- На земли одних планов - три шкафа! - воскликнул Яков Иванович.
Потолковав еще некоторое время с своим помощником, Грохов, наконец, отпустил его и сам снова предался размышлениям: практическая его предусмотрительность и опытность ясно ему говорили, что в этом огромном и запутанном деле много бы, как в мутной воде рыбы, можно было наловить денег: скупить, как справедливо говорит Янсутский, по дешевой цене некоторую часть векселей, схлопотать конкурс; самому сесть в председатели... назначить себе содержания тысяч двадцать пять... подобрать согласненьких кураторов, а там отдачи фабрик в аренды, хозяйственная продажа отдельных имений, словом, золотой бы дождь можно было устроить себе в карман; но вместе с этими соображениями Грохов вспомнил о своих недугах и подумал, что ему, может быть, скоро ничего не надобно будет на земле и что на гроб да на саван немного потребуется!
Эта мысль так его расстроила, что он был не в состоянии оставаться долее в своей конторе и уехал домой. Там его встретила Агаша, взятая им после смерти Олухова аки бы в качестве экономки, но в сущности совершенно на том же положении, на каком она была и у того. Грохов прошел в свою спальню и лег в постель.
Янсутский в это время, побывав еще в местах двадцати, обедать прибыл в Английский клуб, где в обеденной зале увидал генерала Трахова, который сидел уже за столом и просматривал меню. Янсутский, разумеется, не преминул поспешно подойти к генералу и попросил позволения сесть рядом с ним. Генерал очень любезно позволил ему это.
- Вы, однако, довольно часто изволите посещать Москву?.. - сказал Янсутский.
- Да, - протянул генерал, - теперь я приехал квартиру для жены нанять, но не знаю где: в отелях грязно и беспокойно...
- Здесь есть отличные шамбр гарни с мебелью, столом, прислугою, сервировкою... Если вы прикажете, я сегодня же объеду их несколько и узнаю, где есть свободные отделения, какой величины и в какую цену.
- Но мне очень совестно беспокоить вас этим! - произнес генерал и обязательно пожал Янсутскому руку.
- Напротив, - воскликнул Янсутский, - это не беспокойство, а величайшее удовольствие: завтра же явлюсь к вам, чтобы донести обо всем. Вы, вероятно, в Славянском Базаре остановились?
- Там! - подтвердил генерал.
Читатель, конечно, заметил, что Янсутский в настоящем свидании с генералом был в отношении того гораздо почтительнее, чем в Париже: он по опыту знал, что господа, подобные Трахову, только за границей умаляют себя, а как вернутся в Россию, так сейчас же облекаются в свою павлинью важность.
- Как вам, ваше превосходительство, нравятся обеды здешнего клуба?.. Не правда ли, они гораздо хуже обедов петербургского Английского клуба?.. продолжал Янсутский подделываться к генералу.
- О, да!.. Tiens*... Рубцы! Что это за блюдо, и чесноком еще пахнет, отвечал тот, делая презрительную гримасу.
______________
* Вот тебе и на! (франц.).
- Оно, впрочем, довольно вкусно, - скромно возразил Янсутский. - А как вы, ваше превосходительство, находите эти знаменитые английские супы из черепахи и из бычачьих хвостов? Они мне показались микстурами аптекарскими, а не кушаньем.
- Надобно, чтобы это по-французски было приготовлено... У меня повар мой отлично делает суп из бычачьих хвостов: не жирно, тонко и в меру пикантно.
- У вас, говорят, повар один из лучших в Петербурге?.. - спросил Янсутский.
- Да, недурен, - отвечал генерал и налил из своей бутылки Янсутскому вина.
Тот поспешил ему тоже налить из своей бутылки.
- По-заграничному чокнемтесь! - проговорил генерал.
- Именно по-заграничному! - подхватил Янсутский, очень довольный, что генерал становится с ним на заграничную ногу.
- Скажите, - продолжал тот вполголоса, когда им и Янсутским еще было выпито по стакану вина, - эта Олухова овдовела и вышла снова замуж за какого-то доктора?..
- Все, что случалось с молодыми женщинами, генерал всегда ужасно интересовался узнавать до самых мельчайших подробностей.
- Вышла замуж!.. - отвечал Янсутский с злой усмешкой.
- Но такая партия для нее, мне кажется, очень иньебильна.
- Прежняя связь! - объяснил Янсутский.
Генерал сделал удивленные глаза.
- Que me dites vous la?..* А Бегушев как же? - спросил он.
______________
* Что вы мне говорите?.. (франц.).
- И при нем еще это существовало... Нынче женщины менее трех любовников в одно и то же время не имеют!.. - произнес Янсутский.
- Но она, мне сказывали, сделалась после мужа миллионеркой, - заметил генерал.
- Эти миллионы пока еще в воздухе! - воскликнул Янсутский. - Очень может быть, что эти миллионы пообрежут у ней.
- Пообрежут?.. - переспросил генерал.
- И очень сильно!.. Тут такой казус вышел: госпожа Домна Осиповна сама имеет свое состояние тысяч в триста, но она приняла наследство и после мужа, а муж, приявший наследство после деда, оказывается несостоятельным должником... Следовательно, госпожа Олухова все, что не доплатится по конкурсу, должна пополнить своими денежками.
- Ах, бедная!.. - произнес генерал с искренним чувством сожаления. - Но правда ли, что она очень красива собой?
- Была, а теперь тряпка, вымытая в соляной кислоте: подмазывается... румянится.
После обеда генерал и Янсутский перешли вместе в говорильную комнату, велев себе туда подать шампанского. Там они нашли Долгова, читающего газету, который обыкновенно, за неимением денег платить за обед, приезжал в клуб после своего, более чем скромного, обеда, в надежде встретить кого-нибудь из своих знакомых и потолковать по душе. Янсутский, взглянув на Долгова, сейчас припомнил, что он видел его в Собрании ужинающим вместе с Бегушевым.
Когда подано было шампанское и генерал с Янсутским выпили еще по стакану, то сей последний начал беседу с Траховым совершенно как с ровней.
- А в Москве, ваше превосходительство, нельзя так приятно провести время, как в Париже! - говорил он.
- Нельзя, - подтвердил генерал.
- Припомните Клеманс!.. Что за прелесть девочка!..
Генерал приподнял глаза к небу, и у него вырвался из груди легкий вздох.
Чтобы скрыть волнующие его чувствования, он начал усиленно курить свою дорогую сигару. Жена последний год решительно объявила ему, что он - русский человек и потому должен жить в России. Напрасно генерал жаловался на ожирение сердца, на подагру. Татьяна Васильевна на все отвечала ему: "Вздор, ты совсем здоров!" - и простым механическим способом не давала генералу денег на поездку за границу. Ссориться же с ней окончательно из-за этого генерал не хотел, да и было бы это для него очень нерасчетливо: оставшись на одном жалованье, хорошо не покушаешь!
Вспомнив о заграничной, или, правильнее сказать, парижской, бульварной жизни и сравнивая ее с настоящей своей жизнью, генерал впал в грустное настроение духа и, молча прислушиваясь к своему пищеварению, продолжал сосать сигару, так что Янсутский, не любивший ни на минуту оставаться без какой-нибудь деятельности, обратился с разговором к Долгову.
- Есть что-нибудь интересное в газете? - спросил он.
Долгов чрезвычайно обрадовался его вопросу, рассчитывая поговорить.
- Очень многое! - отвечал он с повеселевшим взором. - В Герцеговине восстание, - это начинающийся пожар!