Яромир уже не мог отступить, это «что-то» буквально звало его и желание этим обладать придавало сил.
С горем пополам, он добрался до места, оказавшимся полусгнившей, развалившейся карете, наполовину поглощённой болотом.
Изумлению Яромира не было предела, когда обнаружил, что вещью, за которой он так гнался, оказался идеально сохранившийся серебряный меч.
Время и влага болота совсем не испортили сталь. В навершие меча красовался такой же знак, как на доспехе водяного, а лезвие покрывали руны древнего письма.
«Вероятно, это принадлежало водяному,» — Яромир с большим любопытством осматривал находку — «Эта тварюга становится всё любопытнее и любопытнее…»
Неожиданно, по его спине опять пробежали мурашки.
Дикий, полный боли и ужаса рёв нарушил тишину, злобным эхом разлетевшись по болоту.
— Не думал, что ты так быстро очухаешься, скотина! — вызывающе выпалил в ответ Яромир. — Давай, подходи, теперь-то я тебе устрою…!
Яромир едва коснулся лезвия меча, как тот оставил на пальце глубокий порез.
«Вот так острый, с ним тоже нужно оставаться настороже.» — Яромир засунул порезанный палец в рот, чтобы остановить кровь и торопливо побрёл к холму.
Он должен был добраться до земли раньше, чем водяной доберётся до него…
Только далеко отойти он не смог.
Яромир пробежал несколько шагов, запнулся и плюхнулся в грязь. Что-то крепко обхватило его правую ногу. Он немного повозился в тине и сумел-таки достать освободиться из плена, попутно достав и своего захватчика — длинную ржавую цепь с толстыми, кованными звеньями.
— Да сегодня боги явно улыбаются мне! — радостно воскликнул Яромир и, приложив большое усилие, вытянул цепь из воды, разметав куски грязи в разные стороны.
Яромир вытряс из находки оставшуюся тину, накинул цепь на плечи и, воодушевленный, побежал на холм, со стороны которого не переставал доноситься рёв водяного.
Яромир добежал до костра и встал в ступоре, раскрыв от удивления рот.
То, что осталось от водяного, чавкая и хрипя, обволокло тушу Сизого.
Его кости ужасающе захрустели, а то, что осталось от туши, судорожно билось в конвульсиях и вертелось в грязи.
Кожа рвалась, оголяя кости, которые тут же обволакивала тина и грязь.
Водяной вот-вот обратится, и Яромиру следовало поторопиться…
Он же только и мог, что завороженно наблюдать, как водяной принимает новую форму.
Здесь, на этом островке земли в море тумана, Яромир чувствовал себя в полной безопасности и недосягаемости, да и что толку лезть в воду, когда там его ждёт «такое» …
Спустя несколько мгновений водяной полностью поглотил тушу Сизого и скрылся в болоте.
Вновь воцарилась гнетущая тишина.
Яромир же замер в предвкушении.
Как он и ожидал, водяной вынырнул из воды неожиданно, у самого края холма, разметав грязь в разные стороны, пуще прежнего заляпав и так грязного Яромира.
Хоть тварь и не могла достать Яромира, но даже одного её вида оказалось достаточно, чтобы по его спине снова пробежал леденящий озноб.
Тварь вымахала ещё выше и больше, на вид став ещё и свирепей…
Вновь на месте оказалась правая лапа, а вместо второй — на костях болталась голова Сизого, мерзко щёлкающая пастью.
Пепельная конская шкура отвратительно обтянула череп и части гнилого тела водяного, вызвав у Яромира новый приступ тошноты.
Чудище неистово ревело и сумашедше махало конечностями, безрезультатно пытаясь дотянуться до Яромира из воды.
Он оказался прав: водяной попросту не мог ступить на сухую землю.
— Землицы, значит, сухой боишься, рожа? — Яромир вытер лицо сухой тряпкой из купеческого сундука. — Хорошо, как скажешь, будет тебе землица…
Яромир поднялся повыше на холм и принялся сильно раскручивать цепь, сбивая сухие дубовые ветки, которые затем подбросил в костёр.
Торопиться некуда — тварь, как и он, явно жаждала продолжения схватки.
Топор и железный меч Яромир разложил на верху, чтобы были в близкой до них досягаемости. Там же Яромир оставил и найденный серебряный меч.
Всё это время водяной настойчиво ревел, размахивал конечностями, но в болото не возвращался. Непонятно почему Яромир чувствовал ярость чудовища. Он ощущал в нём что-то знакомое, но одновременно настолько далёкое, вызывающее такую же ответную злость. И от этого неприятного ощущения Яромир хотел как можно быстрее избавиться…
Яромир неспеша закончил приготовления, спустился вниз, вооружился горящей палкой и щитом, уже после чего вернулся к водяному.
— Ну что, падла такая, всё сделано! Не желаешь пуститься в пляс? — со злостью бросил он водяному, обильно сплюнул и пошёл в атаку.
Шаг, ещё шаг.
Нельзя бросаться на чудище опрометчиво. Вдох, выдох!
Правая лапа опасно просвистела над головой. Следом полетела конская голова. Её Яромир умело отбил щитом и тут же вонзил горящий факел прямиком в морду твари.
От прикосновения огня конская шкура зашипела, оголяя череп. Водяной оказался временно ослеплён.
Пока всё складывалось так, как задумал Яромир.
Размашистым движением он забросил щит на холм, тут же схватился за подготовленную цепь, лежащую возле ног, размашисто раскрутил её и накинул на водяного.
Длинны звеньев с лихвой хватило, чтобы обвиться вокруг тела твари и дать Яромиру пространство для манёвра.
Яромир вцепился в цепь, что было сил. От напряжения вены вздулись, пот застилал глаза, но он всё же смог пересилить водяного и вытянуть его из воды.
Тварь, едва коснувшись ногой сухой почвы, зашипела и забилась в истерике.
Могучий рывок вперёд и водяной рухнул на спину.