- Надо быть, для свиданья с вами, и там тоже... Мало ли что они говорили, разве их разберешь!
- Поздравляю!.. Слов человеческих начинаешь уж не понимать!.. - сказал Бегушев. - Поди, позови ко мне Минодору, она толковей тебя расскажет.
Прокофий, по обыкновению, обиделся.
- Что ж толковей!.. Разве женщина может быть супротив мужчины, проговорил он недовольным тоном.
- Позови, - повторил свое приказание Бегушев.
Прокофий нехотя пошел.
- Поди, барин тебя зовет, - сказал он жене, и когда та пошла, произнес ей насмешливо вслед: - Докладчицу какую нашел себе, ишь ты!
Минодора объяснила Бегушеву, что Аделаида Ивановна приехала в Москву по делам своим.
- Я недавно у них была, - рассказывала она, - и Аделаида Ивановна сами мне говорили, что они в хозяйстве своем очень расстроились: запашку, какая у них была, - мужики не слушаются, не запахивают; дом тоже очень ветх... боятся, чтобы пол или потолок не провалился.
- Отчего она в мою усадьбу не переедет... там все новое.
- Церемонятся!.. Не желают вас стеснить... Окромя того, - это уж их Маремьяша по секрету мне сказала, - что Аделаида Ивановна приехала сюда долги собирать: им очень многие должны!
- Ох, уж мне эти долги ей! - произнес с досадой Бегушев и застучал ногой.
- И, здесь живя, очень нуждаются, - заключила Минодора.
Бегушев продолжал стучать ногою.
- Так как ты знаешь, где сестра живет, то после обеда вели заложить карету и поезжай за ней.
- Слушаю-с! - сказала Минодора и ушла.
Аделаида Ивановна - родная сестра Бегушева - была лет на десять старше его. Он ее очень любил, но в то же время она выводила его иногда совершенно из терпения: из очень значительного родительского наследства Бегушев отделил Аделаиде Ивановне втрое более, чем ей следовало, и впоследствии благодарил бога, что не отдал ей половины, как он думал вначале, - Аделаиде Ивановне нисколько бы это не послужило в пользу! По всему существу своему Аделаида Ивановна была кротчайшее и добрейшее существо в мире: хорошо для своего времени образованная, чувствительная, сентиментальная, превосходная музыкантша - и не по ученью, а по природному дарованию, - она очень также любила поля, луга, цветы, ручейки и всех почти животных. Замуж Аделаида Ивановна не пошла, хоть и были у ней женихи, не потому, чтобы она ненавидела мужчин, - о, нет! - она многих из чих уважала, с большим удовольствием и не без некоторого кокетства беседовала с ними, но в то же время как-то побаивалась, а еще более того стыдилась их. Главною же страстью Аделаиды Ивановны было ее стремление к знакомству и даже к дружбе хоть и с захудалыми, но все-таки аристократическими семействами. Это более всего бесило Бегушева. "Какой ты интерес видишь в этой затхлой среде?" - восклицал он, когда она начинала бесконечно длинное повествование о ком-нибудь из своих друзей.
При таком восклицании брата Аделаида Ивановна вспыхивала, конфузилась очень... "Il etait hors de lui dans се moment"*, - говорила она потом по секрету некоторым своим подругам. Собственно для этих знакомых Аделаида Ивановна жила по зимам в Москве, сама их посещала, они ее посещали, уверяли в уважении и любви и вместе с тем занимали у ней деньги. Аделаида Ивановна с наслаждением отсыпала им все, сколько у нее было, и в прежнее время некоторые из этих знакомых возвращали ей вполне всю сумму, а другие аккуратно платили проценты, причем Аделаида Ивановна отнекивалась, зажимала себе уши, и ее почти силою надо было заставить взять деньги. Но с отменою крепостного права, этого единственного источника благосостояния для многих дворян, она не стала получать от своих высокоблагородных знакомых ни капиталов, ни процентов, а между тем в этих розданных ею деньгах заключалось почти все ее состояние, так что Аделаида Ивановна вынужденною нашлась на безукоризненно правильном французском языке и в самых мягких выражениях напомнить своим должникам об уплате ей хотя частички; но ни от кого из них она и ответа даже не получила. Брату Аделаида Ивановна долго не объясняла своего положения, наконец, решилась и написала ему все откровенно. Бегушев, заранее это предчувствовавший, выслал ей денег, присовокупив к тому, что если и впредь она будет нуждаться, так не стеснялась бы и относилась к нему; но Аделаида Ивановна редко его обременяла и перебивалась кое-как!.. Из слов Минодоры Бегушев понял, что у сестры очень тонко, и ему пришло в голову взять к себе Аделаиду Ивановну и поселить ее в своем московском доме до конца дней. Графа Хвостикова он тоже решился держать до конца дней.
______________
* Он был вне себя в этот момент (франц.).
Часов в восемь Минодора привезла в карете Аделаиду Ивановку, которая после езды на тряских извозчичьих пролетках с удовольствием проехалась в покойном экипаже. Минодора, выскочив первая, почтительно высадила ее из кареты Аделаида Ивановна хоть и совершенно уже была старушка, но еще довольно свежая, благообразная, несколько похожая на брата, - росту небольшого, кругленькая, с белыми пухленькими ручками, которые все унизаны были на пальцах кольцами, носимыми по разным дорогим для нее воспоминаниям: одно кольцо было покойной матери, другое тетки, третье подруги, четвертое с раки Митрофания. Одета Аделаида Ивановна была несколько по-старинному, но чопорно и со вкусом. Минодора хотела было вести ее под руку на лестницу.
- Нет, нет, голубушка, не трудись! - сказала кротким голосом Аделаида Ивановна.
То, что она становится стара и слаба, Аделаида Ивановна тщательно скрывала от всех, не желая никому быть в тягость.
Встреченная Бегушевым в гостиной, она бросилась ему на шею и начала целовать его.
- Брат и друг, как я счастлива, что вижу тебя! - повторяла она неоднократно.
Бегушев поспешил ее усадить в покойное кресло.
- Ну что, здоров ли ты? - говорила старушка, ласково-ласково смотря на него.
- Здоров! - отвечал Бегушев.
- Но похудел, и, знаешь, значительно похудел, но это хорошо, поверь мне!.. Полнота не здоровье!.. Я это чувствую по себе!.. Но ты еще молодец смотри, какой молодец!.. Чудо что такое!
Брата своего Аделаида Ивановна находила полнейшим совершенством по уму, по благородству чувств и по наружности... О, наружность его была неотразима!.. По этому поводу она многое видела и слышала.
- Отчего ты не остановилась у меня в доме, а где-то у дьячка? - спросил ее Бегушев.
Аделаида Ивановна при этом слегка покраснела.
- Как же у тебя?.. Тебя не было!.. Ты человек холостой!.. Приехал бы, и я могла стеснить тебя.
- Никогда ты не можешь меня стеснить ни в чем! Завтра же извольте переезжать ко мне. Я тебе отведу твою прежнюю половину.
- Ах, помню я ее, - сказала Аделаида Ивановна и приостановилась ненадолго, как бы не решаясь докончить то, что ей хотелось сказать. - У меня со мной горничная здесь, Маремьяша, и ты, я думаю, знаешь, что мы не можем жить ни я без нее, ни она без меня, - объяснила она, наконец.
- Переезжай, конечно, и с Маремьяшей! - разрешил ей Бегушев, всегда, впрочем, терпеть не могший эту Маремьяшу и хорошо знавший, что это за птица.
- Вот за это merci, grand merci!* - произнесла старушка. - Но это еще не все, - продолжала она и при этом уж засмеялась добродушнейшим смехом, со мной также и мои болонки... их целый десяток... прехорошенькие всё!.. Я боюсь, что они тебя будут беспокоить!
______________
* спасибо, большое спасибо! (франц.).
- Чем они могут меня беспокоить, - вели только их держать на твоей половине!
- Конечно, на моей, - подхватила Аделаида Ивановна, - куда ж их, дурочек, сюда пускать, хоть я уверена, что когда ты их увидишь, особенно Партушку, ты полюбишь ее... она всеобщая любимица... я ее потому Парту и прозвала... comprenes vous?* Всюду и везде...
______________
* вы понимаете? (франц.).
Бегушеву отчасти становилось уж и скучно слушать сестру, но та, ободренная его ласковым приемом, разболталась до бесконечности.
- А Натали-то, Натали! - говорила она, грустно покачивая головой. - Кто бы мог подумать: какая цветущая, здоровая... у меня до сих пор сохранился ее портрет. - Аделаида Ивановна некогда принимала самое живое и искреннее участие в первой любви брата. - Если ты так добр, - продолжала она далее, что приглашаешь меня жить у тебя, то я буду с тобой совершенно откровенна: я приехала сюда, чтобы попугать некоторых господ и госпож! - Лицо старушки приняло при этом несколько лукавое выражение. - И теперь вот именно, в сию минуту, мне пришла мысль... Не знаю, одобришь ли ты ее!.. - рассуждала она. - Я думаю пригласить их сюда, к тебе в дом, и в присутствии твоем спрошу их, что когда же они мне заплатят?.. Что они тогда ответят, любопытно будет!..
Лицо Аделаиды Ивановны при этом дышало окончательным лукавством; она сама в себе, в совести своей, считала себя очень лукавою, в чем и каялась даже священнику, который каждый раз ее успокоивал, говоря: "Какие-с вы лукавые, не подобает вам думать того!"
- Ответят то же, что и не в моем присутствии, то есть обманут тебя! возразил ей Бегушев.
- О, нет, это не такие люди!.. В них point d'honnetir* очень силен; кроме того, тебя побоятся... Они очень тебя уважают и всё рассказывали мне, что часто встречали тебя за границей и что на водах, где они видели тебя, ты будто бы постоянно гулял с какой-то прехорошенькой дамой!
______________