От автора
Дорогие мои читатели!
Вот и закончился первый этап становления Александры в мире Баукелэ, а также и очень важный этап в моей жизни. Этим обращением я хотела сказать, что вот сейчас я поставлю точку в моей первой книге, но как оказалось — это не так-то и просто! Несколько моментов мне бы хотелось еще осветить, а может и на что-то намекнуть…
Как бы там ни было, но именно сейчас я хочу поблагодарить всех, кто читает эти строки! Всех, кто комментирует, следит за событиями в Мертвых землях, делится со мной найденными ошибками и просто дает порой волшебного пинка! Без всех Вас у меня бы ничего не получилось.
Спасибо, что вы есть! И знайте — я вас люблю! Даже троллей;).
А самым терпеливым, тем, кто прочел до самого конца — немного еще проды!
Интерлюдия 1.
Немного ранее…
— Астериус, — имя прошелестело в пустом зале полузаброшенного замка, как змея по позвоночнику. Холодно, жутко, медленно… Отец смотрел на своего младшего птенца, как та самая воображаемая змея — с превосходством, холодно, размышляя… съесть сейчас или пусть еще побегает.
— Отец, — Астериус склонил голову, приветствуя старшего, да и просто не мог иначе. Не тот это разумный, перед коим можно проявлять неуважение.
— Где ты был?
Идея, которая еще сегодня днем казалась гениальной, сейчас перестала таковой видеться. Молодой вампир забыл от волнения все, что заучивал к этой встрече. Слова не складывались в предложения, а в голове образовался хаос.
— Где. Ты. Был? — в голосе, наконец, прорезались хоть какие-то чувства, хотя лучше бы нет.
Астериус почувствовал легкое касание кровной нити, что связывала его с главой. Пока еще не приказ, но предупреждение.
— Я был в Биласе.
Старший вампир приблизился и стал внимательно разглядывать своего подопечного. Астериус понял, что тот уже размышляет о наказании за ослушание, и поспешил объясниться, пока не стало слишком поздно. Все знают, что отец не нарушает своего слова. Никогда.
— Постой! Дай все рассказать. Я был там не просто так!
Древнейший вампир, которого знал Астериус, а в прошлом и неведомо сколько веков проживший эльфийский аристократ, лишь приподнял правую бровь, не то в удивлении от наглости, не то в разрешении говорить. Младший решил принять это за второе и начал свою историю:
— Я забыл о времени и уже был близок к помутнению, — признание давалось тяжело, но Астериус уже давно знал, что Арион — так звали отца, все равно обо всем догадается, а с ним принцип «чистосердечное признание облегчает наказание» — всегда срабатывал.
— У меня не было выбора, и я решил аккуратно сходить в поселение по соседству.
У старшего вампира опасно сузились глаза — Астериус сглотнул, почему-то соленную, слюну, проклиная свою голову и идей, в ней зарождающиеся.
— У них был праздник, и я думал, что легко сработаю, но… — молодой вампир решил смотреть в окно и больше не отслеживать реакцию отца — уже поздно сдавать назад! — Но меня поймали.
Арион не перебивал, и Астериус рассказал все, что видел или слышал. Про первую встречу с Александрой, про сборы переселенцев, про поездку в Билас, про рабов и очень странного орка… Это был единственный раз, когда ему задали уточняющий вопрос:
— У него были бледно-голубые глаза?
И, разумеется, никакого пояснения.
Астериус также рассказал про новые артефакты, про новый клан и, разумеется, про очень странную геру.
— Ты останешься в замке, пока я не позволю иного.
Это было наказанием, и единственной реакцией на весь рассказ. Что-то спрашивать или спорить Астериус не посмел — Арион смотрел прищуренными глазами, а на скулах проступили желваки. Молодой вампир нутром чувствовал злость отца.
Почти два месяца продлилось его заключение, и он успел сотни раз пожалеть, что вообще ввязался во всю эту историю. Он был уверен, что с Александрой можно договориться, и не понимал, почему медлит отец. Люди уже давно должны были вернуться… А если нет? Тогда все зря, и он из-за своей глупости бессмысленно сидит в четырех стенах.
«Астериус!» — призыв отца отозвался по связи.
Неужели это все уже закончится? От нескончаемых тренировок с Сю-Линем хотелось выть, но это тоже одна из граней наказания.
— Люди переселились в Бархараб, и более того! Они очистили земли вокруг города от пагубного влияния Мертвых земель.
Астериус не сразу осознал, что услышал. В голове роились десятки мыслей — от ужаса и потрясения, до удовлетворения и некой гордости за одну знакомую человечку.
— Рядом с герой, о которой ты говорил, постоянно присутствует орчанка, и, я полагаю, это неспроста.
Арион отвернулся к окну и, казалось, пребывал в неких раздумьях — взгляд его был устремлен в даль, а руки сцеплены в замок.
Астериус не обманывался, он уже давно научился читать своего совершенного отца. Всегда точная выверенная мимика, идеально продуманные жесты и движения. Неизменные черные с серебром одежды, и даже волосы, былым водопадом спускающиеся до лопаток, не смели как-либо неаккуратно лечь и испортить этот образ подавляющего совершенства.
Рядом с ним невозможно не испытывать трепет и свою никчемность.
— Я хочу с ней встретиться. Договорись об этом.
Интерлюдия 2.
Битуин, столица империи Гаяр…
Человек, сидящий в дорогом, отделанном самоцветами и позолотой кресле, выглядел нездоровым. О нет, не физически! В этом плане у крупного светловолосого мужнины все было в порядке, но вот мелочи… Его, горящий чем-то диким, взгляд беспрерывно метался по кабинету, не задерживаясь на одном месте дольше нескольких секунд. И он постоянно, несколько десятков раз в минуту, облизывал свои полные красные губы.
Все это вместе создавало отвратительное зрелище, но Император Гаяр был не той персоной, которой кто-либо осмелился бы на это указать.
— Ученные уже что-нибудь придумали?
— Нет.
Мужчина, что стоял перед столом самого важного человека на этом континенте, не испытывал робости или чрезмерного почтения. Старший Магистр Ордена Равновесия отлично знал себе цену, а прожитые годы, что раскрасили его некогда иссиня-черные волосы сединой и испещрили строгое волевое лицо морщинами, научили держать себя соответственно положению.
— Почему?! Я отдал твоему ордену академию с одной целью, и жду ответа! Реликт в горах Мертвых земель! Ты обещал мне решение! — император брызгал слюной и даже не пытался говорить тише.
— Надо больше времени. Ученые работают неохотно, а многие и вовсе подались в бега, — тихий размеренный голос магистра был полной противоположностью импульсивности старшего Гаяра.
— Найти! Не вынуждай меня пожалеть о своем решении отдать тебе в руки магов! Пусть все занимаются только этим вопросом — мне нужен проход в горы! Ты понял меня, Протан?
Старший Магистр не на мгновение не показал своего недовольства от обращения к нему мирским именем. Тем именем, от которого он отрекся многие годы назад.
— Все непременно, ваше императорское величие. Разрешите приступить?
Император жестом руки отпустил главного храмовника, а тот выкинул слова императора из головы тот час, как покинул кабинет.
Ученые, Мертвые земли, реликт! У него были свои проблемы, достаточно веские, чтоб не обратить внимание на побледневшего дворянчика, который случайно перешел ему дорогу и за считанные мгновения успел обратиться мысленно ко всем богам по очереди.
Не до этого! У ордена проблемы, и Старший Магистр всем своим естеством чувствовал, что тут замешаны нелюди. Но как они могли узнать куда ударить?! Никто вне ордена не знал об их зависимости от алого вереска — они всегда действовали очень аккуратно. Не привлекали внимания, не вызывали интереса в этом направлении, маскировали покупки сотнями ненужных товаров… так как тогда?
Потеря столь необходимого ресурса поставит крест на влиянии ордена. Не сейчас, запасов хватит на десятки лет, но что это есть? Что он передаст приемнику?
Старший Магистр Ордена Равновесия скрипнул зубами, подкинув еще один камешек на чашу ненависти к нелюдям.
Интерлюдия 3.Малиф, столица империи Форсах…
Великий герцог Ингерский, а в недавнем прошлом принц Ингерии, со слащавой улыбочкой расцеловал пухлую ладошку графини Швейц, главной сплетницы всей империи.
Визит не прошел зря, несмотря на некое отвращение к развратной и, слишком многое себе позволяющей, пожилой матроне.
Бертем Ингерский, тот самый, что предал свое королевство и сдал его империи Форсах, утратил весь свой лоск тотчас, как сел в карету. В отличие от брата, он был чистым прагматиком и отлично умел просчитывать вероятности. Как тогда… более двух лет назад. Шансов не было, и сопротивляться — означало потерять все.
Но брат не слышал, не хотел принимать доводы. Бертем и так тянул слишком долго, надеясь на благоразумие брата до последнего, но… нет. И ему пришлось поступить так, как было правильно. Сохранив людей и земли.
Ну лишь один графский род пришлось отдать, в качестве контрибуции за промедление. Бертем не интересовался почему и зачем, что есть один род, на фоне всего королевства? Герцогства…
Теперь он снова чувствовал нечто… нечто грядущее. И это нечто казалось ему много страшней прихода империи на их земли. Слухи подтвердились: королевство Чаро и правда примыкает к Гаяр, а это значит… значит следующие Форсах. Империю Ортус, спрятавшуюся под бочком у эльфов и Фейри, точно трогать не будут, и это понимает не только Бертем.
Все его нутро ощущало необходимость бегства. Наверное, впервые в жизни. Даже во время переворота не было такого отчаянья…
Молодой герцог смотрел в окно кареты невидящим взглядом. Война… грядет война, и уже скоро он не сможет покинуть империю, а значит надо действовать. Аккуратно, не привлекая внимания. За оркские земли… в южный халифат.
Собрать деньги, верных людей.
Еще вчера он только предполагал, что нечто может произойти, а уже сегодня он боялся опоздать. Участвовать в новой Великой Войне ему совершенно не хотелось.
Интерлюдия 4.
Билас, месяц после ритуала…
Старый Маток хромая вернулся в свой старенький дом и с болью в сердце отдал несколько медяков Сальме, своей красавице дочке. Мало, очень мало. И сердце вновь сжало отчаяньем от безысходности.
Он старший в роду, а сделать ничего не может. Оглядел почти два десятка лиц, что было не сложно, учитывая, что домик совсем маленький и все теснились в двух комнатушках, и молча прошел на свой топчан.
Несправедливо. Их некогда процветающий род погибает. Ему очень много стоило оградить своих родичей от рабства, борделя или рудников. И тут не угадаешь, что хуже.
Как же он ненавидел аристократов! Этих местных выскочек, что погубили такую идею! Да, именно род старого Матока был одним из тех, кто некогда организовал вольный город… а теперь они выживают в трущобах.
«А могли бы и на улице,» — Маток вспомнил огромные деньги, что недавно были у него в руках, и что пришлось отдать за крышу над головой.
От миски с похлебкой старик отказался под неодобрительный взгляд дочери. Ничего, ему мало надо, в отличие от детей.
— Пап… поешь. У нас хватает еды, — со слезами в голосе попросила Сальма.
Маток в который раз залюбовался дочерью: ее теплом в зеленных глазах и огнем ярко-рыжих волос. Именно из-за них Сальма и живет затворницей и ощущает себя обузой. Даже ее картины они не могут продавать, чтоб не привлечь внимания.
— Я не голоден, не беспокойся обо мне.
— Как день прошел?
Невинно поинтересовалась дочь, но Маток знал, что она хотела разузнать. Зря он ей про ту геру рассказал, и про те вопросы. Он и сам пожалел, что испугался тогда, а у родичей это стало и того идеей фикс. И это тоже пугало старого человека — разочаровываться порой слишком больно. Уж это-то глава некогда уважаемого торгового рода знал на отлично: четыре раза ему позволили подняться с городского дна. И четырежды его жестоко ставили на место. Не забыли мрррази, кто он.
— Спокойно. Никто не подходил, — ответил он сразу на, интересующий молодую девушку, вопрос. — Не стоит, Сальма, слишком на это надеяться.
По иронии судьбы на следующий день к нему и подошел молодой вояка со словами:
— Это ты старый Маток? Гера Александра сказала, что ты можешь быть полезным.
В воздухе блеснула серебряная монета…
Продолжение следует…
Больше книг на сайте - Knigoed.net