- Какое горе?
- Трудно даже сказать. Язык не поворачивается.
- Что случилось? Разве он тоже замешан в расхищении промтоваров для учителей?
- Нет, товарищ прокурор. Сколько раз за эти годы его проверяли, из всех ревизий он выходил чистым, как цветок. Беда в том, что жена несчастного повесилась. Как только он узнал об этом, прибежал сообщить.
- Повесилась? - отрубил Мехман, испытующе глядя на Мамедхаиа.
- Товарищ прокурор, эта женщина немножко... - Муртузов, стараясь выгородить своего друга, наклонился к Мехману и сказал вполголоса: - Она была немного легкого поведения...
Мехман с удивлением посмотрел на Муртузова. Тот опомнился.
- Конечно, все выяснится во время следствия. Но...
Как ни старался следователь сохранить беспристрастный вид, Мехман уловил все же, что Муртузов с самого начала пытался создать невыгодное впечатление о Балыш.
- Надо пойти на место происшествия, - сказал он лаконично. - Вызовите врача и начальника милиции.
Джабиров явился немедленно.
- А где врач?
- В больнице нет телефона, - ответил Муртузов, желая выиграть время. Придется послать человека.
- Пошлите скорее. Немедленно.
Муртузов вышел во двор поискать человека в калошах. Он коротко рассказал ему обо всем.
- Влип наш Мамедхан... - огорчился Калош.
Но Муртузов заметил строго:
- Беги за врачом. Все теперь зависит от его заключения. Понятно? Надо срочно доставить врача сюда.
- Понял, понял, вызвать врача. - Человек в калошах, сгорбившись, ушел, а Муртузов вернулся в кабинет прокурора.
- За врачом пошел Калош, - сказал он.
Мамедхан обрадовался. Его синеватые небритые щеки даже порозовели. "Калош хитер, находчив", - подумал он с облегчением. И в ту же минуту почувствовал на себе взгляд Мехмана. Мамедхан схватился за голову и закачался из стороны в сторону, показывая всем видом, как жестоко он страдает, как тяжело переживает смерть Балыш.
Наконец пришел врач.
- Вы конечно, знаете, доктор, зачем вас побеепокоили? - спросил Мехман.
- Нет, совершенно ничего не знаю. Может быть, в деревне что-нибудь случилось? В колхозе? К сожалению, я чувствую себя так плохо, что поехать мне будет трудно. Но если надо, то я...
Человек в калошах, прижавшийся к косяку двери, чуть подмигнул. "Браво, доктор!" - подумал он.
- Такое дело, доктор... - снова обратился Мехман к доктору.
- Пожалуйста, я вас слушаю.
- Сейчас мы пойдем в одно место...
- Я уже сказал вам, что очень нездоров... Когда я лечил Зулейху-ханум, мне было легче. Теперь не то, теперь я серьезно болем сам...
- Но это очень близко, доктор.
- Ну, тогда другой вопрос - тогда можно...
Все вышли из прокуратуры и пошли за Мамедханом. Трясущимися руками Мамедхан достал ключ, отпер дверь. Стены и пол большой комнаты были убраны дорогими коврами. Яркие радужно-пестрые краски узоров, казалось, цвели по всей комнате. Муртузов очень внимательно, глазами ценителя, словно впервые видя эту комнату, посмотрел на ковры и сглотнул слюну. "Сам шах не откажется от таких ковров", - подумал он.
- Здесь только вы один живете? Это ваша квартира? - спросил Мехман.
- Да, наша, лучше бы стены развалились раньше, чем мы сюда въехали...
- Где повесилась ваша жена?
- Тут у нас есть кладовка. Там она повесилась, погубила меня... оставила одного... - Мамедхан подошел к маленькой двери... - Меня не было дома, когда она это сделала. Ой, Балыш, Балыш, ты меня погубила...
- Что вы увидели, когда вернулись домой?
- Ничего не увидел, ей-богу.
- И даже не задумались, где жена?
- У соседей, наверно, я считал. Жду, жду, жду - не приходит. Тогда я решил, может, она ушла в деревню к отцу. Или с бригадой клуба выехала в колхозы на концерты... Эта Балыш никогда не беспокоилась о муже, не раз я ел свой ужин в одиночестве...
- А наружная дверь?
- Она была открыта.
- Как же она оставила дверь открытой?
- Соседи у нас такие люди... Очень хорошие люди, честные. И потом я подумал, поторопилась, забыла. У нее же ветер был в голове... Только песни и танцы...
- Разве она говорила вам об этом?
- О чем? - притворился непонимающим Мамедха",
- О том, что она уедет к отцу или в колхоз на концерт?
- Говорила. Да.
- И вы согласились?