(Он) жил по правилам, вы их нарушили
Как вы смеете говорить?
Враг кричал в отчаянии, вы не слушали
Для врага лишь боль, он не должен жить
Группа Paradise Lost — The Enemy
Смысловой перевод.
1
Пробираться через кусты было трудно. Стебли хлестали по щекам, резали ладони, то и дело норовили попасть в глаза. Марк радовался тому, что шёл за спиной Блэка: прокладывать путь было ещё тяжелее.
Растительность скрывала их с головой. Но стоило кому-нибудь взглянуть на них с насыпи, и парочка тут же была бы обнаружена.
Ноги проваливались в оросительные каналы. Неглубокие, но заполненные вязкой глиной. Воду по этим каналам запускали совсем недавно. Впрочем, тут могло сказаться и влияние вчерашнего ливня.
Через несколько часов утомительного пути Марк стал чуять знакомый запах нестиранных носков. Подожжённых нестиранных носков. Сначала слабо, будто мираж. А потом так ярко, как если бы горело прямо под носом.
Кислород исчез из воздуха. Голова закружилась. Пустой желудок начал судорожно сокращаться, извергая из себя кислоту.
Неведомая сила ухватила Марка за воротник и потащила из кустов. Прочь от насыпи и прочь от слезоточивого дыма. Мир завращался с неистовой силой. Солнце, кусты, солдатские берцы, бурая трава, камни, трава, снова берцы. Вращающиеся картинки сменялись так часто, что распознать в них здравый смысл не представлялось возможным. По крайней мере, не сквозь тот свинец, что залил голову.
Марк перестал ощущать своё тело: неведомая сила заставила воспарить над землёй и нестись вперёд, прочь от удушающего дыма. Нестись как ветер, легко и не на своих ногах. Правда, ветви продолжали больно хлестать по щекам. А вот и перестали. И ужасный запах прошёл. Но тело продолжало парить, уносилось прочь.
Сначала Марк увидел, как зелёные заросли, окружённые сизым дымком, отдаляются со скоростью самолета и превращаясь в точку. Затем увидел замшелые камни, пролетающие со скоростью метеоритов. Увидел бурую травинку. Она преследовала его. Увидел собственные ноги, обутые в перепачканные кроссовки. Почувствовал, как желудку удалось что-то выдавить из себя. А затем жуткий голод. Несравнимый ни с чем.
А потом мир исчез. В секунду. Только что был калейдоскоп из неясных образов, и хлоп — ничего. Только прохладный ветер. И дыхание любимого человека рядом.
Марк проснулся. В своей кровати, без одежды и без признаков опьянения. Сознание всё ещё боролось с данностью — ему не терпелось спасаться от удушающего дыма, скрываться от возможных поджигателей, просить у Блэка оружие и идти в атаку. Но здравый смысл постепенно побеждал.
Сон как рукой сняло. Было около двух ночи, а спать совершенно не хотелось. Потратив полчаса на пустые вороченья, Марк всё-таки встал. И пошёл в туалет. Не потому, что было нужно, а потому, что нужна была причина встать.
Он просидел на унитазе треть часа, промотал новостную ленту, лишь пару раз остановился на чём-то интересном. Часы в коридоре раздражающе тикали, напоминая о приближении рассвета. Капала вода из незакрытого крана. От общедомового стояка исходило журчание воды — очевидно, кому-то из соседей тоже не спалось.
— «Не надо было днём ложиться, — ругал себя мысленно Марк. — Отоспался, теперь будешь бродить как псих в диспансере».
Встать с «белого трона» было трудно — ноги затекли. Любое движение отдавалось уколами тысячи булавок. Грязно матерясь, Марк неуклюже переставлял ноги, чтобы добраться до умывальника.
— Когда ты уже кран до конца научишься закрывать? — вслух буркнул он. Но вряд ли Лина его сейчас слышала. Она крепко спала, изредка постанывая и частенько похрапывая.
Марк развалился на кожаном диване в гостиной и включил телевизор. Звуковой удар в сотни децибел потряс всю комнату. Задребезжал журнальный столик, зазвенели хрустальные рюмки в серванте, завибрировали зубы и где-то испуганно мяукнул кот. Да, кота удалось услышать, потому что звуковой удар оборвался так же резко, как и начался. В уголке экрана появилась надпись «MUTE».
— Лина, блин! Звук надо сбавлять после своих клипов! Курица! — Нелестно пожурил Марк супругу. На удивление, из спальной не донеслось испуганных возгласов и логичных вопросов типа: «что случилось?». Лина спала как убитая. Даже взрыв газового баллона под открытым окном не смог бы её разбудить.
Марк бесстрастно переключал каналы, даже не надеясь найти что-либо интересное в такое время. Шли повторы передач, премьеру которых Марк переключил бы так же быстро. Шли ситкомы — каждая их серия была затёрта до дыр. Шли политические дебаты между незначительными представителями власти. Шли старые зарубежные фильмы, мыльные оперы, футбольные матчи и кадры из жизни животных. Всё это задерживалось на экране не больше, чем на полторы секунды.
Марк вызвал контекстное меню на экран, чтобы посмотреть рекомендации от нейросети. Во главе рекомендованного списка стояла очередная отрыжка Голливудского кинематографа, со сценарием, написанным на коленке. Марк видел предыдущие части этой «легендарной» серии. Потому, не задумываясь, перешёл ко второму предложению.
И тут его заинтересовали. Научно-познавательный фильм об устройстве Вселенной. Не самое увлекательное зрелище, зато быстро убаюкивающее. Как бонус: в засыпающем сознании могут отпечататься интересные и умные мысли.
«… Есть ещё одна теория об устройстве нашей Вселенной, — вещал интригующим, низким басом диктор. Передача была уже на середине. Но развалившегося поудобнее Марка это не волновало. — Теория Симуляции. Представьте на одну минуту, что наш мир нереален. Что всё это плод чьего-то воображения, сон или компьютерная программа! Этот мир ограничен чьим-то сознанием или возможностью вычислительной системы.
Главным доказательством нереальности нашей материальной Вселенной, Шведский астрофизик Никоэль Алано, считает ограниченность.
Никоэль Алано, астрофизик: вы когда-нибудь задумывались, почему на ночном небе видно так мало звёзд? Считаете много? Вы просто не представляете, сколько должно быть видно на самом деле! Но нам мешает атмосфера. Однако за её пределами появляются новые помехи. Они, как и атмосфера, кажутся нам естественными. Но это лишь потому, что мы привыкли так считать. На земле наблюдениям препятствует воздушная сфера, на орбите — поляризационные стёкла. Орбитальные телескопы ограничены фокусом своих линз. Электронные анализаторы — волновым шумом.
Нам постоянно что-то мешает. Нас постоянно что-то ограничивает.
Пожалуй, самое обидное и само за себя говорящее ограничение — скорость света. Это предел всех скоростей, допустимых во Вселенной. Сколько бы вы ни прикладывали энергии, космический аппарат не наберёт и на один метр в секунду больше, чем скорость света.
Но подумайте не только об ограничениях со стороны физики. Существуют и социальные. Человечество, как таковое, не стремиться к решению фундаментальных вопросов. Этим занимаются только редкие идейные добровольцы, которым мы отвели отдельную область деятельности — науку.
Человечество столкнулось с ограничениями и смирилось, не желая их преодолевать. И это тоже ограничение — ограничение нашей психики, как личностной, так и общественной.
Возникает закономерный вопрос — а для чего требовалось ограничение? Если предположить, что Вселенная — это компьютерная симуляция, то ограничения вызваны предельной мощностью компьютера. В таком случае, наш мир бесконечен только математически. То есть за неким пределом наступает зона декораций или текстур. И дабы тщательно скрыть непреодолимую черту, требуется целый ряд якобы логичных ограничений.
Однако далеко не все ограничения логичны. До тех пор, пока человек не научился преодолевать Земную гравитацию, миру не была известна альтернативная физика. Была классическая Ньютоновская механика, коей подчиняются все мыслимые процессы на Земле. Но с развитием науки и инженерии вдруг обнаруживается альтернативная физика, которая вводит новые ограничения. То есть, теперь дотянуться до звёзд мешает не какая-нибудь гравитация, а предельно возможная скорость.
Говоря о проблеме ограниченности, нельзя затронуть ещё один, очень важный аспект.
Сара Кондон, уфолог: на мой взгляд, самым явным доказательством нереальности нашего мира, является одиночество. То есть фактическое одиночество человечества во Вселенной. Несмотря на многочисленные следы присутствия внеземных цивилизаций, выраженных в наскальных посланиях и необычайных находках, мы не имеем ни единого случая прямого контакта с инопланетным разумом. Это наводит на мысль о том, что все мнимые следы иных миров не происки шарлатанов, как привыкло считать большинство, а самое что не на есть доказательство смоделированной вселенной. То есть наша Вселенная скопирована с той, где были другие миры и другие цивилизации. Но мощности системы моделирования не хватает, чтобы включить и их. Потому на Земле остаются неотъемлемые доказательства присутствия инородной культуры, но нет следов пересечения с её представителями.
Даже если абстрагироваться от следов неведомых культур, само по себе одиночество жизни на Земле, является доказательством симуляции Вселенной. Задумайтесь, ведь в пределах нашей галактики существуют сотни триллионов планет, пригодных для жизни. При определённых условиях, даже не столь отдалённые от нас Венера и Марс могли бы быть обитаемы. Однако это не так. Нет и посланников из отдалённых глубинок пространства. Нет даже аналогов Вояджера, которые заявили о существовании хоть какой-то формы разума за пределами Солнечной системы.
Второй аргумент, доказывающий симуляцию видимого мира — математическая зацикленность.
Никоэль Алано, астрофизик: вы когда-нибудь задумывались, глядя на модель Солнечной системы, почему все планеты лежат в пределах одной плоскости? Я впервые задался этим вопросом в школьные годы. И с удивлением обнаружил, что это не просто упрощённое отображение, а самый что ни на есть парадокс. Все планеты, и даже пояс астероидов, вращаются вокруг Солнца в пределах одной, условной плоскости. Условной, так существуют незначительные отклонения, вызванные воздействием независимых факторов.
При этом движение всех небесных тел совершается по математически правильным орбитам. Не всегда круглым, чаще эллипсоидным, однако правильным.
Движение Луны вокруг Земли точно синхронизировано с вращением спутника вокруг своей оси. Благодаря чему мы всегда видим только одну сторону ночного светила. И это не говоря уже о солнечных затмениях — явлениях с крайне низкой вероятностью, но математически выверенных. Просто посмотрите на диаметр видимого Солнца и диаметр видимой Луны. А теперь посмотрите на остальную часть неба. И вас не удивляет, что эти два объекта часто становятся в одну линию с нашей планетой?
И даже если мы спустимся на нашу родную Землю, во всём, что мы увидим, присутствует чистейшая математика. Формы раковин большинства моллюсков, расположение лепестков в плотных соцветиях — подчиняются геометрической прогрессии, известной как Спираль Фибоначчи. Строение листьев некоторых споровых растений, а так же морских кораллов — строятся по принципу фрактала. Пчелиные соты, губчатые породы, молекулярные соединения крепчайших материалов всегда связанны со структурой гексогонов.
И это только некоторые наглядные примеры. Трудно будет перечислить все физические процессы, где фигурирует загадочное число «e». К тому же все биологические, социальные, химические и даже лингвистические явления всегда объясняются математическими закономерностями.
Казалось бы, мы нашли неоспоримые доказательства математической правильности нашего мира. А что ещё, кроме как не компьютерная система, могла бы обрабатывать такой массив данных, поддерживая уклончивые физические процессы. То, что Вселенная нуждается во внешней регулировке, многие учёные уже давно признают. Об этом нам расскажет профессор Левашёв Виктор, преподаватель физики в Институте Ядерных технологий.
Виктор Левашёв, преподаватель: не считаю себя религиозным человеком. Однако я часто задаю студентам вопрос: «верите ли вы в Бога?». Ответы, как вы понимаете, получаю разные, иногда даже не лестные. Так вот, тем, кто не отвечает утвердительно, я рассказываю о втором законе термодинамики. Если рассказывать языком формул, то выйдет длинная и скучная лекция. Вам я расскажу на пальцах, как моим студентам.
Давайте представим, что некто посадил в банку десять мух. Представим, что мухи посидели на ложке с вином, опьянели, и попадали без сознания. Этих насекомых Некто выложил на дно банки ровным треугольником. И оставил на час или два.
Как думаете, что будет с мухами? Если они не подохли от передозировки алкоголем, то, скорее всего, разлетелись! Если банка закрыта, то они рассядутся по стенкам в беспорядке. А если он забыл крышку, то улетят вовсе.
Так вот, мухи это материя — частицы и энергия. Для тех, у кого туго с фантазией, пусть будут только частицы. Что мухи, что материя — без влияния из вне разлетаются в беспорядке. И если нет ограничивающих их стен, то разлетаются так далеко, что между ними можно строить целые галактики.
Это и есть второй закон термодинамики: в любой замкнутой системе (то есть в системе лишённой влияния из вне) с течением времени, энтропия (беспорядок) увеличивается.
А теперь представьте, что треугольник из мух — это вся материя во Вселенной. Упорядоченная, собранная в структуру. В математически верную структуру. А банка в таком случае — всё пространство, что мы имеем. И не важно, закрыта она или нет. Для простоты, пусть будет закрыта. И, как вы понимаете, однажды мухи проснуться и улетят, сломают структуру. А чтобы этого не произошло, нужен внешний фактор — ложка с вином и помешанный на геометрии Некто.
Итак, мы выяснили, что наша Вселенная математически выверена и нуждается в постоянном разумном контроле. Разумеется, выполнять контроль может не только сам разум непосредственно. С этой задачей может справиться и созданная им компьютерная программа. Если речь идёт о разуме, подобном человеческому, то программа справится с задачей даже лучше, так как требуется непрерывно обрабатывать громадный массив данных. С этим суперкомпьютер справится легко. Однако и он ограничен в ресурсах, и именно поэтому требуется внести ограничения.
Взять, например, те же звёзды над головой. Нам кажется естественным, что в городе мы видим десяток другой, а на природе миллиарды. Нам кажется, что списать всё на влияние искусственного освещения, разумно. Но задумайтесь о другой вероятности — в мегаполисе на небо одновременно смотрят сотни тысяч глаз (болтая по телефону, докуривая сигарету, прикидывая в уме цифры). В диких местах — лишь несколько человек, окружённых непроглядным мраком. То есть, существует вероятность того, что трансляция звёздного для каждого смотрящего вверх чрезмерно затрачивает аналитические и графические ресурсы системы. Особенно в городских реалиях, где нужно высчитывать движения миллионов автомобилей, силу нажатия на педаль газа каждого водителя, яркость каждой лампочки, свет витрин, звук покрышек, эхо разговоров, работу системы коммуникаций и силу дыхания миллионов людей.
Однако с этой теорией многие готовы поспорить. И даже те, кто искренно убеждён в нереальности нашего мира.
Борис Ясенев, автор научно-фантастического романа «Плен и явь», лауреат национальной премии в области философии, считает, что модель компьютерного симулирования не учитывает многих важных факторов. Более того, философ полагает, что все мы можем находиться в мире чьей-то фантазии.
Борис Ясенев, писатель, доктор философских наук: считаю самым ярким доказательством того, что вселенная не компьютерная модель, а сон, либо ограниченная фантазия — отсутствие дискретности. Любая компьютерная модель стремить к минимальной точке — пикселю, байту, единице или нулю. Материя бесконечна — сколько её не дели, сколько не расщепляй, последнего делимого элемента не получишь. Вселенная аналоговая. В ней все перетекает плавно, без чётких границ. Как во сне или мыслях. Трудно сказать что эта мысль о семье, а эта о браке а эта — об обязанностях. В голове всё перетекает плавно. Разграничения вносим мы сами, для порядка.
К примеру — звук. Мы слышим множество тонов и полутонов. Мы слышим хоры и звуки природы, мы способны отличить голос человека от звука скрипки. Мы воспринимаем аналоговый звук, непрерывный, не разбитый на порции, не воссозданный по элементам. Компьютерные системы на такое не способны. Они делят всё на байты, на уровни, на частоту колебаний и силу звука. Технически невозможно отличить звук скрипки от голоса человека, если оба тянут одну ноту. Человеческий разум отличит. Система сможет, только если будет иметь аналог обеих записей. Потому что пользуется дискретной системой — делит звук на мелкие детали, превращает в цифры, цифры сравнивает.
Наглядно это демонстрируют компьютерные изображения. Мы видим картинку постоянной, непрерывной и целой. Компьютер воспринимает картинку как набор пикселей, которые необходимо отличить, классифицировать и проанализировать. Мы с вами видим экран или книжную страницу как цельный объект, начинающийся у края и кончающийся с краю. Компьютер видит лишь пиксели.
То же касается и ощущений. Мы чувствуем тепло или холод всем телом, а не ощущаем одной нервной клеткой холод, другой жар. Хотя на самом деле воздух находится в постоянной конвекции, где одновременно курсируют тёплые и холодные потоки.
Мы чувствуем букет запахов и вкусов, а не дискретный анализ разнородных ингредиентов.
В пользу идеи о том, что наш мир не компьютерная программа, а плод чьей-то фантазии говорит и наша история. Нет, не история человечества. История каждого из нас. Вы её помните? А достаточно хорошо? Вы помните, что было через месяц, после вашего рождения? Будь вы элементом компьютерной программы, у вас остались бы осколки воспоминаний об этом периоде жизни. Самые незначительные. Голос одного из родителей, расфокусированная картинка, стенки колыбели. Но нет. Ничего не было, и вот первый проблеск воспоминания в возрасте от полутора до трёх лет.
Проведём мысленный эксперимент. Возьмите в руки ваш смартфон или сядьте за свой рабочий компьютер. Попробуйте вспомнить день, когда эта техника попала к вам в руки. А теперь попытайтесь найти в ней самый старый файл. Любой. От фотографии до системного документа. И вы его обязательно найдёте. В крайнем случае, это будет файл датированный днём позже.
А теперь попытайтесь вспомнить, что вам снилось. Вчера. Уверен, начало сна вы не запомнили, однако самый яркий эпизод остался перед мысленным взором. Точно так же, как это происходит в жизни. Вы не помните что ели на завтрак три месяца назад. У вас не осталось и осколка воспоминания об этом. Даже если брать знаковые события, например, поездку за границу. Вы не сможете вспомнить, чем позавтракали на следующий день, после прибытия. Разумеется, если вам не подали нечто экстравагантное.
На этом Марк потерял нить повествования. Диктор продолжал ещё что-то бубнить о полемиках между сторонниками теории сна и сторонников «разумного мечтания». Аргументы были весомые, украшенные незаурядными словечками. Но они доносились из темноты бесконечного тоннеля, в котором Марк медленно утопал.
2
Пробуждение явно было не и тех, о котором вспоминают с тоской. Не встречал Марка ни нежный поцелуй, ни ласковое солнце, ни лёгкий морской бриз. Его разбудила жгучая боль в обеих щеках и неритмичные шлепки у самого уха.
— Вставай! Вставай же, пубертатный! — наседал Блэк на спутника, который только-только начал мычать. Звонки пощёчины повторились, и в проснувшихся глазах отобразился отсвет рассудка.
— Да, накрыло тебя знатно, — с неуместным хохотом, констатировал Блэк. Марк напряг все силы, чтобы встать на ноги, но ничего не получилось. Тело стало ватным и тяжелым. Во взбудораженном сознании мысли копошилось лениво, будто сытые хомяки. Мозг жадно впитывал всё, что видел и слышал, но ничего с этим поделать не мог — ни осознать, ни принять меры, ни заставить рот говорить. Только смотреть и запоминать, не анализируя.
Блэк усадил Марка на траву, прислонив спиной к большому валуну. Тело не почувствовало ни холода, ни облегчения, ни прилива усталости. Только жуткий голод.
Насыпь осталась далеко, метрах в трёхстах от них. И её саму, и заросли под ней, заволокло сизой дымкой. Со стороны солнца стало подниматься дребезжащее марево, искажающее стройные опоры электропроводных линий.
Голова Марка свесилась на грудь и накренилась вправо. Жадно хватая глазами всё, на что можно смотреть, он наблюдал за тем, как марево подползает всё ближе и ближе. Несколько минут спустя, во всполохах воздуха стала вырисовываться нечеткая тёмная фигура. Она приближалась неспешно, чрезмерно подпрыгивая на ровном месте. Внезапно от фигуры брызнул столб света. Короткий и на миг. Чёрно-зелёное пятно, которое было зарослями по ту сторону марева, вспыхнуло. Порыв слабого ветра тут же подхватил пламя и погнал в сторону солнца.
— Так, Хьюстон, у нас проблемы, — испуганно протараторил Блэк и скинул на землю заплечный мешок.
— Как же ты, юнга, не вовремя приход словил. Мне бы сейчас второй боец не помешал.
Блэк вынул из сумки «УЗИ», снял с предохранителя, передёрнул затвор и взял в левую руку. В правой руке в мгновение ока оказался револьвер с уже взведённым курком.
— Смотри малыш, если видишь, как дядя плохих фермеров наказывает. Ну ты не переживай, с ними всё хорошо будет. Они поваляются на солнышке денёк другой, а там вонять начнут. Стервятники учуют и отнесут их в их вечный дом. В царство птичьего помёта. Ну-ну, не плачь по ним. Они плохие. Они цветочки не водой, а напалмом поливают. И тебя тоже польют, если увидят. Даже не сомневайся.
Марк что-то промычал бессвязное. Блэк похлопал его по плечу.
— Тише-тише, малец. Ветер в другую сторону. Скоро тебя отпустит.
Может Марк ему что-нибудь и ответил бы на это. Да челюсть стала тяжёлой, а язык деревянным. Губы отказывались подчиняться — не хотели даже слюну внутри придержать. Благо веки были легки, да глаза быстры. Можно было смотреть досыта. Хотя желудок требовал не зрелищ.
Тёмный силуэт вышел из марева настолько, что можно стало различить цвет его одежды. Серый. В руках он держал нечто похожее на длинную винтовку. За спиной ранцем висел белый баллон. Серый солдат был вооружён огнемётом.
Блэк уверенно шёл прямо на огнемётчика. Тот успел создать ещё несколько очагов возгорания. Руки Блэка были спрятаны за спину, дабы не выдать оружие. Но эта мера была напрасной. Поджигатель настолько увлёкся своим занятием, что вовсе не замечал идущую к нему смерть.
Кусты горели весело. Треск от них разносился по всей округе. Настолько сильный треск, что его отчётливо слышал Марк. К последнему начали возвращаться силы — очевидно, в кровь ударил адреналин.
Между Блэком и поджигателем было меньше пятидесяти метров. Руки плавно вышли из-за спины, обнажая смертоносный аргумент в возможной схватке. Огнемётчик совершенно этого не замечал. Должно быть, надышался не меньше Марка, но всё ещё держался на ногах.
— Эй, служивый! Огоньку не найдётся? — крикнул Блэк так громко, что его услышал Марк. Ошарашенный огнемётчик начал поворачиваться. Но не успел. Раздался хлопок, и белый баллон-ранец разлетелся вдребезги. Огнеопасная смесь разлилась вокруг солдата. Тот словно не замечал всего этого. Демонстративно медленно, он развернулся и уставился красными глазками на потенциального убийцу.
— Ха-ха, огоньку? — спросил солдат, глупо улыбаясь. И нажал на спусковой крючок. Струя пламени вырвалась из дула огнемёта. Поток бензина, смолы и пламени устремились прямо в лицо Блэка. Тот замер на месте от ужаса и нерешительности. Огонь отразился в его глазах, а лицо обдало жором.
И на этом всё. Больше ничем пламя не навредило. Струя бессильно упала в двух шагах от ботинок Блэка и быстро обуяла пламенем чахлую траву.
А вот хохочущему во всю глотку солдату повезло меньше. Выстрел по баллону был крайне удачным. Вся смесь из него вытекла и расплескалась в радиусе двадцати шагов. В системе нагнетания ещё оставалось горючее. Его-то солдат и испустил на незваного гостя. Может потому, что это был последний заряд, системе не хватило мощности на роковые два шага. Не хватило и на правильное завершение цикла. Вместо того чтобы выплюнуть струю как можно дальше и оборвать подачу, огнемёт медленно испустил последнее топливо, прочертив огненную дорожку от несостоявшейся жертвы к ногам оператора.
Пламя вспыхнуло с такой скоростью, что со стороны могло показаться — произошёл взрыв. Надышавшийся токсичными парами оператор огнемёта даже понять не успел, что произошло. Сгорел заживо до того, как успел вскрикнуть от боли. Полыхнул молча и молча упал.
Блэк отвернулся от наделанного им пожарища и направился к спутнику. Тот понемногу начал приходить в себя, весело улыбался и быстро дышал. Увидев перед собой высокую фигуру в «ковбойской» шляпе, начал глупо хохотать. Футболка под его шеей намокла от слюны, а из левой ноздри то вылезал, то прятался зелёный шарик.
— Чёрт, и очухать тебя нечем, — разочарованно сказал Блэк, качая головой.
— О-о-очухать… Чухать. Чух-чухать. Чух-чух-чухать, — в голос хохотал Марк, полагая, что говорит нечто очень забавное.
Блэк строго посмотрел в красные глаза товарища и увидел в них куда больше смысла, чем в бессвязной речи.
— Давай, браток, ищи дорогу к свету! Ты нужен мне, слышишь! Не поможешь, нам обоим крышка! Эти ребята так далеко пешком не ходят. За ними скоро приедут. И не на бричке с ослом.
Марк понимал всё, что ему говорили. Понимал, что этот огнемётчик не единственный в окрестностях. Наверняка их целая бригада, и поджогами они занимаются по обе стороны от насыпи. Понимал и то, что пешком с огнемётами они не пошли бы. Понимал, что вскоре за ними приедет транспорт. И понимал, что за сгоревшего солдата с них спросят. Непременно спросят.
Понимал, но ничего не мог сделать. Только хихикать и носом надувать пузыри.
На месте гибели огнемётчика пламя бушевало с четверть часа. Порывы ветра разбросали лисие хвосты чахлой траве, но в полномасштабный пожар не превратили. Заросли заволокло дымом, сквозь который больше не пробивались всполохи. Сочная зелень не желала сгорать. Треск вскоре стих и в дали послышались бранные перекрикивания.
— Ты, малой, не обижайся. Но ты мне поможешь, хочешь того или нет.
С этими словами Блэк принялся стягивать одежду с одурманенного юноши. Тот даже не думал сопротивляться, только недовольно мычал, когда его конечности загибали под неестественным углом.
— Что ж, официальная версия звучит так: ты солдат серых. Надышался токсинами при выполнении приказа. Одурел и решил передохнуть. Понял? Знаю, что не понял. Ты главное сиди и не дёргайся.
Раздетого до трусов Марка Блэк перетащи на замшелую сторону булыжника. Теперь его нельзя было увидеть издалека.
Но это было не всё. Блэк пошёл на пепелище, где от его рук погиб солдат серой армии. Обугленные человеческие останки напоминали миндальное печенье, забытое в духовке больше чем на два часа. Все части тела были на месте, а руки всё ещё сжимали устройство, похожее на длинноствольную винтовку.
Блэк обернул ствол огнемёта курткой Марка и вырвал закоптившейся девайс из рук покойника. Тот не сопротивлялся. Не сопротивлялся и тогда, когда его ступню, ещё горячую, обернули той же курткой и потянули в сторону зарослей.
Труп только обуглился снаружи. Внутри все сухожилия остались целыми, поэтому Блэк без труда доволок его до уцелевших кустов.
Затащив останки в густую чащу, он вернулся за почерневшим стволом огнемёта. Тот немного остыл, позволив взять себя голыми руками. Однако многострадальной куртке Марка не позволили спокойно проболтаться на плече. На неё Блэк накидал золы, той, что осталась от чахлой травы.
— Ну вот, ещё пара штрихов, — задорно улыбнулся Блэк. Он поставил ствол огнемёта рядом с Марком, так, чтобы закопчённое дуло смотрело в голубое небо, а сам принялся обмазывать товарища золой. Она была ещё горячей, и Марк это чувствовал. Однако только и мог, что мычать. А Блэка это нисколько не заботило. Радуясь тому, что зола хорошо ложиться на вспотевшее тело, он превращал типичного славянина в представителя негроидной расы. Не убедительно и некачественно. Но это и не требовалось. Погибший солдат тоже не походил на коренного жителя Руанды. Маскировка нужна была только для того, чтобы подмену не опознали с первого взгляда. Мало ли, может на сгоревшем теле было множество татуировок или шрам во весь бок.
Волосы погибшего солдата, до того как сгорели, были спрятаны под пилотку. К сожалению, головной убор сгорел вместе с хозяином. Поэтому возможный прокол с цветом волос Блэк решил оригинально — достал из мешка охапку вожделенных листьев и приладил её на шевелюре товарища с помощью обрывка тряпки.
— Ну вот, солдат серой армии на привале в чистом виде. Ну как, в чистом. В слюнявом, сопливом и перепачканном.
Блэк, довольный своей работой, присел рядом и стал вслушиваться в звуки. Ветер уносил гомон в противоположную сторону, но когда он стихал, можно было услышать короткие крики. Очень далёкие.
— Ты бы поспал, малой, — заботливо предложил Блэк. — В таком виде ты мне поможешь сейчас. А вот через час-другой, вряд ли. Я тут одну гадость затеял. Она нам немного поможет, а может и убьёт. Так что, давай! Спи и возвращайся в сознание!
Неизвестно, сколько они так просидели — может час, может всего двадцать минут. Покой и отчаянные попытки обрести полный контроль над сознанием, прервал далекий рокот. Блэк, получивший ту же дозу наркотического дыма, что и Марк, не спешил верить слуху. Да, опыт у него был куда больший, и брало его не так крепко. Однако даже опытная психика даёт сбой под действием галлюциногена.
Но это оказалась не слуховая галлюцинация. В отдалённом мареве засияли две бело-лунные точки.
— А вот и наша карета. Интересно, пассажиров собирают на обратном пути или сразу?
Марк глупо хихикнул и пробубнил:
— Сразу. И счёт сразу, пожалуйста. Люблю есть то, за что уже заплатил.
Блэк усмехнулся. Нет, ничего забавного его спутник не сказал. Бывалого растамана веселило то, как излюбленная им дурь влияет на неподготовленные мозги.
Бело-лунные точки приблизились. Теперь было видно, что водружены они на передний бампер допотопного грузовика, очень похожего на Студебекер.
Из того, как рьяно и легко машина объезжает валуны, было ясно — пассажиров в кузове нет. В противном случае они бы уже давно повыпрыгивали и пустили вслед лихачу струю напалма.
— Ну, приятель, готовься. Сейчас твой выход на сцену. Ты главное из образа не выходи. Запомни, ты надышавшийся токсичным дымом солдат серой армии. Ох, ну ты посмотри, как у тебя хорошо получается. Солдат — нет. А вот — надышавшийся токсичным дымом! Я б так не смог сыграть. Чес-слово!
Грузовик приближался, виляя зигзагами на краю обгорелых зарослей. Блэк осторожно выглянул из-за валуна и медленно переместился, стараясь оставаться в слепой зоне для водителя. Тот, очевидно, почуял что-то неладное, когда заметил выезженное пятно бурой травы. Он неуверенно подъехал к месту гибели огнемётчика и остановился.
Не заметить целящийся в небо ствол огнемёта было нельзя. Да, валун, за которым он был, лежал в стороне, в двухстах метрах от выгоревшей травы. Но не обратить на него внимания было невозможно — этот камешек был самым крупным, что бросалось в глаза любому по эту сторону насыпи.
Студебекер проехал немного вперед. Водитель явно хотел посмотреть на солдата, прежде чем начать приближаться. То, что он увидел издали, едва ли можно было назвать необычной картиной. Солдат надышался, одурел, стал поджигать всё подряд, попал себе на одежду, быстро сорвал её с себя и на последних силах побрёл куда глаза глядят. Дошёл до камня, присел. Почувствовал, что жжёт голову. Намотал пучок зелени, дабы хоть как-то смягчить боль от ожога.
По крайней мере, так думал водитель. Но не стрелок, сидевший на пассажирском сиденье.
Он опустил боковое стекло, высунулся в окно по грудь и взял наизготовку пистолет-пулемёт с дисковой обоймой.
Грузовик осторожно повернул и медленно поехал к чёрному силуэту в зеленой шапочке. Медленно и прямо, подминая под огромные колёса мелкие камни.
Марк немного приподнял голову и ужаснулся. Огромное, серое чудище кралось к нему, светя зловещими, бело-лунными глазищами. Марк закричал. В голос, истошно и дико. Попытался встать, но сил не хватило.
— Тише, юнга, тише! — Попытался унять товарища Блэк. — Всё хорошо, я сейчас их свалю.
Но Марк успокаиваться не собирался. Когда чудище приблизилось настолько, что можно было разглядеть лицо водителя за тонированным стеклом, юноша не выдержал. Неизвестно как, но он заставил тело подчиняться и рванул прочь от надвигающегося кошмара. На ноги встать не получилось. Марк упал на четвереньки и заработал конечностями так быстро, как это делают тараканы при включении света.
Неизвестно, какие знаки отличия носил на голой спине погибший огнемётчик. Наколки, шрамы, родинки, да хоть запасные соски. Но ничего этого не оказалось на непокрытой сажей спине Марка. Может по этому, а может совершенно по другой причине, стрелок открыл огонь.
Ещё до того, как вспыхнула первая вспышка выстрела, Блэк протянул руку за спину, не глядя. Точно так же, не глядя, он ухватился за единственное, что оставалось на Марке из одежды — за трусы. Стоило приложить немного усилий, и они издали характерный треск. Однако, до того как навсегда прийти в негодность, они успели передать энергию руки Блэка своему носителю.
Ноги Марка подкосились, и он шлёпнулся на траву, почувствовав, как неведомая сила в районе паха тянет его налево. К счастью буквально. В таком виде вряд ли он бы смог изменить жене.
Одна пуля просвистела как раз там, где была голова Марка аккурат перед треском трусов. Вторая вспорола сырую землю в дюйме от голого бедра. Третья врезалась в край валуна, выбив каменную крошку.
Нехотя кувыркнувшись влево, Марк укрылся за валуном. Ненадолго. Серое чудище было уже в трёх десятках метров.
Блэкблю подтянул свободной рукой Марка ближе к каменному укрытию. Во второй руке он сжимал «УЗИ». Выждав несколько секунд, Блэк перешёл к действию. Он, будто нырнув, вышел из-под правого края валуна. И смело выпрямился, встал в полный рост.
Студебекер подъехал очень близко. Недостаточно близко, чтобы на него запрыгнуть. Но достаточно для того, чтобы стрелок на пассажирском сиденье не смог достать Блэка. Ведь тот стоял в полный рост под слишком острым углом.
Не торопясь, Блэк вскинул «УЗИ» и прицелился в кабину грузовика. Водитель, явно со страху, дернул руль вправо, отвернув своего стрелка ещё дальше от потенциальной цели.
Блэкблю дал скупую очередь — всего в три выстрела. В лобовом стекле грузовика появились три звездообразные пробоины, и машину дальше понесло направо. Кузов сильно накренился, казалось, вот-вот упадет, видимо водитель наехал на большой камень. Но ничего не произошло. Водитель, ещё не осознал, что он умирает, сманеврировал и нажал тормоз.
Да, водитель ещё не понял, что обречён. Из дыры в груди потоком потекла кровь, но он чувствовал, что сердце ещё гулко бьётся. А вот пассажир ничего не чувствовал и ничего не мог понимать. Его мозг вылетел в открытое окно и забрызгал бурую траву.
Раздался скрипящий звук. Грузовик встал на ручной тормоз. Это было странно, но закономерно — водитель был военным, стало быть, педантом и человеком долга. А педантичность и долг предписывают ставить автомобиль на стоянку, если по состоянию здоровья продолжать управление нельзя.
Блэк вскочил на подножку и заглянул в кабину. Водитель, седобородый мужичок в серой униформе, его заметил и стал дёргать что-то на бедре. Очевидно, хотел расстегнуть кобуру. Напрасно. Силы покидали его быстро. Блэк даже не стал волноваться на его счёт. Просто дождался пока у старика сомкнуться потяжелевшие веки.
И это не заняло много времени. Закрыв глаза, мужичок согнулся и бессильно опустил голову на руль. Блэк церемониться не стал. Открыл дверь, выкинул из кабины ещё горячее тело, и залез внутрь.
— Ну и напачкали вы тут, ребята, — цинично хохотнул Блэк, осматривая следы крови в кабине. Затем он перевалился через рычаг передач, раскрыл дверь со стороны пассажира и скинул вниз тело стрелка.
— Эх, дыра в лобовом, — с досадой Блэк хлопнул себя по ноге. — Могу ангину схлопотать.
В этот момент из-за валуна выползло нечто чёрное с зелёной шевелюрой и замычало как корова.
— Уй ти мой сладенький, — хохотнул Блэк, глядя на это явление. — Не забуду я тебя тут. Заберу, не переживай.
3
С грузовиком Блэк справлялся неплохо. Наезжал на камни редко, видимо только тогда, когда это было неизбежно.
Ехать пришлось по дуге, дабы не вступать в излишние разборки с теми, кто рассчитывал прокатиться в кузове.
Марк сидел на месте убитого стрелка и уже осознанно смотрел по сторонам. Даже самостоятельно снял с себя зелёную шапочку. Хотел выкинуть её в окно, но Блэкблю не позволил. У него, очевидно, на эту растительность были свои планы.
— Нужно где-то спрятаться вместе с автомобилем. Вряд ли серые не заметили пропажу целого грузовика.
Марк толи покивал, толи просто покачался, подпрыгнув на кочках.
— Мне скоро вставать. Через час, может быть. Не знаю точно, часов у меня нет. За это время нужно уехать как можно дальше, по диагонали от насыпи. А потом возьмём курс на деревню. Она за тридцать тысяч шагов отсюда. Нам нужна горючка. Этот мастодонт жрёт как десять КАМАЗов.
— Пешком не легче, — с трудом ворочая ватным языком, сказал Марк.
— Уже не легче. Это пока вдвоём шли, терпимо было. Сейчас у нас компания появилась. Не знаю как ты, а я предпочту от неё поскорее отделаться. Неприятные типы. Для нас с тобой неприятные.
Марк снова не-то покивал, не-то покачался от тряски.
Полоса дыма осталась далеко позади. Где-то там осталась и железнодорожная насыпь. Под конец она показалась прямой, как натянутая струна.
Грузовичок ехал бодро, однако спидометр его явно привирал. Он показывал скорость около сорока в час, хотя по ощущениям едва ли было двадцать.
— Врёт, — утвердительно сказал Марк, кивком указав на приборную панель.
— Что? Да нет, — с задорным смешком ответил Блэк. — Он в тысячах шагов измеряет. То есть мы где-то тридцать в час едем. Будь у меня часок-другой в запасе, ехал бы прямо на деревню. А так видишь. Отсидимся в сторонке и в обеденный сон как заглянем на горяченькое! Ты как, со мной?
Марк намеренно кивнул, хотя не совсем понял, чего от него хотят.
Стрелка, указывающая уровень горючего, с середины шкалы опустилась на четверть. Этого было более чем достаточно, чтобы дотянуть до деревеньки. Или посёлка. Если вообще в этих краях была деревенька или посёлок. Вполне могло статься, что поезд остановился за полосой зарослей по приказу какого-нибудь идейного офицера. По его же приказу с состава спустили грузовик и бригаду огнемётчиков, дабы те доблестно поучаствовали в искоренении идеологического врага. Вернее в испепелении. Но даже в таком случае где-то должна была быть контрольная точка. И там должно было храниться топливо для грузовика и огнемётов. Если только все эти технические устройства не попали в мир снов вместе со Спящими. В таком случае горючее бы никогда не иссякало в резервуарах. Разве что, за управление не взялся бы некто, кто никогда не рождался в этих краях. Просто свалился сюда, думая, что дремлет.
Блэк заметно клюнул носом и резко спохватился.
— Всё, привал, — сказал он, шлёпнув себя по щетине.
Марк, которому ужасно хотелось спать, обрадовался. Он медленно закрыл глаза, надеясь сразу же очнуться в своей квартире. Но ничего не вышло. Сердце стучало так, словно он пробежал стометровку наперегонки с взбесившимся ротвейлером.
А вот Блэк буквально отключался. Однако не спешил нажимать на тормоз и откидываться на спинку сиденья. Развернув машину кузовом в ту сторону, где предположительно проходила железная дорога, он, наконец, остановился и поднял ручник.
— Посиди пока, я сейчас замаскируюсь, — кинул Блэк через плечо, открыл свою дверь и выпрыгнул наружу. Его долго не было, что не могло не волновать. Особенно когда в кузове неистово загрохотал металл. Но Марк не мог выйти и посмотреть — тело ещё не слушалось. Кое-как пригнувшись, он стал смотреть в боковое зеркало.
С кузовом творилось что-то неладное. Серый тент на нём вспучился, раздулся, подался неровными буграми. Грузовик, должно быть, стал похожим на беременного паука с неровным брюшком.
Оттуда, откуда у паука должна была появляться паутина, вылез Блэк. Он ещё раз смачно дал себе пощёчину, потряс головой и направился в кабину.
— Ну как тебе? — спросил Блэк, довольно улыбаясь.
Марк покивал усталой головой в знак одобрения. Хотя совершенно не понимал, что сейчас произошло и зачем всё это нужно. Только порадовался тому, что грузовик не выглядел так изначально. Иначе, только криками дело бы не закончилось, когда он в дурмане принял Студебекер за чудовище. Марк настолько не контролировал своё тело, что мог запросто сходить под себя.
— Сам придумал, — зевая, промычал Блэк. — Жерди погнул, лавочки оторвал и ими бока растянул. Ломиком купол подравнял. Короче, пока на нас намеренно не посмотрят… В общем… Не заметят нас при беглом обзоре. Мы на булыжник похожи. Ну не мы… Маш… Машина…
Блэк опустил голову на руль и отключился. Марк попытался расслабиться на пассажирском сиденье. Но сердце не хотело давать ему такой возможности. Оно продолжало стучать остервенело, будто желало пробить рёбра и вывалиться наружу.
И продолжило биться так же быстро, когда Марк, незаметно для себя, очнулся в собственной квартире.