— Кто? — не поняла Дивияра.
— Рим… — имя жреца прозвучало в устах Зары лёгким вздохом.
***
Хотя вода, касаясь ран, жгла их сильнее огня, Энеата была счастлива наконец отмыться дочиста. Запах мыла, трав и масел успокаивал её, а переоблачение в простую, но чистую тунику без дыр и заплат показалось сродни празднеству. Заплетя мокрые волосы, за долгое время без окрашивания обретшие свой природный соломенно-рыжеватый цвет, Энеата отправилась исследовать дом военачальника.
Хотя в жилище Асахира был всего один этаж, здание занимало немалую площадь. Убранство, впрочем, не казалось слишком изысканным — большинство комнат, что Энеате успела осмотреть, были пусты или почти пусты.
— Здесь везде так мало вещей? — спросила Энеата у служанки, останавливаясь у широкого окна с видом на внутренний двор.
— Почти везде, госпожа.
— А можно выйти туда? — кивнув на окно, спросила Эне.
— Конечно! Выход в следующей комнате. Вот сюда, госпожа.
Внутренний дворик дома оказался совсем небольшим — колодец посреди небольшой поляны, низкая скамья у стены и крупная каменная чаша с цветущим левкоем. Зато здесь царили тень и прохлада — почти всё пространство наверху было закрыто решетчатым навесом, оплетённым разросшимся виноградом, пропускавшим лишь малую часть солнечных лучей.
— Я посижу здесь? Пока байру не вернётся.
— Конечно, госпожа. Я скажу ему, что вы здесь.
— Опоздали, — раздался голос Асахира.
Обе девушки обернулись. Военачальник смотрел на них сквозь одно из окон, облокотившись на подоконник. Служанка тут же склонила голову, а Эне поинтересовалась:
— Давно наблюдаете, байру?
Асахир скрылся, отойдя от окна, а через несколько мгновений вышел во дворик через вторую дверь, ведущую сюда.
— Ужин готов? — спросил он у служанки.
— Да, господин. Иду подавать?
— Иди.
Когда служанка скрылась за дверью, Энеата опустила голову, чувствуя лёгкий призрак страха — как и всегда, когда оставалась наедине с военачальником. Тот молчал; когда Эне, хотев уже задать какой-то вопрос, повернулась к своему неразговорчивому собеседнику, Асахир опередил её, протягивая девушке какой-то свёрток и коротко сказав:
— На.
— Что это? — удивилась Энеата, разворачивая скрывавший вещь кусок ткани.
— Подарок, — как-то хмуро отозвался Асахир.
В следующее мгновение, наконец освободив дар от обёртки, Энеата ахнула, не в силах сдержаться.
Гладкие, изумительно синие бусины лазурита, закреплённые тонкими золотыми цепочками разной длины на толстом витом обруче. Крупное и тяжёлое ожерелье, по-видимому, закрывающее всю шею и большую часть груди. Такое украшение могла без стыда надеть верховная жрица или жена эсина…
Взгляд Энеаты сверкнул и счастьем, и мукой. Она страстно желала эту вещь, но согласиться принять её не могла.
— Дедушка Хурсан сказал, что нельзя принимать подарки от мужчин, — еле заставив себя отвернуться от сияющего ожерелья, тихо произнесла она. Протянув украшение военачальнику, она попросила: — Заберите, пожалуйста.
— Можешь выбросить в колодец, если не нравится, — рассерженно буркнул байру.
Энеата провела по ожерелью ладонью. Бусины прокатились под пальцами, и девушка блаженно прикрыла глаза. С огромным трудом преодолев соблазн, она быстро завернула сокровище обратно в ткань.
— Простите, байру, но…
— Могла бы хоть для приличия сделать вид, что рада подарку, — отвернулся Асахир.
— Простите, байру. Я хочу быть честной.
— Тебе неприятен дар или даритель? — с явным трудом произнося эти слова, спросил военачальник.
Энеата промолчала, сосредоточенно разглядывая траву под ногами.
— Ну? — рассерженно потребовал ответа Асахир.
— Ведь не может же быть, чтобы вы думали обо мне так плохо? — с надеждой произнесла Энеата.
— Что? — не понял Асахир.
— Байру, вы ведь не думаете, что меня можно купить?..
Асахир резко развернулся, уставившись на Энеату, забыв привычно прищурить широко распахнутые зелёные глаза. Растерянно промолчав пару мгновений, он вдруг громко расхохотался.
— Не надо подарков, — извиняющимся тоном попросила Энеата. — Я и так живу в вашем доме. Я ничего не могу дать взамен.
— А я ничего и не требую, — холодно ответил Асахир.
Энеата смущённо поджала губы.
— Но…
— Арнунна просил у меня оттиск печати, для твоего наследства, — хмуро произнёс военачальник. — Я знаю, что помолвка с Нунной расторгнута. Ты свободна. Значит, дело только во мне?
Энеата растерянно моргнула.
— Байру, я…
— Ты отказываешься? Ты готова остаться старой девой и лишиться наследства твоего наставника, лишь бы только не выходить за меня?.. Неужели я настолько…
— Асахир! — резко перебила Энеата, вскидывая голову. — О чём вы вообще говорите?!
— О нашей свадьбе?