Проснулся я по звуку гонга. Моё состояние, по сравнению с прошлым днём, было намного лучше. Однако тело не желало повиноваться. Желание лениться было практически непреодолимым. Потребовалось много усилий, чтобы заставить себя выполнить утреннюю зарядку. Мне требовалось восстановить кровоток в организме. Тело отзывалось болезненными стонами на протяжении всей разминки. Когда вся разминка была закончена, я испытал лёгкое ощущение победы. Победы над своим телом. Пора было отправляться на завтрак, а потом найти капитана для разговора. После можно было бы отправиться в лазарет. Выбрался я из башни полностью собранный немного раньше завтрака, чтобы не торопиться. Практически полное возвращение подвижности приносило свои радости. Понять это может лишь человек, который был когда-либо ограничен в своих движениях. Я радовался вновь обретённой возможности гулять свободно. Даже не смотря на то, что моё тело ещё не полностью избавилось от синяков, а в некоторых местах ещё побаливало. С книгой в руках, я не торопясь двигался по площади крепости.
Что-то меня тревожило, но что я сразу понять не мог. А потом внезапно осознал, что в крепости очень мало людей. Стояла какая-то непонятная тишина. Я оглянулся. Не было видно воинов, женщин, спешащих по своим делам. Было не слышно ржания лошадей. Ворота были закрыты. Я сделал ещё несколько шагов и осмотрелся. Наконец, я догадался поднять голову вверх. На крепостной стене собралось почти всё население нашей крепости. Сохраняя полное молчание, люди смотрели на восток. Предчувствуя неладное, я взбежал по ступенькам на площадку крепостной стены и посмотрел в восточном направлении. В восточном направлении от нас, на пределе видимости, поднимался чёрный дым. Я не знал, что именно находится там, но это должно было быть очень крупное сооружение, чтобы дым его пожара был виден даже отсюда. Люди смотрели на этот дым в мрачном молчании.
Раздался звук гонга, призывающий к завтраку. Люди неосознанно вздрогнули. Они стали оглядываться. Раздались голоса. Но люди не спешили расходиться. Появился стражник. Он медленно шёл вдоль ряда людей, стоящих у зубчатого парапета. Весь его вид и походка, лицо выражали скрываемое напряжение. Он был мрачен. Увидев, что люди не спешат расходиться, он заорал на них, сгоняя со стены и призывая на завтрак. Было видно, что он срывает на них своё плохое настроение. Но люди не спешили расходиться. Они мрачно обращали на него взор, невидящим взглядом и снова поворачивались в сторону востока. Однако стражнику удалось согнать со стены некоторых. Люди стали отходить от парапета и медленно побрели в сторону спуска. Мимо меня проходили угрюмые люди. Среди них я увидел тётю Веру и Аликс, окруженную своими братьями. Никогда ещё мне не приходилось видеть лицо нянечки настолько обеспокоенным. Я остановил её и спросил.
— Что это? — и указал глазами на восток.
Немного помолчав, тётя Вера ответила.
— Там крепость капитана Милоша. До неё верст двадцать будет.
Сглотнув комок в горле, она продолжила.
— Вчера поздно вечером пришло сообщение от капитана Милоша. Орки внезапно осадили крепость и стали расстреливать её из осадных орудий. Стены пали. Им удалось сдержать один штурм, но на большее они рассчитывать не могли. У них много раненных, а воинов осталось мало. Капитан Милош решил ночью прорываться под прикрытием темноты. Просил помочь, отвлечь орков ударом во фланг. Тебя будить не стали, ты всё равно бы помочь не смог. Капитан поднял стражу на стены. А сам собрал отряд бойцов и выступил на помощь. Вот люди собрались и ждут. Здесь в основном жёны и дети бойцов, ушедших в поход.
Какое-то время я смотрел на неё, ошарашенный этой новостью. Было обидно, что меня капитан тревожить не стал. Как бы временно вычеркнул из жизни крепости. Я понимал, что решение было прагматичным. Маг должен быть отдохнувшим перед выполнением своей работы. Но червяк обиды всё-таки продолжал меня грызть изнутри. Мне стоило большого труда загнать свою обиду вглубь. Потом разберёмся. Я старался взять себя в руки.
— Значит, надо готовить лазарет к приёму больных и раненных.
Мой голос звучал жалко. Я чувствовал себя совершенно растерянным и сбитым с толку. Моё тело начинало дрожать. Казалось, что у меня поднимается жар, а волосы на голове встают дыбом. Опустив глаза, я увидел, что мои руки дрожат мелкой дрожью. Надо было принимать решение. Действовать, чтобы страх не пожрал меня. Я оглянулся назад. Аликс уже достигла подножия лестницы и стояла там в растерянности.
— Аликс! — окликнул её я — После завтрака стразу иди в лазарет. Будем готовиться его к приему раненых.
Она кивнула и побрела в сторону столовой. Я обернулся и осмотрел стену. Набрав воздуха, в лёгкие я закричал.
— А вы что столпились? Это поможет вашим родным? Все вниз готовить крепость к приёму гостей! Нужны новые помещения, их надо очистить от грязи. Подготовить конюшни и коровники. Ожидается увеличение поголовья скота. — Я понятия не имел, будет это увеличение или нет, но людей надо было занять работой, пока их не убило отчаяние. — Кто отвечает за всё это? Или мне надо назначить людей? Марш со стены.
Я старался изобразить грозный взгляд. Может это и получилось бы, если бы не мои синяки на лице, и не дрожащие руки и колени. Несмотря на грозный рык, меня била крупная дрожь. Но главного я добился — люди повиновались. Они стали расходиться со стен. На стенах оставалась только стража. Большей частью люди направлялись в столовую. Но были и те, кто видимо не считал себя голодным. Они расходились по крепости. Я посмотрел в лицо тёти Веры и увидел в нём одобрение и понимание. Деревянной походкой я спустился вниз сразу за ней. Так я и оказался в столовой. Желания есть, абсолютно не было. Я заставил себя взять чашу с рагу и чай. Заняв место за столом, я оглянулся. В столовой расположились люди, вяло ковырявшие пищу в тарелках. Лица были унылые и растерянные. Многие поглядывали на меня, как бы ища у меня поддержки. Это я понимал. Этому меня учили. Люди интуитивно воспринимали меня как неформального лидера. Следовало подать пример. От моего поведения зависело состояние подчинённых. Я распрямился и придал своему лицу спокойное выражение. Зачерпнув ложкой кусочек рагу, я отправил его в рот. Люди исподволь смотрели на меня. Я заставил себя жевать пищу. От напряжения я совершенно не чувствовал вкуса, как будто пытался разжевать солому. Да и ещё было тяжело жевать пищу одеревеневшими мышцами челюсти. Но эту победу над собой я одержал. И чем дальше я заставлял жевать, тем легче мне становилось. Постепенно напряжение меня стало отпускать. Чем легче мне давалась пища, тем оживлённее становилось в столовой. Люди оживали.
После завтрака я передал книгу тёте Вере, сказав, что она для прочтения Аликс. Тётя Вера приняла книгу и медленно прочла название, шевеля губами. Некоторое время она смотрела на меня удивлённо. Было ясно, что она не понимает значение слов, написанных на обложке. Пришлось пояснить, что это книга о чистоте и защите от болезней. Она понимающе кивнула и на её лице отразилась улыбка, одновременно выражающая радость и злорадное удовольствие. Из чего я понял две вещи: Аликс недооценивает значение чистоты и у меня появился новый союзник, который будет заставлять Аликс читать книги. Сообщил нянечке, что зайду в лазарет чуть позже. И опять встретил понимание. Так мы и расстались.
Так я начал свой обход по территории крепости. Для начала я зашёл на кухню столовой и вызвал к себе главного повара. Повар оказался крупный дородный мужчина с изрядной долей лишнего веса. Стараясь говорить вежливо, я сообщил ему, что у нас ожидается увеличение численности населения крепости и спросил его, сможет ли столовая обеспечить пищей всех прибывших, не считая обычного состава гарнизона. Было видно, что повар испытывает ко мне огромное терпение. Его можно было понять. Какой-то сопляк — без году неделя — даёт ему, умудрённому годами распоряжения. Но мужчина действительно был умудрён годами. Он понимал, что я какой-никакой, но начальник, а за моей спиной стоит весьма вспыльчивый и очень скорый на расправу капитан. А значит, ссориться со мной не стоило. Сдержав своё раздражение, он дал утвердительный ответ. Столь же вежливо, но твёрдо я попросил его вернуться к своей работе. Уходя, я чувствовал на своей спине его напряжённый взгляд. Уже оказавшись за дверью, я услышал грозный рык и вопли юного поварёнка, видимо не вовремя попавшего ему под руку.
Сразу из столовой я направился в конюшню. Если правда, то конюшня была едва ли не последним объектом, известным мне. Там меня ждало неприятное зрелище. Несколько конюхов, видимо не получивших приказа капитана, вальяжно развалились на куче соломы и намеривались распить бутылку чего-то спиртного. Стойла конюшни были распахнуты, видно было, что воины выводили лошадей в спешке. В конюшне царил беспорядок. Кругом была разбросана солома, в изобилии валялись куски лошадиного навоза, а кормушки с овсом были опрокинуты. По моим расчётам всадники должны были вернуться к обеду, если ничего не случится. А конюхи собирались предаться пьянству. Меня тряхнуло от злости. Уходя, капитан видимо не имел возможности дать им приказ, и они собирались этим воспользоваться. Когда моя фигура выросла над ними, они лишь лениво оглянулись в мою сторону. Это были крупные, крепкие парни. Они не воспринимали меня как угрозу. На лицах отразились презрительные улыбки. Я заорал на них. Было видно, что они даже не собираются сдвигаться со своих мест, даже разлеглись ещё вольготнее. От злости я совершил то, чего от себя не ожидал. Сделав несколько шагов вперёд, я схватил с куска ткани, используемой в качестве стола, бутылку спиртного и сразу отскочил в сторону. Посох я держал в левой руке, а бутыль с пойлом в правой. После чего заявил, что вылью всё содержимое, если они не приведут конюшню в порядок. Трое из четверых конюхов сидели, глядя на меня ошарашенным взглядом, но вот четвёртый сразу обозлился. Глядя на меня злыми глазами, он медленно поднялся и пошёл на меня. При этом он осыпал меня бранными словами. Не надо быть великим мудрецом, чтобы понять простую истину. Он собирался со мной расправиться, и верил, что ему это удастся. Он был на много выше и крупнее меня. Длинные мускулистые руки с ладонями лопатами не оставляли мне никаких шансов в рукопашном бою. А вот убивать его я не хотел. Надо было «убедить». Он уже тянул ко мне правую ладонь, сверкая глазами и намериваясь схватить за шиворот, но вот дать ему такую возможность было нельзя. Тело сработало быстрее разума. Бросив бутылку на землю, я протянул руку и схватил его ладонь как при рукопожатии. Он мгновенно сомкнул пальцы. На его лице отразилась злорадная улыбка. Но ненадолго. Я произвёл расслоение реальности и, двинув ладонь чуть вперёд, проник в плоть его руки. Я был готов к тому, что произошло дальше, а вот он нет. Боль покатилась от моей ладони по руке вверх и дальше в мозг. Казалось, что ладонь охвачена огнём. Он испытал те же чувства. Он замер, его глаза стали выпучиваться, лицо приняло мученическое выражение, рот открылся в беззвучном крике. Он попытался освободиться, но это было возможно лишь при моём согласии. Набрав в лёгкие воздух, он стал дико орать и трясти рукой, намериваясь стряхнуть меня. При каждом таком встряхивании меня подбрасывало в воздух или кидало из стороны в сторону. Наверное, со стороны я был похож на тряпку, прилипшую к его руке. Но смешно не было потому, что мой противник издавал дикие крики боли. В конце концов, мне удалось поставить его на колени. Я был растрёпан, но мой противник выглядел просто жалко. Я опрокинул его на спину и разжал захват. Освободившись от меня, конюх стал кататься по земле, придерживая свою больную руку и громко вопя. Я встал, оправил одежду. Остальные конюхи сидели тихо, глядя на меня глазами, расширенными от ужаса. Этот бой я выиграл. Злость ещё не оставила меня. Я заговорил тихо. От злости и усталости мой голос издавал шипящие звуки. При каждом моём слове конюхи словно сжимались от страха. Наверное, я им казался ящером, вставшим на задние лапы. Я отдавал приказы убрать, вычистить, подготовить. Забрав бутыль, я направился к выходу из конюшни. Уже находясь в дверях, я обернулся и пообещал вернуться и проверить исполнение. Выходя из конюшни, я услышал шевеление людей. Когда я шёл по площади, я увидел удивлённые и встревоженные взгляды окружающих людей. Это понятно, мученические крики конюха были слышны даже сейчас. Я обвёл взглядом присутствующих. В основном здесь были ополченцы из числа гражданских поселенцев.
— А вы что смотрите? Площадь не метена, вещи разбросаны. Живо схватили лопаты, грабли и мётлы. Прибрать и вымести. Или мне вас надо убеждать как конюхов? — В глазах окружающих мелькнул страх. Я ткнул пальцем в крупного дородного мужчину с лицом, украшенным крупной бородой и густыми бровями. — Ты — главный. Отвечаешь за работу. Вернусь, проверю.
Развернувшись, я зашагал в сторону лазарета. Лазить по башням и переходам, постройкам и стенам у меня сегодня желания не было. Это было хозяйство капитана, и вмешиваться в него было не правильным. К тому же морально я был выжат. Мне никогда прежде не приходилось командовать людьми, а это оказалось делом непростым и изматывающим. В таком виде я и появился в лазарете. Наверное, это было забавное зрелище. Взъерошенный и растрёпанный, словно воробей. Раскрасневшийся от напряжения и с бутылём спиртного. Я был доволен, что нянечка и Аликс не стали смеяться при моём появлении. Я отдал тёте Вере бутыль и присел осмотреться и остыть. Потихоньку я приводил себя в порядок, одёргивая одежду и располагая вещи на своих местах. Попутно нянечка рассказала мне, что больных людей пока нет, а когда будут раненные, меня призовут. Я могу идти к себе. Я обратился к Аликс и спросил, передала ли ей тётя Вера книгу. Надувшись от обиды, Аликс утвердительно кивнула. Я попросил её эту книгу прочитать. Было видно, что это не прибавило ей радости.
— Не дуйся, Аликс, книга описывает, как бороться с заразой. Как и чем обрабатывать инструменты, чтобы не заразить больного от другого больного. Как и чем обрабатывать раны, чтобы они не загнивали. Как уберечься от заражения самому. Это то, чем ты здесь обычно занимаешься. Трудностей у тебя не возникнет. — Я помолчал, приходя в себя. — А мне действительно пора. Если началась война, мне надо подготовить башню.
Я направился к выходу. В дверях меня догнал голос нянечки.
— А что случилось? Почему ты такой потрёпанный?
Я остановился. Не оборачиваясь, ответил.
— С конюхом подрался. Слушаться не хотел. Пришлось убеждать. У них и бутылку отнял.
Сразу после этих слов я вышел за дверь и направился к себе.
Оказавшись в башне, я запер за собой входную дверь на магический замок. Мне не хотелось, чтобы кто-то застал меня врасплох и увидел то, что я собирался здесь делать. Эта мысль созрела у меня давно. Зазубривание башенных заклятий могло занять много времени. Об этом говорил мой опыт учёбы в Академии. А времени не было. Поэтому я и решил воспользоваться палочкой и кольцом памяти. При этом я никогда не забывал, что это действие не является законным. Мне не хотелось, чтобы случайные зрители потом стали свидетелями перед следственной комиссией. Изготовить кольцо требовалось тайно. И я собирался изготовить кольцо как можно быстрее.
Осмотревшись и убедившись в полной безопасности, я аккуратно изъял мешочек из тайника. Подойдя к столу, выложил его содержимое на письменную поверхность. После недолгих размышлений, убрал три кольца в мешочек, оставив одно кольцо и палочку. Мешочек с остальными принадлежностями переместился на край стола к стопке исписанного пергамента. Мне всё не хватало решимости начать работу. Ещё раз осмотрел стол и комнату. Нехитрое убранство: кровать, стол, посох в стойке, шкаф, камин и скамейка для водяного бочка. Перед смертью не надышишься. Ещё штришок и начну. Поднявшись, я дошёл до бочка с водой и зачерпнул воду в кружку. Кружку с её содержимым я донёс до стола и поставил на край. Теперь свитки. На этот раз я взял палочку.
— Люмос.
Кончик палочки засветился нежным бледным светом. Не так ярко как посох, но для работы хватит. Внутри меня опять пронеслась тёплая волна гордости. Моя! Сам настроился. С таким, слегка взбодрённым настроением, я стал спускаться на библиотечный этаж. Ступеньки плавной спиралью убегали вниз под ногами. Круг света был ещё меньше, чем от посоха, или мне так казалось. Я так увлёкся спуском, что чуть не дошёл до первого этажа. Очнулся, когда камни пола второго этажа оказались на уровне моего пояса. Так я увлечённо шёл вниз, или круг света не давал мне увидеть больше, но пришлось подниматься несколько ступеней вверх. Осмотревшись, я двинулся к северной стороне, где был расположен шкаф с магическими книгами и свитками. Чуть поколебавшись, я сгрёб сразу все свитки. Плотно прижав к груди шесть катушек, я стал осторожно подниматься к себе в комнату. Это было не очень легко. Катушки сильно ограничивали обзор. Пришлось идти боком, осторожно ощупывая ногой доски под ногами. Особенно сильно пришлось понервничать на лестнице. Движение шло медленно. Как-то не хотелось споткнуться и загромыхать вниз. Воображение нарисовало мне порванные свитки, созданные мною с таким трудом. Виделось моё изломанное тело, дёргающееся и истекающее кровью, медленно умирающее. Я старался отогнать от себя такие видения. Мозг предупреждал меня о последствиях, и я сильнее напрягал внимание на подъёме по лестнице. Конечно, я основательно взмок, когда моя голова показалась из люка в моей комнате. Приложив ещё немного усилий, я окончательно выбрался из люка на площадку своей комнаты.
— Нокс.
Палочка погасла. Я почти не заметил этого. В комнате было достаточно светло. Подойдя к столу, я аккуратно выложил все шесть свитков на его середину, прямо над палочкой и кольцом. Начало положено.
Я присел на табурет. Пристроившись поудобнее, я попытался расслабить все ненужные мышцы, устранить все лишние мысли. Развернул первый попавшийся из свитков и стал разглядывать его, избегая напряжения. Это было сложно. С одной стороны я рисовал этот рисунок и знал его досконально, но сейчас требовалось не просто знать его, а закрыв глаза, представить его перед своим внутренним взором в мельчайших подробностях. Этот навык тренируется. В годы ученичества нас заставляли его развивать, ибо без него невозможны многие заклинания. Да, была уверенность. Уверенность, что мне это удастся. Но всегда присутствует червяк сомнения. Да, конечно. Испорченную запись всегда можно стереть с носителя, но хотелось бы сэкономить время. Моё сердце усиленно билось. Усилием воли я стал поднимать своё настроение. Сегодня это далось мне с меньшими усилиями, чем обычно. Сегодня я работал для себя. Кто сказал, что маги чёрствые и бездушные создания? Мы испытываем полную гамму эмоций. Более того, мы способны любую эмоцию создавать для себя искусственно. Может показаться странным, но это умение нужно для сохранения психического здоровья. Это же умение способствует усилению контроля над собой, своим состоянием. Это важно при проведении магических обрядов. Недостатком этого умения является то, что обучившись создавать настроение по команде, маг практически теряет способность поддаваться эмоциям извне. В данный момент, для усиления способности запоминания, мне требовалась сильная эмоция. Это могло быть что угодно. От любви до ненависти, от радости до страдания. Но я следовал словам учителя: «В твоей жизни и так будет достаточно негативных эмоций. Если тебе приходится работать, то работай с позитивными эмоциями. Так ты принесёшь пользу и работе, и своему здоровью». Поэтому сейчас я усиливал искусственно эмоцию радости. Это довольно сложно — радоваться, улыбаться, и при этом стараться держать мышцы лица расслабленными. Но я старался. Напряжений быть не должно. Это мешает проведению обряда. Я рассматривал лист пергамента. Закрыв глаза, я постарался воспроизвести образ в своём сознании. А открыв глаза, сравнивал рисунок из своей памяти с оригиналом. Наконец, мне это удалось и рисунки совпали. Пора. Палочка оказалась зажата в моей ладони. Подняв волшебную палочку, я расположил её под углом чуть вверх и вперёд, так, чтобы её кончик находился на уровне моего подбородка. Двигая палочкой плавно, я повёл её кончик по S-образному движению, которое закончилось возле моего виска.
— Ремове пиктуре — произнёс я заклинание.
Между моей головой и кончиком волшебной палочки возникло напряжение. Меня слегка кольнуло в висок. Было ощущение, будто палочка прилипла к моему виску. Теперь самое главное — вынуть маленький эпизод памяти. Приложив усилие, я потянул палочку от виска. Чувство было такое, будто я вытягиваю из себя часть своей плоти. Было неприятно, но я справился с этим чувством. Наконец палочка отошла от моей головы, и неприятное чувство сначала ослабло, а затем пропало полностью. Кончик палочки вернулся к своему изначальному месту и замер. На кончике палочки светилась и извивалась тонкая энергетическая субстанция. Мне раньше не приходилось выполнять это действие, но из книг я знал, что эта субстанция и есть моё воспоминание, изъятое из моей головы и готовое к записи на носитель.
Я перевёл взгляд на кольцо. Оно безмятежно лежало на столе. Протянув к нему левую руку, я взял его и придал ему вертикальное положение камнем вверх. Кончик палочки, с притянутым к нему моим воспоминанием, медленно двинулся к камню. Меня настигало чувство отрешённости. Было ощущение нереальности происходящего, будто мне пришлось наблюдать всё это со стороны. Вот только при этом я принимал в этом обряде самое непосредственное участие. Наконец кончик волшебной палочки коснулся поверхности камня, и энергетическая субстанция моего воспоминания начала метаться по поверхности камня кварца. У меня создалось впечатление, будто это маленький живой зверёк, чей-то питомец мечется и скребёт лапками возле двери, прося его впустить внутрь.
— Низи имаджо — Произнёс я последнюю часть заклятия.
Энергетическая субстанция моего воспоминания впиталась в камень. Будто капля чернил, попавшая в воду, моё воспоминание влилось в кристально чистую поверхность кварца, и стала растекаться в его объёме. Кружась и завихряясь, воспоминание стало принимать причудливые формы, растекаться по объему камня, пока не растворилось в нём. Камень снова стал чистым и прозрачным. Я заворожено наблюдал за этим действием. Последние энергетические всполохи воспоминания растворились в камне, сверкнув напоследок маленькой искоркой. Я отвёл взгляд от камня. Такое маленькое действие, а сколько усилий? Осталось только проверить содержимое камня и убедиться, что запись полноценная и не расходится с настоящим заклинанием, исполненным на пергаменте. Вот только надо перевести дух. Так же хотелось уточнить, сколько времени затрачено на это действие. Я приподнялся на стуле и выглянул в окно. Солнце сдвинулось по небосклону незначительно. По моим прикидкам прошло не более получаса на все манипуляции. Не много. Но учитывая объёмы библиотеки, придётся затратить недели на запись всех заклятий, хранящихся в башне и моём заплечном мешке. Что же, время у меня будет. Ни умирать, ни уезжать я пока не собирался.
Пора проверить содержимое камня и полноту записи. Я вновь присел на табурет и попытался расслабиться. Вот только сейчас это давалось немного сложнее, чем в первый раз. Всё-таки сейчас я сдавал экзамен самому себе, и пожаловаться будет некому, никто не подскажет и не поможет исправить твои ошибки. Как только мне удалось расслабиться, я активировал у себя второе видение. Взяв кольцо, я приложил его камнем к своему лбу в районе третьего глаза, центра мысли. Своим взглядом я проник внутрь камня. Запись своего воспоминания я нашёл сразу. Перед моим взором в облаке нежноголубого пространства плавал одинокий листок с записанным на нём заклинанием. Мысленно я притянул его к себе и рассмотрел. Продолжая удерживать кольцо возле своего третьего глаза, я опустил свои физические глаза на лист пергамента, лежащий передо мной на столе. Когда-то, в дни моего ученичества, наставник рассказывал про омуты памяти, используемые в больших магических башнях великими волшебниками. Их можно было использовать как большие хранилища памяти, или для временного помещения в них памяти, чтобы погружаться в воспоминания. Отличие от кристалла памяти было в том, что в омутах памяти погружение было полным. Используя же кристалл памяти, я наполовину находился в этом мире. Сейчас я использовал эту особенность, чтобы проверить правильность выполнения записи заклятия. Это потребовало от меня немалых усилий. Быть одновременно и там, и тут. По моему лбу потёк пот, но затраченные усилия того стоили. Перед моим взором как наяву предстали два листа пергамента. Один реальный, а второй из памяти кристалла. Я начал сверять заклятия. Когда я закончил, мне захотелось кричать, плясать и веселиться. Сразу захотелось совершить какое-нибудь безумство. Схема заклятия, нарисованная на листе пергамента, и схема из памяти камня совпадали до мельчайших подробностей. Я мог собой гордиться. Этот экзамен я сдал.
Я позволил себе насладиться своим триумфом. Где-то на грани своего рассудка было понимание, что меня ждёт много работы, но и не дать себе капельку радости — это жестокость, по отношению к собственному разуму. Так можно нажить кучу стрессов и комплексов. Поэтому я спокойно ждал, пока рассудок успокоится. Мир сверкал радостными красками, которые радовали мои глаза. А когда краски стали блекнуть, мои веки сомкнулись, создав тьму за гранью моих глаз. Мой мозг попытался сохранить палитру радости. Мозг успокаивался, а вместе с ним и я сам. А пришло спокойствие разума, пришло и время дальнейшей работы.
Мои веки распахнулись, приняв для глаз поток света. Даже приглушённый свет комнаты казался мне слишком ярким. Пора работать. Я аккуратно свернул первый лист пергамента с нанесённым на него заклятием, и придвинул к себе второй лист. Дальше работа пошла намного легче. Сомнения отступали. Теперь я верил в себя и заклятие, разработанное предыдущим магом и усовершенствованное мною. Способность к проведению записи оттачивалось. Отдельные элементы давались всё легче и легче. Время, необходимое для выполнения работы, сокращалось. И хотя усталость накапливалась, но азарт от работы не отпускал меня, пока я не выполнил последнюю запись на перстень. Я как раз закончил проверку последнего заклинания, когда на башне гонг пробил двенадцать ударов. До обеда было ещё два часа и мне надо было заглянуть в лазарет, а заодно осмотреть крепость, узнать последние новости.
Улица встретила меня ярким полуденным солнцем и легкими облаками, плывущими по небу. При этом было совсем не жарко. Стены крепости надёжно отгораживали от дуновения ветра. Пройдя мимо бочек, я вышел на центральную площадь. Каменные постройки огораживали большой двор, выложенный обтёсанным булыжником. Вдоль крепостных стен примостились надворные постройки. Южная стена бросала на двор почти правильную тень, лишь слегка размываемую тенью облаков. Окружающие двор постройки смотрели на происходящее тёмными провалами застеклённых окон, блики которых отбрасывали во двор солнечные зайчики. В углах двора были разбросаны охапки сена и соломы, стояли тачки. По двору разгуливали куры, на солнечной стороне разлеглась стая собак, грея свои тела на солнце. Где-то слышалось повизгивание свиней и мычание коров. За время моего присутствия в крепости я так и не осмотрел крепость полностью, и с трудом представлял себе месторасположение этих объектов. Когда-нибудь я исправлю это недоразумение, для этого у меня будет предостаточно времени. Но сейчас есть дела боле насущные. Я шёл по площади, наслаждаясь моментом отдыха и осознанием большой выполненной работы. Что-то на грани сознания беспокоило меня, но я не мог это осознать. Я остановился, настороженно оглядываясь.
Наконец понимание моего беспокойства обрело суть. Я понял, что меня беспокоило. Если не считать стражи, стоящей возле ворот, крепость была пуста. Не было слышно обычных звуков, производимых людьми. Отсутствовал звук шагов людей, спешащих по своим делам. Никто не стучал молотком или топором. Не было людского гомона, естественного при большом стечении народа. Детского визга, создающего большую часть шума. Людей просто не было, крепость вымерла. Но такого просто быть не могло. Я обвёл взглядом крепость. Наконец у меня хватило ума поднять глаза вверх и посмотреть на крепостную стену. Там меня ждало зрелище, которое я уже видел утром. Почти всё население крепости собралось на стене. Они стояли в полном молчании, глядя за предел стены.
Чутьё подсказало мне, что творится нечто из ряда вон выходящее. Я бросился к стене и белкой влетел наверх. Люди стояли плотной стеной, отгораживая меня от парапета. Это не давало мне подойти вплотную и увидеть происходящее. Я заорал, требуя дать мне проход. Люди не повиновались. Разъярённо я стукнул ближайшего мужчину посохом. Тот подпрыгнул и вздрогнул, будто только что очнулся. Он посмотрел на меня ошарашенными глазами. Я вперил в него взгляд и тихим, низким шипящим голосом потребовал пропустить меня. Мужчина сохранял обеспокоенный вид, но повиновался. Заступив на его место, я оказался прижат в проём бойницы между каменных зубцов. И мне открылась ошеломляющая картина.
На поле возле крепости в данный момент выходили два отряда людских воинов. Один из отрядов возглавлял капитан. Его воины сидели в седле, готовые к бою. Даже отсюда было видно, что воины утомлены длительным ночным рейдом. На некоторых были намотаны свежие повязки. Видимо ночью им приходилось вести бой с противником. Второй отряд шёл по другой дороге. Это были явно беженцы. Большинство шло пешком, неся на себе оружие. Их имущество сейчас лежало в повозках, упакованное в спешке. Среди них шли мастеровые, женщины и дети. Конных воинов было не много. все кто мог из них, сейчас вынимали из повозок немудреное оружие. Видимо это и были те, кого капитан сегодня ночью отправился спасать. Но я не мог понять причины их беспокойства, пока не взглянул вниз. Под стенами крепости, прямо на дороге, ведущей к главным воротам, расположился отряд неприятеля. Это был сборный отряд орков и гоблинов числом около двухсот бойцов. Видимо они в спешке пришли к стенам крепости, получив известие, что основной отряд покинул её, уйдя на помощь другому отряду. Орки и гоблины двигались очень быстро, а потому не стали обременять себя тяжёлым вооружением. Не было видно крупных строевых щитов и тяжёлых доспехов. Все вражеские бойцы были лёгкими, одетыми в кожаные доспехи, вооружённые топорами, мечами и маленькими деревянными щитами. Но у них были длинные пики в два с половиной человеческих роста, на которые они возлагали большие надежды, для борьбы с нашей кавалерией. Гоблины были в основном вооружены луками. А ещё их было больше. Они надеялись не дать воинам людей вернуться в крепость, перебить их под стенами, а потом взять крепость в осаду. Если капитану и его воинам не удастся прорваться, то взятие крепости станет вопросом времени, пока не подвезут тяжёлое вооружение. Войти в крепость капитан мог только одним способом — дав бой. Пощады от врагов никто не ждал, а потому отряд переходил в боевой порядок и шёл на врага. Тоже собирался делать капитан Милош со своими людьми. Путь к их спасению лежал через трупы орков, и они не колебались.
Я почувствовал, как моё тело впадает в ступор. Мне становилось плохо. Внезапно на меня нашло осознание близкой и неминуемой смерти. Смерть капитана Рогволда означала лишь смерть всех жителей крепости. Сейчас или завтра, а может через неделю, но неизбежно. И изменить это мы не могли. На меня нахлынуло чувство беспомощности. Мой подбородок стал непроизвольно дрожать, а глаза стали застилаться пеленой слёз. Осознание беспомощности практически вводило меня в состояние истерики. Я мог лишь наблюдать и не мог ничего изменить. Не мог? Сознание странная и непонятная вещь. Оно для меня как бы раздвоилось. Одна часть меня находилась на стене, а вторую унесло далеко отсюда. Я словно вновь оказался на уроке в Академии. В ушах зазвучал голос моего наставника: «Невил! Не отвлекайся, паршивец! Твой отряд идёт в атаку на врага. Твои действия!» Неосознанно я выпрямился и, неожиданно для себя, издал мычащий звук отчаяния. «Где тебя нашли, такого безмозглого? Твори магию!» Моя спина между лопаток внезапно заболела как от удара посохом. Магию? Я оглянулся и увидел башню. Вновь нахлынуло озарение, потеснившее отчаяние. Я поднял к глазам левую ладонь с нанизанным на средний палец кольцом. Самое время. Рука поднимается к глазам и прикасается ко лбу в районе третьего глаза. Вторым зрением я проник в камень. Перед моим внутренним взором встают шесть листов с заклинаниями. Надо выбрать. Надо выбрать. Листы кружат перед моим внутренним взором. Но паника моего мозга не позволяет мне разобрать заклятия. Я делаю глубокий вдох. Успокойся. Так настройка — нет. Строительство — нет. Воздушный щит? Не сейчас, нужно что-то более радикальное. Быстрота? Ну, уже лучше. Молния? Да! Я нашёл. Это то, что может сейчас помочь. На поле отряд капитана Милоша быстрым шагом спешил к месту схватки, стараясь на ходу принять боевое построение. Всадники капитана Рогволда перешли в галоп перед решительным ударом. Даже отсюда было видно, как их лица исказились от ярости и гнева. Любому, кто дорожил своей жизнью хоть в малой степени, следовало немедленно уйти с их дороги. Самое время для моего удара.
Мысленно я соединился с башней. Центральный столб башни откликнулся, и я услышал гул энергетического столба в своём мозгу. Мои руки разошлись в стороны. Тело стало вибрировать в такт энергетическому пульсу башни. Внутренним взором я окинул площадку под ногами орков, чтобы увидеть полярность энергетического поля в данном секторе земли. А после перевёл взор на воздушное пространство в поисках сгустков энергетического напряжения противоположной полярности. И нашёл то, что искал. Усилием воли я проложил ионный след между двумя полями напряжённости. Я почувствовал треск разрядов и нарастающую вибрацию. Повторный ионный след я проложил от земли сквозь башенный столб в поле небесного напряжения. Тело начало покалывать. Сознание расширилось. Я был и небом, и землёй. Разряд шёл через меня. Я повысил внимание и концентрацию, выбрал цели для поражения, почувствовал пульсацию жизни в их телах. Набрав в лёгкие как можно больше воздуха, я заорал:
— Магис перисулосум фульгур!
Раздался гром. Моё тело сильно содрогнулось. Меня бросило на парапет грудью. Отбросило назад. Я почти оглох. К своему счастью я не упал. До этого момента я и не осознавал, какую силу имеет башня. Над полем мгновенно сгустились облака, как перед дождём. Частицы воды стали притягиваться к месту ионизации воздуха. Вместе с грохотом, из сгустка облаков вырвалась могучая ветвистая молния и окутала отряд противника. У самой земли разряд молнии разветвился ещё сильнее и поразил сразу несколько десятков воинов врага. Было видно, как тела орков корчатся от удара разряда молнии. Они роняли оружие и хватались за головы, пытаясь закрыть уши от грохота. Многие падали на землю с безумным выражением лица. Их рты раскрывались в безмолвных криках. Строй врагов распался. Орки и гоблины шатались из стороны в сторону, пытаясь прийти в себя. Лишь немногие поднимали оружие, пытаясь оказать сопротивление. Именно в этот момент отряд Рогволда вклинился в разрозненную орочью массу. Началось избиение. Пики воинов согласно легли в таранное боевое положение и, насадив на себя врагов, с грохотом пожали первую жатву жизней. Сразу за этим многие воины, бросив пики, схватились за мечи. Зрелище было ужасным и прекрасным одновременно. Первые ряды орков были сметены. К месту боя подоспели воины Милоша, нанеся удар с другой стороны. Не выдержав удара с двух сторон, орки и гоблины попятились и обратились в бегство. Они понесли сильные потери, но самое главное — они были ошарашены, а их боевой дух подорван. Капитан Рогволд разделил отряд на две группы. Одна группа во главе с капитаном бросилась преследовать врага. Они гнали его до самого леса, после чего повернули обратно. Лишь немногим удалось добежать до леса и скрыться в чаще. Преследовать их в лесу капитан не решился. Небольшая часть орков и гоблинов во время боя были отрезаны от основной массы отряда и были прижаты к воротам. Здесь они сражались отчаянно, но были полностью истреблены. Победа далась нашим воинам малой кровью. Поле было усеяно телами павших орков и гоблинов, но среди них было лишь малое число наших воинов.
На стене царило молчание. Люди были ошарашены увиденным. Несколько мгновений назад никто не надеялся на победу. А теперь они не могли поверить в произошедшее. Из леса на поле вытягивались повозки со скарбом. Люди подъезжали ближе и останавливались, чтобы рассмотреть картину побоища. Их глаза и сознание отказывались поверить в своё спасение. Несколько мгновений царила тишина. Потом одна из приехавших женщин увидала среди павших своего родственника и, пав на колени, зарыдала. Это действие сработало как спуск тетивы. Люди бурно выражали свои эмоции. Кто-то плакал, кто-то истерично смеялся, упав на землю. Крупный, дородный мужчина в годах пал на колени и громко воздавал похвалу Спасителю, явившему свою благодать в виде спасающей длани. Настроение передалось и людям, стоящим на стене. Люди стали кричать приветствия воинам, издавали радостные вопли, женщины плакали, обнявшись и прижимая к себе детей. Раздались похвалы воинам и Спасителю. Люди стали сбегать вниз к воротам, чтобы встретить вернувшихся воинов. У ворот стала образовываться толпа, но ворота не открывали. Стражники не могли поверить в счастливый исход, были ошарашены громом. Они были готовы подчиниться только приказу. Снизу стал нарастать гомон голосов. На некоторое время обо мне забыли.
Лишь я один оказался отделённым от общего ликования. В моих ушах до сих пор стоял непонятный шум, какой случается от гудения дерева, когда по нему ударяют дубиной. В глазах стояли красные круги. Моё тело, ещё не восстановившееся от прежних повреждений, сильно саднило в районе груди. Я потрогал себя за грудь. Похоже, что я заработал новые синяки от удара о парапет. Во рту стоял привкус крови. Надеюсь, перелома нет. Я вдохнул и выдохнул. Дышалось без напряжения. Я сплюнул кровь и ощупал зубы языком. Зубы были целые. Провёл языком по щекам и губам. Нижняя губа отозвалась болью. От облегчения я даже рассмеялся. Оказалось, что при ударе я просто прокусил себе нижнюю губу. Надо было спускаться. Я развернулся к лестнице. Мир покачнулся в моих глазах. Чтобы не упасть я ухватился за камень парапета. Надо посидеть, успокоиться. Кажется, я сказал это вслух, потому что за моей спиной раздался тихий одобрительный возглас. Кто-то схватил меня за руку и помог добраться до лестницы. Там меня посадили на верхнюю ступеньку, дав мне возможность отдохнуть и набраться сил. Именно с этой ступеньки я и наблюдал за происходящим.
Прямо через стену перелетел капитан на своём пегасе. Приземлившись посреди площади, он спрыгнул на землю. Его лицо показывало бесконечную усталость, но свои обязанности он продолжал исполнять, несмотря, ни на что. Развернувшись в сторону ворот и распрямившись, он стал отдавать команды, больше похожие на рёв разъярённого льва. Из сказанного я понимал только общий смысл. Но люди повиновались молниеносно. Толпа мгновенно схлынула от ворот и растеклась вдоль стен, освобождая площадь для въезжающего отряда. Стражники стремглав кинулись отворять створки ворот. Тяжеленный брус был немедленно изъят из скоб и отнесён в сторону. Клинья были вынуты из пазов, и створки ворот медленно поползли в разные стороны, открывая проход. По другую сторону ворот сновали воины отряда. Они ощупывали трупы врагов, изымая из их карманов и вещевых мешков всё, что могло показаться им ценным, снимали оружие и доспехи. Обысканные, а зачастую и раздетые трупы врагов оттаскивали с моста в поле, освобождая проезд. Доспехи, оружие и ценности сразу же складывали на вовремя подвезённую из крепости повозку. Люди сновали быстро и деловито. Было видно, что эту работу они выполняют не первый раз. Скоро в ворота крепости въехала первая повозка. Её сразу же отвели в дальний угол площади. Постепенно крепость заполнялась людьми, повозками, лошадьми и коровами. Площадь стала напоминать торговую, шумную ярмарку, с множеством пёстрого народа. И посреди этого бедлама выделялась фигура капитана, а громче всего звучали его команды. В последнюю очередь в крепость ввезли подводы с раненными и мёртвыми. Никто из наших людей не остался за пределами крепости. Прежде, чем закрыли ворота, до меня донёсся запах горелой плоти. Моё сознание нарисовало мне гору трупов поверженных врагов, облитую маслом и подожжённую. Капитан был рационален. Он не собирался оставлять под стенами крепости гниющую и отравляющую окрестности гору орочьего мяса. Он собирался жить на этой земле ещё долго, а трупы врагов надлежало сжечь или захоронить. На похороны времени не было. Последние воины вошли в крепость, створки ворот стукнули друг о друга, закрываясь. С шумом были установлены клинья ворот, а брус с шумом встал на своё место. Поход был окончен.
Я продолжал сидеть на ступенях лестницы, ведущей на крепостную стену. Напрягать волю не было абсолютно никаких сил, ни желания. Я позволил себе отдыхать, обхватив древко посоха руками и прислонив к нему голову. Я наблюдал за происходящим с лёгким чувством апатии, воспринимая картину, но, не прилагая усилий для осмысления. Где-то на грани сознания теплилось понимание, что надо настроить дыхание и собрать силы, но воли для проведения этого действия не было совершенно. Просто наблюдал. Постепенно хаос происходящего на площади стал принимать законные очертания. Животных уводили с площади. Повозки оттаскивали по углам, расчищая пространство площади. Людей распределяли по местам проживания. Благо на улице стояло лето, а потому большинству приезжих предстояло ночевать в повозках. Раненных уводили в сторону лазарета, а мёртвых сложили рядом прямо на землю и накрывали льняным полотном. Эта часть сцены особенно привлекла меня. Сам вид этих тел оставил во мне неприятный осадок. Я насчитал восемь тел. Восемь против почти двух сотен убитых орков. Конечно, это победа, да ещё и малой кровью. Вот только радости у меня она не вызывала. Для нашего невеликого гарнизона восемь погибших воинов были великой утратой. А для многочисленной армии врагов две сотни погибших могли стать лишь малой частью их армии. Здесь, за этими раздумьями, меня и нашла Аликс. Её вид был обеспокоенным. Взбежав вверх по лестнице, она сначала взглянула мне в глаза, а потом, схватив за рукав мантии, стала трясти. Она пыталась меня поднять на ноги и при этом что-то говорила. Вот только её слов я не понимал. Её речь воспринималась моим мозгом как щебетание птички. Я бы насладился этим щебетанием, если бы у этой певуньи не был такой встревоженный вид. Приложив значительные усилия, я поднялся на ноги. В этот момент гонг столовой прозвонил призыв к обеду.
— Сначала поедим, — выдавил я из себя — а потом в лазарет.
Она на мгновение замерла, осмыслив мои слова, а потом кивнула и поволокла меня в сторону столовой. Я вяло переставлял ноги. Я позволил Аликс на время стать моей волей и проводником. Возле столовой никого не было, что было удивительно. Я позволил ввести себя внутрь.
— А вот и наш герой! — Донёсся из полутьмы голос капитана Рогволда, когда меня втянули в помещение столовой. — Слава!
Рёв сотни лужёных глоток практически оглушил меня. Казалось, звук обрёл силу удара. Воздух вокруг меня заколыхался. Пламя в светильниках забилось, словно от испуга. Мои ноги подкосились, и у меня создалось впечатление, что сила рёва сейчас вышвырнет меня обратно на улицу. Рядом истошно вопила от радости Аликс. Осознание происходящего слишком медленно доходило до меня. Меня втащили внутрь, усадили на место. Воины хлопали по плечам, едва не вырывая мои руки из суставов, поздравляли и хвалили. Я глупо улыбался и густо покраснел от смущения. Я был счастлив. Это чувство было для меня слишком необычным, что заставляло стыдиться его. Воины радовались, праздновали. Мои же мысли были далеко от этого места. Я жевал пищу, но мысленно находился в лазарете, куда привезли раненых. Может, я покажусь вам странным человеком, и даже ненормальным, но для ощущения полноты победы мне надо было спасти как можно больше больных. Эту странность признавали ещё в Академии, а здесь в условиях войны, эта особенность стала только острее. Воспользовавшись моментом, я вместе с Аликс выскользнули из столовой, оставив воинов пировать, праздновать свою победу. Мой путь лежал в лазарет.
Возле лазарета чутьё заставило меня обернуться. В десяти шагах за нами стоял мужчина средних лет. Среднего роста, плотно сбитый и широкоплечий. Однако на воина он не походил. Уж слишком не воинственной была его оплывшая фигура. Вперёд слегка выступал живот. Одет он был просто, в грубую льняную рубашку и свободные штаны, подвязанные у лодыжки. Ноги были обуты в обмотки, поверх которых зашнуровывались сандалии. Тело поверх рубашки покрывала овчинная безрукавка мехом наружу. Из-под шерстяной шапочки ручной вязки выступали чёрные волосы до плеч и небольшая, вполне ухоженная борода, обрамлявшая лицо правильной формы. На боку у него висела большая перемётная сумка, на крышке которой была нашита белая круглая эмблема с медицинским красным знаком Спасителя в центре. Он шёл за нами средь белого дня, ни от кого не скрываясь. Увидев, что мы его заметили, он сделал в нашу сторону ещё пять шагов и остановился, подняв вверх правую ладонь.
— Мир дому твоему, волшебник! И да пребудет над ним защитою длань Спасителя.
Я развернулся к собеседнику лицом и ответил:
— И твоему дому мир! — я сделал небольшой поклон — Что привело тебя ко мне?
— Меня зовут Назар. Я лекарь и пришёл, чтобы помочь.
Некоторое время мой уставший мозг осмысливал его речь.
— Это хорошо. Мы будем рады любой помощи. Идём с нами.
Так я познакомился с этим удивительным человеком. Мы вошли в здание лазарета и, после непродолжительного осмотра, приступили к лечению раненых и больных. Назар оказался прекрасным лекарем, да ещё с волшебными способностями. Однако, совершенно пренебрегающий гигиеной, септикой и антисептикой. За это он был почти сразу отруган тётей Верой. Смущённый и возмущённый Назар оглянулся на меня в поисках ответа. Я развёл руками.
— Здесь так принято. Тётя Вера здесь хозяйка, а мы — гости. Все подчиняются её правилам.
Больше с Назаром проблем не было. Он быстро стал осваивать правила чистоты. В перерывах между лечением и операциями мы разговорились. К тому же из-за моей слабости эти перерывы были достаточно длинными. Так мы узнали его историю. Сын пастуха. Был отобран в магическую Академию. Учился, но, в отличие от меня, не смог сдать лечение с расслоением реальности и проникновением в плоть пациента. Был отчислен за неуспеваемость. Но Империя не разбрасывалась талантами. Даже не доучившиеся маги были ценностью. Его приписали к большому госпиталю, где он проходил обучение на лекаря. Но Назар не сдался и продолжал упражняться. Постепенно он смог выполнить расслоение реальности и проникновение в тело больного. Но вот только его не вернули в Академию. Поэтому у него нет заветного посоха и диплома об окончании Академии магических искусств. В доказательство своих слов он провёл лечение с проникновением в моём присутствии. Вместо диплома Академии он получил свидетельство лекаря и распределение в дальний гарнизон, в котором он сейчас и служит, уже много лет. Несмотря на то, что их крепость имела свою магическую башню, но добиться распределения к ним мага капитану Милошу не удалось. Потому крепость и не выстояла. В каком-то смысле мне было его жаль. А с другой стороны, я им восхищался. Не знаю, смог бы я пройти такой путь самостоятельно. Передо мной находился «дикий маг». Так называли тех, кто смог достичь высот в магии самостоятельно, без обучения в Академии или ином месте. Нам, конечно, рассказывали, что такое бывает. Раньше таких «диких магов» было намного больше, но постепенно они исчезли. Чаще всего их вычисляли ещё в раннем детстве и отбирали в магические школы. Однако и в наше время такие маги ещё встречаются. И вот теперь я видел одного такого своими глазами. Ради интереса я попросил его заглянуть в камень кольца. Когда он обрисовал увиденное им в камне, я испытал лёгкое потрясение. Этот мужчина действительно был самородком. Пришлось объяснить ему, что это за перстень и что записано в нём. Я видел, как загорелись его глаза. Пришлось объяснять ему, что прежде, чем пользоваться такими заклятиями, ему нужно настроиться на башню, чем вызвал у него разочарование.
Мы работали полдня, пока гонг не прозвонил на ужин. К этому моменту в лазарете почти не осталось больных. Тяжёлых мы уже прооперировали и отправили из лазарета. Остались лёгкие, которые не требовали немедленного вмешательства, их можно было лечить не спеша. Тётя Вера выпроводила нас за дверь на ужин, сообщив, что останется в палате следить за больными. Здесь она собиралась вкусить свою пищу, и накормить больных. Следуя в столовую, мы оказались на площади как раз в тот момент, чтобы увидеть въезд в крепость ещё одного отряда воинов вместе с гражданскими. Отряд был небольшой. Два рыцаря при двух десятках стрелков. Руководил отрядом капитан-рейнджер. С ними приехало с полсотни гражданских. В основном женщин и детей на шести повозках. С ними было небольшое количество коров и лошадей, стадо мелкого рогатого скота. Однако въехали они достаточно тихо и дисциплинированно. Не было похоже, чтобы им пришлось пробиваться к нам с боем. Капитан-рейнджер спокойно покинул седло. Его встречал Рогволд. Они пожали друг другу руки как старые знакомые. На помощь мне пришёл Назар, пояснив, что рейнджера зовут Ревин. Он командует небольшим пограничным поселением, находящимся западнее нашей крепости. Там неудачное расположение границы. Река, служащая пограничной линией, в том месте делает петлю на юг. Создаётся большой выступ нашей территории с узким «горлышком» вглубь королевства орков. Эта территория трудна для контроля и удобна для проникновения в наше государство, расположения там вражеских отрядов. Создавать там большую крепость невыгодно. В давние времена было решено создать там небольшой сторожевой пост, со временем, выросший в небольшое пограничное поселение. Каждый раз, как начинается война, бойцы этого поселения отходят в ближайшую крепость, усиливая гарнизон. Что сейчас и произошло. То, что они пришли в нашу крепость — хорошо для нас. Но тревожный признак. Крепость к западу от них, находится к ним ближе. Значит, пройти к нам было для них безопаснее. Видимо орки уже взяли западную крепость в осаду. Люди приехавшего отряда двигались без спешки, но слаженно и быстро. Было видно, что подобное положение дел для них привычно. Повозки и животных располагали по местам. Люди готовились жить здесь некоторое время. Я обратил внимание, что их повозки лучше приспособлены для проживания, чем те, что въехали в крепость ранее.
Среди гостей мне бросилась в глаза одна колоритная дама, разодетая весьма необычно. Даже сказать ярко и броско. Её волосы были стрижены достаточно коротко, но не уложены, а растрёпаны и лежали в беспорядке. Поверх простого платья на плечи была накинута меховая мантия, едва закрывающая женщину до пояса. Она была практически увешана различными магическими амулетами и символами. Амулеты были везде: вдеты в браслеты на запястьях, подвязаны к тонкому поясу, вдеты в уши вместо серёжек, болтались на шее вместе с символом Спасителя. Женщина всеми силами пыталась показать окружающим свой статус знахарки. Её глаза выдавали женщину сильную и властную, но умеющую укрощать свои страсти. Женщина была достаточно молода, ей можно было дать порядка двадцати пяти лет. Повозка, в которой она приехала, была увешана пучками различных трав. Что меня удивило, так это отсутствие детей в её повозке. Из других повозок дети посыпались как горох, сразу же после остановки. Из этой повозки вышло только двое, она и невысокий полноватый мужчина, по виду ремесленник. Одного взгляда на их взаимоотношения было ясно, что он её муж.
Мы проходили мимо. В какой-то момент времени наши взгляды встретились. Её взгляд оказался жёстким и тяжёлым. Я и Назар приветствовали её кивками головы. Аликс улыбнулась и помахала рукой. Видимо они знали друг друга.
— Ты знаешь её? — спросил я.
— Да. — Ответила Аликс. — Это Алкима. Она колдунья и лекарка. Про неё столько рассказывают.
— Охоча до мужчин? — оживился Назар.
— Не-а… — тряхнула головой Аликс. — У неё глаз дурной, и видит она далеко. Она видит врагов за много верст. А если проклянёт, то враги слабеют, плохо стреляют, двигаются медленнее. Может словом отсушить причинный орган. Или причинить иной вред. А ещё она знает травы не хуже тёти Веры. Мужики её стороной обходят. Говорят, что раньше она жила у демонов, а потом сбежала и пришла к нам.
Мы прошли мимо суетящихся людей и оказались в столовой. Меня приветствовали радостные возгласы. Я улыбнулся и приветствовал людей. Было понятно, что, увидав меня в реальном бою, они стали относиться ко мне с большим уважением. Теперь они могли на меня надеяться. Однако присела наша команда отдельно. Я механически жевал пищу, не особо задумываясь о том, что ем и насколько это вкусно. Мои мысли были далеко. Столько крутилось в голове. Лазарет с раненными и больными, башенные заклятия, кольца, запись новых заклятий. У меня совершенно не было времени сортировать заклятия для записи на кольца. А ещё была библиотека, которую надо было просмотреть. Меня интересовала подборка магических книг. Было чувство, что там хранились заклятия, которым нас не обучали. Тайна манила. А ещё надо регулярно осматривать окрестности вторым зрением. Так я могу больше помочь в обороне крепости. Нас этому учили, не то, чтобы у меня был большой опыт.
Я достаточно глубоко погрузился в свои мысли, когда был прерван резким движением возле стола. Тень промелькнула перед моими глазами. По носу ударил резкий запах благовоний, смешанных с запахом молодого женского тела. Я испытал раздражение и неосознанно отшатнулся. Никогда ещё запахи женского тела не вызывали у меня такого раздражения и возбуждения одновременно. Я не сдержался и моё лицо скривилось.
— Не бойся, мальчик, не покалечу.
Услышал я женский голос низкий контральто, и испытал возмущение от такого обращения. Себя я считал мужчиной. Выражение моего лица поменялось от раздражённого до возмущённого состояния. Я хотел громко высказать своё мнение, но на моё плечо легла рука Назара. Перед нами стояла Алкима. Было в её внешнем виде что-то одновременно дикое, хищное и притягательное. Она стояла полубоком к нам, слегка наклонившись и опершись правой рукой о стол. Декольте было небольшим, но когда она стояла, наклонившись, то мне была видна впадинка между её грудей. Рот был слегка приоткрыт. В её глазах блистали огоньки. Она обводила нас насмешливым взглядом.
— С чем же к нам пожаловала такая колоритная дама?
Бровь Назара изогнулась вопросительно, но лицо оставалось спокойным. Тон был такой, что сразу и не поймёшь похвала это или насмешка. Наступила лёгкая пауза. Алкима подняла левую руку ладонью к нам.
— Успокойтесь. Я знакомиться пришла. Раз уж мы в одной упряжке, то хорошо быть друзьями.
Её рот изогнулся в лёгкой улыбке. Она ещё раз окинула нас взглядом. Её глаза оказались зелёного, травянистого цвета. По мне и Аликс она скользнула взглядом, не задерживаясь, но на Назаре её взгляд слегка задержался.
— Ну… — начал Назар и оглянулся на меня.
— Завтра, после завтрака в лазарете. — Догадался я. — Там и познакомимся ближе, распределим обязанности. Командует в лазарете тётя Вера. А мы все там только гости. Только работаем.
Она перевела взгляд на меня и с интересом оглядела.
— Я слышала о тебе. Дерёшься как мужчина, хотя сам ещё мальчик.
Я опять испытал гнев.
— Я не мальчик. Я уже взрослый. — Проговорил я тихо, но внятно.
Она согласно кивнула головой, развернулась и ушла. Она плавно скользила между столами, отвечая насмешками на взгляды и слова воинов. Я не столько увидел, сколько почувствовал ярость Аликс. Аликс сидела напряжённо, глядя ей в след. Этого я не понимал. Я тряхнул головой, отгоняя наваждение, и сглотнул комок в горле. Осмотрев себя, я понял, что сижу слишком напряжённо. Кулаки были сжаты, а тело словно приготовилось к прыжку. Приложив усилия для расслабления тела, я распрямился и вновь собрался ужинать.
— Всё-таки я был прав. — Сказал Назар. — Она до мужчин охоча.
Я оглянулся на Назара. Он смотрел ей вслед и его глаза блестели уж слишком маслянисто. Алкима была достаточно далеко, чтобы слышать эти слова. Да и в зале было шумно, но сразу после этих слов она обернулась в нашу сторону. Её глаза сузились, на лице расплылась хитрая улыбка, она подняла правую руку вверх с поднятым указательным пальцем и шутливо погрозила Назару. Сразу после этого она выскользнула из зала. Назар встрепенулся.
— Ух, какая… — он повернул голову в нашу сторону и увидел, что я и Аликс смотрим на него, и закончил — женщина.
— У неё есть муж. — Отозвалась Аликс.
— Дык… — он запнулся — ну, вы ещё не выросли.
Дальше разговор не клеился. Мы вяло доели свою пищу. Попрощавшись до завтра, мы разошлись в разные стороны. Аликс ушла в сторону лазарета, Назар в сторону восточной башни, где он был поселён. Мой путь лежал в магическую башню. До отбоя было ещё время, и я хотел провести его с пользой. Поэтому я планировал, оказавшись в башне и закрыв дверь на замок, направиться на второй этаж, в библиотеку. В первую очередь меня интересовал магический раздел. Нужно было отобрать книги для прочтения, а заклятия для записи.
Однако, добраться до башни мне было не суждено. В тот миг, когда я шёл мимо бочек, стоящих возле башни, на главной башне зазвучал гонг. Это не был набат. Это не было показание времени. Гонг отзвонил восемь протяжных ударов с длинными промежутками. Я встрепенулся и задумался. Этот сигнал был мне не знаком, и я хотел узнать, в чём дело. Поэтому, развернувшись, я отправился на площадь обратно, разумно полагая, что там нам объяснят всё. Дела могут и подождать. Это не должно было занять много времени. Тело продолжало саднить и болеть. К старым синякам добавились новые повреждения. Слава Спасителю, повреждения были не сильными. И всё-таки движения причиняли мне боль и неудобство. Шаг за шагом, медленно двигаясь и постукивая посохом о землю, я приближался к площади. Помимо меня к площади стекались и другие обитатели крепости, а также наши гости. Центром стечения людей являлся наш капитан. Там же находились и другие капитаны отрядов. За их спиной стояли воины крепости, чуть дальше находились члены их семей. Стоял беспорядочный шум, производимый большим скоплением народа. Подойти ближе я не мог. Поэтому и решил наблюдать за происходящим со стороны. В толпе я разглядел Назара и Алкиму. Чуть в стороне стояли тётя Вера и Аликс, почти неразличимые за спинами воинов. Люди продолжали прибывать, толпа разрасталась, шум усиливался. Больше всего создавали шум и неразбериху дети, пришедшие на площадь вместе с взрослыми. В тот миг, когда стало казаться, что на площади собрались все обитатели крепости, капитан поднял вверх руку. На площади стали стихать голоса. Сначала замолкли воины, затем женщины и мастеровые. Дольше всего пришлось успокаивать детей. Раздавалось шипение матерей и тихий рык отцов, хныканье детишек. Наконец стало относительно тихо.
— Сыны и сёстры мои, — начал капитан — Я собрал вас здесь, чтобы почтить память павших братьев наших.
Я встрепенулся. Это были первые слова похоронного обряда. Этот обряд был един для всех поклоняющихся церкви Спасителя. Он разделялся на два основных типа: с захоронением и с сожжением. Второй вариант появился в Империи, и был утверждён Церковью после столкновения с ордами нежити. В разных провинциях Империи обряд различался деталями. В горных районах умершего человека заворачивали в саван и хоронили в склепе, или сжигали на каменном ложе. На восточном побережье Империи хоронили в лодке, закапывая в землю или сжигая. На равнинной местности предпочитали для захоронения или сжигания деревянные гробы. Но везде и всегда использовался саван, пропитанный специальным составом из воска, смолы и масла. Обычно такие обряды проводит священник. Но за всё время пребывания здесь я не видел ни одного священника, даже проходящего. В крепости не было представителей церкви. Такой вариант оговаривался в церковных канонах. В этом случае обряд должен был проводить старейшина или вождь общины. В нашем случае это должен был провести капитан. Я корил себя, что мог упустить из памяти такую вещь, как упокоение и похороны. И был намерен участвовать в этом до конца.
— Это были славные воины! Они умерли в бою, как и положено воину! Алекс Мерк, Алексис Волек, Белогор Бажен, Богучар Млад, Вечезар Бойк, Годимир Барк, Дамир Суженый, Орислав Млад. Будь милостив над ними, Спаситель. Прости им грехи вольные и невольные. Ошибок их не вспоминай.
Где-то послышался плачь женщин и детей, но приглушённый. А капитан продолжил.
— Восславим Всевышнего и сына его Спасителя, и святого духа.
Он развернулся лицом на восток и спиной к толпе, теперь он смотрел на погибших.
— Всевышний, спаси души их, возьми их к себе, и да сияет над ними свет вечности. Упокой души их в мире.
Капитан дал знак. От толпы отделилось несколько человек. Они поднимали носилки с телами павших воинов, уже завёрнутых в саваны. Теперь их должны были, согласно церковной традиции придать либо земле, либо сожжению. Мне стало интересно, где они их будут закапывать. И тут же сам себя одёрнул. Крепость находилась в осаде. И пусть вражеских войск не было видно, пока, но в лесах наверняка находились отряды лёгкой пехоты. Рисковать людьми в данной ситуации, проводя погребение, капитан не собирался. Значит сожжение. У меня возник вопрос — где? Вряд ли внутри крепости. Но и выносить наружу для сожжения столь же опасно, как и для захоронения. Я заворожено следил за движением носильщиков, как и вся крепость. Мой вопрос решился в тот миг, когда носильщики стали подниматься вверх по ступеням, на крепостную стену. Вслед за ними стали подниматься воины из окружения капитана и родственники погибших. Среди них шёл молодой воин с факелом. Но основная часть населения крепости осталась внизу. Поразмыслив, я решил остаться с остальными. Процессия взошла на стену с северной стороны и двинулась в сторону запада. Проводив взглядом по стене, я увидел на западной стене деревянное покрытие, сделанное из дровяных поленьев. Достигнув этого помоста, носильщики стали укладывать на него тела вместе с носилками. Уложенные тела были обращены ногами на запад, а их головы смотрели на восток.
— Всевышний! Прими души воинов! — Прокричал капитан так, чтобы услышала вся крепость.
По его знаку воин с факелом поджёг помост. Огонь достаточно быстро охватил весь помост. Капитан повернулся к жителям крепости и заговорил достаточно громко.
— Возрадуемся братья! Попросим Всевышнего упокоить души детей его. Пусть дарует им милость свою. А когда придёт их час для нового возрождения, пусть их доля будет лучше прежней. Пусть все их хвори и увечья сгорят вместе со старыми телами. И их новые тела будут лишены болезней и уродства.
Он поднял руки вверх. Я сложил руки в молитвенном жесте. Все взрослые на площади и стене повторили этот жест. Дети копировали действия взрослых. Вскоре вся площадь погрузилась в молчание. Я практически закончил молитву, когда услышал женский визг. Открыв глаза, я увидел, как капитан держит за волосы одну из жён погибших воинов. Капитан ругался на армейском жаргоне. Из ситуации я понял, что она пыталась впрыгнуть на костёр к своему мужу, но капитан этого не позволил. Используя весьма грубые слова, капитан объяснял женщине её глупость, её ответственность перед детьми и людьми. И хотя он старался не повышать голоса, чтобы не нарушать торжественность момента, но его слышала вся крепость. Закончив говорить, он довольно грубо швырнул женщину на пол к остальным родственникам. Несмотря на этот неловкий момент, я закончил молитву. Можете считать меня странным, но я серьёзно отношусь к подобным вещам. Некоторое время мы все дружно продолжали молиться, наблюдая за игрой огня. Тела не спешили испаряться и превращаться в пепел. Мои познания говорили, что для полного сгорания тел потребуется несколько часов. Поэтому, уже спустя несколько минут, люди стали покидать площадь и в молчании расходиться по своим делам. Капитан тоже спустился вниз со стены. При этом он согнал вниз родственников, оставив на посту лишь стражников охранять место сожжения. Дочитав молитвы, я покинул площадь и направился в магическую башню.
После увиденного работать совершенно не хотелось. Настроение было тягостным. Я отправился обратно той же дорогой, которой пришёл на площадь. Синяки продолжали болеть, движения были мучительны, а мысли были далеко от дороги к башне. Двигался я в основном на автомате. Когда я достиг двери, моё тело остановилось. Мой взгляд бессмысленно упёрся в дверь. Некоторое время я стоял не в состоянии понять, что меня остановило. Наконец до меня дошла мысль о двери, которую я сам закрыл заклятием. Протянув руку к двери, я сконцентрировался.
— Алохоморе!
Произнёс я негромко. Не было никаких звуков или вспышек, но я сразу ощутил, как изменилось состояние двери. Её как бы освободило, она сразу отошла от косяка на небольшое расстояние, образовав щель. Потянув на себя за рукоять двери, мне удалось открыть дверь, после чего сразу же стал проходить вовнутрь. Когда я уже был в проёме двери и повернулся боком, чтобы закрыть дверь, мне показалось, что за бочками мелькнула чья-то тень. Тогда я не придал этому значения. Оказавшись по другую сторону двери и закрыв её, я прикоснулся к ней и произнёс:
— Каструм.
Почувствовал, как изменилось состояние двери. Её как бы втянуло в дверной косяк. Дверь была закрыта, а замок установлен. Постояв немного в темноте, добавил:
— Люмос.
Навершие посоха засветилось бледным светом. Пора было двигаться. Мне надо было преодолеть два этажа по винтовой лестнице. И от этой перспективы мне становилось плохо. Но попасть в мою комнату можно было только так. После преодоления расстояния до лестницы, начался мой подъём. Шаг. Шаг. Шаг. Больно, но терпеть можно. Поворот, ещё поворот. Хочется отвлечься от боли, и мозг пытается зацепиться за внешние предметы. Внимание отвлекается. Неосознанно я рассматриваю пространство. Свет достаёт недалеко. Концентрация снижается. Я покачнулся. Присел в коленях и напрягся, чтобы не упасть. Боль стеганула по телу. Нельзя отвлекаться. Делаю успокоительное дыхание и продолжаю подъём. Так я и оказался на втором этаже.
Здесь я смог расслабиться и перевести дыхание. Здесь внутри меня родилось два мнения. Одна часть меня стала вопить о необходимости отдыха. Вторая стала возражать, что надо продолжить движение и дойти до своего этажа, где и начать отдыхать. Я не привык давать поблажки своему телу, но в данном случае моя воля не спешила прийти мне на помощь. Поэтому пересилила первая часть. Но и здесь я нашёл силы не уступить до конца. Поэтому решил просмотреть магическую библиотеку, ну раз я уже здесь. Медленно двигаясь и шатаясь из стороны в сторону, я направился к северной стене. Здесь стояла книжная полка с магической литературой. Так и началось моё знакомство с миром магических книг моей башни.
Я стоял перед книжным шкафом и, проводя рукой по полкам, перечитывал названия книг. Вытаскивал фолианты, перелистывал страницы. Даже сейчас, много лет спустя, я, закрыв глаза, вспоминаю названия этих книг. В составе библиотеки были:
1. «Общие заклинания». Новая магия, древняя магия, шаманизм. Теория магии. Общая теория заклинаний. Телекинез — управление предметами без прикосновения. Сборник заклинаний.
2. «Книга Стихий»: «Книга стихии воздуха», «Книга стихии воды», «Книга стихии огня», «Книга стихии земли», «Книга пустоты».
3. «Трансфигурация». Общие принципы построения материи: физическая, энергетическая и информационная части. Принципы расслоения реальности. Воздействие на материю. Пошаговое изменение формы. Примеры заклятий для трансфигурации.
4. «Некротеленикон» общие причины неупокоенности, частные следствия, общая классификация неупокоенных: зомби, скелеты, мумии. Способы мумификации, общая теория пыток. Заклятия упокоения, первоначала, высшие точки, падения и взлёты. Разумная нежить: вампиры низшие и высшие, оборотни, чудовища, боги. Жертвы и жертвенники, алтари для призывания, сосуды для хранения силы.
5. «Защита от тёмных искусств» Теория защитной магии. Пособие по самозащите. Групповые защитные заклинания.
6. «Книга Бестиария» Простые звери и магические, а также места их обитания. Разумные и неразумные твари. Различные разумные расы.
7. «Зельеварение» Теория магических отваров, настоев и соков, магические свойства камней и растений, магические растения и грибы, магические отвары и зелья.
8. «Сокрытое за гранью». Методика подготовки магов.
9. «Гипнотизм» — Теория гипнотизма. Гипнотизация субъекта и самогипноз. Методы достижения, проведения, пробуждение субъекта. Способы развития способностей. Противодействие. Примеры.
10. «Магнетизм» — Теория магнетизма. Постулаты. Предметы магнетизма. Способы установления духовной связи. Методы воздействия.
11. «Ясновидение» — второе видение. Теория духовного видения. Методы развития второго зрения.
12. «Книга Ужаса». Сборник предсказаний.
13. (книга листвы) Сборник заклятий.
14. (книга сакральных тайн) Подготовка магов.
15. (книга зелий) Теория создания зелий. Рецепты ядов, лекарств, мазей, стимуляторов.
16. (книга мыслей) Виды духовной практики. Предвидение, гадания, хиромантия.
На внутренней стороне обложки эльфийских книг стояли пометки сделанные карандашом одним из предыдущих магов, живших здесь. Именно по ним я и узнавал о содержимом книг. Практически все книги я прочитал и отложил на потом, если это потом будет. Сейчас меня интересовали лишь «Общие заклинания», «Трансфигурация» и «Книга стихий». Я надеялся найти в них нечто полезное для себя и для обороны крепости. Конечно, половина того, что было в этих книгах, уже было записано в моих конспектах. И всё равно, надежда была. Я надеялся пополнить свою коллекцию личных заклятий. Книгу эльфийских заклятий я пока брать не стал, разумно рассудив, что времени для перевода заклятий на наш язык у меня нет. Прихватив с собой обе книги, я направился к лестнице. Подъём снова дался с болью, но теперь я уже не отвлекался. Хорошо, что остановился передохнуть. Провёл время с пользой. Возвращаться обратно за книгами у меня возможно сил уже не будет. Разве что когда восстановлюсь. И вот люк уже за спиной.
— Нокс.
Посох отправляется в стойку. Надо восстановиться. Я снял с себя мантию. Выдвинул табурет на середину комнаты и сел на него. Всё это я делал на автомате, не задумываясь о происходящем, лишь отдавая себе команды. Но когда я уже сидел на табурете, меня накрыла сильная лень. Всё тело прямо таки заныло от нежелания работать. Хотелось только одного — лечь и расслабиться, чтобы уснуть. Не двигаться, не работать над собой. Нежелание работать было таким сильным, что я даже испытал боль во всех органах своего тела. Было безумно тяжело пересилить себя. Я сложил руки на животе и закрыл глаза. Тело заныло ещё раз, требуя оставить его в покое. Я начал выполнять ритмичное дыхание животом. Внутри меня родилось чувство жалости к самому себе и своему телу. В уголках моих глаз появились капельки слёз. Я включил внутреннее видение. Сдавшись, моё тело подчинилось моей воле и стало работать. Я потянул к себе жизненную силу. Этот вечер требовалось провести с пользой. Что день грядущий нам готовит? Неизвестно. Нужно готовиться. Отдыхать будем потом, если останемся жить. А чтобы остаться жить, надо быть готовыми сейчас. Я продолжал работать, и делал это до тех пор, пока не охватил сознанием всё тело. Пора возвращаться. Заставив откликнуться руки и ноги, я пошевелил ими. Прервал цикл дыхания и открыл глаза. В комнате было темно, но по моим ощущениям до полуночи было ещё далеко. Я поднялся. Через окно со стороны запада в комнату проникало свечение. Память полностью вернулась. Моё сознание вернулось в этот мир. Огонь сожжения павших ещё не отгорел, и, похоже, будет гореть ещё долго. Этот огонь ночью видно на многие вёрсты, облегчая поиск нашей крепости. Крепость ночью будет заполняться запахом горелой плоти, который ни с чем не спутаешь. Меня передёрнуло. Я дошёл до стола и разжёг фонарь. Пора было поработать разумом.
Оказавшись за столом и удобно расположившись на табурете, я придвинул к себе книгу, лежащую сверху. Это оказалась книга «Общие заклинания». Книга была не очень толстой. В ней было около сорока листов. При свете лампы я раскрыл книгу на первой странице. На меня обратился старый, пожелтевший и потрёпанный лист пергамента. Сверху был нарисован знак Спасителя — вертикальная линия, перечёркнутая накрест двумя диагональными линиями. Ниже вписана короткая молитва Спасителю. Далее шло обращение автора, создавшего книгу. Мелким, бисерным подчерком он описывал историю развития магии. От шаманизма до первых образцов древней магии, тогда ещё бессистемной, представляющей просто набор примитивных заклятий. Но уже эмпирическим путём нашедшей путь подготовки волшебников. И от древней магии до современной магии, прошедшей путь систематизации, собирательства и усовершенствования заклятий. Автор желал успехов потомкам в освоении силы волшебства. Я пробежал этот текст глазами, не утруждая себя пониманием. Всё описанное на этих страницах нам рассказывали в Академии на лекциях.
На следующих двух листах пергамента была изложена теория составления заклинаний. Указаны общие принципы и приведён пример. Листы были пожелтевшими, но не затёртыми. Это говорило, что предыдущие маги либо не интересовались методами создания новых заклятий, либо были с ними хорошо знакомы со времён Академии. Внезапно я подумал о Назаре. Для дикого мага эта книга могла стать большим подспорьем. Но в любом случае, он был лишён посоха, а потому для него эта книга была бесполезна. Интересно, этой книгой пользовался предыдущий волшебник, создавший заклятие записи в кристалл? Или он пользовался другими источниками?
Я перевернул листы. Как я и ожидал, далее шёл набор наиболее употребительных заклятий. В отличие от предыдущих листов, эти были не только старые и пожелтевшие, но и сильно истрёпаны. Было видно, что предыдущие маги временами заглядывали на эти страницы. Обновляли знания, или даже дополняли их. Моя память говорила, что в Академии ученики обучались с разной степенью успеваемости. А опыт Назара показал, что некоторые заканчивали обучение, уже оказавшись за стенами Академии. Возможно, что по этой книге кто-то из прежних магов дополнял своё образование. Я задумался. Если изначально здесь находились только свитки, то книги были, либо созданы, либо привезены сюда уже значительно позже окончания Великой войны. А это означало, что недостающие утерянные свитки могли быть вписаны именно в эту книгу. Я перевернул книгу и осмотрел её корешок. Простая кожаная обложка книги имела тиснение и укрепление по углам металлическими накладками. Название было выдавлено на внешней стороне книги и само тиснение залито краской. Частично краска осыпалась от времени, но название читалось достаточно легко. Обложка и листы были скреплены друг с другом обычным шитьём. Мастер просто проколол листы крупным шилом и продел сквозь проколы витой льняной шнурок. Сделано всё было очень просто, но аккуратно. Приглядевшись, я понял, что книгу несколько раз расшивали и сшивали обратно. Возможно, что переписывали, а возможно дополняли. Моя надежда окрепла.
Я вернулся к просмотру заклятий. Схемы были старые. Частично выцветшие, но читались легко. Книгу надо было давно переписать. Я дал зарок, что если останусь жив и продолжу служить в крепости, то займусь этим. И для себя, и для крепости. Продолжая просматривать книгу, я понял, что листы написаны разными авторами. Различались и подчерк, и стиль изложения. Мелкий бисерный подчерк с завитушками на одних листах пергамента, сменялся грубым, размашистым подчерком, похожим на руническую письменность. Но читался легко, шрифт был кириллический. Встречались листы с мелким, квадратным подчерком, изобилующим сокращениями. Приходилось додумывать содержимое. Видимо заклятия докладывались в книгу с течением времени. Разные маги, служившие здесь, привозили их с собой и дополняли эту книгу, а её копию могли увезти с собой. Листы также различались и по возрасту. Относительно новые листы чередовались с очень старыми и растрёпанными. Не вдаваясь в подробности, я бегло их осматривал, знакомясь с содержимым. Читал названия. Стало ясно, что маги старались в той или иной степени систематизировать содержимое книги. Листы с вновь привозимыми заклятиями вкладывались в уже существующую подборку, располагались с максимально близкими по содержанию заклятиями. Теперь требовалось надеяться, что заклятия для башни тоже будут собраны в одном месте.
Постепенно я пролистал книгу до конца. Здесь меня ожидал сюрприз. Те самые заклинания, которых не оказалось в свитках, были аккуратно пришиты в конце книги. Выполнены они были относительно недавно. Подчерк мага, исполнившего эту работу, был грубым и размашистым, похожим на руническую письменность. Читался текст легко, маг старался писать аккуратно и понятно для окружающих. Меня сразу заинтересовали два вопроса. Он сам подключался к башне? Почему не создал новые свитки взамен утраченных? Может он был просто коллекционер заклятий. Сделал копии для себя и для книги. Определить дату создания листов в книге с заклинанием было невозможно. Но как мне помнится, после Великих Войн я первый маг, совершивший подключение к башне. Чем и перепугал жителей крепости. Маги здесь менялись достаточно часто, если бы они подключались по чаще, то моё шоу не напугало бы местное население. А может быть, он считал, что свитки устарели. Их содержимое следует переписать в книгу, а сами свитки выбросить. Тогда почему он переписал только три свитка? Много вопросов без ответов. В любом случае в конце книги было вшито три листа с заклятиями для башни. Это были заклятия для увеличения силы атаки всего отряда, повышения точности бойцов отряда и заклятие повышающее стойкость бойцов отряда к атакам противника. Если башня была приспособлена к этим заклятиям, то это значительно увеличивало способность гарнизона крепости к обороне. Следовало как можно быстрее записать эти заклятия на камень перстня. Если будет возможность, то эти заклятия нужно записать на свитки, для полноты коллекции. Но это позже. Сначала надо просмотреть другие книги.
Я закрыл и отложил в сторону книгу «Общие заклинания». Огляделся вокруг. Глаза начали немного слезиться от усталости. Я протёр глаза руками. Нужен отдых, но это позже. Я взял в руки следующие книги. Эти книги были не тоньше предыдущей. Слегка поколебавшись, я отдал предпочтение «Книге Стихий». Почти половина книги занимала теория стихий. Их взаимодействие, усиление и противодействие. Описывались цветовые гаммы, принадлежащие различным стихиям. Физические органы человека, имеющие отношение к различным стихиям и подвергающиеся их влиянию. Указывались вкусовые качества различных стихий. Приводились примеры запахов, растений, камней и лекарств, имеющих отношения к стихиям. Психические эмоции, относящиеся к разным стихиям. Описывались примеры влияния эмоций на психическое здоровье человека. Приводились примеры психического и физического излечения больных с помощью эмоционального противостояния стихий. Приводились различные схемы. Это всё было интересно. На уроках в Академии нам давали самые общие познания в этом направлении. Волшебник, написавший эту книгу, подошёл к изложению более углублено. Вот только времени на внимательное изучение материала у меня не было. Для выживания жителей крепости, и меня в том числе, требовались заклятия. Небольшая подборка заклятий была приложена к книге в самом конце. Не вдаваясь в подробности, я пролистал эти страницы, попутно пересчитав их. Всего тридцать одна страница. Условно все заклятия делились на четыре основные части: причиняющие вред, защищающие от вреда, облегчающие жизнь и усложняющие жизнь. Сила заклятия зависела исключительно от силы самого мага. Чем сильнее маг, тем выше он мог усилить свои способности или способности членов своего отряда. Мог причинить больший урон врагу. Это было мне понятно. Было приятно и радостно на душе обнаружить здесь такой кладезь. Конечно, нам в Академии дали определённый багаж заклятий, но это в основном были заклятия бытовые. И лишь малое число заклятий было годных для применения в бою. Эта и другие книги были неоценимым дополнением к моим возможностям. Становилось понятно, почему служба в пограничных крепостях так высоко ценилась магами из благородных семейств. Здесь, на пограничных рубежах Империи, законы, ограничивающие распространение запрещённых и иноплемённых заклятий, были не столь строги. Постоянная опасность со стороны врагов, угроза гибели, заставляли капитанов крепостей исполнять законы контроля не столь ревностно. Делай что хочешь, если это поможет нам победить и выжить. Разумный маг мог, при таком подходе, познакомиться с некоторыми редкими и специфичными заклятиями, что увеличивало его ценность и способности. Нужно было только не полениться и сделать подборку заклятий для себя самого. Это могло сильно облегчить тебе карьерный рост. Впоследствии нужно было только держать язык за зубами, чтобы не лишить твоих потомков такой возможности, и при этом не навредить самому себе. Я усмехнулся. Открывая такие знания, я больше понимал мир. Закрыв «Книгу Стихий», я отправил её на стол следом за «Общими заклинаниями». Теперь меня интересовала третья книга.
В моих руках оказалась «Трансфигурация». Книга была достаточно толстой, но почти весь её объём занимала теория. Древние маги постарались, собирая в этой книге столько мудрых мыслей. В Академии нам давали трансфигурацию лишь в том объёме, чтобы мы могли проводить лечение. Объяснение процессов было поверхностным. Здесь давался более углубленный курс теории трансфигурации. Кто и зачем привёз сюда эту книгу? Такие книги можно встретить только в библиотеке Академии или в арсеналах древних магических семейств. Так просто такие книги не выдают на руки. Содержимое слишком опасно для незрелых умов. Подготовку по этой книге можно вести только под руководством опытного мастера. Известны единицы волшебников, совершивших трансформу в одиночку. Конечно, я не собирался проводить трансформу, но наличие таких глубоких знаний меня завораживало. Приоткрыть тайну. Это так будоражит. Ведь это только для избранных. И мне, по огромной случайности, выпала такая уникальная возможность. Я был благодарен хозяину этого фолианта за такой дар. И где-то я его жалел. Ведь такими книгами не раскидываются. И если она осталась здесь, значит её хозяин погиб, а она сама пополнила библиотеку башни. Книга действительно была информативна. Она включала общие принципы построения материи: физическую, энергетическую и информационную части. Описывались принципы расслоения реальности. Воздействия на материю посредством изменения информационной составляющей. Описывалось пошаговое изменение формы. Приводились примеры. В конце была приложена подборка заклинаний для трансформации. Число заклятий было невелико. Всего четырнадцать листов. Я пролистал из любопытства и заодно пересчитал и прочёл название. Больше всего меня впечатлила возможность создания голема. Не то, чтобы я собирался создавать нечто такое. Мне приходилось слышать легенды об оживлённых статуях, которые выходили на бой с противником или выполняли тяжёлую работу. Снизу листа было приписано предостережение. Создание голема требовало приложения очень чёткой программы действий. Иначе он становился опасным для своего создателя. А ещё он требовал вложения большого количества энергии, а его время действия было ограничено, как правило, одним днём. К тому же я не мог припомнить в крепости ни одной статуи, в том числе и пригодной для оживления в големы. Значит, это заклятие было для нас в данной ситуации непригодно. Но интересно для развития кругозора. Когда я закончил осмотр трёх выбранных книг, на улице стояла темнота, лишь свет погребального костра освещал крепость. Пора было ложиться. Лечение будет происходить во сне. Книги я оставил на столе. С завтрашнего дня мне придётся заниматься отбором заклятий и переписью их на камни колец-носителей. С такими мыслями я разделся и загасил фонарь.
***
Нар Дролл в задумчивости замер над картой местности. Он считал себя опытным военачальником. Ему довелось участвовать в войнах с людьми ещё во времена ранней молодости. Двадцать лет назад, когда закончилась большая война, и люди смогли отбросить вражеские войска со своих территорий, он уже командовал большим отрядом бойцов. Когда Имперские легионы нанесли удар по орочьей армии, большинство отрядов было либо уничтожено, либо понесли большие потери. Пришлось бежать, бросив добычу. Он был один из немногих, кто не только вывел своих бойцов из-под удара, но и смог вынести добычу и даже увести пленников. Он считался среди орочьих старейшин удачливым военачальником. Много раз ему поручали нападения на земли людей, и всякий раз он возвращался с добычей. Когда старейшины предложили ему командовать этой войной, он испытал сразу два чувства. Первое, он почувствовал гордость. Командовать такой большой армией означало признание и повышение статуса. Второе — опасность. В Королевстве орков было много военачальников, происходящих из великих и благородных родов. Должность военачальника очень почётна и прибыльна, в случае удачи. Назначение на пост главнокомандующего неблагородного воина могло означать лишь то, что шансы на успех в этой военной затее минимальны. Осмотр войск подтвердил его худшие подозрения. Слишком много новобранцев, неопытных и необученных. Пришлось устраивать военную подготовку уже в ходе военной компании. А ещё пришлось смешивать рода. То, чего он избегал в течение всей своей боевой карьеры. Бойцы из разных родов не будут заботиться друг о друге, защищать в бою. Но иначе было не прикрыть новобранцев опытными бойцами. Армия была слаба изначально. Значит, и войну надо было вести крайне осторожно. Военачальника, проигравшего войну и потерявшего воинов, ждала только смерть. И хорошо если в бою. В назидание могли подвергнуть публичным пыткам и мучительной, позорной смерти. Будь шансов больше, его бы не допустили до командования. На кону стояла его жизнь и честь. Именно поэтому он сейчас так внимательно впивался глазами в карту местности. Нужно было отыскать слабые места в обороне границы.
Задание, данное ему накануне войны, было однозначно. Уничтожить как можно больше приграничных крепостей и гарнизонов, человеческих поселений вдоль границы. После чего отступить. Его младшие воеводы уже размечтались идти дальше вглубь человеческих земель. Блеск славы и добычи в их глазах, заслонял им разум. Они не понимали, зачем они потом должны отступать. Но Нар Дролл хорошо понимал мысли старейшин. Перед большой войной всегда ослаблялись границы и прощупывались вражеские армии, определялась реакция врага на нападение. Именно для этого использовались не самые лучшие войска, которыми можно пожертвовать. И не самые именитые военачальники, по тем же причинам. Потом в образовавшийся прорыв будут брошены лучшие войска, под командованием благородных военачальников. Они и принесут победу. Если войска, проводящие первый этап войны, останутся в живых, то приобретут боевой опыт. Они станут более ценными, а погибнут — не жалко. Вот только быть расходной монетой в играх вождей Нор Дроллу не улыбалось. Да и жертвовать вверенными бойцами он не хотел. Да, их уже принесли в жертву. Вот только он постарается сберечь как можно больше воинов, назло всем этим благородным ублюдкам.
При свете масляной лампады он раз за разом обходил карту вокруг, ощупывая пальцами знаки на листе пергамента. Как будто это могло предсказать действия вражеских военачальников. До сих пор всё шло так, как он и запланировал. Из шести вражеских крепостей две восточные уже были взяты и разрушены. Один гарнизон был полностью уничтожен вместе с жителями окрестных поселений. Второй гарнизон поверженной крепости предыдущей ночью совершил прорыв при поддержке воинов соседнего гарнизона. Маленькое неудобство, но он его предвидел. Поэтому приказал не препятствовать прорыву. Его бойцы должны были оказать лишь символическое сопротивление. Настоящим уничтожением должен был заняться другой отряд. Поэтому они и не стали уничтожать посыльного. Всё было разыграно как по нотам. Сражаться с противником в крепости, даже разрушенной, всегда сопряжено с большими потерями. Поэтому надо было выманить вражеские гарнизоны на открытую местность. Вчетверо превосходящий по численности отряд был спешно переброшен к месту боя. Но всё пошло не по плану. Враги прорвались в крепость, уничтожив три четверти его отряда. Да, это была лишь малая часть его армии, но это стал болезненный удар по его самолюбию. Он не принял в расчёт вражеского мага. А ведь его предупреждали. Тот гоблинский шпион, кажется, Кхарог, предупреждал их, что маг этой крепости опасен. Но он не принял эту новость во внимание. За его ошибку заплатили жизнями простые воины, доверенные ему. Нор Дролл заскрежетал зубами. Эту ошибку он больше не повторит. Надо срочно принять особенность этой крепости во внимание. Магу должны противостоять маги. Нужно запросить срочно магическую поддержку. Он сделал узелок на матерчатом шнурке, использующимся им для этой цели, на память. Развязывая узелки, он вспомнит о задуманном.
Ещё один гарнизон добровольно и в спешке покинул своё поселение. Он предвидел это. Обычно бойцы гарнизона отступали в направлении западной крепости. Она и ближе и лучше укреплена. На пути движения он расположил второй отряд бойцов, чтобы отрезать и уничтожить. Но неожиданно отряд двинулся в сторону восточной крепости и скрылся в ней, вместе с двумя другими гарнизонами, упущенными его армией. А ведь основная часть его армии сейчас находится вблизи западной крепости и готовится к утреннему штурму. Остановить штурм и перебросить к восточной крепости пока не укрепились? Или сначала уничтожить западную крепость, а заодно и дальний укреплённый гарнизон, вместе с поселениями людей? Армия слаба, а рисковать без нужды он не хотел. На уничтожение западных укреплений потребуется пару дней. Столько же потребуется на прибытие магической помощи. Нор Дролл вздохнул и оторвался от карты. Он вышел из-под навеса своего командного пункта и посмотрел на восток. Туда, где стояла вражеская восточная крепость, устоявшая под натиском его армии. Ночь была ясной. Отчётливо виднелись звёзды и нараставший месяц. К востоку от этого места небо озарялось жёлто-красным сиянием, отгороженным от наблюдателя стеной леса вблизи горизонта. Было что-то зловещее в этом сиянии. Умом он понимал, что это враги жгут трупы павших врагов и друзей. Своих он мог сосчитать сам, и надеялся, что врагов тоже пало не мало. Показания бежавших бойцов разнились о потерях врагов. Что ж, скоро они сами смогут их сосчитать. Хорошо. Он принял решение. Западные крепости падут, потом он займётся «центральной». Подтянет войска, получит подкрепление, даст воинам отдых. Половину задания его армия уже выполнила. Осталась вторая половина. Он не сомневался в успехе. Трупы врагов сокроют его ошибки. Свои станут говорить о «блестящей разведке боем». Но даже если он не сможет уничтожить одну крепость из шести, это всё равно успех. Поселения людей они всё же сожгут, а это сильно ослабит оборону границы. Обстрел крепости машинами уменьшит число защитников. Скоро войска Империи людей придут на помощь защитникам крепости. Тогда его миссия станет бессмысленной и даже опасной. Он не собирался приносить себя в жертву интересам благородных семейств, а также жертвовать своими воинами. Сделает всё возможное, а потом выведет войска из-под удара, сохранив большую часть армии. Плевать на мнение благородных. Его честь и его воины были для него важнее. Разведку вглубь людской территории. Пусть следят за перемещениями вражеских войск. Он завязал ещё один узелок.
Нор Дролл отдал приказ. Сказал он негромко. Но посыльный боец вскочил на ноги с лежанки и стал утираться, приходя в себя. Он порадовался. Раньше приходилось орать и даже пинать ногами. Армия приобретала вид боевого отряда, единого организма. Отдав приказ, он стал ждать, считая про себя. Скоро к штабу стали подтягиваться его воеводы. Первым пришёл начальник разведки. Нор Дролл глянул. Был загнут только один палец, то есть он успел досчитать до ста. Ещё через два пальца пришли два начальника связи. Ещё через один палец, когда Нор Дролл стал терять терпение, пришёл весь заспанный начальник снабжения армии. Раздражённый за медлительность, Нор Дролл решил испортить ему сладкую жизнь. Но внешне ничего не показал. Он начал отдавать приказы.
Через час распоряжения были отданы, и большой механизм армии был приведён в движение. Только после этого главный военачальник решил прилечь отдохнуть. Голуби посыльные были отправлены к Хозяину с просьбой о магической помощи армии. Посыльные были отправлены к различным орочьим и гоблинским отрядам. С утра они должны были начать движение. Войска снимались с восточного направления и спешно перебрасывались на запад. Туда же требовалось переместить машины и заряды к ним. Западные крепости должны были пасть в самое ближайшее время. По пути следования отрядам предписывалось сжигать все человеческие поселения, даже пустующие, и убивать всех жителей, не успевших укрыться в крепостях. Отрядам гоблинов предписывалось в виде разведки выдвинуться вглубь человеческих земель и вести наблюдение за передвижением вражеских отрядов. Именно разведка должна была стать их глазами и вестницей. Отсутствие резервов не позволяло выставлять фланговое и тыловое прикрытие. Войска требовалось держать в едином кулаке. Напротив покинутого военного поселения на пограничном выступе было приказано построить три моста, на случай экстренного отступления армии. Уже засыпая, Нор Дролл продолжал думать о распоряжениях, прокручивая их в уме и стараясь найти хоть один изъян в своих планах.
***
Меня разбудил звук гонга. Пробило шесть ударов. Удары гонга выдернули меня из моих кошмаров. Мне снилось, что я стою посреди большой круглой комнаты, ярко освещённой. Вокруг меня летали листы пергамента с нарисованными на них заклятиями. Я стоял и смотрел на их полёт по кругу вокруг меня. Моё тело было избито и изранено, двигаться было тяжело и больно. Я знал, что должен поймать и выбрать заклятия для защиты крепости и тянулся за ними, чтобы поймать. Но как только я вытягивал руку к заклятию, оно ускользало от меня, и я ловил воздух. Заклятия были живыми и играли со мной, призывая поймать их. При этом они издавали смех, что было для меня особо болезненным. Я тянулся к ним в попытке поймать, понимая, что от этого зависит моя жизнь и жизни моих товарищей. На одной из этих бесплодных попытках меня и разбудил гонг. Мир снов начал отдаляться и меркнуть, оставляя неприятный отпечаток в моём сознании. Конечно, я понимал разумом, что во сне ко мне приходили мои страхи. События развивались слишком быстро, и мне было тяжело угнаться за ними. Я боялся, что не успею подготовиться к решающей битве. Как бы мне ни хотелось остаться в постели, но разум и страх уже гнали меня вон. Я почувствовал себя загнанным оленем. Чтобы выжить, нужно постоянно двигаться. Без всякой радости я поднялся из постели. Вышел на середину комнаты, встал прямо, развёл руки в стороны и сделал глубокий вдох. Выдох. Я согнул спину и потянулся к носкам ног. Пора жить.
Утреннюю гимнастику я выполнял полностью на автомате. Мои мысли были очень далеко от этого места. Ночью пришло понимание очерёдности моих действий. Раз уж мы на войне, то в первую очередь следовало собрать все заклятия для башни, как основного оружия нашей обороны. Во вторую очередь следовало собрать боевые заклятия для себя лично. Меня лично не впечатляла перспектива сражаться на поле боя наравне с простыми стражниками. До сих пор умение владения оружием воспринималось мною как умение абстрактное, нужное для моего личного развития и личного удовольствия. До сих пор война для меня была чем-то далёким. Теперь я находился на переднем крае обороны. Я понимал, что капитан вряд ли пошлёт меня в бой, но случаи бывают разные. Нужно было подготовиться. А потом уже, если будет время и возможность, заниматься остальными заклятиями. Я пообещал себе, что если выживем, то я займусь обновлением библиотеки. Сделаю перепись всех книг магической библиотеки на новые носители. Если меня переведут когда-нибудь, то с собой я увезу старые книги, а новые оставлю здесь. Именно такие мысли крутились в моей голове, когда закончилась моя утренняя тренировка. Я оделся, переложил книги на моём столе так, чтобы сверху лежала книга «Общих заклятий». Теперь требовалось посетить столовую во время завтрака и лазарет. Если больных будет не много, переложу ответственность на Назара, а сам займусь насущным.
Когда я вышел из башни, на башне пробил гонг, сзывая на завтрак. Я направился к столовой, по пути рассчитывая узнать последние новости. Люди в столовой сидели угрюмые, и вяло ковыряли в своих тарелках. Не было слышно шуток и шумного говора. В столовой встретил Назара. Не было видно Алкимы и Аликс. Из разговоров воинов я понял, что никаких происшествий за последнюю ночь не произошло. Мы находимся на войне? А вокруг тишина. Я задал этот вопрос Назару. Тот скривился как от неприятного запаха и угрюмо осмотрел меня.
— Ты ещё молод, Невил. Это стандартная тактика орков. — Он пожевал губы. — Ты ведь слышал, что они всегда нападают внезапно. Как такое можно на войне? Да просто. Их перемещения всегда скрыты. Сильная маскировка. Быстрые перемещения. И это вместе с осадными орудиями! Они намеренно несколько дней не показываются вблизи крепости или города, который хотят атаковать. А поскольку большинство городов не подвергаются нападению, то трудно предугадать, какой город дальше подвергнется атаке. Кажется, что нападения бессистемны, но это не так. Орки строго планируют атаки. Защитникам кажется, что у них есть время подготовиться, но всегда они не успевают. Ожидание смерти — хуже самой смерти. Люди ждут нападения. Постепенно они начинают нервничать, начинается паника. И в самый пик истерии происходит нападение. Так орки пускают страх впереди себя. Сначала они истребляют малые гарнизоны, вроде нашего. Особенно те, в которых нет магических башен. Или, где маги молодые, что есть возможность на слабое сопротивление. Города сопротивляются дольше, особенно те, в которых есть много магов и воинов. Чем больше профессионалов, тем крепче город. Чем больше в городе ополченцев, тем быстрее гарнизон подвергается моральному разложению, и легче падёт. Но большинство набегов редко затрагивает большие города. Чаще уничтожается инфраструктура, обеспечивающая города продовольствием и питьевой водой. Без неё города ослабевают. Происходит отток населения вследствие массового голода и болезней. В Академии этому не учат. Скоро на нас нападут. Сейчас в округе нет ни одного орка или гоблина. Но наружу лучше не выходить. Не похоже, что в этом походе орки будут штурмовать большие города. Скорее, их цель — мелкие поселения и крепости вдоль границы. По крайней мере, действуют они именно так. По нашим сведениям, орки глубоко в нашу территорию не заходят. Уже сожжено несколько пограничных крепостей и мелких поселений. Но поселения в глубине наших территорий не пострадали. Мы на очереди.
— Сколько у нас времени?
— Кто знает? — Назар пожал плечами. — Может день, может два. Такие набеги не бываю длительными. Не больше месяца — двух. Потом орки уйдут. Осталось только пережить. Зачем спрашиваешь?
— Мне нужно пару дней, чтобы подготовить башню к войне.
— Но, ты же настроен, и у тебя есть заклятия для неё?
— Я настроен всего пять дней. Из которых половину пролежал в лазарете. Я ещё не знаю всех возможностей башни. Да и заклятия у меня не все. Некоторые лежат отдельно. Их надо освоить.
Назар смотрел на меня некоторое время отрешённо. Потом произнёс.
— Ты умеешь больше, чем большинство магов до тебя. Мы все только и делали, что лечили. И крепость стояла силой воинов. А я видел, как ты бьёшь молнией…
— Это лишь малая часть возможностей башни. Ты видел заклятия для башни? А ведь это не все. Есть ещё, но они в другом месте записаны. Если использовать их все, то это значительно повысит боевые возможности гарнизона. Но сначала сходим в лазарет. Я хочу убедиться, что там во мне нет нужды.
Назар смотрел на меня удивлёнными глазами. Похоже, что я в его глазах выглядел как редкий экзотичный зверь. В одной руке он крутил ложку, а второй чесал подбородок, спрятанный под бородой.
— На моей памяти ты — первый, кто так думает. Других магов никогда не заботили люди, с которыми они служили. Только лечили по предписанию, и никогда не заботились, сколько умрёт не-магов. — Он пожевал губу. — Пойдём в лазарет, поздороваемся с женщинами.
Ложка отправилась в пустую тарелку. А он сам поднялся из-за стола.
Я стоял перед входом в башню. Когда мы с Назаром оказались в лазарете, там уже кипела жизнь. Тётя Вера и Алкима перевязывали раненых и осматривали больных, Аликс сидела на стуле заплаканная и надутая, читая книгу «Септика и Асептика» Джозефа Листера. Всякий раз, как она отвлекалась, следовал грозный окрик тёти Веры. Пока я приглядывался к больным и шёл к операционной, Назар успел дойти до нянечки с Алкимой и переговорить с ними. Не успел я расположиться, как тётя Вера вместе с Алкимой и Назаром грубо попросили меня на выход из лазарета. Мотивируя это тем, что я здесь лишний. И, если у меня есть работа в башне, то мне там самое место. Пришлось собраться и уйти. Я испытывал чувство стыда, мои уши стали пунцовыми. Двигаясь к выходу, я старался прятать глаза и не смотреть на окружающих. Дорога к башне не отложилась в моей памяти. Вот я выхожу из лазарета, а вот я уже смотрю на двери башни. И при этом я до сих пор испытывал чувство неловкости.
— Алохоморе.
Дверь вздрогнула и отошла от дверного косяка. Приоткрыв её, я проскользнул внутрь.
— Люмос.
Навершие посоха осветилось ярким желтоватым светом. Повернувшись к двери, я направил на неё посох и произнёс.
— Каструм.
Я отгородил себя от внешнего мира и нежелательных свидетелей. Пора приступать к работе. Путь наверх по винтовой лестнице привёл меня в мою комнату.
— Нокс.
Посох отправился в стойку возле стола. Расположившись на табурете, я придвинул к себе книгу «Общих заклинаний». Передо мной стояла диллема: перерисовывать заклятия на свиток, с последующим записыванием на камень кольца, или попробовать сделать запись не перерисовывая заклятие. Я опасался, что мне не удастся запомнить заклятие, написанное не мной. А с другой стороны меня поджимало время. Перерисовывание могло занять несколько дней. На запись в кольцо могло не хватить времени. Просматривая заклятия, я не напрягался с их пониманием. Заклятия были выполнены относительно недавно. Листы были не старыми и читались легко. Надо сказать, что колебался я недолго. Последним аргументом стало то, что испорченную запись с кольца всегда можно удалить и записать заново, до тех пор, пока не запишу без ошибок. А переписать заклятие на свиток можно и позже, если останусь жив и будет возможность.
Пристроившись поудобнее, я попытался расслабить все ненужные мышцы, устранить все лишние мысли. Развернул первый лист в книге «Общего волшебства» с башенными заклятиями и стал разглядывать его, избегая напряжения. Во мне уже была уверенность, что всё удастся, ведь я уже выполнял эту процедуру с переписью. Я постарался изгнать всякую неуверенность. Усилием воли я стал поднимать своё настроение. Я усиливал искусственно эмоцию радости. Я рассматривал лист пергамента. Закрыв глаза, я постарался воспроизвести образ в своём сознании. А открыв глаза, сравнивал рисунок из своей памяти с оригиналом. Наконец, мне это удалось и рисунки совпали. Пора. Палочка уже находится в моей ладони. Подняв волшебную палочку, я расположил её под углом чуть вверх и вперёд, так, чтобы её кончик находился на уровне моего подбородка. Двигая палочкой плавно, я повёл её кончик по S-образному движению, которое закончилось возле моего виска.
— Ремове пиктуре — произнёс я заклинание.
Между моим виском и кончиком волшебной палочки возникло напряжение. Было ощущение, будто палочка прилипла к моему виску. Теперь нужно вынуть маленький эпизод памяти. Приложив усилие, я потянул палочку от виска. Медленно палочка отошла от моей головы, и неприятное чувство сначала ослабло, а затем пропало полностью. Кончик палочки вернулся к своему изначальному месту и замер. На кончике палочки светилась и извивалась тонкая энергетическая субстанция. Нужный эпизод памяти был изъят и готов к записи.
Я перевёл взгляд на кольцо. Отложив книгу, я протянул к нему левую руку. Я взял его и придал ему вертикальное положение камнем вверх. Кончик палочки, с притянутым к нему моим воспоминанием, медленно двинулся к камню. Наконец кончик волшебной палочки коснулся поверхности камня, и энергетическая субстанция моего воспоминания начала метаться по поверхности камня кварца.
— Низи имаджо — Произнёс я последнюю часть заклятия.
Энергетическая субстанция моего воспоминания впиталась в камень. Осталось только проверить содержимое камня и убедиться, что запись полноценная и не расходится с настоящим заклинанием, исполненным на пергаменте. По моим прикидкам времени было затрачено не более двадцати минут. Обряд теперь давался мне быстрее, чем в первый раз. Пора проверить содержимое камня и полноту записи. Я активировал у себя второе видение. Взяв кольцо, я приложил его камнем к своему лбу в районе третьего глаза. Внутренним взором я проник в камень. Записи своих воспоминаний я нашёл сразу. Перед моим взором теперь кружились уже не шесть, а семь заклинаний. Я отыскал нужное заклинание. Мысленно я притянул его к себе и рассмотрел. Продолжая удерживать кольцо возле своего третьего глаза, я опустил свои физические глаза на лист в книге, лежащей передо мной на столе. Я проверял правильность выполнения записи заклятия. Это потребовало от меня немалых усилий. Перед моим взором как наяву предстали два листа пергамента. Одни реальный, а второй из памяти кристалла. Я начал сверять заклятия. Когда я закончил, то испытал облегчение. Схема заклятия, нарисованная на листе пергамента, и схема из памяти камня совпадали до мельчайших подробностей. Я опустил камень на стол и расслабился. Надо дать себе небольшой отдых и приступить к дальнейшей работе. Как бы это не звучало высокопарно, но время не ждёт.
Так с перерывами я и записал все три заклятия. Некоторое время я наслаждался, рассматривая в камне кольца девять листов заклятий для башни. Даже если это всё, что могла дать башня, это было уже не мало. Для начала очень даже хорошо. Некоторое время я испытывал удовольствие от выполненной работы. Очень не хотелось возвращаться в наш мир. Начинать заново работу? Но теперь мне требовалось отобрать заклятия на второй перстень для себя лично. Но сначала их надо было отобрать. Приложив значительные усилия, мне удалось вернуться обратно в свою комнату. Перстень я надел на палец. Там ему самое место. Хорошо, что перстень был безразмерный. Разогнув полоски серебра, отходящие от оправы камня, я придал ему нужный размер. Будь кольцо цельным, мне бы это сделать не удалось. Полюбовавшись ещё немного, я отложил волшебную палочку в сторону. Придвинув к себе книгу «Общих заклинаний», я принялся за работу. Требовалось отобрать те заклинания, что я уже сегодня начну записывать в камень.
Я стал пролистывать листы пергамента с заклятиями. Заклятия были в основном боевые. Сказывалась специфика работы местных магов, вынужденных постоянно заботиться о своём выживании. А выживание здесь было связанно с участием в боевых действиях. Поэтому в книге скапливались те заклятия, которые в той или иной степени могли обеспечить превосходство в бою. Или выживание после боя. Часть заклятий я посчитал бессмысленными для себя и отмёл как ненужные, а часть решил внести в память кристалла памяти. И вот здесь передо мной встал вопрос: Сколько заклятий можно поместить на кристалл одного кольца? Девять поместились точно, но дальше сколько? Мне никогда не доводилось слышать о количестве заклятий, вписываемых на внешние носители. Значит, придётся рискнуть. Проверить это я мог только экспериментально. Я решил не рисковать с кольцом, на котором были записаны заклятия для башни. Нужно пометить его и отложить отдельно. Немного подумав, я принял решение. Отложив книгу, я снял с пояса нож. Хорошо, что серебро — мягкий металл. Особенно такое дешёвое серебро. Взяв кольцо, я расположил его на край стола. Медленно двигая остриём ножа, мне удалось нацарапать на его внешней поверхности вблизи камня маленькую букву «Б». Значит башня. Примитивно, конечно, но для создания более элегантной надписи у меня сейчас не было, ни времени, ни возможности. Пока сойдёт. Надев кольцо на палец, я просунул руку в мешочек и наугад вытащил из него первое попавшееся кольцо. Что ж, тебе повезло. Ты у меня следующий артефакт для записи.
Какое-то время я сидел и просматривал книгу «Общие заклинания», пытаясь отобрать пригодные для себя. Я находился в ступоре. Возможно, сказывалась усталость. Возможно — стресс от недостатка времени. Надо было расслабиться. Я закрыл глаза и расслабил мышцы. Когда я довёл расслабление до глаз, в мой мозг пришло озарение. Не надо делить все заклятия на общие, телекинетические и трансфигурационные. По большому счёту для меня разницы не было. Нужно просто записывать все заклятия одно за другим, как они записаны в книгах, в одно хранилище. Это облегчит и ускорит работу. Я встал, прошёлся по комнате. Выполнил дыхательные упражнения. Я поприседал и повращал руками. Тело затекло от нахождения в одном положении. Но, на самом деле, я просто оттягивал момент начала работы и пытался набрать энергию для действия. Но своего я добился — у меня проявилось желание продолжать работу. Или точнее я разгорячился и разозлился на обстоятельства, загнавшие меня в безвыходное положение. Вот с таким настроением я и вернулся к столу.
Время ещё было. Нужно работать. Я раскрыл «Общие заклинания». Дальнейшую мою работу описывать нет смысла. Она была однообразна и монотонна. Временами я поднимался и разминал тело, а потом возвращался к столу и продолжал работу. Мой разум основательно утомился, и мне приходилось работать в некотором исступлении. В эти моменты я терял контроль над временем и пространством. Мой мир сузился до уровня маленькой комнаты с небольшим набором старой мебели и четырьмя окошками, дававшими мягкое освещение. Блик света на столе успел проделать большой путь, сместившись из правой части поверхности стола до левого угла. Мои мысли были очень далеко, когда на улице гонг пробил призыв к обеду. За это время, не особо задумываясь, я вписал в камень кольца заклятия открывания и закрывания магического замка двери, заклятия для увеличения силы удара и заклятие увеличения стойкости к вражескому удару, заклятие повышение точности и универсальное контрзаклятие, заклятие поиска, которое заставляет твой посох, подвешенный на весу, указывать нижним концом на искомый объект. И, как великое достижение, я вписал заклятие лечения, которое не вынуждает мага проникать в тело пациента. Такое заклятие было огромной ценностью, и было мало магов, знающих его и способных его исполнить. Такое заклятие было огромной редкостью, и я хотел им обладать, чтобы изучить на досуге. Остальные заклятия я посчитал неважными в данный момент, поэтому и записывать их не хотел, сейчас. Может после, когда будет поспокойнее. Но раз на улице звонит гонг, надо сходить подкрепиться. Тем более что проведённая работа вызвала у меня чувство голода. Спрятав волшебную палочку в мешочек, а мешочек в тайник, я вышел из башни и направился в сторону столовой.
Площадь встретила меня лёгким запахом гари. Я двигался среди повозок и не сразу придал ему значение. Если честно, то я так сильно был погружён в свои мысли, что не обращал внимания на окружающие меня предметы и людей. И только когда запах гари коснулся моего сознания, я остановился и огляделся. Сначала мне показалось, что в крепости что-то горит. Но, ни вида огня, ни его признаков, ни признаков беспокойства людей, тушащих огонь, я не заметил. Только сейчас я обратил внимание на мрачные и угрюмые лица мужчин, стоящих возле повозок. Обиженные, надутые лица детишек и горестные, заплаканные лица женщин. Они тихо переговаривались между собой. На площади стоял тихий гомон. Что-то произошло за то время, пока я сидел запертый в башне и занимался своими делами. Мимо брёл угрюмый мужчина. Я поймал его за рукав и спросил.
— Что произошло?
Сначала мужчина пытался вырвать руку из моего захвата, но потом, услышав мой вопрос, он замер. В ответ мне он мрачно мотнул головой в сторону крепостной стены. Я отпустил его, и он побрёл дальше своей дорогой. Я взглянул на крепостную стену. На верхней площадке стены плотной стеной стояли люди, в основном жители окрестных поселений. Просочившись мимо повозок, я оказался возле лестницы, ведущей наверх стены. Здесь мне пришлось остановиться, чтобы перевести дух. Нет, одышки не было, но было мрачное чувство чего-то плохого, и к этому плохому требовалось подготовиться. Наконец, собравшись с силами, я двинулся вверх, преодолевая ступеньку за ступенькой. Так я и оказался на верхней площадке. Люди стояли плотной стеной, и многие из них были выше меня ростом, поэтому мне не было видно происходящего за их спинами. В этотраз я не стал тратить время на разговоры. Отработанным ударом посоха я стукнул ближайшего дородного мужчину и громко потребовал пропустить меня к стене. Мужчина сжался от удара, но огрызаться или размахивать руками не стал, а молчаливо пропустил меня к парапету. Протиснувшись вперёд, я стал рассматривать окрестности и почти сразу обнаружил источник запаха. За кромкой леса в разных местах к небу поднимались столбы чёрного дыма. В тех местах что-то горело, причём очень сильно. А ветер принёс этот дым и запах гари в крепость. Внутри меня что-то сжалось от страха и боли, а к горлу подступил комок. Я уже знал, что происходит, но всё равно задал вопрос.
— Что там горит?
Ответа я не ждал, но мне ответил один из мужчин, стоящих поблизости.
— Дома наши горят. — Он вздохнул — Мы знали, что так и будет. Но знать и видеть — разные вещи. Там горит наш труд, наша прошлая жизнь, наши сердца, которые мы вложили в наши жилища. А ещё там наши соседи. Не все пришли в крепость. Некоторые решили отсидеться в своих домах. Надеялись, что орки далеко не пойдут. А потом капитан их отгонит, как всегда. Но сейчас не так, как всегда. Крепости пали. Потом падёт и наша крепость.
Он громко шмыгнул носом. Я мрачно повернул к нему лицо и громко, так, чтобы услышали остальные, заявил.
— Наша крепость не падёт.
Я вперил взгляд в него. Люди стали медленно оборачиваться на мой голос. Их лица были мрачны и угрюмы, в их глазах застыло отчаяние. Мужчина поглядел на того, кто с ним заговорил.
— Но ты… — он осекся под моим взором.
— Я. Да. Я сражался с ними. Я не стану ни бежать, ни прятаться, ни скулить. Только драться!
В тот момент я испытывал сильную ярость. Казалось, что я сейчас поколочу этого скулящего мужика. Под моим взором он невольно сжался и стал визуально меньше. На его лице мелькнули одновременно стыд и страх. Он зажмурился и медленно отвернулся. Мне больше ни мгновения не хотелось оставаться на стене. Развернувшись, я протолкался к спуску со стены и направился в столовую.
Обед пролетел незаметно. Есть совершенно не хотелось. Кое-как впихнул в себя непонятную кашу и запил горьковатым чаем. Мысли были слишком далеко. События разворачивались так, как и рассказывал Назар. Дальше будет только хуже. А это значит, что времени мало. Надо как можно быстрее записать заклинания. Меня легонько трясло. Поднималась температура, и чувствовался лёгкий озноб. Я осознавал угрозу, страх, нехватку времени. У меня создавалось ощущение загнанного зверя. Мне становилось хуже. Я встрепенулся. Пора взять себя в руки. Незаметно я оказался вблизи своей башни.
Запершись в башне и оказавшись в своей комнате, я, прежде чем приступить к работе, провёл обряд расслабления. Это кажется глупостью для непосвящённого, но действительно помогает. Расслабив тело, а следом за ним свои мозги, я изгнал прочь все посторонние мысли. Некоторое время я наслаждался блаженством этого состояния. Создавалось ощущение, будто я плаваю или летаю в пустоте. Нет, конечно, я никуда не улетел и продолжал чувствовать под собой поверхность кровати. Но в моём сознании создавалось впечатление парения над поверхностью постели и проблемами этого мира. Я потерял чувство реальности и времени. Единственным моим маяком в наш мир стало моё дыхание. Я лежал и считал вдохи и выдохи. Насчитав пятьсот вдохов, я заставил пошевелиться свои руки и ноги, мышцы лица. Сделал глотательное движение. Ощущения реальности возвращались. Я открыл глаза и поднялся. Чувство равновесия вернулось не сразу, я покачнулся. Пришлось схватиться за край стола, чтобы не упасть. Мои мысли успокоились. Пора продолжать работу. Нетвёрдым шагом я прошёл к табурету возле стола. Сел. Придвинул к себе книгу «Общая магия». Некоторое время до меня доходила суть происходящего. Чувство времени было ещё не совсем реальным, сколько я затратил на вхождение в себя, мне не ведомо.
Я раскрыл книгу на странице, где закончил свою работу. Сосредоточился. Время за работой также полетело незаметно. Наконец-то я втянулся в свою деятельность. Внимательный просмотр, запоминание, изъятие страницы из памяти, запись на кристалл, проверка. И по новой. Навыки, привитые мне в Академии, наконец-то стали давать результаты. Когда прозвонил гонг, призывающий на ужин, в кристалле уже были записаны новые заклятия. Заклятие, притягивающее предметы, и заклятие, отталкивающее от тебя предметы, заклятие ускорения движения и заклятие замедляющее падение предмета, заклятия замедляющие движения противника. А ещё вписал заклятие, обезоруживающее противника, и заклятие, разрушающее неживые предметы, заклятие, создающее под предметом магическую подушку, что позволяет его транспортировать по воздуху и заклятие, очищающее предметы от грязи. На этом заклятия из книги «Общих заклинаний» закончились, по крайней мере, те, что я хотел собрать на кристалл. Дальше я вписывал заклятия из «Книги стихий». Они были разложены по стихиям, поэтому именно так они и сохранялись на носитель. Из «Книги воздуха» я выбрал заклятие атаки молнией из посоха и заклятие невербальное для прочистки дыхательных путей от пыли, газа и кашля, заклятие немоты и заклятие усиления громкости. Странный подбор, но лишь на первый взгляд. Наша магия активировалась произносимыми заклятиями, отсюда и выбор. Из «Книги воды» мною были взяты заклятие тушения пожара водой и заклятие вызова воды для наполнения емкости, заклятия выталкивающее человека из воды и отталкивающее воду от человека, заклятие, создающее над магом зонтик, защищающий от водных осадков, и заклятие, снимающее жидкость с одежды, сушащее её. Из «Книги земли» мною были выбраны заклятие разрушения предметов и заклятие восстановления разрушенных предметов. Из «Книги огня» взял заклятия разжигания и тушения огня управлением стихией, заклятия разжигания и гашения осветительного огня на конце посоха, заклятие, заставляющее предметы гореть внутренним огнём и обжигать всякого, кто к ним прикоснётся. Но больше всего заклятий подарила мне «Книга пустоты». В камень кольца добавились заклятие, позволяющее обнаружить присутствие постороннего человека, и заклятие, открывающее тайные проходы, заклятие, временно ослепляющее человека, и заклятие полной парализации на время, заклятия потери сознания и возвращения сознания, заклятие, отнимающее воспоминания, и заклятие, временно дезориентирующее противника. Под конец, ради интереса, я вписал два очень редких заклятия для чтения чужих мыслей и для защиты от чтения твоих мыслей. Нам рассказывали об этих заклятиях на уроках, но не показывали. Эти заклятия были запретными. Они практиковались лишь магами из благородных семейств, в закрытых сообществах, или отдельными наставниками, допущенными к этим тайнам. Магическое сообщество опасалось бесконтрольного чтения мыслей. А ещё для этого заклятия нужны были особые способности, которые есть не у всех. Лишь у избранных. Получить такие заклятия в свои руки — это большая удача. Чувство было таким, словно я прикоснулся к избранности, к тайне тайн. Хотелось попробовать это заклятие, но позже, когда всё утрясётся. Вдруг я тоже избранный. Но, даже если и нет, то защитное заклятие всегда полезно. Нужно освоить, но позже.
Закончив перепись заклятий из второй книги, я какое-то время сидел расслаблено и наслаждался своей маленькой победой. Именно в этот момент и прозвонил гонг, призывающий на ужин. Уже? Но ведь я только начал? Или уже давно? Я поднялся и огляделся. А где я? Вернувшись в наш мир, я на некоторое время потерял ориентацию и чувство реальности, своё местоположение в пространстве. И только спустя некоторое время ко мне вернулось чувство реальности. Я осознал нелепость положения, в котором оказался. Мне стало смешно. Именно в этот момент меня поразил сильный истеричный смех. Я смеялся до колик в животе. Всякий раз, когда я пытался остановиться, мне на глаза попадался тот или иной предмет, вызывавший у меня новый приступ смеха. И так продолжалось некоторое время. Напряжение, которому я подверг своё тело, нашло выход. Мой разум сам боролся с перегрузкой, пытался сохранить равновесие психики. Мне стало ясно, что надо выйти, прогуляться. Не для того, чтобы наесться, для смены обстановки. Нужно остудить свой перегруженный мозг. Да, времени мало. Но спалив свой мозг, я не принесу пользы, ни людям, ни себе. Убрав палочку в тайник и заперев башню, я отправился в столовую. Я пытался двигаться медленно, стараясь запомнить каждый свой шаг. И всё равно. Путь в столовую, ужин и путь в лазарет не задержались в моёй памяти. Моё появление в лазарете напугало находящихся там тётю Веру, Аликс, Назара и Алкиму. Лазарет был забит больными и легкоранеными, но от моей помощи отказались. Мне сказали, что я похож на бледную тень и, с руганью, выпроводили за дверь отдыхать. Вот только отдыхать я не мог. Чувство опасности снова настигло меня. Время не ждёт. Для выживания нужны заклятия. Записать и освоить. А как мало времени.
Оказавшись в своей комнате, я не мог вспомнить, запер я входную дверь или нет. Быть пойманным на незаконной деятельности даже во благо людей мне не улыбалось. Поэтому, для надёжности, я наложил закрывающее заклятие на входной люк. Только после этого я раскрыл тайник и приступил к работе. Осталась последняя книга «Трансфигурация». Эта книга пополнила кристалл заклятиями связывания противника верёвками и разрезания пут, заклятиями наложения шины и сращивания сломанных костей, заклятиями уменьшения размеров предметов и увеличения размеров предметов, заклятия создания дубликата предмета и исчезновения предметов, заклятие, создающее на глазах противника повязку. Дополнительно я записал такие сложные и редкие заклятия как заклятие создание голема, заставляющее статуи и доспехи оживать и двигаться, и заклятие, заставляющее оживших големов атаковать указанного противника, заклятие строительства, позволяющее по определенной схеме возводить строения. Когда я закончил, на улице было совершенно темно. Меня шатало, и комната плыла вокруг меня. На улице гонг прозвонил полночь. Уже? Я закончил? Не всё, но камень, судя по всему, почти полон. Заглядывая в него, я видел себя как бы в шаре из листов пергамента, который вращался вокруг меня. В этом шаре практически не было пробелов. Мог ли шар расшириться? Мне это не известно. Своего я добился — заклятия записаны. Осознание окончания работы накатило на меня сильной усталостью. Мне стало ясно, что спрятать палочку обратно в тайник уже не могу. И решил оставить всё на столе. Утро вечера мудренее. Пора ложиться. Я затушил фонарь. При свете растущего месяца, чей свет падал через окно, я, держась за край стола, добрался до кровати и буквально упал на неё. Раздеваться не было сил. Обряд расслабления не потребовался. Едва коснувшись постели, я провалился в глубокий сон. Сегодня, много лет спустя, мне с трудом верится, что я, за один длинный день, сумел переписать на носитель столько заклятий. В нормальных условиях, три-четыре заклятия, перенесённые на носитель, полностью выматывали меня морально. Конечно, я понимаю, что страх, угроза гибели подстегнули меня и мой мозг. Это придало мне сил, позволив в столь короткий промежуток времени совершить такую большую работу. И всё равно вспоминается это как нечто нереальное.