- Пожар!.. - повторил громогласным голосом Долгов.
- Почему вы так уверены в этом? - спросил его генерал мягко вежливым тенором и в то же время, налив и пододвинув Долгову бокал шампанского, присовокупил: - Не угодно ли вам вина?
- Благодарю! - сказал тот и залпом выпил вино, не разбирая даже того, что он пьет. - С кем имею я честь говорить? - прибавил он.
- Я - Трахов, а это - господин Янсутский! - отрекомендовал генерал.
- А я - Долгов! - воскликнул Долгов. - Пожар оттого... - продолжал он без перерыва, - теперь Герцеговина... Там Черногория... Сербия... Румыния!.. Словом, весь славянский мир с Россией во главе...
- Но зачем же России тут ввязываться? - перебил его Янсутский.
- Для того, - закричал уже Долгов, - что это историческое призвание ее!.. Пришло время резко определяющих себя народностей: славяне, германцы, романские племена, англосаксы. Это выдумал Наполеон III и предугадал.
- Черт с ним, с его предугадыванием!.. Он лучше бы предугадал не драться с немцами, и Франция не поплатилась бы миллиардами... - возразил Янсутский.
- Я сам Наполеона всегда ненавидел и говорил, что он ничтожество, что в нем капли нет крови Наполеона Первого, но в этом он прав: Россия должна обособить славянский мир! - кричал Долгов.
- Позвольте-с! - тоже воскликнул не тише его Янсутский. - Какую же выгоду Россия получит через это?
- Выгоду торжества духа! - воскликнул Долгов.
- Это верно!.. - поддакнул ему генерал.
- Но еще восторжествуем ли мы?.. Бабушка надвое сказала: либо дождик, либо снег, либо будет, либо нет!.. - не уступал Янсутский.
- Восторжествуем!.. Турция - гнилой, разлагающийся труп!.. Страна невежества... деспотизма... страна узаконенного распутства! - валял на всех парах Долгов.
- А мне так это узаконенное распутство очень нравится, - подзадоривал его Янсутский. - А вы как, ваше превосходительство, полагаете? - отнесся он к генералу.
Тому не совсем понравился этот вопрос.
- Полагаю, что многоженство есть одно из величайших зол Турции, проговорил он явно недовольным тоном.
- Но почему, - я не вижу! - воскликнул Янсутский.
- Да потому, - старался придумать генерал, - что оно отнимает у турок время, расслабляет их умственные способности, наконец, беспокоит их этими каждодневными, вероятно, ссорами в серале между женами.
- Армия турецкая голодна, не обута, не одета... солдаты их возбуждаются только опиумом и водкой, а в душе они все трус на трусе, хвастун на хвастуне!.. - кричал между тем Долгов, не слышавший даже разговора своих собеседников, как совершенно не входящего в кругозор его собственных мыслей.
- Это неправда!.. Совершенная неправда! - начал уж покрикивать и генерал. - Я с турками сам в Севастопольскую кампанию дрался, это храбрейшие солдаты!..
- То было прежде, а теперь в Турции все деморализовано и все расшатано! - не унимался Долгов.
- Но откуда вы это знаете?.. Вы были в Турции?.. Путешествовали там? допрашивал его Янсутский.
"Был!.." - чуть было не хватил Долгов, но удержался.
- Я не был там, но я читал это и слышал от множества достоверных людей! - сказал он.
- Ну-с, а я был в славянских землях и в Турции и скажу вам достовернее ваших достоверных людей, что турки - честный народ, а славяне, по большей части, плутишки.
У Долгова от последней фразы Янсутского голос даже перехватило.
- Нет, вы не были там!.. Вы это врете, - произнес он совершенно низовой октавой.
Янсутский действительно врал: он не был в Турции и только однажды проехал по железной дороге славянские земли, и то ночью.
- Вру не я, а вы врете!.. - говорил он, уже вставая и озлобленно засмеявшись.
Генералу все более и более начинала становиться неприятною эта сцена: он ожидал, что, чего доброго, спорящие договорятся до дуэли.
- До свиданья, ваше превосходительство! - сказал ему Янсутский фамильярно.
- Прощайте!.. - ответил генерал и в протянутую руку Янсутского положил только два пальца.
С Долговым Янсутский совершенно не поклонился и ушел.
- Всех этих рациональников и близоруких консерваторов народ русский должен был бы растерзать на части! - вскрикнул ему вслед Долгов.
Генерал усмехнулся: хоть все, говоримое Долговым, было совершенно то же самое, что говорила и Татьяна Васильевна, - чего генерал, как мы знаем, переносить равнодушно не мог, - тем не менее Долгов ему понравился; он показался генералу поэтом, человеком с поэтической душой.
- Когда жена переедет в Москву, я попрошу вас познакомиться с ней, она очень рада будет с вами побеседовать! - сказал он ему.
- Благодарю... непременно! - отвечал Долгов.
Генерал поднялся, чтобы уехать.
Долгов проводил его до передней.
- Au revoir!..* - простился с ним генерал, приветливо кивнув головою.
______________
* До свиданья!.. (франц.).
- Я явлюсь к вашей супруге! - повторил еще раз Долгов, не спросив даже, когда супруга генерала переедет в Москву и где она будет жить; а затем он пошел бродить по залам клуба, высматривая себе кого-нибудь в слушатели.
Глава V
Трахов прямо из Английского клуба проехал к Бегушеву. Прокофий, отворивший ему дверь, обрадовался генералу. Он любил, когда барина его посещали знатные особы.
- Дома?.. - спросил Трахов.
- У себя-с... пожалуйте!.. - поспешно ответил Прокофий.
Генерал пошел было.