— Но Нунна не мог никому навредить, господин байру, — Энеата переборола страх и заговорила, мотнув головой. — Он ни с кем не враждовал и никому не мешал.
— Его отец убил моего побратима.
Эне сглотнула.
— Я… я не причастна ни к чему такому, клянусь, господин байру! — прошептала она.
— Тебя я и не обвиняю. Но мне нужен твой спутник.
— Он тоже! Он бы не позволил случиться убийству. Он… добрый!
Против воли блеснула и скатилась по щеке слеза. Асахир наклонился и протянул руку, касаясь лица девушки и осторожно стирая каплю. Легонько щелкнув кончиками пальцев по подбородку Эне, он заставил её поднять голову и посмотреть вперёд.
Перед ней сидел могучий воин с иссиня-чёрными волосами, зачесанными назад и смазанными маслом, как и у всех идшарских воинов, но остриженными короче, чем подобало человеку его положения; облачение его также несколько отличалось от привычных жителям большинства дарфийских городов. Кроме чёрной льняной туники с нашитыми кожаными пластинами, обильно испачканной кровью в области правого плеча, на нём были и широкие кожаные штаны — такое облачение носили лишь жрецы-воители из Идшара. Два меча и множество коротких ножей расположились на широких кожаных поясах, перехватывающие грудь и пояс воина; через плечо был перекинут расшитый серебряными нитями лиственно-зелёный плащ, а на лбу красовалась узкая кожаная полоса со вставками из резного сердолика.
Точный возраст Асахира не был кому-либо известен; на вид ему было что-то около тридцати, но Эне уже знала, что люди считают его всего лишь двадцатитрёхлетним. Он гладко брил лицо, как и было положено воспитаннику жрецов, но отсутствие бороды и усов не очень-то молодило его — кровопролитные сражения отметили воина сильно заметными шрамами. Один из них, тонкий и прямой, как от плети, шёл по правой щеке к глазу, рассекая край брови, другой, совсем свежий и, похоже, оставшийся от тяжёлого удара, алым пятном расположился на подбородке. Россыпь шрамов помельче расчертила всю правую половину лица, шею и руки, а на ладони красовался свежий порез; нос с горбинкой был когда-то сломан и теперь слишком явно доказывал это искривлённой формой. Черты молодого военачальника словно подтверждали легенды о его происхождении: лицо байру Асахира напоминало высеченные из камня храмовые изваяния, изображавшие сурового бога войны и смерти — резкие, исполненные какой-то слишком суровой, диковатой мужественности.
При этом он казался смертельно бледным, что совершенно не шло к образу великого воина; однако все эти подробности не надолго привлекли внимание Энеаты — подняв взгляд, она замерла, смотря в удивительные ярко-зелёные глаза воителя. В этих краях были распространены лишь всевозможные оттенки чёрного и коричневого, и Энеата думала, что она — единственное в мире существо со светлыми радужками. Асахир, судя по всему, был удивлён не меньше Эне, тоже с интересом разглядывая её глаза, блестевшие небесным цветом.
— Асу Энеата? — произнёс Асахир, уточняя, верно ли запомнил имя пленницы.
Девушка кивнула, вновь опуская взгляд.
— Великий свет, — перевёл с древнего языка Асахир. — А как сокращают? Ата?
— Эне… — растерянно пробормотала Энеата.
— Значит, асу, — задумчиво повторил Асахир. — В самом деле?
Энеата, обиженно косясь на него, осторожно подвинула край туники, стараясь не обнажить лишнего, накрыла ладонью ранку на своём плече и зажмурилась, терпя коснувшуюся боль. Стянула повязку, показывая заросшую свежую кожу без малейших следов повреждений.
— Неплохо, маленькая асу, — голос Асахира зазвучал немного дружелюбнее. — Значит, твоё колдовство может и исцелять…
Эне подтвердила это кивком головы. Асахир с любопытством смотрел на девушку, затем спросил:
— Только тебя саму?
— Нет.
— А если я попрошу тебя о помощи?
Энеата промолчала, ожидая дальнейших слов, но байру молчал, видимо, сам ждал ответа. Взор девушки скользнул по телу воина и задержался на кровавом пятне у плеча.
— Вы ранены, господин байру, — устало выдохнула она.
— Я? — зачем-то притворно удивился Асахир, кратко и недовольно взглянув на испачканный плащ.
— Да, я могу помочь.
Асахир усмехнулся, откинул плащ, и Энеата, недовольно качая головой, присмотрелась к перевязям, насквозь мокрым от уже потемневшей крови.
— Можно мне нож? — попросила она.
Асахир прищурился, недоверчиво глядя на неё, и Эне спешно объяснила:
— Повязку снять.
— Свою ты не снимала.
— Свою рану я и так чувствую, байру.
Асахир вытащил из ножен на поясе короткий тонкий нож, но Энеате его не дал — сам резким и быстрым движением перерезал тряпку. От взгляда на пробитое плечо Эне стало не по себе, и в глазах снова потемнело — она уже лечила многие раны, но такую тяжелую и жуткую видела впервые.
— Копьё? — спросила Эне, стараясь собраться с силами.
Военачальник коротко кивнул.
— Байру!.. — возмущённо воскликнул один из воинов, стоявших рядом. — Вы же…
— Помолчи.
Энеата огляделась. Товарищи Асахира смотрели на неё с неприязнью и недоверием, и руки их неспроста замерли у ножен. Воины были готовы убить её в любое мгновение, едва решат, что юная асу может быть опасной.
— Будет больно, — предупредила девушка, поднимая ладонь.
Байру Асахир только рассмеялся:
— Уже было, маленькая асу.
Тёплый свет зажегся на кончиках пальцев, и девушка легонько коснулась края раны, надеясь, что справится. На мгновение отвернулась от раны, посмотрев в лицо воина, и тут же отвела взгляд, увидев, что он усмехается. Если Асахиру и было больно, скрывать это он умел мастерски.
Люди в шатре начали переговариваться, не сдерживая удивлённых возгласов и шепотков. Наконец Энеата остановилась и опустила руку, когда от огромной раны осталось еле заметное синеватое пятно. Все стихли, уставившись на Асахира и юную асу.
— Всё, господин, — осторожно сказала Энеата.
Асахир чуть прикрыл глаза и отодвинулся подальше от Энеаты.
— Я думала, что такие раны смертельны, — почему-то произнесла она вслух.
— Тогда тебе рановато разрешили считаться лекарем, — спокойно отозвался Асахир.
Воин осторожно повёл плечом, словно проверяя. Прикрыл глаза и сгорбился, опираясь руками на постеленные шкуры.
— Не сильно лучше.
— Вы потеряли много крови. Да и боль останется на какое-то время. Я думаю, ваш лекарь сможет помочь. Отвары быстро поставят вас на ноги. И я бы на вашем месте больше не доверяла здоровье незнакомцам.