на три поставил. Видимо, он меня сейчас в чувства приводит.
Внезапно усталость как рукой сняло. И надоедливый перезвон колокольчиков перестал играть в мыслях.
— Ладно, у меня перерыв в пять минут. Потом опять зазвонит, — осознав причинно-следственную связь, объяснился спутнику Марк. — Если проснусь… Усну… Короче, если в своём мире очухаюсь, ты меня тут сможешь вниз стащить?
Блэк задумался на секунду и покачал отрицательно головой.
— Старый я уже для таких подвигов. Спину сорву, потом ты меня тащить будешь. Давай вниз!
Когда мелодия колокольчиков заиграла вновь, Марк уже лежал на бурой траве, оставив на себе свою многострадальную куртку. Блэк скинул заплечный мешок и облокотился об него. Переведя дух, он достал из мешка металлический портсигар. В нём лежало три самокрутки и газовая зажигалка. Блэк чиркнул кремниевое колёсико, и от вспыхнувшего сине-жёлтого пламени прикурил рассыпающийся цилиндрик. Воздух тут же наполнился ароматом тысячи нестиранных носков.
Марку этот запах был незнаком. Он поморщился и уткнул нос в подмышку. Так и уснул.
5
Лина очень обрадовалась домашнему ужину. Пусть её супруг и не тянет на хорошего повара, он, всё же, умеет приготовить съедобное и вкусное. Например: запечь давно обещанную курицу в духовке.
Хотя, если быть честным, сейчас Марк приготовил не целую курицу, а только окорочка. Зато целых восемь штук. Хватит не только объесться на сон грядущий, но ещё и оставить на завтра.
Однако на кухонном столе Лину ждали не только запечённые куриные запчасти. Её супруг, не желая напрасно терять свободное время, украсил место трапезы лепестками белых и бардовых роз. Посреди них стояли два бокала наполненные вином. И вино соответствовало лепесткам — в одном бокале было белое игристое, в другом — бардовое полусухое. От бокалов разливались тысячи искр, что были отражением десятков свечей расставленных повсюду. Пахло лавандой и апельсином — лучшим сочетанием для лампадки с ароматическим маслом.
Марк галантно помог супруге снять с себя обувь и верхнюю одежду. Убрав пальто и сапоги в стенной шкаф, он выключил свет на кухне. Свет свечей был достаточно ярким, чтобы без труда смотреть друг другу в глаза и видеть каждую тень улыбки.
В двери ванной комнаты заскреблись. Лина испуганно посмотрела на мужа и повернулась на звук. Марк извинился и вышел.
— А ну сиди тихо! — послышалось из коридора. — Не мешай маме с папой разговаривать!
В ответ протяжно мяукнули.
— Смотри мне, кастрирую!
Раздался тихий, жалобный писк, и двери в ванную закрылись.
— На чём мы остановились? — с извиняющейся улыбкой, спросил Марк.
— Как ты меня глазами раздеваешь, — хихикнула Лина, протягивая руку к бокалу с белым игристым. Марк подошёл к ней сзади и опустил шершавые ладони на нежные плечи.
— Глазами, Марк, глазами! — игриво дёрнув плечами, снова хихикнула Лина.
Марк подчинился и занял место напротив. В неверном пламени свечей столь милые черты лица стали ещё милее. Он засмотрелся на супругу, совершенно забыв о еде и вине.
Лина же не стеснялась. Она с аппетитом ела окорок, при том, забыв про столовые приборы. Не смущалась и проталкивать в желудок не дожёванное мясо, солидными глотками опустошая бокал вина.
Марк старался не замечать, как пропечённый маринад пачкает милые и хрупкие щёчки любимой. Старался игнорировать и разбросанные по тарелке косточки. Собственно, и на то, как супруга берёт жирной рукой изящный бокал из тонкого стекла, Марк старался смотреть сквозь пальцы.
Его гораздо сильнее заботила лёгкая улыбка любимой, что проскакивала в перерывах между пережёвыванием мяса и очередным глотком вина.
— Почему не ешь? — спросила Лина с набитым ртом.
Марк, будто спохватившись, взялся за вилку с ножом. Глупо покрутил приборы в руках, а потом освободил руки и принялся есть на манер супруги.
— Тебе не звонили с работы? — спросила Лина, не переставая жевать. Марк молча помотал головой.
— Может тебе стоит самому позвонить?
Марк скривил гримасу, которую стоило расценивать как «возможно».
— И когда ты планируешь это сделать?
— Завтра, — ответил он, когда проглотил еду. — Если завтра она мне не позвонит, к вечеру пойду извиняться.
— А если она тебя пошлёт куда подальше?
Марк задумался и ответил:
— Пойду.
— Куда?
— Куда пошлёт.
Лина недовольно покачала головой. Её супруг только пожал плечами и вернулся к еде.
6
— Проснулся? А я уж думал на горбу тебя тащить.
Марк раскрыл глаза и увидел счастливое лицо Блэкблю. Небритое, седое, морщинистое, но какое-то глупое и счастливое.
От Блэка всё ещё разило нестиранными носками. Хотя теперь он курил что-то более знакомое. Табак. Терпкий, слезоточивый, но привычный табак.
— Давай, поднимайся! Солнце уже высоко!
— Оно тут всегда высоко, — подыграл наивной улыбке Марк и поднялся.
— Давай, быстрее, давай! — торопил его Блэк, поспешно карабкаясь на насыпь.
Марк напряг уши, оглушённые порывом ветра. Знакомый до боли звук доносился издалека. Какое-то мерное перестукивание. И оно быстро приближалось.
— «Поезд!» — промелькнула мысль в голове у новоиспеченного Спящего. И в её подтверждение раздался затяжной и громкий гудок.
Марк взглянул на Блэка. Тот будто не слышал приближение многотонной махины. Он спокойно поднимался по насыпи и был уже у самой вершины.
— Блэк, стой! Блэк, поезд! — закричал Марк, побежав по насыпи следом. То, что с Блэком не всё в порядке, стало очевидно.
Локомотив, похожий на винную бутылку с загнутым горлышком, приближался с очень высокой скоростью. Машинист, очевидно, заметил приближающегося к путям человека и отчаянно пытался предупредить об опасности, подавал короткие гудки. И тем же самым обрекал бродягу на верную смерть — ведь вооружённая мафия, или солдаты в сером, до аллергического кашля не переносят живых существ рядом с движущимся поездом.
Блэк подошёл к путям вплотную и глупо уставился на настигающий его локомотив. Ещё один протяжный гудок, и обкуренный Спящий отлетел в сторону.
На его счастье, не от столкновения с многотонной бутылкой. Марк чудом успел раньше и оттянул товарища назад за воротник. Немного не рассчитал с силой, и они оба кубарем покатились вниз.
Докатившись аж до самой травы, они остановились. Рассвирепев, Марк накинулся на Блэка и поднял его за грудки.
— Ты что творишь, придурок! — неистово заорал он. В ответ Блэк глупо улыбнулся, продемонстрировав кровь на зубах.
— Ах ты торчёк! Ты что удумал тут? — Марк в приступе гнева принялся хлестать товарища по щекам. Но тот только глупо хихикал.
Сразу сообразив, в чём причина, новоиспечённый Спящий стянул с Блэка заплечный мешок, раскрыл и нашарил среди груды хлама тяжелый и увесистый предмет. Нет, искал не его. Но эта штука оказалась интереснее. Пистолет-пулемёт «УЗИ».
Несколько секунд Марк смотрел на оружие как зачарованный. Потом, всё же, нашёл в себе силы вернуть оружие назад и закончить начатое.
Металлический портсигар оказался на самом дне. Пустой. Похоже, Блэк всё выкурил, пока Марк был в отключке. Внутри осталась только газовая зажигалка, да выпавшая из самокрутки крошка.
— Долбанный наркоша! — зло сплюнув, сказал Марк.
— Не наркоша, а растаман, попрошу заметить!
— Да хоть доберман! Ты чего, угробить себя решил?
Вмиг взгляд Блэка стал осмысленным и серьёзным.
— А ты что, за меня волнуешься?
— Даже не мечтай. Не хочу слоняться тут без толку. А ты единственный в округе знаешь куда топать.
Блэк всхлипнул и насилу подавил смешок. А затем затрясся, издавая гортанные звуки через закрытый рот. Походило это на воркование голубя или на частое уханье совы.
Махнув рукой на безнадёжно пьяного спутника, Марк расселся на гравии и устало посмотрел на вечный закат. Сегодня он был особенно красив. Солнце сияло багрянцем, озаряло алыми лучами низкие облака. Чёрные тучи едва виднелись у самой кромки неба и вдавались в небо острыми пиками, напоминая прибрежные скалы.
Марк умиротворённо глядел на мерно плывущее небо. Это был сон, красивый и спокойный, какой нечасто приходит в отдыхающее сознание. Не хотелось никуда идти. Хотелось остановиться прямо тут и жить. Вернее умереть, но не совсем. Умереть телом, способным голодать и жаждать, способным уставать и требовать движения. Но остаться жить душой — чувствами и мыслями, ощущениями и восприятиями. Лишь бы зрение осталось, да слух. Да и запах с осязанием не помешали бы. А вкус и не нужен, и речь пусть только в мыслях звучит. Вот на такую смерть, прямо здесь и сейчас, Марк был согласен.
Но никак не на вечный мрак. Даже хоры ангелов с альтернативой в виде кипящих котлов, никак не манили. Перерождение — возможно. Реальная жизнь в теле одного из потомков — тоже интересно. А вот зациклиться в собственной судьбе… Чёрт, это наказание достойное сатаны. Или Роланда из Гилеада. Даже возможность исправлять одну ошибку за раз — не меняет ужаса ситуации. А вот умереть, и душой навечно застрять здесь, в бескрайней равнине вечного заката, оставшись наедине с мыслями и воспоминаниями — это было то, что тешило загробные чаяния Марка.
Тучи, похожие на прибрежные скалы, немного приблизились. Ещё большее сходство им придало мельтешение мелких точек над острыми пиками. Марк догадался, что этими точками были птицы, которые, сами того не ведая, подражали чайкам. Они были крохотными, как крупицы молотого перца на обеденном столе, и кружились в бурном и беспорядочном танце.
— Птички, — с улыбкой прошептал Марк. И тут же подскочил как ошпаренный. Ни одной птицы он тут ещё не видел. Ни в близи, ни в дали. А их присутствие могло говорить только об одном — там, впереди, что-то поменялось. Возможно, пошли засеянные поля. Возможно, там стоит деревня с амбарами для хранения зерна. Да хоть бы и труп — растерзанный, окружённый стервятниками — всё ничего, лишь бы знать, что не стоишь на месте.
Желание остаться тут навсегда покинуло Марка быстрее, чем мысль воплощается в движение глаза. Тело требовало движения, а сердце — перемен.
— Блэк, вставай давай! Впереди птицы. Мы, похоже, недалеко уже.
Блэкблю, всё ещё дразня сову, поднялся, подобрал земли свой портсигар и полез в сумку.
— Где? — свирепо прорычал он. — Где они, мать твою, спрашиваю!
— Мать мою и спрашивай, я тут причём? — рассеянно развёл руками Марк.
Глаза Блэка налились кровью (впрочем, это могло случиться и раньше, просто он их так широко не раскрывал).
— Где мои стволы, ты, сучок древесный?!
— У меня, — сухо кинул Марк.
Блэк кинул мешок на землю, и по медвежье занеся руку, начал надвигаться на Марка.
— Отдал сюда, ты, енот потаскун!
Но обкурившемуся медведю пришлось охладить свой пыл. Металлический щелчок обозначил изменившуюся обстановку. Марк, не теряя уверенного спокойствия, продемонстрировал револьвер, плашмя прижав его к бедру. Потом посмотрел в глаза собеседнику и сказал:
— Ты, папаша, не горячись. Сейчас тебя отпустит, и всё назад получишь.
Блэк грозно рыкнул, изверг длинную реплику, состоявшую сплошь из сквернословия и соединительных союзов. А потом выдохнул и вновь глупо улыбнулся.
— Ну и хрен в томате с тобой! Пошли!.
Блэк махнул рукой, подобрал сумку и неуверенно зашагал к насыпи. Марк его догнал, хлопнул по плечу и кивком указал вперёд.
— Понизу пойдём. Земля чуть подсохла.
Извергнув новую матерную реплику, которая была преддверием финального заключения: «молокосос, жизни учить меня будет», Блэк, шатаясь, поплёлся по бурой траве.
7
О том, что спутник приходит в себя, Марк догадался по изменившемуся шагу. Он стал более уверенным и твёрдым. И быстрым.
Шли молча. Возможно, Блэку было стыдно за своё поведение. Но он мог быть и обижен на Марка за отнятое оружие. Выяснять истинную причину молчаливости спутника, не хотелось. Не хотелось и возвращать оружие преждевременно.
Блэк оказался прав — чёрная линия на горизонте при приближении становилась всё более зелёной. Потом она приобрела бугристые очертания. А после разбилась на тысячи мелких веточек.
— Так, я уже нормальный, — сухо отрезал Блэк и резко повернулся. Марк от неожиданности замешкался.
— Стволы на родину! — с самым серьёзным видом приказал Блэк. Ему возражать не стали. «УЗИ» перекочевал из старомодной сумки в заплечный мешок, а револьвер сменил карман чёрной джинсовой куртки на карман синей. С револьвером Марку было особенно тяжело прощаться. Нет, не потому что тот был особенно красив или выглядел дорого. Или грозно, особенно в сравнении с «УЗИ». Дело было в ужасном пристрастии Марка к вестернам, и наивной убеждённости в том, что именно револьвер делает тебя крутым парнем на Диком Западе. Он отдавал этот маленький барабанный агрегат также неохотно, как маленький ребёнок отдаёт чужую игрушку.
Вскоре они добрались до того, что на горизонте выглядело как чёрная полоса. Аккуратный ряд высоких кустов встретил случайных спутников. Очень знакомых кустов. Известных даже тем, кто далёк от ботаники и садоводства. Главным образом в виду формы листа. Семиконечная звезда с самым большим лучом в зените.
Сразу стало понятно, почему Блэк потребовал вернуть оружие. Он давно понял, что это за кусты и потому позволил себе употребить за раз всю заначку. А уразумев резко негативное отношение спутника к курению древнего сырья для канатов, решил обезопасить себя и не оставлять тыл вооружённым.
Ни сколько не смущаясь от пристального взора спутника, Блэк принялся жадно обрывать верхние листы с кустов. Сорванное он грубо забивал в заплечный мешок, не обращая внимания на то, что ронял большую часть.
Поняв, что товарища не остановить, Марк решил подняться на насыпь. Он хотел осмотреть дальнейший путь, в надежде встретить следы цивилизации. Но открывшаяся картина поразила его куда сильнее, чем могли бы поразить небоскрёбы посреди Сахары. По обе стороны от насыпи, метров на двадцать, расползались заросли этого самого кустарника. А тянулись вдоль железной дороги настолько, насколько хватало взгляда.
— О боги, она у вас легальна, что ли? — спросил Марк у неведомых духов сонного мира. Но за них ответил Блэк, который как раз догнал своего спутника.
— Ещё как легальна. А табак, к слову, нет. Разве что тот, который сюда со Спящими попадает. А местный курить не советую. Торкнет да, на зависть. А там молись, чтобы инсульт не пришёл. Ядрёный он тут.
Марк с болезненной иронией покачал головой. Алкоголь — это единственная вещь, которой он мог притупить порывы психики. Да и то, в разумных пределах. На работу он предпочитал добираться на машине, да и выходные всегда предвещали разъезды. А садиться за руль после вчерашнего — он не смел. Был инцидент, закончившийся благополучно. Дай Бог здоровья тому инспектору ГБДД, который закрыл глаза на превышение промилле в крови. А так бы был ещё один порядочный водитель — пешеходом.
Однако спорить о морали и здоровом образе жизни Марк не стал. Он собрался было идти дальше, когда тяжёлая рука Блэка остановила его.
— Ты что, слепой? Видишь там дым?
Марк вгляделся туда, куда указывал зелёно-бурый палец спутника. Там стояла сизая дымка, едва ли различимая в лучах заходящего солнца.
— Готов спорить, это серые. Жгут плантации.
Марк инстинктивно пригнулся, хотя нужды в том было не много — дымка становилась заметной на таком расстоянии, на каком ни то, что человека увидеть было нельзя, танковую дивизию можно было проморгать.
— Давай в кусты! — решительно скомандовал Блэк, и, не дожидаясь спутника, рванул вниз.