- "Али Байрамов", кажется, говорила она. Так, жена, или я ошибаюсь?
- Ей-богу, Нуру, я в жизни не ходила в такие места, - с достоинством ответила Нурийя, желая уязвить Мехмана. - Базар и вот эта квартира на первом этаже - вот все что я видела на своем веку...
- Да, Али Байрамов, Али Байрамов, - уже твердо сказал Нуру, почесывая свою бороду. - Спасибо Советской власти! Она надежнее вас всех, сынок. Когда мы стареем, она дает нам пенсию или какую-нибудь легкую работу - вроде охранника, чтобы мы не скучали.
Мехман искоса посмотрел на дворника.
- Но ты не один такой. Возьми друга твоего, инженера Наримана, моего сына. Мы с покойным Мурадом, отцом твоим, даже имена подобрали схожие. Ты вот тут родился в этой квартире, а он - вон там. Всего два дня разницы между вами... Оба мы радовались, что судьба, подарила нам сыновей, опору на старости лет...
Мехман едва не сгорел от стыда. Он молчал, считав себя не вправе отвечать на полные укора слова Нуру. Старик посмотрел вслед уходящему Мехману и пожал плечами.
- Нариман рассказывал, что Мехман славится своим умением хорошо говорить - чуть ли не оратор. Но где его пламенный язык? Он нем, как рыба...
- Наверно, твои слова смутили его, Нуру. Он готов был провалиться сквозь землю...
- Этого мало, старуха.
- Что же ему еще делать, старик? На самом деле провалиться сквозь землю?
- Он ведь юрист, пускай защищается, пускай правдой ответит на правдивое слово.
- Невестка, невестка, невестка! Она вырывает сына из рук матери. Нурийя разволновалась и готова была прослезиться.
- А только что ты заступалась за сына. Говорила, он ни в чем не виноват...
- Таков уж удел матери. Она должна сына отдать другой...
- А дочь? А если бы у тебя была дочь? Тогда как?
- Дочь всегда ближе.
33
Мехман добрался до фабрики. Его направили к главному инженеру. Мехман постучал, осторожно приоткрыл дверь.
- Можно?
- Можно, - ответила молодая девушка в тюбетейке, сидевшая за столом.
- Простите, мне нужно видеть главного инженера.
- Входите. Прошу.
- А он скоро будет? - спросил Мехман.
- Кто?
- Главный инженер.
- Главный инженер - это я. - Девушка чуть усмехнулась. - В чем дело?
- Я хочу повидаться со своей матерью, Хатун Агададаш кызы. Приехал сегодня из района и не застал дома. Говорят, она работает на вашей фабрике.
Девушка взглянула на часы.
- Вам придется двадцать пять минут подождать.
- Но я очень спешу. Именно поэтому я и зашел к вам...
- К сожалению, я не имею права нарушать трудовую дисциплину. Ведь у нас производство. Ваша мать работает на конвейере. Через двадцать пять минут будет перерыв.
- Как я смогу ее найти?
- Ну, мы вызовем ее сюда... - Девушка заглянула в какой-то список. - Ей передадут, что вы здесь.
- Я подожду... - Мехман встал, собираясь выйти.
- Можете посидеть здесь. Вы мне не помешаете. - И девушка углубилась в свою работу.
Шум и грохот машин сотрясали здание. И где-то в шуме и грохоте, думал Мехман, была его старая мать, женщина, которой он был всем обязан и которую ничем не отблагодарил. Мехман томился. Каждая минута казалась ему часом. Наконец раздался гудок. Работницы высыпали из цехов на обеденный перерыв. Вскоре взволнованная Хатун вошла в кабинет. Она не заметила сына.
- Вы меня вызывали, Дильгуше? - с тревогой спросила она. - Может, плохие вести?
- Плохие вести? - девушка ласково улыбнулась. -Хорошие вести, отличные. Сын ваш приехал. Вот он...
Хатун обернулась, увидела Мехмана и схватила его за руки, точно боясь, что он сейчас исчезнет.
- Почему ты не написала, мама? - с упреком спросил Мехман. - Ведь ты обещала вернуться. Почему ты здесь? Да, я плохой сын, но не такой плохой, как ты думаешь...
Глаза у Хатун стали влажными.
- Что ты, что ты, сынок? Я не хотела мешать вам. Пусть у тебя будет свой дом, своя семья, дети.
Дильгуше деликатно вмешалась.
- Вашей матери у нас хорошо. Мы ее любим. Молодые работницы учатся у нее... - Она пошутила. - Мы не позволим обижать нашу Хатун...
- Вот видишь, Мехман, - не утерпела мать, - здесь я нужна.
- А мне разве ты не нужна? Разве я обидел тебя чем-нибудь? - Мехман снова взглянул на Дильгуше, как бы ожидая ее помощи.
Та поняла это.
- Очевидно, обидели. Иначе наша Хатун говорила бы иначе.
У Мехмана опустились руки.