Всемил, видя, что Могута быстро распыляется, поспешил разрядить напряжение:
— Да-а, ну-ка, как там тебя, Яромир, да? — Всемил жестом подозвал Яромира. — Поди, хлопчик, дай на ней кружок другой, да так, чтобы и шагом, и рысью.
Гришка одобрительно кивнул. Яромир запрыгнул на коня, прогарцевал вокруг лавки несколько кругов и остановился возле купцов.
— Нет, брат, ну хороша же чертовка!? — заключил Всемил.
— Покладисто идёт, то да, но что неровно, да изрядно загребает — не хорошо.
— Да, да! И накостник большой. Такая кобыла ни боярину, ни торговцу и даром не нужна будет… — подхватил Всемил.
— Пятнадцать и шапку из онуйского бобра, для хлопца! Наше последнее слово.
— Таки поглядите, как вынослива, какие мышцы, что канаты! — вступился за лошадь Гришка, в надежде хоть как-то остановить затеянную купцами игру. — Какая шея, какой круп! А как в поле идет…! Не помнишь, Яромир, за неё ведь чернь окольная девятнадцать давала и даже в рот не заглядывала!? Пойдем, отсюда! Таки вернёмся к мужикам, те и то больше выручим…
— Ишь, шинора, какой стал…! — Могута почесал топорщащиеся на макушке волосы. — Видал, брат, как у Троицких торгашей натаскался? Ха-х! А как думаешь, Гришка, от кого весь Троицк мастроты понабрался?
Могута затянул самокрутку и выпустил пар Гришке в лицо.
— Обождите! В память о нашей крепкой дружбе, — Всемил сложил ладони перед грудью. — мы с братом готовы пересмотреть ваше предложение!
— Ну, пойдём, потолкуем… — прохрипел Могута, и они отошли к лавке.
Купцы спорили и махали руками, но Яромир никак не мог расслышать, о чем они говорят, хоть и стоял совсем недалеко.
— Таки не трухай, это их обычная манера. Офени — они же такие… Народ хитрый. И ломанного гроша просто так не положат, если выгоды не светит. Но, так как друзья мы давние, то меня дурить не станут. Это они так лишь перед тобой выкаблучиваются. — Гришка улыбнулся и важно скрестил руки на груди.
Через несколько мгновений вернулись Могута и Всемил.
— Ваш вопрос вызвал бурные споры со стороны целесообразности и благоразумия приобретения данного вьючного животного. В виду всех его достоинств и недостатков…
— В виду того, — перебил Могута. — Что это настоящий кусок говна!
Всемил цокнул, закатил глаза и продолжил.
— А также бесспорно великолепное седло и сбрую. Исключительно из нашего глубочайшего уважения к нашей дружбе. — Всемил кивнул Гришке. — Мы дадим семнадцать золотников шестьдесят серебряников и тридцать четыре медяка, за столь интересный, но не лишенный недостатков…
— Кусок говна! — закончил явно довольный собой Могута.
— Очень любезно с вашей стороны! Преклоняюсь перед вашей щедростью, — низко поклонившись, ответил Гришка, принимая мешочек с монетами от Могуты. — Пересчитывать не надо?
— Тебе самому пересчитать ничего не нужно? — хитро улыбнулся Могута в ответ.
— Были рады знакомству, Яромир, и надеемся на дальнейшее выгодное и весьма продуктивное сотрудничество. — Всемил пожал руку Яромиру и расплылся в подозрительной ухмылке.
— И я уверен, что очень и очень скорое… — подошёл Могута и протянул руку следом.
Яромир передал поводья Могуте, и они попрощались с купцами.
Гришка отвел Яромира в сторону и повязал деньги на пояс.
Неожиданно за спиной загудел боевой рог. Народ на площади стал толкаться и расходиться, освобождая дорогу для стремительно приближающегося конного отряда.
Во главе дружины, на крупном вороном скакуне с золотой гривой, скакал статный витязь с густой черной бородой, в которой заметно проблескивала седина, и такими же тучными бровями. Солнце так ярко отражалось от его шишака, что Яромиру приходилось прикрывать глаза рукой, чтобы хоть что-то разглядеть.
На нагруднике каждого из воинов была вытеснена Звезда Сварога.
— Так это и есть князь? — спросил Яромир, тыча Гришку в бок.
— Ха! Куда ему до князя!? Не-е, брат, это — Реувит, воевода. От тут всё войско в кулаке держит и лично княжеской дружиной занимается. Нет ему в битве равных и сам княже его братом себе равным нарек, за дела великие, а это, знаешь-ли, дорогого стоит… Именно Руевит с дружиной волколаков до самого Троицкого посада поизвёл и не одного молодца при этом не потерял. Во как!
— А почему у него Звезда Сварога?
— Таки это… Только до Ярослава никто не мог звезду носить, а как князя великого не стало, то сделал Игорь его своим знаменем, чтоб вороги страшились, и дружина мужалась. О как! Хотя витязям все эти знамена — до одного места! Лишь бы жалованье платили побольше, да муштровать заставляли поменьше. Кто больше даёт, тех стяг и натягивают. Хотя, своими глазами видел, как они в ночь перед боем руны гвоздями на оружии выковыривают, да Перуну молятся.
В этот момент Яромир почувствовал, как кто-то потянул его за меч. Он, было, дернулся, но остановить воришку ему не удалось. Босой худощавый мальчишка, весь в лохмотьях, ростом чуть больше аршина, ловко отцепил ножны, проскользнул между зеваками и затерялся в толпе.
Яромир бросился за ним, но быстро потерял его из виду. Только встал, как тут же, с другой стороны, потянули за пояс. Этот же оборванец срезал мешочек с деньгами и тут же растворился среди людей.
Гришка, заметив карманника, крикнул:
— Держи ворюгу!
Но в таком столпотворении это сделать было невозможно.
Он отомстил!
— Вот же зараза! Чтоб его черти драли! — кричал Гришка, грозя кулаком в воздухе, после чего гневно прикрикнул на Яромира. — А я тебя предупреждал, что тут глаз да глаз за своим добром нужен! Теперь вдвоём на детинец нам никак не попасть! Ох-х, одна беда с тобой… Но, да ладно, что-нибудь придумаю. Пошли, горе-воин, попробуем со стражей договориться.
Склонив голову и не произнеся ни слова, Яромир побрел за Гришкой в сторону княжеских палат.
Посад от детинца отделял подъемный мост, а вдоль острога из заостренного тына протекала речка Славенка, служа природной преградой.
Яромира и Гришку детинец встретил массивными дубовыми вратами, висящими на толстенных железных петлях.
— Калитка, так калитка, да, брат? Быль гласит, что сам Славомир собственноручно эти петли ковал и ни одна сила темная по своей воле на двор не пройдёт, но сейчас не об этом… Тут посерьезней беда. — Гришка кивнул в сторону стоящих перед воротами острожих, вооруженных копьями и щитами. — Обожди тут, попробую договориться.
Гонец что-то долго объяснял и махал руками, то и дело, показывая на Яромира, но стражники оказались непреклонны. Потерпев неудачу, Гришка махнул на них рукой, при этом одарив демонстративным плевком, и вернулся к Яромиру.
— Лбы упертые! Таки погляди, как за жопы трясутся… Видите-ли сам князь запретил посторонним на детинце появляться, без его личного на то соизволения.
Яромир схватил Гришку за рубаху:
— Ты слово дал, гонец! Я и так тебя послушал и без коня, без меча, и без гроша в кармане остался, а коли кинешь меня тут… ой, не завидую тебе!
— Таки, вообще-то, ты сам ворон в толпе ловил, а я тебя предостерегал! В том, что ты ротозей моей вины нету, а к князю я тебя всё ровно доставлю. Меня-то они, никуда не денутся, а по грамоте пропустят. Там и для тебя обязательно лазейку найду. — Гришка пошарил по карманам и достал несколько медяков. — Вот, возвращайся в «Пришпоренного петуха», ну в ту харчевню, что на окольном проходили. Тут немного, но должно хватить на добрый кусок курятины и кружку браги. Она, таки, не очень, но лучше, чем ничего… Только я сильно тебя прошу, ни во что не вляпайся до моего прихода. Договорились?