Бегушев, когда приезжала к нему Домна Осиповна, был дома и только заранее еще велел всем говорить, что он уехал из Москвы. После ее звонка и когда Прокофий не принял ее, Бегушев усмехнулся, но так усмехаться не дай бог никому! Через неделю он в самом деле уехал за границу.
Глава VI
Париж, освещенный полдневным солнцем, блистал белизною своих зданий. К театру Большой Оперы подходили с противоположных сторон два человека и, сойдясь у переднего фаса, они оба произнесли на русском языке довольно радостные восклицания.
- Кузен!.. - сказал один из них.
- Ваше превосходительство! - отвечал другой.
Это были Бегушев и тот широкоплечий генерал, которого мы некогда встретили в Москве. Они были несколько сродни и считались кузенами.
Генерал на этот раз был, по заграничному обычаю, в штатском платье и от этого много утратил своей воинственности. Оказалось, что плечи его в мундире были ваточные, грудь - тоже понастегана. Коротенькое пальто совершенно не шло к нему и неловко на нем сидело, но при всем том маленькая рука генерала и с высоким подъемом нога, а более всего мягкие манеры - говорили об его чистокровном аристократическом происхождении. Фамилия генерала была Трахов.
- Не правда ли, как хорош этот театр! - говорил он Бегушеву.
- Нет, нехорош! - отвечал тот.
Генерал был удивлен таким мнением.
- Чем? - спросил он.
- Пестро и линий ломаных много!
- Да, но согласитесь, что и вид сундука, как у наших театров, не очень приятен!
Бегушев на это ничего не ответил и пошел еще раз обходить кругом театр. Генерал тоже последовал за ним, но ему скоро сделалось это скучно.
- Где вы завтракаете? - спросил он Бегушева.
- Где придется! - отвечал тот.
- В таком случае пойдемте вот тут недалеко к Адольфу Пеле, в недавно открытый ресторанчик - прелесть что такое!
Бегушев согласился.
В ресторанчике Адольфа Пеле, должно быть, очень хорошо знали генерала и бесконечно его уважали, потому что сейчас же отвели ему маленькое, но особое отделение. Усевшись там с Бегушевым, он произнес, с удовольствием потирая руки:
- Вы, конечно, ничего не будете иметь против спинки молодого барашка? сказал он Бегушеву.
- Напротив, я всегда за это блюдо!
Генерал приказал приготовить сказанную спинку, пояснив при этом главному гарсону, что друг его, Бегушев, такой же, если не больший, гастроном, как и сам генерал.
- О, один вид monsieur... (фамилию Бегушева француз не запомнил сразу)... вид monsieur говорит это.
Баранья спинка скоро была подана. Генерал с классическим мастерством разрезал ее и одну половинку положил Бегушеву на тарелку, а другую себе.
- Вы согласны, что парижская баранина - лучшая в мире? - говорил он.
- Кавказская, по-моему, лучше!.. - сказал Бегушев.
- Так!.. Так!.. Виноват, я и забыл это! - воскликнул генерал. - Вообще, mon cher, я очень счастлив, что встретил вас, - продолжал он, удовлетворив первое чувство голода.
Бегушев поблагодарил его.
- Я чрезвычайно люблю всех москвичей, даже самую Москву - грязноватую, конечно, но в которой в то же время есть что-то родное, близкое сердцу каждого русского человека!
- Может быть, эта самая грязь и есть нам родное! - произнес, усмехаясь, Бегушев.
- Может быть, - согласился генерал, - но, как бы то ни было, я Москву люблю!
- А я, напротив, всегда считал вас заклятым петербуржцем, - продолжал Бегушев с прежней усмешкой.
- Нет!.. Нет!.. - возразил генерал. - Особенно последнее время, особенно!.. Когда все там как-то перессорились...
Бегушев вопросительно взглянул на него.
- Чего лучше было наших отношений с вашим другом Ефимом Федоровичем Тюменевым, - объяснил генерал, разводя своими небольшими руками. - Он каждую неделю у нас обедал... Жена моя, вы знаете, была в постоянном восторге от него и говорила, что это лучший человек, какого она когда-либо знала, - а теперь мы не кланяемся!
Бегушев усмехнулся.
- Из-за службы, вероятно, что-нибудь вышло? - спросил он.
Генерал пожал плечами.
- Из-за службы, если хотите... Впрочем, прежде надобно рыбу заказать: барбю, конечно?
- Хорошо, - одобрил Бегушев.
- Барбю с этим... моим соусом! - сказал генерал гарсону.
- Oui, monsieur!* - отвечал тот.
______________
* Да, сударь! (франц.).
Генерал снова приступил к своему рассказу.
- Прошлой зимой с письмом от Ефима Федоровича вдруг является ко мне... вы непременно знаете его... является граф Хвостиков.
- Хвостиков с письмом от Тюменева? - переспросил Бегушев.
- Да!.. С письмом, где Ефим Федорович просит меня определить графа Хвостикова на одно вакантное место. Я давным-давно знаю графа лично... всегда разумел его за остроумного бонмотиста и человека очень приятного в обществе; но тут вышел такой случай, что лет пятнадцать тому назад он уже служил у меня и занимал именно это место, которого теперь искал, и я вынужденным был... хоть никогда не слыл за жестокого и бессердечного начальника... был принужден заставить графа выйти в отставку.
- За что? - спросил Бегушев.