Уже в гостинице, в общей комнате за собственным ноутбуком, в котором Саша пересматривала социальные сети и всевозможные рисунки с котиками в надежде вернуться к хотя бы небольшому душевному спокойствию, она все-таки решается поговорить с Миклошем. Наверное, и не стоило… Но, с другой стороны, если бы Миклош был против общения как такового, то он наверняка бы ушел к себе, а не читал какую-то небольшую книжку, кажется, за авторством Достоевского. Впрочем, ведь в его время то, что сейчас считалось классикой, еще ведь и не написали.
— Мика, можно личный вопрос?
— Да. Разумеется, — Миклош кивает, словно желая подтвердить разрешение еще раз.
Сейчас парень кажется Саше погруженным в размышления. Вполне обычным. Словно ничего и не произошло сегодня. Вообще ничего. Словно было самым обычным делом сидеть в общей комнате отеля, где на тумбочке лежало оплавленное кольцо, которое еще недавно связывало с реальностью того, по чьей милости они оба едва не остались под горой навечно.
— Ты так говоришь, словно обязан мне отвечать.
Миклош хмыкает и забрасывает за ухо прядь отросших волос.
— Не обязан. Но после того как ты трижды спасла мне жизнь, уйти от ответа будет определенно не очень некрасиво, о чем бы не шла речь.
Саша качает головой.
— Мика. Я не хочу тебя принуждать к чему-то. Извини, если создается такое впечатление.
— Не принуждаешь. Спрашивай давай, а то такое ощущение, что я сейчас услышу что-то вроде — «Ты — Паук?» или что-то еще более масштабное.
— Нет. Не в этом дело. Просто… Ты был так спокоен. Там, внизу. Ну, почти все время. Мне так показалось, по крайней мере.
Миклош криво усмехается и откладывает книгу.
— Нет, Саша. Я не был спокоен. Я был зол и был дураком. Самостоятельным дураком в желании показать свою самодостаточность и мнимую непробиваемость. Желая казаться, а не быть.
Саша несколько секунд смотрит на парня, ожидая продолжения. Мика же, придя к какому-то выводу, кивает сам себе и развивает мысль:
— Я решил, что если делать вид, что все в порядке, так будет проще. Пройти все каждому по отдельности, молча, разбираясь с ощущениями само самостоятельно. И это было плохим решением. Для меня это испытание было совсем иным, чем для тебя, и я определенно выбрал не лучший способ действий. Я знаю, что ты хотела расспросить меня, успокоить. Понять, почему я злюсь. Я не хотел об этом говорить, а стоило бы, на самом деле. Ведь в итоге ничего хорошего из этого не вышло
— Иным? — в Саше проснулось любопытство.
Ее задело нежелания Мики говорить там, внизу, его злость… Но он имел на нее право, в конце концов. Вышло что вышло. Сейчас на самом деле она просто хотело обсудить это. Простое человеческое желание поговорить с кем-нибудь. Если Мика и мог справиться со всем сам, он ведь-то не поддался искушению, то Саша не могла. Она так и не поняла, почему чары, или что это было, Айдара, так по-разному на них подействовали, и теперь хотела разобраться. Словно если разобраться, то в будущем она опять не попадет в какую-нибудь подобную дурацкую ловушку из-за собственной сентиментальности. А теперь выходило что для Миклоша все было иначе…
— Да, иным. Я так понимаю, ты видела своих родственников. Семью, верно?
Саша только кивает.
— Я чувствовал это. Отдаленно. И должен был что-то сделать, а не молчать.
Саша качает головой.
— Я взрослый человек и должна справляться с такими вещами.
— Ерунда, — отмахивается Миклош, — я тоже взрослый, а без тебя бы оттуда не вышел. Но если ты спрашиваешь, почему на меня все это не подействовало так же, как на тебя, то, думаю, тут дело в моем прошлом. Для меня там, внизу, не было семьи. Для меня, к добру или к худу, важнее оказались воспоминание, связанное с колдунами, чья магия была ощутима в пещерах. Личный опыт, и опыт не самый приятный. Видишь ли, когда я только начинал обучение, мы как-то отрабатывали несколько простейших защит и атак в заброшенном имении Бенгальских. И попались охотникам за силой. Колдунам из шабаша. Я успел сбежать буквально с алтаря, вылез из-под купола. Наставник снял позиционирование и вмешался, и их всех положили, кроме одного. Старая тварь сбежала, главный в той шайке. Жертв было среди наших немного, на самом деле погиб только один начинающий маг, и то там просто неудачное стечение обстоятельств было. Так что считай что ничего почти и не случилось из того, что могло бы. Просто это было действительно… — Миклош чуть дергает головой, явно отгоняя какое-то воспоминание, — в общем, дерьмово было. Когда накинули блокиратор я едва не обмочился от страха, оказавшись в чужой власти. Тогда охотников за силой было много, о них среди начинающих магов страшные истории рассказывали. А тут — настоящие колдуны. Настоящий алтарь. Настоящий ритуал… Конечно, такое надолго запоминаеся. Надо признать, после этого случая почти всех охотников за силой перебил Орден. Жестко и быстро. Этого Аркадия Наймирского, который был главой напавших на нас тогда так и не нашли, а жаль. Я надеялся. Я давно это пережил, но прошлое есть прошлое. И, как ты понимаешь, желания остаться там, где чувствовались каждую секунду эманации силы колдунов у меня не возникло, даже при всем искушении. Иронично, что от влипания с головой в паутину наваждений меня уберегли вовсе не стойкость или вера с надеждой какая-нибудь, а просто неприятные воспоминания.
— Спасибо, что поделился, — что сказать менее банального Саша просто не знала. Она чувствовала, что Миклошу было нелегко говорить об этом. Но все же он рассказал.
— Да не за что. Это не великий секрет, Саша. Я не хотел говорить там, не хотел обсуждать, но вообще стоило. Ты-то хотела как лучше, я это знаю. А в итоге мы вместо того чтобы быть рядом друг с другом все-таки разделились, но несколько в ином смысле, чем обычно вкладывают. Я не знаю, не будь там этой ауры силы колдунов, не попал бы я сам под наваждение… Но точно скажу что не справился бы с этим существом сам, кем бы оно не было. Хотя это и не тень, а что-то другое. Но я бы боролся. Надеюсь на это, по крайней мере. Мне кажется, я в любом случае не согласился бы на его, скажем так, предложение.
Саша встречается взглядом с Миклошем.
Вопрос задавать и не нужно. Напарник только чуть улыбается ей и поясняет:
— Видишь ли, Саша, не знаю, это благо или проклятие, но для меня самого та жизнь, что была до эксперимента, сейчас словно бы стерлась из памяти. Как, знаешь, история, что в спектакле рассказывается. Посмотрел, домой пришел, и через месяц другой если и помнишь что, то только в общих деталях. Может, дело в том, как Михаил помогал адаптироваться в новом теле и немало со мной работал, может связь с наставником так все изменила, может еще что повлияло — не знаю. Но это так, и меня все устраивает. К тому же сам я думаю, что все из-за тебя.
— Меня? — Миклош не казался расстроенный таким поворотом событий, но Саша все-таки не была уверена, считать ее участие во всем этом улучшающим или ухудшающим все дело.
— Да. Нет, ты не подумай, это не плохо, — Мика явно почувствовал ее сомнения. Хотя, Саша довольно хорошо понимала, что они скорее всего были просто на лице написаны. Парень продолжил: — как я уже говорил, я какое-то время видел мир твоими глазами. Для тебя прошло несколько часов, для меня же — куда больше. Потом эта странная связь разумов, которая так до конца не исчезла. Понимание что ты не один на каком-то ином уровне. Не то же самое, что с наставником, иное. Не знаю как объяснить. Просто это то, чего со мной никогда раньше не было. Я никогда раньше ничего подобного не ощущал. Я вырос один, у меня не было сестры или брата, а племянница была совсем крохой. Я любил свою семью, но все же — это иное. У меня не то чтобы было много близких друзей из других магов, равных по возрасту. Один знакомец, и тот предателем оказался. Сейчас все иначе, и ты одним своим присутствием показываешь, что все изменилось. Что прошлая жизнь осталась в прошлом. Я не сразу понял все это. Даже когда понял что мир изменился, когда заполучил тело все равно не хотел верить в то, что произошло. Дело до отторжения едва не дошло, благо Новгородский мне вправил мозги вовремя. И он же донес до меня ровно две существующие альтернативы. Я мог продолжить упиваться жалостью к себе и умереть в самом прямом смысле, ведь чем чаще я буду вспоминать того, прошлого себя, тем меньше буду считать нынешнее тело своим, тем больше будет Грань выталкивать меня прочь из той физической оболочки, которая досталось мне с твоей помощью. Или я мог использовать данный судьбой шанс, каким бы он ни был. Жить дальше в новом мире, приспосабливаться, полагаться на тех, кто теперь был рядом. И все. Никаких альтернатив. Умереть или принять изменения. Я не сказать, что смирился как только это услышал. Но все же принял правоту Новгородского, пусть и не сразу, — Миклош чуть усмехаетя, — звучит просто, но на деле я и сейчас не могу сказать, что все забыл навсегда. Но я жив, и свою жизнь я не хочу просто так терять, тем более что за нее столько заплачено. И лучшее, что я теперь могу сделать для моей семьи — доказать свое доброе имя и указать всем, что они не зря любили меня. И отомстить тому, кто уничтожил моих девочек. А дальше… Просто жить. Раз уж все так сложилось. И, там внизу я просто помнил об этом. Каждый миг помнил.
Несколько секунд в номере стоит абсолютная тишина. Потом Саша все же решает хоть что-то сказать. У нее нет подходящих слов чтобы выразить все свои мысли, и приходится ограничиваться чем-то нейтральным.
— Это мудро. Я… Мне бы хотелось тоже помнить о том, что дальше нужно просто жить.
— Все равно я ничего не могу изменить. И я понимаю, что это звучит как что-то простое. Но на деле это не так. Совсем не просто. Это то чем я стараюсь руководствоваться. Ориентир. Но, признаю, там внизу меня вела и ненависть. И к колдунам, и к Пауку, отобравшему мое прошлое, и к миру, отнявшему у меня все. Ненависть и стремление отомстить. Желание показать, что я выше прошлого. И теперь точно можно сказать, что на ненависть и злость не стоит опираться.
— Почему?
— Ненависть отделяет нас друг от друга. Ее, как и жажду мести, нельзя ни с кем разделить. А гордыню и подавно. Она выжигает душу и отделяет тебя от мира. А ведь в одиночку не сделать многое из того, что легко сделать вдвоем. Иногда в одиночку вообще ничего нельзя сделать… Сколько бы сил или воли не было. Сегодня я получил этот урок. Возможно, именно поэтому нас никто не отговаривал от похода вниз, несмотря на все опасности.
— Думаешь, кто-то знал? — Саша прищуривается.
Мика только пожимает плечами.
— Если ты про Серафима и Карину, то я не знаю что именно они видят вокруг, а что нет. Но точно знаю, кто в городе что-то знал о шахтах и о том, кто водит туда людей.
— Гульяз, — Саша это имя почти выплевывает.
— Да. Думаю, пора наведаться к ней в гости.
— Непременно.
На следующее утро они без всяких отлагательств отправились к единственной представительнице Ордена в этом неприятном городе. Саша полночи снились странные тени, и она искренне надеялась, что Гульяз окажется человеком слова и свяжет их с информатором сегодня же, чтобы можно было убраться отсюда как можно скорее.
Во второй раз женщина соглашается на встречу даже не смотря на ранний час.
— Знает кошка, чье мясо съела, — усмехается Саша перед входом в нужный подъезд.
— Определенно, — Миклош взглядом указывает на окон, из которого за ними наблюдает волшебница, — определенно.
На этот раз на столе и чай, и коньяк, и сыр с колбасой. Саша без всяких слов достает черное, оплавившееся снизу и сверху кольцо и кладет его прямо на светлую скатерть.
— Вы, посылая нас за этим, кое о чем умолчали. Кое о ком, точнее. Почему?
Гульяз вздыхает.
— У меня нет желания иметь дело с Советом за нарушение секретности. Это раз. Второе — тогда бы вы согласились? К тому же к тому, кто хочет найти именно его, Айдар не приходит… Не приходил, — поправляется она, смотря на кольцо, — он… мучился?
— Нет. Не думаю. Что произошло на самом деле?
— Я не знаю, — с тоской произнесла Гульяз, — правда, я не знаю. Я только знаю, что он там был когда колдуны проводили ритуал. И что что-то произошло. И он умер… И не умер разом. Что все пошло не по плану.
— И в чем был план? — Миклош в упор смотрит на женщину.
Гульяз отводит глаза и обнимает кружку руками, словно пытаясь согреться.
— Вы ведь все равно все узнаете. Айдар — мой муж. Был моим мужем. Много лет назад. Он был человеком. Точнее, не совсем человеком. Я не сразу поняла, кто он такой. Недоформированный. Редкая аномалия, неполное развитие ядра. Он мог стать не просто моим мужем на человеческую жизнь, а идти со мной столько, сколько захочет. Если бы все получилось… Таких, как Айдар давно не Становят. Не пытаются даже — слишком большие риски. Я изучила все, что знала об этом. Шансы были. Особенно если подпить хоть чем-нибудь до Становления. Хоть чем-нибудь. И когда появились колдуны со всеми их идеями о поиске великого камня силы, который вообще-то ближе к Эльбрусу, я не стала им мешать искать его здесь. Подбросила немного нужной информации, соединила вероятности — и вот они уже решили взять Айдара к себе в ритуал за кое-какую мою помощь. Этого должно было хватить. Этого даже и хватило. Я почувствовала — ведь на нем было мое кольцо. Айдар стал магом. Полноценным, слабым, но полноценным. Я так радовалась, сама начала спускаться в шахты, ведь теперь достаточно было провести Становление… А его просто убили. В одно мгновение. Я видела тело в морге — кто-то воткнул кинжал в сердце за секунду. И Айдара не стало. Я похоронила его, не стала только забирать кольцо с ритуального камня. Не смогла. А потом он вернулся. Я не знаю как и зачем. Мы не говорили ни разу. Я так и не сумела посмотреть ему в глаза. Время шло. Начали пропадать люди. Я знала, что надо рассказать — но так и не сумела. Айдар, мой Айдар… Мне жаль, что так все обернулось.
Саша несколько секунд барабанит пальцами по столу. Потом все же усмиряет злость, говоря даже по собственным мерками жестко и холодно.
— Вы рассказываете все о колдуне и о камне, что они искали. Помимо наводки на Алену. А мы не рассказываем о вас.
Что-то было теперь в этой волшебнице, разом утратившей всю былую властность. Просто уставшая от всего немолодая женщина живущие в городе, пропитанном сожалением о прошлом в самом буквальном смысле.
— Да что там рассказывать… Колдуны как колдуны. Понятно, настоящих там всего пара, Аркадий этот пожилой и Антон был, его ученик вроде бы, рыжий такой и крайне неприятный тип. И их прихлебатели, люди. Такие всегда около колдунов вьются, надеются силу получить, шанс на Обращение. А камень… Я только знаю, что он там, где людей немного. Хава расскажет вам, она вроде как что-то знает. Я ее попрошу. И возможно расскажет больше и о колдунах этих, я осторожно держалась, старалась не слишком отсвечивать, чтобы не связали с этим делом. И не связали москвичи, не поняли ничего. Знаю только, что их это не то секта, не то маленький шабаш старый. По крайней мере Аркадий, пожилой, я с ним однажды общалась, был даже по меркам их племени немолод. Старше меня, наверное, раза в два. С такими надо быть осторожным, но у меня была пара аргументов. Он-то разыскиваемый преступник был. Так что мы договорились. А про остальных не знаю ничего.
Саша видит, как Миклош сжимает кулаки.
— Аркадий Наймирский?
— Вы знаете? Да, фамилию я запомнила, хотя он кажется и не любил ее. Его товарищ с оспинами был куда моложе, но еще более неприятный. Но увы, я мало что сказать могу. Только то, что неприятные они типы были, как и все колдуны. Я надеялась, что все получиться, но, — Гульяз развела руками, — иногда мы все ошибаемся. Вам, наверное, сложно в это поверить, но я любила Айдара. Не хотела ему участи колдуна или еще кого-то из двоедушников. Не хотела, чтобы просто Обратили. И вот как все обернулось… Теперь вот и живу здесь. Поближе… К нему.
В комнате воцарилась тишина. У Саши не было идей о том, что можно сказать. У Миклоша, судя по всему, тоже.
Они в тишине допили чай, получили от Гульяз контакты загадочной Хавы, скомкано попрощались и ушли, не желая больше необходимого задерживаться в этом городе и в этой квартире, пропитанной насквозь виной и горечью.