— Ясмин! — послышался окрик. Девушка замерла и посмотрела в сторону двери. Там стоял Василий Галактионович.
Он строго что-то сказал ей на непонятном языке. Она лениво ответила ему. Он сказал что-то ещё более строгим голосом. Ясмин пожала плечами и посмотрела на меня долгим взглядом, прошла мимо меня к двери, проведя ноготками по моей груди.
— Прошу прощения, Василий Галактионович, — начал я. — Я просто не понимал, что она хочет, а потом она подошла и взяла мой галстук…
— Всё в порядке, Матвей Михайлович, — устало махнул рукой Василий Петров. — Ясмин себе на уме, и всегда делает то, что хочет. Нужен глаз до глаз.
— Откуда она? — поинтересовался я. — Я пытался говорить с ней по-китайски, но, кажется, она не меня не поняла.
— Мы встретились на острове Пхукет, Таиланд, — ответил Василий Галактионович.
Какая-то мысль забрезжила в моей голове. Какой-то неоформленный вопрос, связанный с девушками и Таиландом…
— Однако, вернёмся к нашему делу, Матвей Михайлович, — не дал мне сообразить Василий Петров. — Граф желает смертельного поединка с использованием Яра.
Усилием воли я заставил себя забыть о её руках, массирующих мои плечи, и вернуться к решению насущных вопросов.
— Что ж, давайте же подумаем, как нам сделать так, чтобы граф его получил, но, при этом, смерть одного из соперников наступила только в самом неудачном случае?
— У Валерия Николаевича же резервуар относится к большим, как и у всех Мартыновых? — спросил Василий Петров.
— У всех, кроме меня, — хохотнул я.
— Ах да, прошу прощения, — смутился он.
— Ничего, забудьте, — ответил я. И выступил с предложением: — Я думаю, хорошим условием было бы такое: одна атака и одна защита для каждого? Это бы сильно усложнило для них возможность убить друг друга, но, в то же время, сохранило бы тот риск погибнуть в бою, который и делает дуэль дуэлью.
— Давайте рассудим. У графа Озёрского малый резервуар. Значит, он способен провести мощную атаку, не рискуя попасть под яровой шторм, — начал рассуждать Василий Галактионович, — Ваш кузен Валерий Николаевич такую атаку провести не сможет, так как у него резервуар большой, при атаке той же мощности, что и у графа, он рискует оказаться в яровой коме.
— Совершенно верно, — подтвердил я, — но, граф не сможет провести мощную атаку, так как она потратит весь его Яр, и ему нечем будет защититься. Поэтому он будет вынужден экономить Яр и атаковать в полсилы. В противном случае, Валерий может отбить даже мощную его атаку, а и затем добить его, беззащитного.
— А что же Валерий Николаевич? — спросил Василий Петров.
— Он, в свою очередь, может позволить себе очень много защит и малых атак, поэтому мы и ограничим их только одной защитой и одной атакой на каждого.
— Звучит разумно, — кивнул Василий Галактионович, — дуэль часов в пять утра, локацию вам ссылку отправлю?
— Нужно определиться с доктором, — сказал я.
— Доктора я беру на себя, не беспокойтесь, — ответил Василий Петров.
— Принято. Постарайтесь, пожалуйста, донести до графа Озёрского мысль, что ему же первому и не выгодно пытаться ударить всей мощью, — попросил я.
— Вы не знаете Грегори, — ответил тот, — довольно сложно что-то до него донести.
— Дуэльный кодекс, кстати, подразумевает двух секундантов с каждой стороны, а также руководителя дуэли и предусматривает ведение протокола, — сказал я.
— Я думаю, что лучше избегать излишней огласки и по одному секунданту с каждой стороны — более, чем достаточно, — ответил Василий Галактионович, — что же до протокола… Может быть, запишем видео, где они говорят, что на дуэль явились добровольно, с условиями согласны?
— Меня устраивает, — кивнул я.
— Меня тоже, — слабо улыбнулся Петров.
Ещё около получаса мы уточняли условия, которые озвучим нашим дуэлянтам.
— Что ж, разрешите откланяться, — я встал с кушетки, когда, кажется, уточнили все формальности.
— Я провожу вас, Матвей Михайлович, — поднялся и Василий Петров.
На пути к двери, я кое-что вспомнил:
— Василий Галактионович, подскажите, у кого вы дизайн визитки заказывали?
— А, да есть в городе один иудей, Артемий зовут, но я к нему обращаться не советую, — ответил Василий Галактионович, — оформление дурацкое какое-то получилось, а цену запросил как за приличное. Я уже новые заказал. В другом месте.
Выйдя за дверь, я бегом шмыгнул в прохладный салон моей машины. Василий Галактионович показался мне симпатичным человеком, которого вся эта история с дуэлью совсем не радует.
Вообще, выбор графом Озёрским в секунданты такого человека как Петров, многое говорил об его эгоизме и отношении к окружающим: очевидно, что Василий Галактионович — занятой чиновник. Очевидно также, что его участие в дуэли в качестве секунданта может поставить под угрозу его карьеру. Однако, как мы имели возможность убедиться, графа такие мелочи, как потеря другом хорошего места службы, совсем не беспокоили.
Я проверил свой резервуар: он оказался пуст.
— Чтобы тебе пусто было! — в сердцах выругался я и рассмеялся: ведь резервуар и был уже пуст, так что старое книжное ругательство оказалось неуместным.
Я достал свою «Нокиа» и позвонил кузену:
— Валерий, по поводу твоего дела: в пять утра завтра. Подробности на месте. Локацию сейчас перешлю.
— Понял тебя, спасибо, Матвей, — сказал кузен и отключился.
Всё, чего мне сейчас хотелось — спокойно провести свой выходной. Конечно, здорово было бы сейчас взять Лену Бенесову, и поехать в какое-нибудь укромное место на море, где можно купаться голыми.
Но, увы, Яра у меня нет, и этот факт её бы неприятно поразил. Думаю даже, поразил бы до такой степени, что она задалась бы вопросом, как вообще могла оказаться со мной в постели.
Значит, нужно радоваться тому, что имеешь, решил я. В этот самый момент я увидел какого-то грека, который катил тележку со своей выпечкой. Высунувшись из окна, я подозвал его, и купил у него гиро, что-то вроде огромного бутерброда.
Подумав, я решил снять пиджак, чтобы не заляпать его соусом: в этом костюме мне ещё завтра париться на дуэли. Я вышел из машины, снял пиджак и повесил его на плечики над задним сиденьем автомобиля.
Снова вернулся за руль, и только собрался откусить кусок от гиро, как у меня зазвонил телефон. Выругавшись шёпотом, я, изогнувшись, полез в пиджак за «ладошкой».
— Алло! — почти крикнул я в трубку, даже не посмотрев на определившийся номер.
— Привет, Матвей! — раздался знакомый голос. — Это Лиза!
— Привет, — в принципе, было здорово, что она позвонила, но я хотел поесть, а чавкать во время разговора по телефону, да ещё и разговора с дамой, мне не позволяли манеры.
— Я соскучилась! — почти пропела Елизавета.
Отлично, это значит, что разговор быстро завершить не получится…
— По твоему запаху, по твоим губам, по твоим рукам на моём теле! — продолжала она.
Ну и что ей на это можно ответить?
— Я тоже соскучился, Лиза, рад тебя слышать, — сказал я, косясь на остывающий гиро. Поесть сейчас не получится, поэтому я принял волевое решение: пока Лиза что-то ворковала в трубку своим приятным голосом с хрипотцой, я завёл машину и поехал в сторону дома. Выезжая на перекрёсток, я увидел бедняка, просящего подаяние.
Я остановился возле него, на несколько секунд заблокировав движение по своей полосе, и, открыв окно подал ему гиро. Всё равно бутерброд бы остыл, пока Лиза бы со мной наговорилась.
— Спасибо, ваше благородие! — раскланялся он.
Позади меня начала скапливаться небольшая пробка, поэтому я не стал ему отвечать, а сразу поехал дальше.
Я говорил с Лизой большую часть дороги до дома по громкой связи, в основном односложно отвечая на её нежности. Кажется, ей этого хватало, она болтала о том, о сём: о своей глупой служанке, о том, что кот не пускает на постель собачку, о том, что родители спрашивают её, пора ли готовиться к свадьбе… ЧТО?!
— ЧТО?! — я резко ударил по тормозам. Сзади раздались возмущённые гудки других автомобилей.
— Да, я шучу, — расхохоталась Елизавета Георгиевна, — проверила, слушаешь ли ты вообще.
— Ну и шутки у тебя, — вздохнул я. — Я чуть в аварию не попал!
— А что, — её голос резко изменился, — значит, я не слишком хороша для тебя?
Да уж, попался в ловушку.
— Лизонька, — как можно мягче сказал я, — я думаю, ещё рано об этом говорить. И вообще, за таких, как мы, подобные вещи решают старшие родственники.
— А если бы был твой выбор… — начала спрашивать она.
— Ой, прости, вторая линия, очень срочно! — воскликнул я и сбросил вызов самым невежливым способом.
Ну и дела. Несмотря на кондиционер, по моему лбу скатилась капля пота.
«Мы ещё поговорим об этом, Матвей» — пришла смс от фрейлины Аматуни.
До моего дома оставалось всего ничего. Я с наслаждением ехал по моему прекрасному городу, мимо красивых фигуристых девушек, уличных торговцев, городовых, студентов, деловых мужчин и женщин в строгих костюмах. Мимо памятников великим людям и задумчивых поэтов-кандидатов на будущие памятники. Мимо прекрасных скверов и фонтанов, прекрасных, построенных лучшими архитекторами зданий, словом, всего того, чем наш Константинополь завораживал и влюблял в себя любого, кто в него приезжал.
Моё настроение поднялось ещё больше, когда, на моё счастье, прямо по моей улице я увидел продавца гиро с такой же тележкой, как и возле дома Петрова. На этот раз я предусмотрительно перевёл «ладошку» в беззвучный режим, и, весело жуя бутерброд, зашёл в квартиру.
— Матвей Михайлович, — с порога укорил меня Тарас, — ну зачем вы эту ерунду покупаете? Сказали бы мне, я бы лучшие ингредиенты…
— Всё-всё, Тарас, — отмахнулся я, поднимаясь к себе — пиджак из машины забери.
В своих комнатах я быстро выскочил из костюма и завалился на кровать, чтобы получить наконец заслуженный отдых. Я лениво листал новостную ленту на «ладошке», пока кое-что не привлекло моё внимание.
«Убийство Насима Фануччи, преступного авторитета района, расположенного между улицами Карла Пиратского и Ивана Айвазовского, привела к началу войны за влияние в районе» — сообщал новостной портал «Царьградскийглашатай. ри»
«Раньше всё на одном человеке держалось тут. Как он говорил, так и было. Лет двадцать назад он заявил о себе. Почти мальчишка, он в одиночку подмял под себя все мелкие группировки. После этого все платили ему. Никто не мог и близко к нему подойти без его дозволения: Яром он владел. Видать, и на него нашлась управа, раз его ножом попотчевали». — Заявлял анонимный комментарий местного жителя.
Я пробежал глазами текст статьи и наткнулся на предложение:
«Градоначальник Константинополя Александр Меньшиков ввёл полицейские отряды для поддержания порядка и заявил о том, что проведёт реконструкцию района после того, как покончит с криминалом».
Я закрыл статью. Что мне всегда нравилось, так это то, как наши имперские чиновники делают заявления: «Я введу отряды», «Я проведу реконструкцию». Человек берёт на себя ответственность за свои действия. Казалось бы, разве может быть иначе?
А вот может. Какое-то время своей жизни я посещал гимназию, так вот у нашего учителя географии была привычка: он постоянно говорил «уточняется, когда будут экзамены», вместо «я уточняю, когда будут экзамены», «дано распоряжение», вместо «директор дал распоряжение». Был он всеобщим посмешищем даже среди других учителей, и в итоге, по отношению к нему, как бы он сам сказал, «состоялось увольнение».
Ввод же элитных полицейских отрядов давно был необходим этому району, судя по тому нападению, что произошло там со мной. Думаю, там, в связи с перераспределением криминальных сил и вводом полиции, начнётся такая катавасия, что никто и не вспомнит о дворянине, который это всё затеял. То есть, обо мне.
Съездить, что ли, посмотреть, что там происходит? Я вдруг остро почувствовал, чем хочу заняться.
— Тарас! — крикнул я, — мой беговой костюм!
Беговым костюмом у меня называлось не то, что обычно люди подразумевают под подобным названием: велосипедки там какие-то или лосины. Беговым костюмом я называл легкие серые штаны из плотной ткани, такую же куртку и маску-балаклаву. Также к костюму прилагались наколенники и налокотники, и лёгкий кевларовый шлем.
Почему я называл такой наряд беговым костюмом? Потому что в нём я любил бегать по крышам, прыгая с одной на другую, залезать на всякие городские возвышенности, одним словом, заниматься паркуром.
Лишённый Яра, я любил развлечения, связанные с держанием баланса, такие как сёрфинг или с быстрым и ловким преодолением препятствий, такие как паркур.
Вообще, паркур считался развлечением простолюдинов, так как требовал непрезентабельной беготни по крышам бедных районов, где дома стоят близко, а также периодического валяния в пыли после прыжков или падений. Занимающийся подобным досугом княжич выглядел бы несолидно, что могло бы послужить поводом для разных разговоров в обществе, поэтому я делал это в маске.
Как пустышка, я уже по определению был никчёмным и позорным явлением в нашем уважаемом роду, поэтому лично для меня не было чем-то постыдным увлечься простонародной забавой. К тому же, по факту, паркуром увлекались единицы, даже среди простого люда, так как он требовал большой ловкости и постоянного преодоления страха поскользнуться или сорваться с какой-нибудь стены или крыши.
Тарас был в курсе моего увлечения, ведь в поместье, где я вырос, не было густо стоящих крыш, которые бы образовали для меня трассу для паркура. Поэтому я, в возрасте лет тринадцати, целый месяц гонял Тараса и свору местных мальчишек из детей прислуги, которые строили для меня трассу в лесу.
Узнав об этом, отец распорядился, чтобы Тарас достал где-то оптом несколько грузовиков пластиковых бутылок, которые образовали под трассой что-то вроде подушки безопасности, которая не сгниёт под дождями и ветрами.
Он же распорядился, чтобы мне пошили костюм и изготовили наколенники, налокотники и шлем. Трасса представляла собой канаты, соединяющие сосны на большой высоте. Были там и мосты без перил, и места, где нужно было прыгать с дерева на дерево, надеясь только на свою цепкость.
Каждый раз, когда мы приезжали в большой город, я старался выделить время на то, чтобы куда-нибудь залезть или разведать новые места в плане того, где бы побегать. Делал я всё это, как раз надев то, что я называл «беговым костюмом». Ну и, само собой, маску.
— Куда собрались, Матвей Михайлович? — спросил Тарас, заглядывая ко мне.
— Поедем на Пиратского, — ответил я.
— Так там же спецоперация, — возразил дядька, судя по всему, тоже видевший новости.
— Нормально, — махнул я рукой, — веселее будет.
Тарас только запыхтел, но ничего не сказал. С одной стороны, я его понимал: случись что со мной, объясняться с моим отцом придётся ему, Тарасу. С другой, мне было скучно, за окном был прекрасный летний день, а я давно не упражнялся в паркуре.
Я быстро размялся, надел костюм, который принёс Тарас и спустился к «ЗИЛу».
— Ты — за руль, — бросил я дядьке, сам садясь на пассажирское сиденье спереди.
До самого района доехать не удалось, так как оцепление начиналось раньше. Околоточный надзиратель, скучавший у ограждения, выставил вперёд открытую ладонь, давая понять, что дальше проезда нет.
— Поезжай направо, — сказал я. В том направлении дорога шла в гору, на каком-то промежутке равняясь с крышами невысоких зданий за оцеплением.
— Останови здесь, — указал я.
Тарас прижал машину к обочине. Я засунул «ладошку» в специальный карман, расположенный на груди, и застегнул крепление шлема.
— Я пошёл!