Но Зулейхе надоел этот шум, поднятый, как ей казалось, из-за пустяка:
- Готовь, готовь, Явер, - разрешила она. - Раз уж пришла, что-же делать? Попробуем твой плов с шафраном... Но только, чтоб больше это не повторялось...
Обрадованная Явер рьяно взялась за работу. Хатун не хотелось делать невестке замечание при посторонней женщине. Она только молча вздохнула.
Немного погодя явился человек в калошах. Он сразу же взялся помогать Явер.
Явер старалась вовсю, выбивалась из сил, обливалась потом, - она резала, строгала, крошила, подбрасывала топливо в огонь, подливала масло. Огонь пылал, шипел жар, стучали ножи.
Язык Явер тоже не знал передышки: "Калош, сюда, Калош, туда".
Зулейха заливалась звонким смехом. Калош тоже глухо посмеивался, а у Явер от хохота прыгали щеки, подбородок, грудь.
Одна Хатун молчала. И от ее молчания Явер становилось не по себе. "От кислых взглядов этой старухи еда может потерять вкус", - с досадой подумала она, поглядывая на большой котел с пловом. Она старалась вспомнить, какие еще сладкие слова муж велел говорить этим приезжим гордячкам, и не могла вспомнить. "Да ну, к чорту!" - решила она и, не обращая больше внимания на угрюмый вид Хатун, перемыла посуду, вытерла, прибрала все и стала накрывать на стол. Через окно она увидела, как по двору идут Мехман и Муртуз.
Муртузов вышел из прокуратуры вместе с Мехманом и, не отставая ни на шаг, просеменил вслед за ним до лестницы. Мехман прошел в комнату, а Муртузов повернул в кухню. Он раздул ноздри, вдыхая аромат готового плова, причмокнул и стал хвалить жену.
- Ты - мать моя, сестра моя умелая, - сказал он в восторге, - валлах, Явер!
- Ой, Муртуз, - кокетничая, протянула Явер, - хорошо, что ты пришел... За хлопотами забыла все, чему ты научил меня.
- Напрасно, очень напрасно.
Явер засмеялась:
- Снова напомнишь, не беда...
- Каждый день будешь у меня ходить в клуб... С самого утра - в клуб, прямо в клуб. Не открывать же мне дома специальные курсы для тебя. Муртузов с довольным выражением лица поощрительно похлопал жену по плечу. Если во всем мире найдется человек, имеющий такую стройную серну, как ты, пускай он выступит вперед...
Явер, слегка подмигнув Зулейхе, негромко сказала мужу:
- Если бы не Зулейха-ханум, бабушка выгнала бы меня отсюда...
- Почему, Явер? - удивился муж.
- У, она очень сердитая женщина. Но зато у Зулейхи-ханум сердце мягкое, просто бархатное.
- Тогда спасибо, Зулейха-ханум.
- Я подумала, что просто неудобно заставлять Явер-ханум нести обратно такую тяжесть...
- Конечно, конечно, - подтвердил Муртуз и, поправляя пояс, добавил: Наш долг служить приезжим.
Мы... - он не договорил, прислушиваясь к голосам, доносившимся через раскрытую дверь.
Мехман, должно быть, услышал аромат шафрана - Явер часто снимала крышку с котла с пловом, - и сомнение закралось ему в сердце.
- Что у вас происходит, мама? Что творится в кухне?
Мехман появился на пороге. Следом за ним шла расстроенная Хатун.
- Это, сынок, жена Муртузова. Так просила, уговаривала, пришлось уступить, чтобы не обидеть. - Хатун украдкой бросила сердитый взгляд на Зулейху. - Ничего, сынок, что случилось - то случилось, ты не сердись. Нельзя смотреть на гостей хмуро. Они же у тебя дома... Подойди, скажи, добро пожаловать.
- Мама...
- Ладна, сынок, успокойся.
- Как ты могла такое допустить?
- Сыночек...
Увидев слезы в глазах матери. Мехман смутился. Он только спросил:
- Где же была Зулейха?
- Зулейха, сынок, еще очень молода... Разве она могла знать, что ты будешь недоволен...
Зулейха покраснела. Явер вопросительно посмотрела на мужа, но Муртузов, ничуть не смутившись, продолжал изливать потоки своего красноречия. У них в районе живут просто, по старым обычаям. Городских тонкостей они не знают. Человек в калошах присоединился к нему. Явер кое-что прибавила от себя, и от их болтовни в квартире поднялся невероятный гомон.
Мехман едва сдерживал раздражение.
Муртузов нарочно вышел на застекленную галерею, выходившую на улицу, стараясь, чтобы его увидели прохожие. Откуда-то появился Мамедхан, он притащил полный зимбиль. Муртузов взял зимбиль из его рук, торопясь узнать поскорее, что там лежит.
- Что тут у тебя, красавец?
- Ничего особенного. Пустяки... Так, кое-что...
Муртузов стал бесцеремонно рыться в свертках.
- Ого, сок жизни тут. Люблю тебя за чуткость. Умница! - похвалил он.
И крикнул через всю квартиру жене, хлопотавшей на кухне:
- Явер, Явер, неси скорее рюмки...
Некоторое время Мехман стоял молча и кусал губы. Положение, в которое он попал, казалось ему невыносимым. И вдруг он решительно двинулся к телефону.
- Товарища Вахидова! - Он долго ждал, пока ему не ответили, что секретарь райкома уехал в село на строительство новой школы. Мехман медленно повесил трубку.
Мать, встревоженная, следила за каждым его движением. Она видела, что сын очень разгневан. Широкие его брови сдвинулись на переносице.
- Мама! Ты понимаешь, что происходит в нашем доме?
- Сынок, не шуми. Помни, мы на чужбине, нельзя ссориться с людьми... Они не знают правил приличия...
- Они все знают.