Казалось, в этот миг весь мир остановился и с замиранием следил за происходящим…
Яромир же поймал Игоря за шею, приподнял над собой и с силой опустил на землю, от чего та содрогнулась.
Дрожащими от гнева руками Яромир схватил то, что осталось от его меча и, с полным отчаяния криком, замахнулся над головой Игоря и ударил…
Обломок стали вонзился в землю рядом с виском князя, оставив на нём неглубокий порез.
Яромир же протяжно выдохнул и положил Звезду Сварога на грудь брата.
Игорь закашлялся, кровь отлила от глаз, и вновь вернулся привычный болезненный вид.
Яромир краем глаза подметил, что Марина, с гневным видом, поспешила скрыться с балкона.
Руевит и остальная дружина стояли с побелевшими лицами. Они прекрасно понимали, что сейчас жизнь Яромира висела на волоске…
Гнев отпустил и самого Яромира. Он увидел, что Игорь снова стал прежним и протянул ему руку, предлагая помощь.
Руевит тоже подошел к князю, но тот лишь нервно отмахнулся от обоих, отёр струящуюся из сломанного носа кровь, размазав её по лицу, поспешно забрал вещи и, не смотря ни на кого, быстрым шагом, скрылся за дверьми гридницы.
Хлопнули двери, и мужики принялись оказывать первую помощь раненым. Никто из них не проронил ни слова, да и что тут говорить, если и так всё понятно?
Молчание нарушил Руевит, положив руку на плечо Яромира, продолжавшего смотреть в след ушедшему брату:
— Ты же понимаешь, что будет…? — в грубом голосе воеводы отчетливо слышалась жалость. — Хорошо, если не повесит.
Яромир склонил голову и понимающе кивнул.
— Столм встанет во главе «Покойной бригады», пока всё не уляжется. — продолжал Руевит, обводя тяжелым взглядом тренировочное поле.
Яромир посмотрел на сбитого парня с выбритыми висками, перевязывающего в стороне ногу брата по оружию, и одобрительно качнул головой.
— Тебе же лучше не выходить со скотного двора, тем более попадаться князю на глаза. — воевода строго посмотрел на Яромира. — Я понятно объясняю?
— Я не хотел… он вынудил… — обиженно протянул Яромир. — Это всё козни Марины! Она его околдовала!
— Понимаю, сынок, всё видел своими глазами. — Руевит успокаивающе похлопал Яромира по спине. — Я за неё уже давно подозреваю… Только княже даже за косой взгляд в сторону княжны, готов голову с плеч снять, сам знаешь! Ты задел их обоих за живое, ударил по самолюбию, подорвал в них веру…, и я не могу тебе сказать, что из этого выйдет, но одно ясно точно — явно ничего доброго.
— А что Гришка? — Яромир поднял глаза, влажные от подступивших слёз.
— За него не переживай, — с трудом натянул улыбку Руевит. — Я по нему разочек легонечко прошёлся и наказал сидеть в гриднице, пока чего ясно не станет. Теперь не задерживайся здесь. Иди в конюшни, только не в наши, а в те, что при посаде. Чуть позже пришлю Гришку. Без моего разрешения даже на нужники не выходить, в ведро нужду справлять! Понял?
— Да как тут не понять… — Яромир вновь склонил голову и прихрамывая побрёл в сторону Сварожьих ворот.
— Я же постараюсь хоть как-то всё загладить. — пробурчал под нос Руевит и пошёл осматривать раны дружинников.
Яромир же в его слова ни капли не верил.
Когда Яромир добрался до конюшен, то коротко объяснил всю ситуацию конюшему, которому он уже дважды помогал с выгоном назойливого жихаря. Низкорослый конюший с радостью принял Яромира, а также Гришку, явившегося только к вечеру.
День проходил за днём, а воевода всё молчал.
Яромир и Гришка от безвыходности помогали по конюшням, отрабатывая таким образом выделяемую им еду.
Чуть-ли не каждый день заглядывали дозорные и члены «покойной бригады», но и они толком никаких вестей не приносили.
При дворе всё как будто замерло в ожидании… Вот только чего?
И ответ на этот вопрос не заставил себя ждать.
На вторую шестицу зарева из Троетского посада примчался отряд из трёх дозорных, с донесением, о стягивающихся в тот район разбойных отрядах Сталь-града.
На следующий день пришла весть и от Руевита: Яромира и Гришку в срочном порядке требуют в княжеских палатах.
Нельзя было заставлять князя ждать, поэтому Гришка и Яромир отправились на встречу в чём были — грязных портках и старых поношенных рубахах.
Лёгкая дымка с неприятным запахом тлеющей полыни окутала большой зал, а полумрак, от едва горящих масляных фонарей, еще сильнее нагнетал и без того напряженную атмосферу.
Игорь возвышался на золотом маестате, перед столом, заваленным бумагами, в окружении своих самых близких советников.
Когда Яромир и Гришка вошли, князь, не отрывая глаз от письма, жестом указал им на свободные места на другом конце стола.
Подле князя сидел и Руевит, по выражению лица которого Яромир понял, что сейчас Игорь вынесет решение по их дальнейшей судьбе и оно им явно не понравится…
Князь выглядел ещё более бледным и измученным, чем обычно, а черные мешки вокруг глаз говорили о многих бессонных ночах.
Дочитав донесение, он перевел взгляд на Руевита:
— Говори… — прохрипел Игорь старческим голосом.
— Яромир, Гришка, слушайте меня и внимайте. — громовой голос воеводы эхом прокатился по пустому залу. — С завтрашнего утра вы приписываетесь к дружине Серых волков. Гришка, ты вновь возвращаешься к писаревой службе. Наш светлый и милостивый княже оставляет тебя своим личным гонцом.
Гришка извился перед князем в низком поклоне.
— Яромир, — Руевит нахмурил брови. — Ты будешь под началом их воеводы ходить. Авось, спеси в тебе поубавит, да и ему такие воины не помешают.
Яромир недоумевающе посмотрел на своего наставника, но тот просто опустил пустой взгляд в стол, давая понять, что всё решено и спорить с Игорем бессмысленно и бесполезно.
— Кривжа… — тяжело прохрипел Игорь. — Твой земляк. Он к тебе подход найдёт…
При упоминании этого имени спину Яромира обдало холодом и накатили воспоминания. Кривжа — брат Патшы, сын Гривы.
«Ну, удружил, братец!» — Яромир сжал кулаки и сверкнул взглядом на Игоря.
— Сейчас они стоят лагерем под деревней Крайней, — продолжил Руевит. — недалеко от Троицка. Гришка знает где. Так что ночь вам отдохнуть, снарядиться и в путь-дорогу.
— А это, — Игорь завернул письмо, скрепил восковой печатью и бросил через стол Гришке. — лично в руке Кривжы… Особые указания. Всё, ступайте!