Утром в двери моего домика постучалась лекарка. Начинались будни. Разговоров не было. Мы обменялись поклонами головы и отправились в путешествие по Роще Исцеления от одного домика к другому. Затишье между боями привело к тому, что больных и раненых в домиках было мало. Да и те стремились побыстрее выбраться из Рощи к себе домой или в военные отряды. Несмотря на затишье, в воздухе ощущалась некоторая тревожность. Это ощущали все. И все стремились подготовиться к этому.
Возле первого домика нас ожидали эльфийки. Я не мог определить их возраст, но вели они себя как стайка юных девиц, которых отпустили от домашних забот отдохнуть на природу. Они радовались мягкому снегу, павшему на землю прошлой ночью. Бегали по белому полотну снега, игрались в снежки. Я понимал, что каждая из них может быть старше меня в разы, но у меня желания порезвиться со снегом не возникало. Последний раз я развлекался, играя в снежки, примерно в возрасте лет тринадцати. Точно не помню. Но рядом с ними я ощущал себя взрослым. Захотелось улыбнуться. Даже не знаю чему. Или их непосредственности, или своему ощущению взрослости.
Лекарка окрикнула эльфиек. К своему удивлению среди них я разглядел Элентитту. Почему-то я не мог представить её балующейся или играющей, словно ребёнок. Хотя возможно, что с точки зрения эльфов она и была ребёнком. Я даже не знал её возраста. Да это и не имело значения. Через несколько месяцев сойдёт снег, и подсохнут дороги. Тогда я просто уйду от эльфов, направлюсь обратно в земли Империи. Я встряхнул головой, отгоняя наваждение. По тому, что я узнал, они считают меня чужим. И никогда не примут к себе как равного. Я нужен им для получения магических знаний. Они нужны мне для выживания и как проводники в земли Империи. У нас взаимно выгодное сотрудничество. Остальные мысли могут привести меня только к беде. Поэтому их надо изгонять из своей головы. Понимаю, что живя среди них, начинаешь принимать эту общину как свою. Вот только твоей она никогда не станет. Ты можешь принять их, но они никогда не примут тебя. Одёргивай мысли и держи дистанцию.
В тот момент, когда мы уже входили внутрь домика, к нам подошёл Голендил. Это меня удивило. Зайдя последним, он закрыл за нами дверь. Пройдя внутрь, он остановился недалеко от двери. Он стоял спокойно, ожидая, пока на него обратят внимание. В домике повисла тишина. Казалось, будто даже больные перестали хрипло дышать и кашлять. Потом раздались тихие голоса приветствия. Эльфы стали склонять головы в знак приветствия и уважения к представителю власти. Я присоединился ко всем, поклонившись Голендилу, как жрецу и представителю Совета. Дождавшись окончания приветственного ритуала, он заговорил. После небольшой речи он подошёл ко мне и на ломаном языке людей объяснил, что у него сегодня свободный день, и он решил навестить нас, посмотреть на наши результаты.
Расположившись у стены, он, тем не менее, не присел на скамейку, хотя место ему и предложили. По просьбе Голендила, сегодня лечением занималась только Элентитта, а я страховал её и исправлял ошибки. В целом она справлялась с заданием, но полноценного и качественного исцеления у неё не получалось. В основном шли простудные заболевания. Элентитте за весь день ни разу не удалось полностью удалить мокроту и гной из лёгких или ран. В целом исцеление было признано мною удовлетворительным.
Раздался ропот остальных эльфиек. В общих чертах я понял, что они недовольны положением, когда им не дают попыток лечения. Почему всё внимание уделяют Элентитте? Она что, любимица? Голендил поднял руку. Наступила тишина.
— Хэаби калм а бе патиет. Хэа ис препареднен капяги. (Сохраняйте спокойствие и терпение. Её готовят к походу.) — Он обвёл взглядом эльфов, смотрящих на него. — Хэар трямимб ис море апортат си. Фиид патиеке. Лин тиме вилл тели. (Её подготовка сейчас важнее. Найдите в себе терпение. Придёт и ваш час.)
Я наблюдал за лицами окружающих. Воины стали смотреть на Элентитту с интересом и восторгом. Эмоции эльфиек были другими. Интерес, страх, высокомерие (?), а некоторые смотрели даже с завистью. Глянув на Голендила, я заметил, что и он внимательно смотрит за реакцией окружающих. Ну что же, думать об этом некогда. Пора работать.
Элентитта снова приступила к лечению бойцов. Хорошо, что их было мало. Солнце ещё не успело дойти до обеденного зенита, а мы уже успели излечить всех больных и раненых воинов. Вот только Элентитта выглядела измотанной. Когда увели последнего раненого, вперёд вышел наш жрец. Он поднял руку вверх и призвал к тишине. Внезапно он заговорил со мной.
— Невил, ты суметь показать нам… действие, которое помогать освоить лечение?
Я задумался. Мне потребовалось время, чтобы понять, что от меня требуется. И ещё немного времени, чтобы придумать такое действие. Наконец, меня осенило. И как я раньше не додумался до этого. Сегодня это упражнение является базовым в подготовке магов, но тогда мне пришлось сильно напрячь моё воображение. И тогда на меня снизошло озарение. Просто картинка, но почему я об этом не мог догадаться раньше?
— Пожалуй, да. — В моём мозгу стали мелькать различные картинки, и одна мне понравилась особо. — Ваши воины играют в… кости? Ну, кубики с картинками на плоскостях.
— Да. — Произнёс жрец, спустя некоторое время. Видимо мои слова тоже нужно было осмыслить.
— Нужна пара одинаковых кубиков. На время, для показа.
Голендил отдал команду. Началось шевеление. Оказалось, что у эльфиек нет таких костей. Лекарка поднялась на второй этаж. Раздались голоса вопросительный лекарки и бурчащие мужские раненых. Потом голос лекарки перешёл на приказные тона. Бурчание стихло. Спустя несколько минут лекарка спустилась вниз. В её руке были зажаты две игральные кости. Подойдя к нам, она положила их на стол. Я обратился к Жрецу.
— Попроси их смотреть внимательно на мои действия вторым видением.
Пришлось ждать, пока он переведёт это на их язык. При этом слова звучали в приказном тоне. Взяв их со стола, я внимательно рассмотрел эти изделия народного творчества. Везде кости такого типа одинаковы. На поверхностях были высверлены небольшие углубления от одного до шести на каждой из шести поверхностей. Взяв их в руки так, чтобы вперёд смотрели единицы, я повернулся и показал их всем присутствующим. После чего бросил их на стол. Они упали в беспорядке. Направив на них посох, я сконцентрировался и протянул между кубиками силовую полосу так, чтобы края этой полосы прикреплялись к кубикам в поверхности с единицами. Медленно, но уверенно я стал стягивать силовую полосу. Она стала уменьшаться и утолщаться одновременно. Кубики поползли навстречу друг другу. При этом они разворачивались. Наконец, полоса сжалась в одну сплошную плоскость, зажатую между двумя кубиками. Я отпустил усилие. Кости продолжали лежать на столе прижатые друг к другу единицами. Я сделал шаг назад, давая возможность остальным посмотреть на лежащие кубики.
— Скажи им — обратился я к Голендилу, — что это подготовительное упражнение к лечению. С его помощью можно освоить стягивание вместе сломанных костей, порванных сухожилий и тканей. Кости можно вернуть хозяину.
Голендил стал переводить мои слова эльфийкам. Они внимательно слушали. При этом мои слова в его исполнении звучали не как совет, а приказ. Эльфийкам предписывалось в ближайшее время освоить это упражнение. Эльфийки принимали его слова в тишине. Надеюсь, им хватит ума осознать, что его тон связан с необходимостью. Чем быстрее они освоят лечение с помощью магии, тем больше будет шансов на выживание у их расы. После отдачи приказа эльфиек отпустили, и они стали по одной тихо покидать помещение. Того радостного возбуждения, которое они испытывали перед началом нашего занятия, уже не было. Постепенно помещение опустело. Вышла с ними и Элентитта. Я обратился к жрецу.
— Скажи, Голендил, почему у некоторых эльфиек было чувство высокомерия по отношению к Элентитте, когда ты сказал о том, что она идёт в поход?
Голендил задумчиво пожевал губы прежде, чем ответить мне. Из его ответа я понял, что сословное деление эльфов сказывается и на магов, а не только на воинов. Магички из благородных родов, как правило, никогда не участвовали в военных походах. Магические способности сами по себе являлись большой редкостью. Лишь один из многих сотен был наделён этим даром. Но сила дара была различна. И чаще всего передавалась по наследству. Магичек берегли. Помещали в самые безопасные места. Их наличие в Роду и их сила определяли его социальное положение в племени. Мужчины чаще становились боевыми магами. Их способность к лечению значительно ниже, чем у женщин. Поэтому женщин-магичек берегли особо сильно. Если магичка отправлялась на войну, то, как правило, имела низкий социальный статус. Именно такой являлась Элентитта. Поэтому некоторые магички испытывали по отношении к ней высокомерие. Им походная жизнь не грозит. А те, кто испытывал страх или зависть, это как раз те, которым предстоит в будущем или искать работу, чаще в Роще Исцеления, или идти в поход с войсками потому, что сами они также происходят из низких социальных слоёв. Кто согласится работать в войсках — отправится по военным лагерям. Но, с другой стороны, у них там будет шанс найти себе мужа из благородного Рода. Возможно даже мага. Тогда у них появится шанс родить ребёнка с магическими способностями. А это повышает для магички статус и ценность.
— Она будет жить среди большого количества мужчин. Не боитесь, что её… принудят к сожительству?
— Ты плохо знать наши женщины. — Его лицо сморщилось, словно он проглотил нечто неприятное. — Если эльфийка принуждать к связь, то она погибать. Мне не известны случай, чтобы эльфийка остаться жить после такое. За насилие в наш народ наказывать не просто смерть. Медленный и мучительный смерть. За насилие над магичкой — смерть ещё мучительней и медленней, и позор на весь Род, без разница от статус. Магичка — большой ценность в отряд. Там она в безопасность.
— Если они из низких социальных слоёв, то как они получили жезлы. Это очень дорогое изделие.
— Это так — кивнул он головой в знак согласия. — Раньше жезлы принадлежать Рода. Дети с магический способность искать и забирать Рода. Чем больше маги и воины, тем сильнее Род. Сейчас всё сложнее. Мне пришлось говорить с главы Род, чтобы они поделиться жезлы для всех найденных магички. Постепенно их разберут в Рода, и всё станет как раньше. Но сейчас трудный ситуация. Пришлось нарушать традиция — его лицо опять поморщилось. — Так мы дать жезлы всем магички. Они учиться.
Я смотрел на Голендила. Где-то внутри мне было его даже жаль. Работая на выживание своего народа, он при этом всё больше и больше подрывал свою власть.
— А как же Элентитта? Откуда у неё жезл?
— Особый случай. Её родичи подобрать жезлы в бою, как трофей. Такие жезлы Рода не отнимать. Их чаще выкупать. Но Элентита и её мать — магички. Они не отдавать жезлы. Они мало уметь. А жрецы нет, чтобы настроить их. Пока я их не настроить на жезл. Её участие в тот поход позволил собрать все женщины, такие как она. Это большой удача. — Он улыбнулся. — Её мать тоже скоро учиться магия. Это тоже против традиция, но у нас плохой ситуация. Раньше мы не учить взрослый маг. И приходить она со свой жезл.
Мы покинули домик для раненых. Я шёл до своего домика и размышлял. Этот эльф сделает много для своего народа, и много потеряет. Мы разошлись в разные стороны. Меня ждала работа над книгой. Я решил не переводить, а просто перерисовать эльфийские книги. И сегодня я надеялся начать эту работу. Жизнь возвращалась в привычную колею.
***
Через два дня Элентитта перестала приходить на занятия. Теперь я по очереди практиковал других эльфиек в магии лечения. Таково было условие. Результаты были не велики. Но даже при таком темпе они должны были к весне освоить эту способность. О чём я и сообщил беспокоящемуся Голендилу. Всё шло своим чередом. Я подозревал, что Элентитта с отрядом ушли в поход. Но спрашивать об этом не стал. Понимая, что я здесь чужак, и старался абстрагироваться от их проблем. Но сказать честно, я переживал. Я не хотел этого признавать даже себе самому, но они стали для меня очень близкими и дорогими. Скоро я познакомился и с матерью Элентитты. Внешне она выглядела как молодая женщина, только с обилием нитей седины в волосах. К моему удивлению, таких как она было несколько. Было видно, что эльфы, стремясь выжить, мобилизовали все свои резервы.
Через две недели в Рощу массово стали поступать больные и раненые эльфы. Многие из них получили тяжёлые ранения в боях, но были излечены в полевых условиях и благополучно дожили до приезда домой и полноценного лечения в Роще Исцеления. По рассказам бойцов, подслушанных мною, они участвовали в рейде по орочьим зимовьям. Стоянки были разгромлены, а орки перебиты. В честь этой победы в городе устроен праздник. Горожане радуются. Мелькало имя Таурона, как замечательного военачальника. Так же я узнал, что Таурон сейчас пополняет запасы продовольствия и боеприпасы. Восполняется численный состав отряда. Воины горевали, что не могут отправиться с ним в дальнейший поход. Многие из них потеряли много крови, получили переохлаждение. Нуждались в более тщательном восстановлении повреждённых органов. Отправлять их сейчас в поход было равноценно подписанию смертного приговора.
Я внутренне радовался победам эльфийского народа и военным успехам Таурона. Но внешне ничего не показывал. Осмотр ран показал, что они были заживлены знакомой мне рукой. Радовало, что Элентитта приносит пользу отряду и своему народу, спасает своих воинов. Было видно, что её мастерство растёт. Одного этого было достаточно, чтобы дать превосходство эльфам в этой войне. Но здесь и сейчас готовилась более масштабная сила. К весне эльфы обретут значительные возможности. Мне было неизвестно, какие атакующие заклятия они готовят, но то, что они их изучают, сомнению не подвергалось. Эльфы готовились к масштабной войне и восстановлению своего могущества. Сегодня я рад, что явился свидетелем тех событий. А также был тем «камешком», который стронул эту «лавину» с места. Так говорят гномы. Мой же личный вклад был весьма скромным.
Для меня продолжались трудовые будни. Я целенаправленно срисовывал эльфийские книги. Хотя труд и продвигался медленно, но не останавливался. Просматривая кольцо с заклятиями, я нашёл и другие интересные заклятия. По вечерам я отрабатывал их в своей комнате. Правда, без выплеска энергии. Не хватало ещё наложить заклятие на себя самого. Голендил теперь приходил ко мне только днём, поэтому я не боялся, что он подсмотрит. Обучение эльфиек проходило достаточно медленно. Но прогресс всё-таки был. Это было тихое и спокойное время для меня. Затишье перед бурей. Элентитта так и не зашла ко мне пока была в городе. А через неделю она вместе с отрядом снова покинула город. Отряд снова ушёл на войну. Обиды не было. Наверняка у неё было много работы. Но, должен признаться, я скучал по нашим вечерам. По нашему общению. Мир вокруг меня был тих и размерен. А где-то шла война.
Эльфийские воины, после окончательной очистки тел от накопившейся грязи и устранения порывов тканей, ещё некоторое время проходили реабилитацию в Роще. Каждое утро я наблюдал, как их заставляют под музыку выполнять гимнастику, больше похожую на какой-то медленный экзотический танец. А также они выполняли особые дыхательные упражнения. Некоторые я узнавал, о назначении остальных догадывался. Воины быстро шли на поправку, но окончательное решение об их возвращении к нормальной жизни принимал не я. Моя задача была значительно скромнее.
На улице наступала поздняя осень. Становилось холоднее с каждым днём. Уже не было дневных оттепелей. Землю сковал холод. Снежный наст становился плотнее, а толщина снега постепенно нарастала. Тропинки замело. Ходить становилось труднее. Именно у эльфов я впервые познакомился с таким предметом как лыжи. Конечно, люди знали о лыжах и активно использовали. Но моё обучение не предполагало способностей к их использованию. В то утро, когда я задумался о способах передвижения по снежному насту между домиками, в мой домик пришла лекарка в сопровождении эльфийского воина. В руках воина находились четыре предмета. Пара лыж и лыжные палки. Также мне выдали пару зимней обуви в виде фетровых сапог. Эльфы были довольные и раскрасневшиеся. Видимо ходьба на лыжах доставляла им удовольствие.
На первом этаже моего домика, за закрытыми дверями они быстро объяснили мне как с помощью кожаных ремней притянуть лыжи к своим ногам, чтобы они не болтались. Они же помогли мне снарядиться в мой первый выход. Не надо считать, что ходьба на лыжах понравилась мне с первого раза, но впоследствии я получал от этого вида передвижения большое удовольствие. Прикрыв двери, они помогли мне надеть лыжи на мои фетровые сапоги. В руки мне дали лыжные палки, а мой посох они привязали у меня за спиной на верёвочную лямку. Мы отправились в обход по домикам для больных. Лекарка шла первой. Следом неумело двигался я, поскальзываясь и падая чуть не на каждом шагу. Позади меня шёл воин. При каждом моём падении он подъезжал ко мне и помогал подняться на ноги. К моменту приезда на место я походил на растрёпанное чучело, измазанное снегом. При этом я распарился от необычного способа передвижения, был красным как рак в кастрюле с кипятком, и от меня шёл пар. Наверное, это было забавное зрелище.
Возле домика меня ждал Голендил и толпа эльфиек, которых я должен был обучать. Жрец смотрел на меня недоумённо, а вот лица эльфиек растянулись в улыбках, глядя на меня. Неумело перебирая лыжами и палками, я наконец-то добрался до дверей домика. До меня доносились тихие насмешки. Пострадало ли моё самолюбие? Сложно сказать. В тот момент я испытывал много эмоций. Усталость, раздражение, чувство беспомощности и предчувствие ношения мокрой одежды. Пока не доберусь до своего домика, возможности просушиться у меня не будет. Голендил подождал, пока я окажусь возле него и задал вопрос.
— Ты в первый раз одевать… — он ткнул пальцем в лыжи. — Ски?
Последнее слово он сказал после задержки, словно он пытался вспомнить название, но не смог. Но мне стало понятно, о чём он говорит.
— Да. — Я поморщился. — Раньше мне не приходилось пользоваться ими.
На площадке возле дверей снег был откинут с помощью лопат до твёрдого наста. Можно было стоять, не боясь провалиться в снежную массу. Выехав на эту площадку, я с большим трудом снял с себя лыжи, предчувствуя будущие боли в мышцах. Голендил удивил меня. Он подошёл к двери и снял с крюка возле неё небольшой веник из прутьев. Подойдя ко мне, он стал отряхивать меня от налипшего снега. Я в тот момент был в таком шоке, что даже не сопротивлялся. И лишь когда он закончил, я нашёл в себе силы задать вопрос.
— Зачем ты это сделал?
— Так принято в мой народ. Зимой путник приходит в дом, он обметать себя от снег. Привыкать.
Развернувшись, он вернул веник на место и вошёл в домик. Следом за ним словно стая птичек впорхнули внутрь и эльфийки. Мои спутники воткнули свои лыжи в снег возле входа, и обмели себя от снега. Я с удивлением наблюдал за происходящим. Наконец, я догадался повторить их действия. Воткнул лыжи в снег вместе с палками и обмёл ноги. Оказавшись на твёрдой почве, я вернул себе уверенность. Прежде, чем войти внутрь, я привёл себя в порядок, одёрнул одежду, снял со спины и взял в руки посох. Придав себе достаточно приличный вид, я толкнул дверь и вошёл в дом, где меня уже ждали.
Скоро вся Роща была опутана лыжными трассами. Там, где раньше были тропинки, теперь были проложены линии от лыж. По ним передвигались охранные патрули. По ним же передвигались больные и раненые бойцы. Как оказалось, у эльфов ходьба на лыжах является не только способом передвижения в зимнее время года, но и формой тренировки и частью оздоровительной программы. Ходьба на лыжах была не сильно затруднительна, по сравнению с оздоровительной ходьбой и бегом, но давала длительную нагрузку, положительно сказывающуюся на восстановлении здоровья больных. Сам я тоже пристрастился к этой нагрузке. Но попытка ввести этот вид нагрузки в имперских госпиталях, поддержки не получила.
Для меня продолжились рабочие будни. А на дворе заканчивался месяц Листопада. Морозы становились сильнее с каждым днём. Мне, не привычному к такому виду жизни в не отапливаемом доме, приходилось прилагать много усилий, чтобы сохранить в себе тепло. Но тяжелее всего было пережить одиночество. Никогда до этого мне не приходилось находиться долго без общения с людьми. Я работал усиленно не по тому, что такой трудолюбивый. Меня заставляло это делать скука и отсутствие общения. Чтобы не сойти с ума, приходилось заполнять своё свободное время работой. Сегодня я благодарен тому периоду своей жизни. Мне удалось выполнить очень сложную работу за весьма короткий срок. Видимо Всевышний намеренно подверг меня этому испытанию.
Именно в эти морозные дни пришла очередная группа раненых. Так до нас дошли сведения о возвращении отряда. У моих учениц теперь была возможность практиковаться в излечении ран и заживлении. Старались использовать этот материал, хоть и плохо так говорить о живых людях… эльфах. Стоя на подстраховке, я поочерёдно сменял эльфиек при заживлении. Видимо, бои были очень тяжёлыми, если даже Элентитта не залечила всех. И расстояние до города было невелико, если она не сделала этого по дороге, как мы тогда по пути от болота до города. Но теперь мы пользовались такой удачей для повышения опыта магичек. С задачей справились далеко не все. Многим до сих пор не удавалось стянуть вместе кубики, а таких я не допускал до лечения. Из тех, кому это удалось, большая часть не могла запустить процесс регенерации тканей. Но были и «чемпионки», которым удалось сделать лечение хотя бы частично. Их ставили на заметку, как перспективных магичек. Голендил опять перестал ходить на занятия. Переводить стало некому. Однако к этому времени я набрал достаточно слов, чтобы окружающие меня понимали. А ещё у нас развилась достаточно сильно система общения знаками. Теперь мы общались достаточно быстро. Эльфийки, подчиняясь моим знакам, сменяли друг друга у стола для лечения. Прогресс шёл медленно. Иногда для заживления одной раны приходилось прибегать к усилиям двух — трёх магичек. Но результаты меня радовали. Ещё больше меня радовало то, что к началу месяца Снежника мне удалось закончить первую и самую объёмную из эльфийских книг. У меня были причины для радости. Я решил не уничтожать переписанную книгу. Теперь она лежала отдельно от остальных моих книг.
Сегодня я вспоминаю те времена, отмеряя его событиями. Это правильно. Прибытие раненых — событие. Написание книги — событие. Остальное — рутина, не отложившаяся в моей памяти.
***
По улицам города неспешно двигалась группа эльфов. Летом эти улицы были достаточно оживлённые, но сейчас, в месяц Снежник улицы и без того немногочисленного города опустели. Лишь редкие прохожие спешили по своим делам. Где-то во дворах слышались крики резвящейся детворы, лай собак. Взрослые же предпочитали сидеть по своим домам или мастерским, занимаясь немудрёным мастерством. Внешне в городе жизнь замирала и перебиралась под тёплые крыши и стены. Город был аккуратным. Ухоженные стены домов, крепко положенные крыши из черепицы. Множество домов смотрело в мир стеклянными глазами окон. Достаточно широкие улицы, с проезжей частью, выложенной из брусчатки, были огорожены газонами с густым живым ограждением из кустарников. Среди кустов проглядывали деревья. Так было сделано намеренно, чтобы озеленить город, сделать его непохожим на города орков, гномов и людей. Летом город утопал в зелёных листьях деревьев и кустарников. Сейчас эти газоны были засыпаны снегом, сметённым с проезжей части. Дорога была достаточно широка, чтобы по ней могли спокойно разъехаться две повозки. Из-за таких широких дорог город занимал достаточно много пространства. Но мог, при необходимости принять втрое больше народа, чем в нём обычно проживало. Это стало полезно в дни исхода.
Было же время! В летописях описывались времена расцвета эльфийской расы. В те времена, ещё до отплытия Великих Правителей эльфов в Валинор, численность эльфийского народа была значительна. Тогда город Солем был очень густо заселён. Но вместе с Великими Правителями ушло в Валинор и большинство эльфов. Остальные остались, чтобы принять участие в Великой Войне против сил Темного Повелителя. О той эпохе почти не осталось упоминаний в летописях. Победу добыли люди. Эльфы понесли страшные потери, от которых их раса оправлялась несколько столетий. Дорога в Валинор оказалась закрыта. После ухода большинства представителей эльфийского народа, город Солем почти полностью опустел. Из многих тысяч жителей, живших здесь когда-то, осталось лишь несколько сотен. Город, расположенный в окружении болот и низких холмов, лишённый рудных и иных ресурсов, был не особо популярен среди жителей эльфийского королевства Алкмаар. Совет приложил значительные усилия, чтобы сохранить инфраструктуру города и его постройки в исправном состоянии. Поддерживались сады, речушки и озёра, мосты и дома, хотя большинство их них были пусты. Но опыт старейшин говорил, что всё может измениться в одно мгновение. И этот миг пришёл, когда орды нежити низвергли остальные города королевства.
Множество эльфийских беженцев стало искать укрытия в стенах этого города. Сначала приходили эльфы из низких социальных слоёв, и их селили на окраинах города. Потом стали отступать и представители Старших домов. Многие вошли в Совет города. Впервые за множество столетий в городе были заселены все жилые здания. Теперь хватало жителей и для охраны города со всеми коммуникациями, и для обеспечения всех городских нужд. Нежить обошла город стороной. Но в этом заслуга не защитников города, а удачное расположение его среди болот. И хотя болота не причиняли нежити никакого вреда, но при этом стали для эльфов надёжным укрытием от неё. Город устоял в той войне, но королевство погибло. Вместе с ним погибли и многие знания эльфийского народа. Могущество их расы медленно угасало.
Именно такие мысли и воспоминания посещали Голендила во время его движения по зимнему городу. Монотонные движения в такт небыстрому шагу. Медленно проплывающий пейзаж. Относительно тёплая погода и отсутствие ветра. Он прожил всю свою жизнь в этом городе. Родился в дни его упадка. С молоком матери впитал любовь к нему. Со строгостью отца привилась забота об этом городе. Тогда Совет стремился сделать так, чтобы оставшиеся жители города жили в окружении красоты этого места, а не среди руин. Нехватка рабочих рук заставляла всех усиленно работать для поддержания строений города в исправном состоянии. Его отец утром заседал в Совете, а после полудня в составе бригады рабочих латал стены, крыши и перекрытия домов. В те далёкие времена его Род отвечал именно за строительство. И с детства отец брал Голендила с собой, прививая ему необходимые навыки. Когда отец состарился и отошел от дел, Голендил занял его место. Теперь он руководил строительством в городе, поддерживая его красоту, и одновременно заседал в Совете города. Он вместе с остальными решал, куда заселять беженцев и какую работу им дать. Его мудрость принесла ему много сторонников, которых он теперь терял. Его личный Род был достаточно многочисленным. Не многие могли похвастаться семьёй из почти двухсот родственников. А потому и требовал больших усилий для поддержания своей власти в семье. Не только силой, а и умом. Не то, чтобы кто-то в семье старался оспорить его власть, но и желающих подчиняться особо не находилось. Приходилось постоянно убеждать своих родственников выполнять нужную работу. Но управление таким большим родом давало ему в городе большое влияние. При необходимости род мог вооружить до семидесяти представителей семьи. И это, не считая сторонников и наёмников. Теперь же две его племянницы усиленно обучались магии. Магом был и он сам. Сила рода росла.
Голендил оглянулся на своих спутников. За ним шли Таурон и Ханон, герои осеннего похода, принёсшего первую победу за многие годы. Ещё в отряде был молодой воин, кажется, имя его Вэон. По отчётам, предоставленным в прошлый раз, выходило, что это его боги избрали для передачи им своего сообщения. Под плащом у него угадывался объёмный предмет, о сущности которого он мог только догадываться. Остальными членами отряда были его телохранители, набранные из членов семьи. Когда его положение в Совете города стало шатким и возникло много противников, совет семьи решил, что теперь его будет сопровождать охрана. Семья опасалась, что противники могут опуститься до физического устранения Голендила. Такое случалось крайне редко, но хроники имели подобные примеры. Тем более, что Голендил нарушал многие традиции и правила эльфийского народа. Охрана стесняла его, но он мирился с этой необходимостью. Он понимал, что предпринять нападение большими силами его враги не решатся. Скорее подошлют убийцу. Наличие охраны делало покушение на него затруднительным. Голендил мысленно вздохнул. Ему нужно выиграть немного времени. Скоро результаты его трудов станут приносить плоды, тогда даже самые ярые его противники прикусят свои языки. А когда человеческий маг уйдёт из города, жители постепенно забудут его. Но будут помнить, кому обязаны возвращением своей силы и величия. Нужно только правильно вести политику, напоминая о себе и своём Роде, и помалкивая о человеческом маге. Эльфы сами не захотят вспоминать о человеке. И их гордость станет его союзником. Осталось только пережить это время. Как же тяжело проталкивать свои решения через Совет города, убеждать этих гордецов и лицемеров в правильности очевидных поступков.
Именно с такими мыслями шёл Голендил, пока вёл отряд к своему дому. Двигаясь под порывами ветра, они постепенно миновали все изгибы улицы и остановились перед большим особняком. Конечно, всё относительно. По пути они миновали дома и большего размера, но, по сравнению с домами большинства эльфов, это был достаточно большой особняк. Он растянулся вдоль улицы на почти пятьдесят шагов. Двухэтажное здание имело симметричную форму. В обе стороны от центральной постройки тянулись крылья дома. Центральная постройка имела выступ вперёд на уровне первого этажа в виде арки с перекрытием. Такое конструкционное решение строители применили, чтобы защитить двери дома, расположенные в глубине от заметания снегом зимой, и неплохо защищало от дождя летом. По сравнению с другими зданиями влиятельных родов, оно не имело большого количества декоративных украшений, будь то лепнина или барельефы. Каменное здание было оштукатурено и покрашено без нанесения фресок или иных рисунков. Ситуация с отсутствием рисунков и барельефов была странной для города эльфов, где каждый род, даже менее славный, стремился приукрасить принадлежащие им дома символами рода, а также ликами славных предков и сцен их подвигов. Особо богатые рода даже устанавливали статуи основателей и героев. Лишь несколько колонн украшало фасад и арочный проход. И, тем не менее, дом выглядел аккуратным и ухоженным, что немало говорило о самом владельце.
Голендил повернулся к зданию лицом и прошёл к главному входу по тропинке, проложенной между двух искусственных сугробов, которые летом представляли собой газоны и клумбы, ограждённые от тропинки живой изгородью. Он остановился перед входом. Несколько секунд он ждал, пока остальные его спутники подтянутся к нему. Взяв в руку веник, висящий возле двери, он обмёл свои ноги от налипшего снега, после чего передал веник своим спутникам. Пришлось ждать, пока все не отряхнутся и веник не вернётся к нему, после чего он повесил его обратно. Вздохнув, как перед выполнением неизбежного дела, он постучал в ворота дома. Теперь надо было немного подождать. Конечно, он мог войти и сам, но так уж было заведено у него в доме. Постучавшись, он давал возможность домашним приготовиться к приходу гостей, привести себя и свою одежду в порядок. Это позволяло им сохранить лицо, не создавая для них неудобств. За дверью послышался звук лёгких шагов. Кто-то остановился перед дверью и замер. Голендил представил, как она приводит себя в порядок, прежде чем произнести простую фразу.
— Кто там?
— Это я пришёл, Эллотель. И я не один.
Послышалось шевеление, скрип и щелчок засова. Дверь без скрипа легко сдвинулась, приоткрыв небольшую щель. Сквозь неё на пришедших глянули глаза серого цвета, принадлежащие женщине среднего роста с миловидным лицом и чёрными волосами. Эти волосы были густо усыпанными седыми прядями, отчего казались пепельными. Вокруг глаз разбегались тонкие линии морщинок. Когда-то Эллотель была женой его старшего сына Полдона. Простое одеяние подпоясывал тонкий ремешок с мешочком для личных принадлежностей. На голове волосы были стянуты широкой чёрной лентой, которую обычно носят вдовы. Оглядев пришедших, она раскрыла двери ещё шире и ритуально поклонилась. Гости склонили головы в ответ.
— Здоровья и процветания вам под сенью леса, дорогие гости.
— И вам процветания, хозяйка. — ответили гости в разнобой.
После чего она отступила в сторону, пропуская пришедших в помещение. Её рука плавно развернулась в приглашающем жесте. Гости во главе с Голендилом стали проходить внутрь дома, стараясь не спешить, чтобы не уронить достоинство своё и дома приглашающего. Но, и не задерживаясь, чтобы не выстуживать помещение. Наконец, дверь дома оказалась закрыта, а все гости внутри него. После чего Эллотель развернулась и ушла внутрь дома, предоставив мужчин самим себе. Глядя ей в след, как она плавно вышагивает ножками в лёгких фетровых башмачках, он вспоминал о своём сыне, который должен был наследовать ему и о его гибели в годы Великого исхода.
Память унесла его в то время. Когда велась Великая война с нежитью, многие молодые воины решили отправиться на войну. Почти никто не вернулся. Голендил не разрешил старшему сыну идти воевать, хотя два средних сына — Сарнон и Менелон — ушли. Причина запрета была в том, что Полдон, как и его отец был магом. Ради выживания народа, таких, как он, следовало жертвовать в последнюю очередь. Сыновья не вернулись. После в город стали прибывать вести о большом количестве беженцев и страшных поражениях в той войне. Совет был жарким, но Голендил и его сторонники смогли настоять на помощи беженцам и размещении их в своём городе под защитой стен. Было решено провести всех найденных беженцев через болота в город. Голендил с сыном и отрядом бойцов отправились наводить гати и проходы в болотах. Беженцы были встречены и направлены в сторону города. Вереница беглецов нескончаемым потоком стала идти через болота. Сразу за беженцами шла нежить. Именно там, защищая беженцев, они и дали несколько сражений. Беженцы сражались наравне с воинами его отряда, прикрывая отход женщин и детей. В тех боях пал его сын. Его собственный лук был переломлен. Теперь Голендил пользовался луком своего сына. Многие пали, но ещё больше эльфов было спасено. Голендил отступал последним. Нежить, получив сильный отпор, двигалась следом, но не нападала. С собой воины уносили своих павших. Восставшие мертвецы с синюшными и раздутыми лицами остановились, не дойдя до кромки болотной воды с десяток шагов. Ближе всех подошли оборотни. Полулюди — полуволки припали у воды на передние лапы и стали принюхиваться. В их глазах читался голод и злость, напополам со страхом. Между Голендилом и крупным самцом, вожаком оборотней, было не более двадцати шагов. Для оборотня так вообще пара прыжков. Но оборотень не прыгнул. Запах воды ему видимо не понравился. Фыркнув от отвращения, он поднялся на задние лапы и завыл. После чего вся стая развернулась и ушла обратно в лес. Следом стали уходить и мертвецы. Голендил и остальные воины не верили своим глазам. Голендил утёр выступивший пот. Лук был чужой, он не отвечал на приказы Голендила. Защититься от оборотня ему было нечем. Обычные стрелы и мечи оборотням вредили очень мало. Проще сказать, что они были неуязвимы для обычного оружия. В том сражении, помимо обычных воинов и магов, пал и верховный жрец города. В тот год настроить Голендила на лук стало некому.
Возвращение было скорбным. Мертвецов сжигали, опасаясь поднятия их из-за грани смерти. Маленькую урну с прахом Голендил лично отнёс в лес и высыпал под дерево, чтобы душа сына теперь обитала в нём. В той войне его семейство понесло сильные потери. Более тридцати воинов его рода не вернулось с полей сражений. Потери могли быть и более значительными, но нежить не стала нападать на город. Орды нежити ушли на север, не напав на город по узким проходам между болот. Жители города спешно разрушали мосты, опасаясь нападения, рыли каналы между болотами, надеясь на защиту болотной воды. Нежить обошла город стороной. В самом же городе стоял траур. Все Рода города понесли потери. Средние сыновья не были женаты. Младший, ставший теперь наследником главы рода, по меркам эльфов был ещё ребёнком. Сила магии только начинала проявляться в нём. Из пяти дочерей, две стали лекарками остальные ухаживали за хозяйством. На его плечи пала большая тяжесть. Эллотель находилась в трауре. Её горе сильно ударило по ней. Был момент, когда она решила покончить с собой. Она привела к нему своих детей и попросила взять их на воспитание, а её отпустить вслед за мужем. Голендил и сам находился в сильном состоянии горя, но слова Эллотель его тогда просто взбесили. Гнев помог ему преодолеть боль утраты. Он орал на неё так, что перепугал всех живущих в доме. Дети плакали, а взрослые жались по углам, надеясь не попасть под его горячую руку. Властью главы рода он запретил ей думать о самоубийстве, возложив на неё обязанность воспитания её собственных детей. Той же властью он запретил ей уходить из его рода в род её отца. Эллотель подчинилась. Год спустя его жена Нениэль умерла от горя по своим сыновьям. Теперь дом держался на Эллотель. По сути, в отсутствие Голендила, Эллотель перенимала всю власть в Роду. Но, хотя срок траура уже давно вышел, она так и не сняла траурную повязку.
Все эти мысли мгновенно пронеслись в его мозгу, принеся ему боль и горечь утраты. Но Род ещё жил.
— О чём задумался, глава?
Вопрос вывел его из транса. Он оглянулся. На него смотрели его спутники. Спохватившись, Голендил повернулся лицом к ним и проговорил.
— Приветствую вас, путники, в доме Рода Каменной опоры. Прошу проходить.
Гости стали снимать одежду и отдали её родственникам Голендила, которые стали уносить её в гардероб. Голендил бывал в маленьких домах, с небольшим числом живущих. В них вешалка для одежды находилась в коридоре. Но в его доме устроить такое было невозможно, слишком много эльфов проживало под крышей этого дома. Пришлось оборудовать целую комнату под гардероб. Родственники сами относили свою одежду в гардероб, а гостям помогали младшие члены семьи. Охрана стала провожать гостей в кабинет Голендила. Раньше это был кабинет его отца. Он помнил как будучи юным эльфом, прислуживал отцу во время его деловых бесед с гостями. Отец вёл беседы неспешно, сохраняя хладнокровие и невозмутимость, даже если его собеседник проявлял бешенство. Он всегда стремился сохранить своё достоинство и достоинство Рода. Тогда Голендил представлял себя на его месте. Теперь он сам был на его месте. Сдав пост главы Рода, отец старался больше не заходить в эту комнату, испытывал раздражение, если приходил в неё. Тогда Голендил не понимал этого, но проработав в ней много лет, сам стал испытывать раздражение от нахождения в рабочем кабинете. Теперь этот кабинет стал восприниматься им не как символ его власти, а как место постоянного перенапряжения ума и психики, мучений при принятии решений, страха от осознания возможной ошибки. Кабинет давил на него. Но при этом был и частью его личности и статуса. Принимая гостей, он вынужден был работать в нём. Войдя в кабинет, Голендил сразу же прошёл на своё место и встал возле стола. Так предписывал этикет. Сделав рукой знак, он пригласил к столу своих гостей. Прихватив скамейки, гости стали располагаться по другую сторону стола. Пока никто не садился, лишь скамейки были расставлены на места их возможного расположения. Сейчас ещё можно было подвинуть их, давая возможность приблизить к себе одного из гостей, дав ему преимущества перед остальными. Но в данный момент такой необходимости не было, чем Голендил был весьма доволен. В комнату вошёл его младший сын Латеон. Он принёс поднос с чашами, наполненными ягодным отваром. Когда-то так входил он сам. Вспомнив, что должен подавать сыну пример, он приосанился и придал лицу спокойное выражение.
— Здравствуйте, дорогие гости. Я, Голендил, в данный момент возглавляющий Род Каменной опоры, благодарю вас за оказанную честь и посещение моего дома.
Он старался, чтобы ни один мускул не дрогнул на его лице. Латеон заворожено смотрел на него, внимательно слушая и запоминая. Гости стояли напряжённо, следуя правилам этикета. Они ожидали, когда закончится вступительная часть приёма и начнётся настоящее обсуждение решаемого вопроса.
— Прошу вас присаживаться. Мне приятно будет общаться с такими славными воинами, как вы.
— Благодарим за предложение и похвалу, господин Голендил. — Ответил за всех Таурон.
Они сделали лёгкий поклон, после чего заняли свои места на скамейках. Следом за ними присел и хозяин кабинета.
— Господин Голендил, у нас к тебе важный разговор. Это касается пророчества, данного нам через моего воина Вэона.
Неприятное чувство возникло внутри груди Голендила, но внешне он ничем этого не показал. Степенно взяв со стола чашу с напитком, он лишь прикоснулся губами к нему. Он двигался медленно и размеренно, ставя чашу на стол и переводя взгляд с Таурона на Вэона. Возле стены на скамеечке сидел его сын. Поставив чашу на стол, он продолжил.
— Помнится, что мы уже обсуждали эту тему. Разве вы тогда рассказали мне не всё содержимое видения?
— Обстоятельства были против — продолжил Таурон, — для этой части пророчества тогда ещё не пришло время.
Раздражение стало заполнять Голендила. «Сколько же у тебя частей пророчества от богов? — Подумал он. — И как долго ты их будешь выкладывать по частям? Хочешь поиграть в избранного?»
— И что же такого в этой части, что её нельзя было обсудить одновременно с предыдущей?
Он позволил себе слегка приподнять бровь.
— Эта часть не имеет отношения к ведению боевых действий, в которых мы сейчас участвуем. — Проговорил Таурон. На его лице отразилась гамма эмоций. — Это моя вина. Пророчество было разделено на две части. Ту, в которой была показано расположение воинских отрядов орков, была высказана первой. Она тогда была более актуальна. Половина орков и гоблинов была уничтожена, оставшихся мы добьём к весне.
Было видно, что Таурон волнуется. Да! Он не политик, не умеет скрывать свои эмоции. Таурон взял со стола чашу с напитком и сделал глоток. Голендил внутренне усмехнулся. В чашу добавляли успокоительные травы, чтобы снизить вероятность конфликтов. Сейчас это было актуально.
— Воины получают опыт войны, а маги учатся. Мы сейчас намного сильнее, чем прошлым летом. — Голендил смотрел на говорящего военачальника. Положение в войсках ему было хорошо известно. — Вторая часть касается расположения тайной библиотеки в разрушенном храме нашей бывшей столицы и способов в неё проникнуть. Я специально утаил её, чтобы не спровоцировать поход туда. Мы для этого ещё не готовы. А осенью были готовы ещё меньше, чем сейчас.
— Об этом судить будешь не только ты, Таурон. Но твоё мнение будет учтено. Так что с пророчеством? Могу я ознакомиться с его содержанием?
Ни один мускул не дрогнул на лице Голендила, но внутри у него поднялась настоящая буря эмоций. Место расположения и доступ к библиотеке его народа! За это он был готов простить Таурону его утаивание информации. Важно лишь, чтобы это была правда. Важно ознакомиться. Он внимательно посмотрел на Таурона. Тот, правильно его истолковав, перевёл взгляд на Вэона.
— Вэон, отдай свиток.
Воин немного замялся, но потом распахнул плащ и вынул на свет большую катушку с намотанным на неё листом пергамента. Под взглядами окружающих он уложил её на стол и стал разматывать.
— Вот здесь я описал своё видение, а Ханон записал его знаками — проговорил он скороговоркой, ткнув пальцем в строки, состоящие их корявых знаков эльфийского алфавита. — А здесь я нарисовал рисунок с планом построек. Если мы пойдём вот так…
— Позволь мне самому ознакомиться со свитком и самому судить о содержимом — проговорил с нажимом Голендил.
Получив отповедь, Вэон отступил к скамейке и присел на неё. Было видно, что он чувствует себя неудобно на этом заседании.
— Будьте здесь. Если мне потребуются ваши пояснения, я обращусь к вам. — Он перевёл взгляд на Ханона. — Ты умеешь читать и писать? — он дождался кивка головы — Это хорошо.
Склонив голову над свитком, он стал медленно водить пальцем по строкам знаков, читая их про себя и мысленно благодаря всех известных ему богов. Очень вовремя он получил алфавит и смог вспомнить чтение, сидя над свитками. Сейчас он создавал впечатление очень грамотной личности. Это должно было положительно сказаться на его репутации. Чтение давалось тяжело. И вопрос не только в том, что Ханон писал очень корявые знаки, трудные для понимания, но и множество ошибок, допущенных им. В некоторых словах Голендил остановился потому, что не мог их прочесть. Пришлось звать Ханона, чтобы тот дал ему разъяснения. Делая пометки карандашом, и заодно устраняя ошибки, Голендил, наконец, смог прочесть этот документ. Он выглядел измотанным. Гости при этом успели выпить несколько чашек ароматного ягодного напитка и пребывали в расслабленном состоянии. Отодвинув лист, Голендил вздохнул.
— Ну и подчерк у тебя, Ханон, просто жуть. Но это лучше, чем у большинства наших офицеров. Те вообще ни читать, ни писать не умеют — он глянул на Таурона. Тот смутился, но взгляда не отвёл.
— Вообще-то я читать и писать умею. Отчёты по армии заполняю я.
— Видел я те отчёты — согласился Голендил — Ещё страшнее, чем этот свиток. — Он улыбнулся, давая понять, что это была шутка.
Таурон улыбаться не спешил, но расслабился. Лицо Голендила снова приняло спокойное выражение.
— Теперь я хочу, чтобы Вэон спокойно рассказал мне о своём видении.
— Вы мне не верите — Лицо Вэона имело раздражённое и слегка обиженное выражение.
— Верю я или нет, в данный момент имеет мало значение. Тебе придётся говорить перед советом, как и мне и Таурону с Ханоном. По этому докладу нам в любом случае придётся отправить в столицу отряд с разведкой и поиском. Этот поход очень опасен. Возможно, многие воины погибнут в нём. Нужны веские обоснования, чтобы жертвовать жизнями воинов. Их и так мало. А новобранцев в этот поход не пошлёшь, значит, жертвовать придётся опытными воинами, а они очень дороги — их ещё меньше.
Голендил смотрел на Вэона спокойным взглядом и говорил спокойным тоном, но с напором, как маленькому ребёнку. Вэон, успевший привстать с места под воздействием бушевавших в нём эмоций, медленно сел на место. Его лицо имело потерянное и смущённое выражение после такого отпора.
— Но я видел это очень чётко. Как тебя…
— Поэтому, — продолжил Голендил — ты сейчас подойдёшь к рисунку и спокойно и тщательно всё нам расскажешь. Где, какие объекты, какие препятствия, сколько шагов между ними, какая охрана. Это нужно, чтобы наши офицеры — он сделал указующее движение рукой в сторону Таурона и Ханона — могли разработать детальный план этого похода. Без этого мы потеряем больше воинов.
Потребовалось время, чтобы сказанное дошло до Вэона. Он поднялся и подошёл к столу. Голендил подал ему палочку-указку и жестом предложил офицерам подойти ближе. Но, прежде чем Вэон смог открыть рот, Голендил остановил его жестом руки и повернул голову в сторону своего сына, сидящего в углу со скучающим видом.
— Латеон, будь добр, покинь комнату и закрой дверь снаружи. На сегодня ты свободен.
По счастливому лицу ребёнка было видно, что именно этого он и ждал всё это время. Получив разрешение, он стремительно покинул комнату, даже не сделав поклона уважения.
— Когда-то и я был таким — Проговорил Голендил, глядя вслед сыну — глупым.
— Все мы были такими — согласился Таурон — и многие вынуждены были повзрослеть раньше времени. Он будет хорошим правителем. — Он посмотрел в глаза Голендила и усмехнулся — у него хороший пример.
После этого они всей компанией склонились над схемой. Рисунок был сделан от руки неумело. Пришлось по ходу дела приписывать названия объектов. Понятие масштаба также было незнакомо Вэону. Он путался в показаниях, указывая между объектами разные дистанции. Постепенно схема обрастала дополнительными стрелками, знаками и цифрами. Обсуждающие ходили вокруг стола, обмениваясь словами и даже переругиваясь. Время шло. В комнате стало темнеть. В комнату постучались, и, после полученного разрешения, в неё вошла Эллотель со светильником. Обсуждение прервалось на чаепитие и лёгкий перекус.
— Таурон, на сегодня всё — проговорил Голендил после того, как передал ему тубус. — Здесь чистый лист пергамента из моих запасов. Всё, что мы сегодня обсудили, нужно аккуратно перерисовать на него с указанием масштаба. Как только будет готово, сообщи мне. Я организую собрание Совета.
— Займёмся, как только вернёмся домой ко мне.
— Осталась самая малость — уточнить состав отряда. Кто возглавит отряд? Кто составит костяк и ключевые фигуры?
— Выбор у нас невелик. — Ответил Таурон. Он плотно сжал губы, прежде чем ответить — Возглавить отряд придётся мне. Никто из присутствующих в городе не знает туда дорогу. Карты всех подробностей не дадут. Отряд должен быть невелик — 30–40 бойцов. Больше нельзя — привлечём лишнее внимание. Нам нужен маг-лучник, чтобы открыть хранилище. И очень хороший маг-лекарь. И вот здесь у нас большие проблемы. Наши лекарки недостаточно сильны. И даже к весне не достигнут нужного уровня, даже Элентитта.
— Твоё предложение.
Таурон сглотнул комок в горле.
— Нам нужен для этого похода человеческий маг. — Он помолчал и добавил — А ещё нам нужен маг-лучник. Ты знаешь такого на примете?
Голендил помолчал. Сказанное не явилось для него неожиданностью. Весь ход обсуждения вёл к этому. Сложнее было признаться в этом вслух.
— Из магов-лучников сегодня есть действующий только один. И это — я. Остальные слишком молоды и не готовы ни к такому походу, ни к стрельбе не только магией, но и просто из лука.
Он замолчал. Решение было очевидным и опасным, но он готов был рисковать своей жизнью ради своего народа. В данный момент он думал о человеческом маге. Внутри него шевельнулся червячок мерзкого чувства. И это чувство называлось — предательство. Нет. Не по отношению к человеческому магу. Он предавал самого себя, своё слово, данное человеку. Многие годы он привык считать своё слово самым твёрдым и надёжным. Теперь он должен был его нарушить. И это вызвало у него чувство отвращения, которое он должен был пережить ради своего народа.
— Человеческий маг. — Он обвёл глазами присутствующих — Мы дали ему слово отвести его в земли Империи за помощь нам. — Он подошёл к окну и взглянул на улицу. Окно выходило во двор, и он видел там детвору, которая резвилась в снегу, не смотря на сумерки. — Сегодня мы встаём на путь предательства.
— Не знал, что ты так сентиментален — Проговорил Таурон — Это всего лишь человек. И разве мы нарушим слово? Путь в земли Империи всё равно лучше держать через земли нежити, в обход болот. Так и объяснить. По пути зайдём в столицу. Там потребуется его помощь. А дальше — путь в Империю. Сам знаешь, если не входить в города и селения, нежить не нападает. Он нам поможет ещё чуть-чуть.
— Разве о нём разговор? — Голендил повернулся к Таурону. — Мы предаём себя и собственное слово. Но ты прав. Лучше всего именно так и поступить. И лучше будет, если этот поход удастся. В случае провала мы потеряем лучших магов-лекарей, и больше некому будет обучить молодёжь стрелять магией из луков. Я единственный, кто это умеет.
Наступила тишина. Все обдумывали слова Голендила. Теперь все карты были раскрыты. В случае гибели отряда, народ тёмных эльфов нёс огромные потери, вплоть до гибели. В случае удачи — большие шансы на выживание. Огромная тяжесть ответственности ложилась на всех присутствующих. Голендил обвёл взглядом присутствующих.
***
Кости опять совершили свой бег по столу. Голеан с удовольствием расслабился. Удача наконец-то повернулась к нему лицом. Как хотелось надеяться, что тяжёлые времена для его народа закончились. Восстановление святынь, укрепление границ, изгнание орочьих отрядов с эльфийских земель. Восстановление магических способностей, хотя бы частично. Могущество эльфов постепенно возрастало, не так быстро, как хотелось бы, но неуклонно. Кто бы мог подумать, что появление лишь одной фигуры человеческого мага так сильно изменит расстановку сил в регионе? Теперь каждый ход и сброс костей был на его стороне. Сильных потерь больше не было.
Он сидел, прикрыв глаза от удовольствия и улыбаясь. Но вот его блаженное состояние было прервано вторжением чего-то чужеродного. Сначала сбоку от него послышалось движение, а затем в его счастливые мысли вторгся запах. Его лицо скривилось от отвращения и ужаса одновременно. Это был запах мёртвой и горелой плоти. Страх пережитого заставил его мгновенно очнуться и пошевелиться на стуле. Это движение едва не опрокинуло его на пол, так сильно он сместился, а потому потерял равновесие. Глаза с ужасом раскрылись, и его взгляд уткнулся в сгорбленную фигуру, укутанную в чёрный балахон. Голова существа повернулась к Галеану. Под капюшоном показалось бледное лицо, покрытое уродливыми шрамами от ожогов. Галеану с трудом удалось побороть свой страх, но не отвращение. Он хорошо контролировал своё лицо и тело. Стул вернулся на место, поверх которого Галеан разместил своё тело. Лицо превратилось в благодушную маску с наклеенной на него улыбкой. Вот только обмануть это никого уже не могло. За столом послышались тихие смешки. Мортис смогла произвести сильное впечатление на своего бывшего мужа.
Пока Галеан приходил в себя, Мортис протянула свою обезображенную руку к костям и одним движением сгребла их. Её рука медленно протянулась к стаканчику, и спустя несколько мгновений раздался стук кости, упавшей на дно стаканчика. Все вздрогнули. Для всех присутствующих этот стук был подобен звуку набата, оповещающего беду. Прошло ещё мгновение, показавшееся окружающим вечностью, и снова раздался стук удара кости о дно стакана. Окружающие побледнели. Ещё стук. Бледность усилилась. На другом конце стола послышалось шевеление одного из богов. Это был Вотан. Лицо бога продолжало сохранять бледность, но его рот раскрылся. Казалось, что он хочет сказать: «Ну, можно же скинуть разом все кости». Но слова так и не были произнесены, потому что Вотан встретился глазами с взглядом богини. Связываться с такой опасной, истеричной, жестокой и удачливой противницей ему не хотелось. Все напряжённо продолжали ждать. Наконец, последняя кость упала на дно стакана. Ладонь закрыла горлышко стакана и подняла его в воздух. Раздался звук мерно встряхиваемого стаканчика с перемещающимися в нём костями.
Окружающие замерли и напряженно ждали. Внезапно из балахона вынырнула вторая рука и подхватила стаканчик за донце. В следующий миг первая рука отпустила горлышко, и кости стали выпадать из стаканчика и раскатываться по столу. Остановился один кубик, второй, третий… Все невольно подались вперёд. «Видения», «Путь», «Выбор игрока», «Жатва». На лице Мортис отразилась жуткая гримаса, заменяющая ей улыбку.
— У меня есть право выбора игрока, чтобы показать ему «Видения».
— Два одинаковых хода подряд! Разве такое возможно? — удивлённо проговорила Фрея на другом конце стола.
Обезображенный рот Мортис расплылся в ещё более широкую улыбку.
— Если твои глаза тебя не обманывают — значит, возможно.
За столом затянулось молчание. Возражать никому не хотелось.
— И так, у меня есть право на выбор игрока, чтобы показать ему «Видения».
Казалось, что тишина стала ещё ярче, даже стала звенеть в ушах присутствующих.
— И-игро-ока-а… — проговорил Галеан. Казалось, что он смакует это слово. — Опять выберешь одного из наших?
Улыбка Мортис стала ещё шире и ужаснее. Все опасались, что она выберет именно их игрока.
— Своего. — Вкрадчиво проговорила Мортис — На этот раз это будет мой игрок.
Галеан кивнул, расслабив тело. Следом за ним стали кивать и остальные игроки. Подобный выбор Мортис всех устраивал. Каждый признавал право воздействовать на своих игроков, тем более что Мортис уже доказала способность передавать видения, не убивая фигуры. Дождавшись последнего кивка, она закрыла глаза. Прошло немного времени. Наконец, её глаза раскрылись. Они были черны, и внутри их бушевал чёрный огонь. Вынув из-за пазухи магический жезл, она стала осторожно вытягивать его над картой. Жезл оставлял на карте тёмную тень. Тень пересекла тёмные земли и, двигаясь по глади Торгового моря, вошла в земли Чёрных королевств. Она продолжала двигаться, пока не достигла окраин города Реффулия. Наконец, кончик тени достиг земель клановых поселений. Ещё чуть и самое острие расположилось над фигуркой женщины в поместье одного из кланов тёмных магов.
Раздался шёпот с той стороны стола. Разобрать, кому он принадлежал было невозможно. Но это было и неважно. Все присутствующие нетерпением ожидали развязки. Мортис напряглась. Умственное усилие отразилось на её лице, что сделало её ещё более омерзительным. На конце острия стала скапливаться тёмная капля. Боги напряжённо ждали. Капля медленно вытянулась и упала с острия на женщину. Она медленно падала вниз. Но на пол пути к женщине капля поменяла цвет на золотистый. Упав на женщину, капля сначала окутала её собой, а затем исчезла, впитавшись. Мортис убрала свой жезл от стола столь же медленно. Как и простёрла его над ним. Все заворожено следили за его движением. Аура женщины изменилась лишь незначительно. Это означало, что она также успешно перенесла воздействие богини на свой мозг, сохранив его в здравии.
— Она также видела сон наяву. Она видела «Путь».
Улыбка Мортис стала загадочной, не смотря на уродство плоти. Сейчас она на краткий миг вновь стала напоминать ту прекрасную Солониэль, какой была когда-то.