Проснулся я перед самым рассветом. Меня разбудил мочевой пузырь. Я поднялся и облегчил его. Тело легко отвечало на команды мозга. Боль прошла практически по всему телу. Меня наполняло чувство лёгкости и блаженства. На улице только начинало светать. Где-то на востоке у самого горизонта появились первые полоски света. Внутри меня родилось сразу два чувства. Хотелось одновременно лечь и насладиться последними минутами радости и покоя, пока не пробьёт гонг. И не ложиться, а продолжить движение и готовиться к жизни и битве, ведь мы на войне. Пока мозг принимал решение, я дошёл до бочонка с водой и, зачерпнув воды, стал пить. В тот миг, когда я поставил ковшик обратно на бочонок, снаружи раздался грохот, и всё здание башни содрогнулось от удара. С потолка посыпалась пыль. Началось.
Второпях я натянул на себя свою нехитрую одежду и открыл люк входа. За стенами башни раздавался постоянный грохот. Башня сотрясалась. У меня было чувство, что она сейчас обвалится. Жаль, что мне не хватило времени укрепить её. Теперь за это приходилось платить. В первую очередь страхом. Засветив посох, я стал спускаться вниз, прижимаясь к столбу. После каждого удара и сотрясения башни, меня толкало в сторону, прочь от центрального столба. Каждое такое мгновение я прилагал немыслимые усилия, чтобы не упасть вниз с лестницы. Шаг. Шаг. Шаг. Счёт не помогал, я постоянно сбивался. Я испытал огромное облегчение, когда камень пола первого этажа ударился мне в подошвы башмаков. Я даже не заметил, как кончилась лестница, и попытался сделать шаг ещё ниже. Потребовались время и усилия, чтобы сообразить, что ниже пути нет. Напрягаясь из всех сил, я выпрыгнул на улицу. От башни отслаивалась и осыпалась вниз штукатурка. Было очень пыльно. Мною овладела паника. Бежать. Бежать. Оказаться на площади, среди людей. В этот миг стены крепости содрогнулись ещё раз. Верхняя часть крепостной стены с грохотом разлетелась в разные стороны, оставив на месте ровной площадки рваную брешь, точно огромный великан откусил зубами верхнюю часть. Камни стены поднялись в воздух и стали падать внутрь крепости, прямо на площадь, забитую повозками. Раздались истошные женские и детские крики. По площади заметались в беспорядке люди. Какой-то мужчина выпал из повозки, держась за живот, и, с громким воплем, завертелся по земле волчком. Мои волосы встали дыбом от ужаса происходящего. Мои ноги вросли в землю и отказывались двигаться. Передо мной умирали люди. Невиновные. В муках. И крепостные стены, казавшиеся мне надёжной защитой, были бессильны их защитить. Я был бессилен им помочь. Некому было меня пробудить и подсказать, что делать. Капитан был где-то там, в опасной зоне, а я не мог заставить себя пойти туда. Раздался новый грохот. Стена содрогнулась и пошла трещинами, но не рухнула. Надо было принимать решение. Да, решение.
— Это не первый твой бой, Невил. — Проговорил я себе. — Ты уже использовал магию в бою.
Мой собственный голос прозвучал для меня глухо, будто я обращался к себе через стену. Я поднял левую руку и посмотрел на свою ладонь. Было что-то чужое в этой ладони. Она не хотела меня слушаться.
— Посильнее — сказал я своей руке, и ударил себя по щеке.
Таким ударом мне вряд ли бы удалось прибить даже комара. Но было в нём то, что помогло мне вернуться. На моей щеке остались две царапины. Что царапает? Я с удивлением посмотрел на свою руку и увидал на ней перстни. Время замерло вокруг меня. Я развернул ладонь наружной стороной к себе. Вот оно решение. Во рту образовался комок слизи, который мешал мне говорить. Попытка сглотнуть его не помогла. Как я буду говорить, если забито горло? Я попытался успокоиться и отогнать посторонние мысли, активировал второе видение. Который из камней? И приложил ко лбу первый попавшийся. Это оказался сборник заклинаний для личного пользования. Неосознанно я проник в него. Заклятия закружились вокруг меня как калейдоскоп, словно шар с нанесёнными на внутреннюю сторону рисунками. Как найти нужное заклинание. А какое нужное заклинание? Для начала прочистить горло. Я не понял, что произошло и как, но сразу, как я об этом подумал, шар пришёл в движение и стал вращаться. Вращение остановилось мгновенно, и передо мной возник лист с заклинанием. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять — это заклинание, которое мне нужно. Так вот как ты работаешь! Если заклятие есть, то о нём надо только подумать, и оно появится. Я вгляделся в лист пергамента. Заклятие было простым. Набрав в легкие воздуха, я мысленно произнёс.
— Анапнео.
Мгновение спустя меня согнул спазм. Все лишние массы в моем горле и лёгких пришли в движение. Меня согнул кашель. Комок вязкой мокроты вылетел из моего горла и упал на землю в шаге от меня. Кашлянув ещё дважды, я сплюнулна землю остатки мокроты. У меня изо рта в направлении земли повисла тягучая слюна. Я утёр губы рукавом мантии. Теперь я был готов. Дышалось легко. Я сменил камень.
— Броню на крепость — прошептал я.
Круг с заклятиями повернулся и остановился передо мной листом пергамента. Я вгляделся в лист. Да, оно. Я распрямил тело. Развёл руки в стороны. Постарался максимально очистить сознание. Мысленно соединился с магической башней. Башня отозвалась гулом магического столба. Когда соединение стало максимально сильным, я произнёс с выдохом на распев.
— Магикус экстремус Протего максима.
Сначала мне казалось, что ничего не произошло. Потом я почувствовал высвобождаемые силы, приведённые в движение силой магического столба. Я понимал, что сила течёт через столб, но ощущение было такое, будто вся эта сила протекает через меня, будто я и есть столб магии. Моё сознание раскрылось, и я увидел, как нашу крепость накрывает прозрачный магический купол. Сила, создающая этот купол, вышла из верхней площадки моей башни, скопилась над ней и стала растекаться во все стороны, опадая и двигаясь к земле вдоль внешних крепостных стен. Зрелище было завораживающим. Мне стоило больших усилий оторваться и вернуться назад. Снова раздался грохот. Но на этот раз более приглушённо. Стены вновь содрогнулись и пошли трещинами, но устояли. Камни теперь не летели во внутренний двор. Я стоял ошеломлённый, но внутри меня возникло чувство радости от моей первой победы.
Теперь надо было найти капитана. Переставляя ставшие ватными ноги, я направился на площадь со всей возможной для меня скоростью. Моя походка была деревянной, но всё-таки она привела меня куда надо. Меня ужаснула увиденная картина. Повсюду валялись обломки камня. То, что недавно было парапетом, теперь в беспорядке было разбросано по всей площади. Большинство повозок было разрушено. У них были пробиты крыши и каркасы, оторваны колёса. Валялся разнообразный скарб. Вокруг побитых повозок суетились люди. Стоял невообразимый гвалт. Множество людей одновременно стенали, плакали и кричали от боли. Я уже не мог отличить крики мужчин от женских и детских криков. Множество людей звали на помощь. Громко плакали брошенные дети, призывая своих матерей. Оказавшись среди этого невообразимого шума, я потерял ориентацию и способность мыслить. А то, что показывало моё внутреннее видение, описанию вообще не поддавалось. Столько боли одновременно мне до сих пор видеть не приходилось. Я стоял растерянный и оглушённый одновременно, не в состоянии принять хоть какое-то здравое решение. Хуже всего для меня в тот момент было то, что я стал поддаваться панике.
Именно в таком виде меня и нашёл сквайр. Один из тех, с кем я приехал в крепость. Встав напротив меня, он заглянул в моё лицо и начал что-то говорить. Я смотрел на него непонимающими глазами. На его лице было написано беспокойство. Он кричал и размахивал руками, но я не понимал его. Он махнул рукой, призывая меня следовать за ним, и сделал шаг в указанном направлении. Я продолжал стоять на месте, скованный болью и шоком людей, обрушившихся на меня. Он вернулся, схватил меня за руку и насильно поволок через площадь. Двигался он быстро, и я почти бежал за ним, неуклюже переставляя ноги. Именно в таком виде он и привёл меня к капитану.
Когда я оказался там, то испытал шок не меньший, чем когда попал на площадь. Прямо в арке, под башней группой столпились сквайры во главе с Раймусом. Они стояли над телом человека, которого я не видел. Когда один из сквайров потеснился, то я понял, что на земле лежит наш капитан. Один из сквайров поддерживал его голову. Я вздрогнул. Капитан. В своём сознании я не мог представить его поверженным. Гордый и сильный, мудрый и непобедимый, но не сражённый. Раймус повернулся ко мне и заговорил, но слова я различал с трудом. Однако общий смысл был понятен. Нужно было осмотреть капитана и других раненных. Лицо Раймуса было залито кровью из разбитой брови, но больше видимых ранений не было заметно. А вот капитан. Он был на грани сознания. Его голова была разбита осколком камня. А лицо залито тёмной кровью. Опять не повезло левой части головы. Левый глаз, бывший бельмом из-за плохого лечения, вытекал. Доспех на груди был помят, но не проломлен. У него в бедре торчала стрела. Это меня удивило. Хорошо, что руки и ноги были целы. Голова — это плохо, но решаемо. Теперь я начал приходить в себя. Раны — это моя стихия.
— Держите его.
Это они поняли. Сквайры тут же оседлали его руки и ноги. Конечно, лучше всего было бы отнести его в лазарет и провести операцию в стерильных условиях, со всеми удобствами. Но времени не было. Жизнь капитана утекала вместе с потерянной кровью. Я присел на колени рядом с телом. Пора. Сосредоточившись, я выполнил расслоение реальности, и вошел в плоть головы капитана. Меня пронзила боль. Не о таком пробуждении я мечтал. Рука завопила от боли и окутавшего её огня. Я погрузил её глубже в тело. Капитан дёрнулся всем телом, и сквайры закричали от неожиданности. Они с трудом удерживали его на месте. Их подбрасывало и швыряло из стороны в сторону. Я активировал второе видение и повёл руку увереннее.
Прикоснувшись к вмятым вовнутрь костям черепа, я прикрепил к ним силовые полосы. Вытягивая руку из головы, стал тянуть кости наружу. Я пытался вернуть кости черепа в нормальное для них положение. Было безумно сложно совершить это действие. Тянуть на себя руку, объятую болью, вместе с костями. При этом пытаться уложить их в нормальное положение. А капитан при этом метался в разные стороны, мешая мне выполнить эту работу. И это притом, что сквайр удерживал голову капитана. Но мышцы шеи капитана были столь мощны, что несчастного сквайра подбрасывало в воздух. Усилие моей второй руки можно не считать. Это не помогало удерживать капитана на месте. Боль вернула капитана в сознание. Он издал звук, похожий одновременно на крик и рык. Его правый глаз открылся и упёрся в моё лицо, как в источник страданий. В тот миг на этом лице была написана моя смерть. Я испытал одновременно страх и радость от того, что его конечности скованы воинами. И продолжил работу. Наконец кости черепа встали на своё место. В местах соединения раздробленных костей я создал силовые магические связки, видевшиеся мне в виде белых полос вдоль линий разлома. Вместе моего проникновения в плоть головы аура капитана изменилась с насыщенной синей на ярко-красную. Он испытывал сильнейшую боль. Рой красных капель стал отделяться от головы капитана и уплывать в пространство. Я накинул на него ментальную сеть и потянул к себе. Рой стал притягиваться к голове капитана. Так я усиливал его боль и, одновременно, ускорял лечение. Необходимая жестокость, как говорил мой наставник. Мне нужна была эта энергия, чтобы срастить кости черепа. Продолжая стягивать ментальную сеть, я загнал почти весь рой красных капель обратно в рану. Теперь надо было их использовать. Я задал программу и наблюдал, как она исполняется. Я наблюдал как соединительные клетки ткани — фибробласты — синтезируют коллаген и эластин, соединительные белки организма. Видел, как белковые волокна укладываются вдоль соединений магических связок, заполняя травмированную зону. Красные капли боли вплывали в рану и впитывались тканями. Конечно, нельзя срастить кость, но можно её склеить с помощью органического соединительного белка. Что сейчас я и произвёл. Это соединение слабее нормальной кости, но постепенно организм заполнит его кальцием и коллагеном. Тогда кость станет нормальной. Но сейчас это было лучшее, что я мог сделать для него. Мне пришлось ещё трижды погрузить руку в плоть раненого капитана. Один раз для того, чтобы срастить мышечные волокна, другой раз — стянуть кожу, третий — чтобы восстановить пробитый и вытекающий левый глаз капитана. Я мог гордиться своей работой. Работал я второпях, и шрам получился не такой аккуратный, как можно было надеяться. А ещё мне пришлось попутно выводить из тела грязь, попавшую в него.
Когда я уже заканчивал работу, то почувствовал боль в горле. Мне стало тяжело дышать, а в глазах потемнело. Пришлось вернуться в наш мир, чтобы оценить ситуацию. Увиденное повергло меня в шок и ужас. Капитану удалось освободить свою правую руку. И он дотянулся до моего горла. Боль застилала ему глаза и отнимала способность думать разумно. Но реакции у него были воинские. Убить обидчика. И сейчас этим обидчиком был я. В тот момент меня посетило понимание, что жить мне осталось считанные мгновения. Раймус и сквайры вцепились в его руку и пытались разжать его пальцы. Может им это и удастся, но уже после моей смерти. Неосознанно я шарил руками вокруг себя. Бессмысленное занятие, порождённое отчаянием. Когда моё сознание стало меркнуть, я нащупал под рукой рядом со своею ногой нечто деревянное. Сомкнув на нём пальцы, я опознал свой посох. Схватив его левой рукой, я направил его навершие в сторону капитана. Мне не было видно, во что упёрся мой посох, но это было не важно. Заклятие само проявилось в моей голове. То самое, из первого канона умиротворителей. Осталось только его произнести. И в тот миг, когда мой мир почти померк, это заклятие было произнесено.
— Петрификус тоталус.
Мне неизвестно, произнёс ли я его вслух, поскольку горло было зажато. Возможно, мне удалось это сделать невербально. До этого такое заклятие мне удавалось только вербально. Но оно подействовало. В следующий миг меня подбросило в воздух. Закричали сквайры и стали раскатываться в разные стороны. Упал на землю Раймус. Прежде, чем я коснулся земли, наступила тьма.
Когда я открыл глаза, молодой сквайр легонько бил меня по щекам. Лежал я на спине, но неудобно. Потребовались усилия, чтобы прийти в себя и подняться. Похоже, что времени прошло совсем немного с момента, когда я потерял сознание. Капитан лежал смирно, стянутый заклятием, с руками и ногами, вытянутыми вдоль тела. Волосы капитана на темени слиплись от крови, но шрам был полностью залечен и больше не кровоточил. Глаза капитана смотрели на мир яростно, но более разумно. Похоже, что боль постепенно отпускала. Осталось залечить ногу. И сделать это надо сейчас, пока заклятие не перестало действовать. Я осторожно приблизился к капитану, готовый немедленно бежать. Осторожно подошёл к раненой ноге. Остальные наблюдали за мной, ожидая моих указаний.
— Поверните его больной ногой вверх — прохрипел я, борясь с болью и першением в горле.
Сквайры осторожно повернули его. Достав с пояса нож, я срезал оперение орочьей стрелы. Хорошо, что стрела пробила ногу навылет. Постаравшись вытянуть стрелу из раны, понял, что эта работа мне не по силам. Глянув на Раймуса, я попросил.
— Попробуй вытянуть стрелу за наконечник.
Раймус протянул ладонь и, схватив торчащий наконечник, провернул древко стрелы в ране. После чего легко вынул её из ноги капитана. Кровь обильно хлынула на землю. Протянув руку и совершив расслоение реальности, я вновь вошёл в тело капитана. Когда я закончил лечение, у меня обильно тёк пот. В ушах пульсировало. Снова раздался грохот. Занимаясь лечением, я и забыл, что нас обстреливают. Я осмотрелся. Вокруг столпились воины.
— Интересно, мне его освободить, или пусть пока так полежит? — Спросил я, указав на капитана.
— Лучше освободи. — Ответил Раймус.
— Но, он же меня убьёт?
— Мы же здесь. Чего ты боишься?
Рядом согласно зашумели сквайры.
— В прошлый раз это не сильно помогло. — Ответил я, потирая горло.
И увидел виноватые взгляды окружающих. Протянув руку с посохом в сторону капитана, я совершил над ним движение навершием посоха дугообразно и проговорил.
— Фините Инкантатем.
Капитан сразу зашевелился. Одновременно с этим я отступил за спины сквайров, готовый в любой момент снова наложить заклятие умиротворения. Но этого не потребовалось. Капитан достаточно овладел собой. В его глазах ещё билась боль и ярость, но уже проявилось новое чувство. И это было чувство вины. Он прокашлялся и прочистил горло. Отвёл глаза в сторону и произнёс.
— Не серчай.
Мы осторожно выглянули из-под арки башни. По-прежнему раздавался грохот ударов камней о стену. Вопли раненных людей и животных, плач детей и женщин. Но камни больше не влетали вовнутрь крепости. Оглядевшись, я осторожно стал выходить наружу. Следом за мной потянулись сквайры. Среди них вышел и капитан, продолжая держаться за голову. Мы огляделись.
— Почему камни не падают внутрь? — Задал вопрос Раймус.
— Я поставил на крепость защитный купол. — Ответил я хриплым голосом.
Все с удивлением посмотрели на меня.
— Это башенное заклятие — поспешно добавил я — я его освоил недавно, уже здесь, после подключения к башне.
Я стал смущенно отводить глаза. Было неудобно стоять под таким пристальным вниманием.
— И как оно работает? — спросил капитан.
В этот момент крупный камень, размером с голову среднего человека, попал в защитное поле выше крепостной стены. В месте попадания прозрачная синь неба исказилась, пошла кругами, точно водная поверхность. Камень замедлил полёт и постепенно остановился. После чего невидимая глазу сила мягко вытолкнула его наружу. Камень стал скатываться вниз, оставляя после себя на покрытии купола расходящиеся волны. Вблизи верхнего края крепостной стены его скорость движения сильно упала. Камень просочился сквозь завесу и упал на площадку крепостной стены. Стена в этом месте была уже значительно разрушена, поэтому камень просто скатился к подножию и остался лежать неподвижно.
— Раньше мне не приходилось пользоваться такими заклятиями, — ответил я смущённо, — но в книгах записано, что силовая завеса замедляет движение быстро летящих тел, камней или стрел. Но медленно движущийся объект пропускает. Человек через неё может пройти спокойно. У завесы есть свой срок действия и количество ударов, которые она может выдержать. Когда ресурс будет исчерпан, нужно будет поставить завесу снова.
— Замедляет, но не останавливает. Я так понял? — переспросил Раймус.
Я кивнул головой.
— Завеса слишком близко проходит около стены. Поэтому камни и ударяют в неё. Они теряют часть своей энергии, но не всю — я указал на стену — скоро стена всё равно падёт. Позже, чем без завесы, но неминуемо.
— Понятно — заявил капитан.
И, обернувшись вокруг, он заорал яростным голосом. Он раздавал команды. Люди начали шевелиться, и в крепости стал появляться порядок. Женщин и детей уводили в дальнюю часть крепости, подальше от летевших извне камней. Имущество было брошено. Мужчины хватались за оружие и занимали свои места на крепостной стене и возле ворот. Капитан не разрешил бойцам размещаться вблизи места обстрела. На земле осталось много раненных мужчин и женщин. Мёртвых оттаскивали в сторону. Паника постепенно утихала. Люди, занятые работой успокаивались. Повернувшись ко мне, капитан проговорил.
— Подними как можно больше воинов. Женщин и детей после. Если переживём день. — Он потрогал веко левого глаза и покачал головой. — Что с моим глазом. Перед взором какая-то муть.
— Я восстановил твой глаз. Ты им долго не пользовался. Мозг пока не понимает картинки, посылаемые им. Но это ненадолго. Скоро прозреешь и будешь видеть обоими глазами.
Сразу после этих слов, я направился на площадь. Почти сразу я натолкнулся на Алкиму. Она перевязывала раненную женщину. Пройдя несколько шагов до неё, я остановился и заговорил.
— Где Назар?
Алкима неопределённо махнула рукой в сторону столовой. Я обернулся и увидел Назара в двадцати шагах, несущего на руках ребёнка в сторону лазарета.
— Назар,
Заорал я, стараясь перекричать шум на площади. Он обернулся. Поняв, что он меня видит, стал громко кричать.
— Капитан хочет, чтобы сначала подняли воинов. Сколько сможем. Потом остальных.
Назар кивнул и продолжил путь. Я дошёл до мужчины, которого видел выпавшим из повозки. Его живот был разорван, но внутренности не выпали. Он сжимал руками разорванное тело, не давая кишкам выпасть наружу. Пора лечить. Внезапно засаднило горло. На грани сознания мелькнула мысль, которая сразу же оформилась в идею. Испытывать на себе побои мне больше не хотелось. Я вскинул посох и проговорил.
— Петрификус Тоталус.
Мужчина дёрнулся, вытянулся и замер. Его лицо исказила гримаса сильной боли. Рот открылся для крика, но из него вырвался лишь хрип. Откинув стопой мелкие камни, я встал перед ним на колени и начал лечить, сращивая разорванную плоть. Когда последняя часть кожи была мною сращена в виде грубого, корявого шрама, я смог распрямиться. Ещё раз окинул взглядом тело излеченного воина. Других повреждений не было. Воин пребывал в состоянии сильного шока от боли, но был вполне здоров. Я поднялся на ноги.
— Фините Инкантатем.
Воин сразу освободился от магических пут. Его скрутило в жестких спазмах боли. Он дико закричал и забился. Но это длилось не долго, и воин успокоился. Рядом раздался голос Назара.
— Быстро ты. Поможешь? Здесь случай тяжёлый.
Я обернулся.
— Сначала лёгких. Тех, кого можно сразу отправить на стены. Потом тяжёлых. Остальных потом, когда бой закончится. Приказ капитана.
Он кивнул.
— Понимаю. Идём.
Идти пришлось целых пять шагов. На земле недалеко друг от друга лежало два воина. Один был лёгкий, второй тяжёлый. Легко раненному воину осколок камня вошёл в грудь и торчал наружу. Он елозил по земле. От безумия и боли не подпускал к себе никого. Вокруг сновали две женщины, пытаясь увести его в лазарет, но боялись подойти. Тяжёлый воин лежал рядом тихо. В его глазах застыла обречённость. Большой камень, пробивший стену, упал прямо на него и придавил ему левую верхнюю часть тела. Его плечевой сустав и большая часть руки покоились под этой неподъёмной глыбой. По другую сторону камня торчала его левая рука. Стало ясно, что, когда мы доберёмся до него, руку спасти не удастся. Мне стало жалко его. Я признал в нём стражника, обнаружившего вражеского шпиона. Решение созрело мгновенно.
— Твой лёгкий, мой тяжёлый. Приступим.
В глазах Назара мелькнуло понимание. Было чувство, будто он и не сомневался в моём решении.
— Осталось только подержать — озадаченно сказал Назар, глядя на движения своего пациента.
— Подержим — ответил я, направляя посох на бойца — Петрификус Тоталус.
Воин дёрнулся и замер, вытянувшись в струну.
— Ловко — Назар восхищённо приподнял бровь.
— Жестоко — ответил я и добавил — Но необходимо. Времени нет.
Назар сел верхом на своего воина и достаточно грубо ввёл в него свою руку. Второй рукой он вцепился в обломок камня и потянул его на себя. Камень медленно пошёл наружу. Я развернулся к своему и направил посох на камень. Совершил петлеобразное движение навершием посох и произнёс.
— Вингардио Левиоса.
Камень медленно оторвался от земли и повис в воздухе. Это ненадолго. Протянув руку, я толкнул камень в сторону. Он медленно отплыл и стал опускаться на землю. Взглянув по сторонам, я обнаружил, что женщины ещё здесь.
— Вы обе. Сядьте ему на ноги и на руку.
Женщины повиновались. Снова раздался грохот ударов камней о стену крепости. Это становилось привычным. Я и не обратил бы на это внимание, если бы стена не пошла трещинами, и приличный кусок верхней части стены не осыпался вниз. Времени было мало. Я присел на колени перед раненым. Перемещать его было нельзя. Включил второе видение, произвёл расслоение реальности и вошёл в тело бойца. Лечить нужно от груди и наружу к пальцам его руки. Воин застонал, крепче сжал губы, но не шелохнулся. Он переносил свою боль стоически. Сильный воин, духовно сильный. Я был рад, что взялся его лечить в нарушение приказа. Медленно я продвигался по его конечности, склеивая кости и восстанавливая ткани. Я почувствовал присутствие Назара, который стал помогать мне укладывать сломанные кости в единую систему. Сказать, что время пролетело незаметно нельзя, но операция окончилась. Я сидел на коленях, покрытый каплями пота, и тяжело дышал. Окинув последний раз тело бойца вторым видением, я дал знак отпустить его. Он лежал неподвижно некоторое время, видимо приходя в себя. Без всяких приказов он поднялся на ноги, опробовал свою левую руку. По лицу было видно, что он испытывает остаточную боль, но его глаза выражали бескрайнюю благодарность. Шатаясь, он направился к стойке с оружием и наткнулся на лежачего воина, которого лечил Назар.
— Ты чего разлёгся — рыкнул он — марш на стену.
И пнул ногой хнычущее тело.
— Погоди — остановил его я — Фините Инкантатем.
Воин сразу начал двигаться и, продолжая хныкать, потопал к стойке с оружием вслед за моим воином. Проводив их взглядом, я взглянул на Назара.
— Где ещё раненые воины?
Я задал вопрос специально громко, чтобы услышал не только он. Вокруг нас раздались голоса. Меня звали к себе сразу несколько человек. Я ещё раз осмотрел стену. Она продолжала рушиться и покрываться трещинами, хотя и не так быстро, как задумывали орки. Я мог собой гордиться, но у меня совсем не было сил на это. Я и Назар двинулись по кругу от одного раненого к другому. Работать в тандеме оказалось очень эффективно. Болезненнее всего было смотреть на израненных женщин и детей, истекающих кровью. Моё сердце обливалось кровью, но помогать им сейчас было нельзя. Вот так, под грохот падающих камней, стоны раненых и плач детей мы продолжали работать. Один я бы работал намного дольше, но в паре с Назаром мы в течение часа излечили всех воинов и отправили их на стену к капитану. Только после этого мы приступили к лечению женщин и детей. Это жестоко, но жестокость оправданная. Перед глазами мелькали лица, изломанные тела и конечности, выпавшие внутренности, лужи крови. Наверное, когда-нибудь я стану жестоким и циничным человеком, но в данный момент мне было больно. Второе видение открывало поистине жуткие картины. Растекающиеся рои человеческой боли, эманации страха и страданий, запахи испражнений. Последней на площади я лечил женщину и её ребёнка. Девочка была ранена не сильно, но двигаться не могла. Женщина была ранена значительно сильнее. Жизнь уже покидала её, когда я её нашёл. Но даже на грани жизни она продолжала тянуться к своему ребёнку. Её позвоночник был переломлен ударом камня, а из разорванной спины мелкими струйками вытекала кровь. Она теряла сознание, но приходя в себя, продолжала тянуться рукой к девочке. Чудо, что она ещё была жива. Она лежала на животе и была в сознании, когда я наложил ей руку на лоб.
— Ей помоги — хрипло прошептала она.
— Да, помогу — ответил я.
Я открыл второе видение. Усилием воли я ввёл «силовой щуп» в её голову прямо через свою ладонь. Протянув щуп внутрь её головы, я уцепился за её сознание. Я знал, что сейчас причиню ей сильную боль, практически на грани болевых возможностей человека. Нельзя было дать ей умереть, нужно было удержать её сознание в этом мире. Уцепившись за её сознание, я наложил заклятие.
— Петрификус Тоталус.
Тело женщины дёрнулось и вытянулось. Боль, испытанная ей, практически оглушила меня. Недостаток удержания сознания «силовым щупом» в том и заключается, что маг испытывает всю гамму страданий больного через эмоциональный перенос. Сознание женщины заметалось в её голове и постаралось «уйти», спрятаться от боли этого мира. Меня скрутило от боли, но я не разорвал захват. Несмотря на сильнейшую боль, женщина была жива. Я надеялся, что она сможет сохранить рассудок после перенесённого потрясения. Продолжая удерживать её сознание, я провёл расслоение реальности и вошёл в её тело напротив сломленного позвоночника. Её боль явилась невероятным источником силы. Никогда прежде мне не приходилось сращивать ткани и склеивать кости с такой скоростью. От боли женщина не могла даже кричать. Вся её аура превратилась в огненно-красную. Завершив лечение, мне пришлось ещё некоторое время сидеть рядом и удерживать её сознание. И только убедившись, что сознание останется и не покинет своё тело, я осторожно отпустил её. Но заклятие снимать не стал. Перевернув её на бок, я перенёс ребёнка так, чтобы она могла его видеть. Лечение я провёл прямо перед глазами и под надзором матери. Только когда девочка поднялась и пошла своими ножками, я отпустил мать.
— Фините Инкантатем.
Женщина подтянула к себе колени и выгнулась дугой. Остаточная боль была не так сильна, как та, что она перенесла недавно, но достаточна, чтобы причинять ей неудобства. Её глаза горели безумием, сомневаюсь, что она что-то соображала. Её лицо перекосило от боли, и слёзы обильно хлынули из её глаз. Рот открылся, и протяжный крик пронёсся над площадью. Тело женщины содрогнулось от страданий. Она громко заплакала. Вместе с ней заплакала и её дочь. Это и был момент, когда в ней мог победить или разум, или безумие. Продолжая рыдать, женщина вытянула руки и притянула к себе дочь. Крепко обнявшись, мать и дитя продолжали рыдать. Я не мог пошевелиться. Назар оказался мене трогательным, чем я. Схватив её за волосы, он поднял женщину на ноги и поволок в сторону дальней башни, в которой мы устроили временное убежище для женщин и детей. Там передав её в руки другой женщины, он вернулся на площадь.
— Я думал, что она умрёт, — сказал он ошеломлённо — ты совершил чудо. В тебе задатки великого волшебника, если не растеряешь.
Я был слишком уставшим и ошеломлённым, чтобы уточнять. Я окинул себя взглядом. Моя одежда была грязной и запылённой, местами перепачканной пятнами крови. Руки были покрыты коркой грязи и крови. Я вытягивал грязь из пациентов, но со своих рук снять не догадался. Тело дрожало от усталости, в глазах плавали круги. Правая рука горела от боли. Сзади меня окрикнули. Усталость была так сильна, что на удивление сил просто не осталось. Мы с Назаром обернулись. К нам направлялся капитан. Слышался грохот обстрела крепости из вражеских метательных машин, которые я ещё не видел, да и не смог бы опознать или отличить от других боевых машин. В целом же, на площади установилась тишина. Мужчины, женщины и дети уже покинули её. Крепость и её гарнизон готовились встретить вражескую волну, когда пробьют стену. Капитан улыбался, хотя я не видел причин для радости.
— Молодцы! — Он растянул рот в улыбке. — И за лечение бойцов, и за купол. — Он ткнул пальцем в небо. — Сейчас мы уже должны были все умереть.
Он потёр ладонью шрам на голове. Видимо боль до сих пор причиняла ему неудобства.
— Стены уже должны были пасть, а большая часть гарнизона — погибнуть. Спасибо за купол. А теперь марш в лазарет и сидите там до конца боя.
— Это не все возможности башни. — Ответил я. — Ещё пара заклятий и мы уйдём.
Я встал прямо, хотя это было и нелегко. Прикоснулся ко лбу камнем кольца и включил второе видение. Передо мною сразу всплыл образ кольца из листов пергамента, вращающегося вокруг меня. Я попытался напрячь память, чтобы вспомнить какие заклятия были на кольце, но понял, что это бесполезно. Сильно уж я устал. Поэтому решил просто просмотреть листы один за другим. И сразу приступил к этому занятию. Щит, строительство, молния, настройка на башню, быстрота. Да, сначала это заклятие. Я встал прямо и попытался связаться мысленно с башней. Башня отозвалась гулом магического столба. Я обратил внимание, что гул был слабее, чем утром. Да. Башня слегка разрядилась, а сейчас я разряжу её ещё сильнее. Когда связь с магическим столбом стала устойчивой, я произнёс.
— Асселератио омнис.
Я почувствовал, как потекла энергия из магического столба. Но при этом никаких изменений в себе не заметил. Однако энергия, выделившаяся из столба, растеклась волной по крепости и затихла. Я снова приложил камень кольца ко лбу и заглянул в него. Лечение, Сила атаки. Вновь установил связь со столбом башни.
— Потентиа Сумма Эним Омниа.
Вновь выделилась энергия и растеклась по крепости. Опять заглянул в камень кольца. Заклятие точности.
— Сублимтер Плюс Эним Омниа.
Вновь выделилась энергия и растеклась по крепости. Опять заглянул в камень кольца. Броня для воинов.
— Лорика Ферреа Ад Омнес.
Вновь выделилась энергия и растеклась по крепости. На этом мои возможности были исчерпаны.
— Теперь мы уходим. — Я попытался развернуться.
— Что ты поставил? — остановил меня капитан.
— Быстроту, увеличение атаки, повысил точность и добавил стойкости брони. Всё, что мог. Чем сильнее маг, тем выше прибавляется способностей.
— И на том спасибо. — Капитан улыбнулся.
Я и Назар отправились в сторону лазарета.
Наше появление в лазарете произвело фурор среди присутствующих в нём людей. Было много легкораненых, которые смогли сами добраться до лазарета. Многие из них поддерживали повреждённые конечности. Среди них было четверо мужчин. Один из них бросился к нам, требуя, чтобы его немедленно вылечили. Остальные вели себя более сдержанно. Аликс и Алкима сновали между ранеными и делали перевязки. На входе нас встретила нянечка. Она заставила нас умыться и отмыть руки. Я добрался до умывальника и заглянул в зеркало, висевшее на стене возле него. Моё лицо было покрыто слоем пыли со следами потёков пота и размазанных пятен крови. Видно было, что, вытирая пот, я размазал по лицу грязь и кровь. Волосы были грязны и перепачканы слоем грязи, пыли и крови, были растрёпаны в разные стороны и спадали на лоб грязными сосульками. Мантия с грязью и кровью вместе с поясом отправились на лавку. Я и Назар встали по обе стороны от сливной бадьи. Нянечка принесла кувшин с тёплой водой. Плеснув водой нам на руки, она подала нам маленький ковшик с жидким мылом. Я намылил руки и стал ожесточённо оттирать грязь, заметив, что Назар внимательно за мной смотрит и повторяет мои движения. Смыв грязь с рук, я испытал определённое удовольствие. Я ещё наслаждался чистотой рук, когда нянечка грубо схватила меня за шею и пригнула к бадье. Мне на затылок полилась тёплая вода. Мой возмущённый крик захлебнулся в потоке грязной воды, стекающей мне на лицо. Следом на мой затылок пролилась вязкая жидкость, которую я определил как мыло. Следом до меня донёсся резкий окрик няни.
— Мойся.
Я стал усиленно растирать волосы головы и царапать кожу. На лицо мне стала стекать пена. Я закрыл глаза и ладонями растёр лицо, смывая грязь, и снова вернулся к волосам. Скоро мои волосы превратились в густой клейстер, и на мою голову обильно потекла тёплая вода. Я наслаждался потоком тёплой, приятной воды, смывающей с меня клочки серой пены и уносящей её в сливную бадью вместе с грязью. На душе становилось чисто и приятно, как и на теле. Сквозь потоки воды я расслышал грозный окрик няни.
— Ты это куда?
Я вздрогнул и насторожился. Захотелось сказать, что я, в общем-то, не ухожу. Но услышал приглушённый и одновременно жалобный и виноватый голос Назара.
— Ну, я же чистый…
— Ты — следующий. Будете у меня тут грязь разводить…
Водяной поток прекратился, и я поднял голову. С меня ещё текла вода, и мне на голову кто-то накинул матерчатое полотенце. С удовольствием и некоторым остервенением я растёр волосы и протёр лицо. Отняв полотенце от лица, я увидел Аликс. Она держала в руках новое полотенце и пустой кувшин из-под воды. Видимо она и принесла новый кувшин с полотенцами. В это время нянечка пыталась пригнуть к бадье голову Назара. Назар медленно пригибался, продолжая жалобно и негромко возмущаться, утверждая, что он всё-таки чист. Но при этом подчинился настойчивости нянечки. Его пыльные, грязные, серые патлы были отброшены вперёд. Оголилась не менее грязная шея. После этого на шею, а потом и на волосы полилась струя воды. Следом за водой из маленького ковшика на волосы плеснули немного мыла. Назар отнял руки от бадьи и стал вяло размазывать грязь по волосам. Нянечка заворчала и взглянула на Аликс. Между двумя женщинами — старой и юной, вспыхнуло понимание. Аликс кивнула головой. Закинув полотенце себе на шею, она встала напротив Назара и пальцами впилась в его волосы. Она стала усиленно растирать мыло в волосах. Назар жалобно заскулил и попытался подняться от бадьи, но грозный окрик вернул его обратно. Аликс продолжала растирать волосы на голове Назара, пока они не превратились в сплошной серый колтун.
— Лицо умывай усердней.
Сказала тётя Вера и стала поливать голову Назара водой. Аликс тормошила его волосы, давая возможность их промыть лучше. Назар усиленно тёр лицо. В бадью полилась грязно серая масса, вызвавшая у меня приступ отвращения. Неужели грязь, смытая с меня, выглядела также? Промыв голову Назара от пены, нянечка его отпустила. Аликс накинула ему на голову полотенце. Глядя на всю эту процедуру, я продолжал тереть голову своим полотенцем. Поэтому моё полотенце было уже совсем мокрым. Бадья при этом была уже полна грязной воды, с плавающими в грязной воде волосами и комками пены. Аликс взялась за одну ручку бадьи, а нянечка попыталась взяться за другую, но я её отстранил, дав знаками понять, что сам отнесу вместе с Аликс. Нянечка тут же переключилась на Назара, схватив его за рукав, и поволокла его в главную палату лазарета. Мы вынесли бадью на улицу и отнесли к отхожему месту, где и вылили в яму, наполовину заполненную отходами и, видимо, не раз используемую для этой цели. Аликс бежала впереди, а я нёс за ней бадью в направлении входа в лазарет. Перед входом я оглянулся на стену. Она была уже наполовину разрушена, трещины были видны даже отсюда. Стена содрогалась от ударов, но ещё не пала. До сего момента я даже не видел врагов, а сейчас не видел и наших воинов, затаившихся в стороне от зоны обстрела. Мне было страшно. Я гнал от себя мысли о том, что же произойдёт, когда падёт эта наша защита. Я отвернулся от вида разрушенной стены и вошёл в лазарет.
Вернувшись, я осмотрел свою мантию. Она требовала основательной стирки, но времени на это не было. Натянув на себя мантию, я закатал рукава. Надел пояс, и, прихватив посох, направился в палату. Оказавшись внутри, я заметил в помещении двух новых людей, явно не больных. Раньше я видел их на кухне. Один из них толкал перед собой небольшую тележку, а второй раздавал раненым чашки с пищей. Я подивился и восхитился одновременно. У этих людей всё было размеренно. Война войной, а обед по расписанию. Грохот обстрела, смерть людей, крики раненых не помешали этим людям приготовить пищу для гарнизона крепости, а потом накормить людей. А ведь действительно. За всеми делами и бедствиями я не заметил, что наступило время обеда. А ведь я ещё и не завтракал. В животе заурчало. Я повёл глазами по палате и увидел, как из операционной мне машет рукой нянечка. Я протиснулся между ранеными людьми к операционной. Прямо на операционном столе был накрыт наш обед. Пища была простая. Овсяная каша, раздробленная перед варкой, с кусочками фруктов, кажется яблок. Для каждого была своя плошка с воткнутой в кашу ложкой. Рядом стояли чашки с чаем. Чем богаты — тому и рады. Аликс и Алкима уже уплетали свою кашу с большим аппетитом. Нянечка вяло ковыряла свою кашу ложкой, тщательно пережевывая порцию. Назар держал свою плошку руками. Его бородатое лицо и весь внешний облик имели вид как у маленького ребёнка, которого подвергли жестокому и незаслуженному наказанию. Я задал себе вопрос: а он часто моется? И усмехнулся этой глупой мысли. Я навсегда запомнил свой первый боевой обед. Страх смерти, ужасы войны, стоны раненых и эманации боли, витавшие в воздухе, давили на психику. И на этом фоне любое действие, говорившее, что ты ещё жив, ценилось очень высоко. Еда. Маленькое торжество жизни. Даже эта простая пища в тех условиях, стала для меня настоящим лакомством и наслаждением. Оно продлилось не долго, но оставило во мне яркий отпечаток на фоне войны.
***
Нор Дролл стоял на расстоянии от вражеской крепости в пятистах шагах. То, что он увидел, с трудом помещалось в его голове. Последний раз он видел подобное в далёкой юности. Только сильнейшие людские маги могли создавать такое. Крепость людей была накрыта огромным прозрачным магическим куполом, колыхающимся волнами от каждого попадания огромных камней, пущенных из метательных машин. Да, стена рушилась, но значительно медленнее, чем было задумано. По плану, ещё до обеда должен был начаться штурм. Но обед уже наступил, а стена была разрушена только наполовину. Штурм затягивался. В голове орочьего военачальника стали закрадываться сомнения. Весь его опыт говорил об опасности поражения. В юности он наблюдал за другими военачальниками и заметил, что каждый раз, когда у противника обнаруживался столь сильный маг, они избегали столкновений с ним. Его положение отмечалось на картах, а передвижения отслеживались разведчиками. Армия старалась обходить такие места. И если он чему-то научился в жизни, так это не брезговать опытом своим и других. Это не раз спасало жизнь ему и его воинам. Нор Дролл передёрнул плечами. Ведь его предупреждали. Но в такие вещи чаще всего веришь тогда, когда видишь своими глазами. За последние годы маги людей размякли, стали утрачивать силу и таланты. Штурмы предыдущих крепостей подтверждали это мнение. Но эта крепость оказалась крепким орешком. И всё из-за мага. И ведь отказаться нельзя. Это не простой набег, а ослабление пограничных рубежей Империи перед большой войной. Он вздохнул. У него под рукой две тысячи бойцов. Наполовину орки, наполовину гоблины. На этот раз он приготовил осадные щиты и крепкие доспехи, второй раз он ошибки не повторит. При них шесть крупных метательных машин, с помощью которых он уже взял пять крепостей. Этого достаточно, чтобы взломать и шестую.
А ещё у него есть козырь в рукаве. Нор Дролл мельком взглянул влево. Там, ближе к тени леса в окружении прислуги расположились два человеческих мага-ренегата. Они сидели на роскошных креслах, которые зачем-то привезли с собой. Жили они в роскошных шатрах и перемещались не в повозках или верхом, как вся остальная армия, а в паланкинах. Носили роскошные одеяния, украшенные драгоценными побрякушками. Для Нор Дролла явный признак разложения и упадка. Прибыв в ставку орочьего военачальника по приказу своего барона, они осмотрели его с таким презрением и высокомерием, как будто это не их прислали для усиления орочьей армии, а сама орочья армия придана им в прислугу. Нор Дролл внутри вскипел от гнева, но внешне ничего не показал. В конце концов плевать, как вы на нас смотрите. Главное — уничтожьте этого мага. А потом я закрою на это глаза. Главное — победа. Я запомню ваши презрительные взгляды. Будь у меня возможность, я лично сорву шкуры с вас и вашей прислуги и отдам вашу плоть на поедание воинам. Но это потом. Ради мести он не собирался приносить в жертву своих бойцов. Поэтому и стерпел явное оскорбление.
Штурм затягивается, но не отменяется. Возникли новые проблемы. Но решаемые. Стена всё равно падёт. Войска пойдут на штурм. Маги нейтрализуют вражеского мага, а солдаты перебьют защитников. Надо только приложить максимальные усилия. Штурмовать всей мощью армии, а не мелкими группами. Задавить массой. А здесь у него было явное преимущество. Развернуть конницу они больше не смогут, значит, будут драться в пешем строю и преимущества у них не будет. Быстрый удар, быстрое сокращение, быстрое смешение войск и даже если вражеский маг переживёт бой с магами, то он не сможет использовать магию, опасаясь задеть своих.
А если атака захлебнётся? Как опытный и умный военачальник он должен предусмотреть и эту возможность. Второй раз он в атаку своих бойцов не бросит, а сметёт эту крепость метательными машинами, разрушит до основания. От этого вражеский маг защитить не сможет. Устроим осаду. Без продуктов на развалинах они долго не протянут. Так или иначе — эта крепость обречена. Скоро сюда заявится вражеская армия числом больше, чем у него. Время уходит. Сразу после штурма нужно подготовить пути отхода. Большую часть армии сразу отвести к мостам, расположить там лагерем. Это облегчит отвод основной армии и переход границы. Но сейчас нужно выиграть этот штурм, а всё остальное — потом.