— Доброго утра! — поздоровался я.
— И вам доброго утра, Матвей Михайлович, — откликнулся Василий Галактионович, — сочувствую вам по поводу вашего вчерашнего неудачного катания.
Это он мою разбитую физиономию заметил.
— Благодарю покорно, — ответил я, — однако, Василий Галактионович, как бы нам обоим не пришлось сочувствовать чему-нибудь более серьёзному здесь и сейчас.
— Да, вы правы, Грегори настроен весьма решительно — покачал головой Василий Петров. — Что ж, доктор готов, граф Озёрский тоже.
— Валерий Николаевич будет рад поскорее покончить с этим, — сказал я.
— Тогда начинаем, — кивнул Василий Петров и отправился к своей машине. Отходя, он тихо произнёс: — Надеюсь, они просто истратят разрешённое количество приёмов, и дуэль прекратится сама собой.
Я вернулся к Валерию:
— Выходи и иди рядом со мной. Мы объясним правила дуэли.
Тот молча кивнул и открыл дверь машины. Мы медленно двинулись в сторону Петрова и графа Озёрского, которого я сейчас увидел впервые.
Почему-то я ожидал увидеть невысокого, щуплого и лысоватого, несмотря на молодой возраст, брюнета с большими чёрными глазами. Чёрт его знает, откуда взялся у меня в голове этот образ, но представлял себе графа Озёрского я именно так.
На деле же граф Озёрский оказался крепким и стройным молодым человеком, ростом с моего кузена Валерия. У него была белая кожа, упрямая челюсть, большие зелёные глаза и ярко рыжие, просто пламенные волосы, по бокам и сзади выбритые машинкой, но образующие пышную развевающуюся шевелюру наверху. Да уж, по части популярности у дам граф мог легко соперничать даже с моим кузеном.
Мы приблизились друг к другу. Валерий смотрел на графа равнодушно. Во взгляде Озёрского горела ярость.
— Валерий Николаевич, позвольте ваш телефон, — я протянул руку. Валерий похлопал себя по карманам и вытащил свою «ладошку».
Достал свой телефон и Василий Петров.
— Сейчас мы запишем видео, где вы говорите, что на дуэль явились добровольно, и с условиями согласны, — объяснил я.
Я и Василий Галактионович встали так, чтобы и у него, и у меня, в кадр попадали оба соперника.
— Господа, объявляю правила дуэли. Дуэль ведётся с применением Яра, — начал я. — Дозволяется использовать не более одной техники для атаки и не более одной техники для защиты. Под техникой для защиты понимается любая блокирующая техника.
Я подумал и продолжил:
— Уклоны телом не считаются техникой для защиты. Ограничений на смертельные приёмы нет. Дуэль оканчивается со смертью одного из соперников, либо тогда, когда оба соперника используют доступный лимит техник.
— Во время дуэли дозволено подниматься в воздух не более чем на десять метров, данную площадку покидать запрещено. Дуэль проходит под присмотром любезного доктора Чешского, — Петров показал в сторону белого внедорожника, из которого вышел полный господин с небольшой бородкой и в пенсне.
Соперники кивнули.
— Валерий Николаевич, — сказал я, — с условиями дуэли ознакомлены, условия принимаете, явились добровольно?
— Ознакомлен, принимаю, явился добровольно, — ответил Валерий Мартынов.
— Григорий Сергеевич, — обратился Петров к графу Озёрскому, — явились добровольно? С условиями дуэли ознакомлены, условия принимаете?
— Добровольно, принимаю, ознакомлен, — голос графа звенел от злобы, — давайте начинать.
Мы выключили запись.
— Встаньте подальше, ещё подальше, вот так, — примерил расстояние Василий Петров, — расстояние между соперниками соблюдено честно, Матвей Михайлович?
— Да, — сказал я.
— Желаете подать команду для начала? — спросил Петров.
— Почему бы и нет, — я пожал плечами, — господа, когда я скажу «начинайте», вы вольны использовать одну технику для нападения и одну технику для защиты.
— Начинайте! — крикнул я.
Мой кузен Валерий отлетел на пару метров назад и завис над землей на высоте не более полутора метров. Яра у него было много, и он мог позволить себе расходовать его на полёт.
Граф, в свою очередь, имея малый резервуар, конечно, хотел бы обрушить весь объём своего Яра на княжича, но, не хотел рисковать тем, что удар потратиться впустую, попав в щит Валерия.
На это мы с Василием Петровым и рассчитывали. Что оба противника не смогут применить смертельные техники, рискуя промахнуться или попасть в щит и потому будут вынуждены использовать по одной относительно слабой атаке, чтобы сохранить Яр для блокирования атаки противника.
Но мы недооценили буйный нрав графа Озёрского. Как и любой дворянин с малым резервуаром, он был обучен разным техникам уклонения и быстрого сближения с противником. Техники эти были комбинацией физической тренировки тела и тренировки Яра.
В обычных условиях это было нужно, чтобы уклоняться от атак противников с большими резервуарами, выжидая удачного момента для нанесения одного смертельного удара, тратя на него весь свой запас Яра. Как я уже говорил, носители малых резервуаров могли использовать больше энергии за раз без риска попасть под яровой шторм. Это достигалось тренировками.
Носители же больших резервуаров все свои силы тратили на то, чтобы научиться использовать как можно больше разнообразных атак и защит. Но сопротивление яровому шторму у таких бойцов было гораздо ниже. Такова природа больших резервуаров.
Граф Озёрский сорвался вперёд, и, используя Яр, как небольшие пружинки под ногами, побежал к Валерию, желая спровоцировать его на атаку, от которой Григорий Озёрский, скорее всего, легко бы увернулся. Валерий, однако, спустился на землю и спокойно встретил графа. Он просто, безо всякого Яра, нанёс ему удар, целясь в лицо.
Я переглянулся с Василием Галактионовичем. Обдумывая дуэль, мы были так обеспокоены тем, чтобы Валерий и Озёрский не поубивали друг друга Яром, что не установили никаких ограничений на рукопашный бой.
Граф, обладая прекрасной реакцией, увернулся, нырнув под руку Валерию и сформировав из Яра едва видимый, но, наверняка, экстремальной прочности клинок, ударил кузена под руку слева, целясь в сердце.
Валерий, тем не менее, успел выставить щит, но, даже зная, что Озёрский будет бить всей своей силой сразу, не рассчитал того, какой мощности удар придётся этому щиту встретить. Щиту Валерия удалось поглотить большую часть атаки графа, но щит не выдержал, и на белом костюме кузена выступила кровь.
Озёрский, истративший весь свой Яр на этот удар, начал довольно профессионально бить Валерия руками и ногами, в надежде, что тот упадёт и истечёт кровью от удара его ярового клинка, которым он пробил щит моего кузена.
Длилось это всего несколько секунд, но граф Озёрский успел ударить Валерия раз двадцать. Быстрые и точные удары кулаков с сочным хрустом опускались на лицо Мартынова слева, справа, снизу, сверху по дуге и Бог знает как ещё.
Кузен вышел из себя. Он сформировал из Яра что-то вроде небольшого, но очень плотного кулака и воткнул его прямо в живот графу Озёрскому. Затем Валерий приподнял его над землёй.
Граф обвёл нас выпученными зелёными глазами. Стремительно слабеющей рукой он попытался дотянуться до кузена, но тот был слишком далеко от удерживаемого в воздухе Валерием графа Озёрского. Я, Василий Галактионович и доктор Чешский с ужасом ждали, что же будет дальше.
Я надеялся, что Валерий успокоится на этом, и доктор сможет оказать помощь графу так, чтобы его могли затем спасти в больнице. Я уже собрался окрикнуть кузена, как вдруг тысячи мелких частиц Яра с огромной скоростью и силой полетели в разные стороны, расходясь из кулака Яра, который был в животе Озёрского.
Графа просто разорвало. Кровавый ливень пролился на Валерия Мартынова, покрывая его чудесный белый костюм густым красным узором. Земля была в крови в радиусе пяти метров вокруг него и того места, которое секунду назад занимал в пространстве граф Озёрский.
Ошеломлённые я и Василий Петров стояли под ранним, но уже жарким, средиземноморским солнцем. Доктор Чешский, верный своему долгу врача, подбежал к Валерию Мартынову.
— Позвольте мне осмотреть вашу рану, — строго сказал доктор и бесцеремонно разрезал вынутыми из саквояжа ножницами костюм на боку кузена.
Валерий покорно стоял, позволяя доктору осматривать его, и смотрел на пыльную сухую землю, покрытую красными брызгами, которые совсем недавно были графом Озёрским.
— Да уж, без объяснений тут не обойдётся, — медленно сказал Василий Петров.
Я поплёлся к своей машине и стал рыться в багажнике, в поисках какого-нибудь одеяла или покрывала: позволять Валерию сесть в бежевый салон «ЗИЛа» в пропитанном кровью костюме, означало уничтожить обивку.
Я хлопнул себя по лбу. Нельзя же так просто взять и уехать после такого события, по результатам которого от графа Григория Озёрского осталось… ничего. Я достал телефон Валерия и подошёл к нему. Тот безучастно посмотрел на меня.
— Разблокируй, — я протянул «ладошку» экраном к нему. Тот ткнул пальцем в экран, сканируя отпечаток.
Я зашёл в телефонную книгу и нашёл номер князя Мартынова, нашего деда.
— Да, Валера? — ласково ответил дед: я ведь звонил с телефона Валерия. Вот что значит быть любимым наследником титула.
— Дед, это Матвей, — сказал я, — моя «ладошка» разбита. Я тебе сейчас скину геоточку. Тут только что прошла дуэль между графом Озёрским и Валерием Мартыновым.
Несколько секунд дед молчал.
— Понял, скоро буду, — наконец ответил он своим обычным спокойным голосом. Ничего не выдавало его тревоги о том, что он мог потерять наследника этим утром. Тревога, конечно, была, но он умело её скрыл.
— Кхм, ещё один момент, — остановил его я до того, как он положил трубку.
— Говори, — сказал дед напряжённым голосом.
— Валерию будет нужна новая одежда, — сказал я. — Или лучше захвати какую-нибудь накидку: он весь в крови.
Князь Мартынов хмыкнул и сбросил вызов.
— Мы с вами, Матвей Михайлович, теперь тоже под суд пойдём, — растерянно сказал подошедший ко мне Василий Галактионович.
— Да уж, — я кивнул, — ну, ничего, сами знаете, суд только для порядка проводится. Какой спрос с секундантов?
— Знаю, но, всё равно, я такого не ожидал, — пробормотал Василий Петров.
Несколько минут мы просто молча стояли и смотрели на доктора и Валерия. Появился вертолёт с гербами Мартыновых.
— А вот и ваш князь, — посмотрел вверх Петров.
— А вы будете ставить в известность родню графа Озёрского? — поинтересовался я.
— Да, придётся, хотя и не хочется, — Василий Галактионович полез в карман за телефоном и отошёл.
Я его понимал. Довольно трудно объяснить любящим родственникам как получилось, что их надежда и наследник титула вдруг превратился в красную жижу с мякотью, как упавший с пятого этажа арбуз.
Вертолёт деда приземлился. Выскочил слуга деда и открыл дверь вертолёта для князя Мартынова. Вид у того был самый смурной. Вскоре появились высокие полицейские чины, в том числе один из полицмейстеров Константинополя.
Нас с Василием Петровым и доктором Чешским доставили в полицию, где меня быстро допросили, посмотрели видео, на котором ещё живой и здоровый Озёрский и мой кузен Валерий заявляют, что явились на дуэль добровольно и с условиями проведения согласны, и меня отпустили восвояси. Напоследок меня предупредили, что будут ещё приглашать на допросы, а потом будет и суд.
Думаю, что с Василием Галактионовичем и доктором Чешским обошлись сходным образом. Суда я не боялся: максимум посадят на месяц с другими такими же дворянами. Вот Валерию грозило разжалование в солдаты и командировка куда-нибудь в неспокойные в военном смысле регионы.
Это была обычная практика для дуэлянтов. Причём на войне таким солдатам благородного происхождения по причине их природных способностей и отваги быстро удавалось дослужиться до прежнего звания, а через полгода-год и вовсе вернуться к своей прежней жизни. Например, к службе в том же полку.
В конце концов, командование — тоже офицеры, тоже дворяне, они понимают, что человека разжаловали за то, что он участвовал в поединке чести, а не за какую-нибудь пошлую драку в ресторане. Поэтому Валерию ничего страшного не грозило.
Было только одиннадцать утра, когда Тарас заехал за мной в полицейский участок. Не знаю, прошлый ли разговор, тревога ли за меня или что-то ещё повлияло на дядьку, но в этот раз, он ждал меня, выйдя из автомобиля и сразу открыл передо мной дверь, как только я приблизился.
— Матвей Михайлович, как же это получилось? — спросил Тарас, когда мы оба уселись в «ЗИЛ».
— Да ладно тебе, Тарас, сам знаешь как, — фыркнул я.
Тарас вздохнул.
— Помню был у вашего деда старый дворецкий, так он рассказывал про князя Мартынова, что тот по молодости трёх человек на тот свет на дуэли отправил, — сказал он.
— Ха-ха, это не считая тех, кого он убил в сражениях, — рассмеялся я.
— Да, этих никто не считал, — согласился Тарас.
— Тарас, мне нужно заехать в какой-нибудь ярмарочный центр, чтобы купить «ладошку», — вспомнил я о своей разбитой в драке с преступниками «Нокиа». Телефон давно разрядился, и заряжать его больше смысла не было.
Сказано-сделано. Через пятнадцать минут в магазине сотовых телефонов я, отмахнувшись от вертлявого приказчика, в смысле, продавца, который навязчиво предлагал мне какую-то американскую модель с яблочным огрызком, уверенно ткнул пальцем такую же модель нашей русской «Нокиа», какая у меня была до этого, но уже следующего поколения.
Старую, с разбитым экраном, я оставил в том же магазине, по закону обязанном принимать электронику для дальнейшей отправки на переработку и повторное использование того, что повторному использованию подлежит.
Мы ехали домой, когда «ладошка» завершила свою первичную настройку и обновления. Сим-карту русского всеимперского сотового оператора «Почтмейстер» я вставил в него ещё раньше. Я сразу нашёл в телефонной книге номер молодой графини Анастасии Владимировны Воронцовой. Хочешь не хочешь, а данное слово держать надо. Я обещал сообщить ей о результатах дуэли, если таковая вообще произойдёт. И дуэль, как известно, произошла.
— Алоу, — лениво произнёс её голосок после того, как я прослушал добрых гудков двадцать.
— Анастасия Владимировна, добрый день, — начал я, — звоню вам, как и обещал.
— Насчёт чего? — по-прежнему лениво спросила она. Понятное дело, звонит какой-то скучный пустышка Матвей Мартынов, о существовании которого она и думать забыла, да и вообще лучше бы не знала, и говорит что-то о каких-то обещаниях.
«Да прощаю я вам ваши обещания, всё равно уже не помню, о чём мы говорили, только оставьте меня в покое» — должно быть, думала она. Такова участь мужчины без Яра.
— Я дал вам слово сообщить о результатах дуэли, если она произойдёт, — сказал я так же лениво, как и она.
— Что там, что там? — сразу заинтересовалась Анастасия Владимировна. Голос снова стал «одухотворённым» и «возвышенным». Графиня неосознанно вошла в режим духовно богатой влюблённой девушки, — Валери цел?
— Валерий цел, его противник — нет, — ответил я, — о подробностях, к сожалению, говорить по телефону не могу.
Это действительно было так, не стоило трепаться по телефону о таких вещах, стоя посреди ярмарочного центра. И я действительно сожалел, ведь это означало ещё один визит Анастасии Владимировны ко мне домой.
— Я сейчас же к вам приеду! — воскликнула она.
И куда только подевался её ленивый расслабленный тон?
— Я сейчас не дома, Анастасия Владимировна, и буду дома не скоро, — внутренне ликуя, ответил я. — Мне нужно идти, графиня, я только что был на допросе, прощайте.
Не дожидаясь её ответа, я сбросил вызов. Пусть теперь немного поволнуется. В следующий раз, возможно, будет нормально отвечать на звонок, который сама же, фактически, и выпросила.
Сразу раздался новый звонок. Кому же я понадобился теперь?