— И сколько же наш любезный хозяин с тебя за сие пойло содрал? — спросил Всемил Яромира, принюхиваясь к оставшемуся содержимому кружки.
— Семь медяков и несколько грошей. — ответил Яромир.
— Неслыханная дерзость! Хабала! Никакого стыда! — Могута подскочил, привлекая к себе все больше и больше внимания. — Шинора! Разбой средь бела дня!
— Но мы же ещё можем все уладить, правда, дорогой Фосий, или напомнить, что было с твоим, хочу отметить, не самым прогнившим местом, в прошлый раз? — сказал Всемил, усаживая разошедшегося Могута обратно на скамью.
Фосий так разнервничался, что помимо шепелявости стал ещё и заикаться:
— В-все сделаем в луффем в-виде! Плофу меня иф-финить, не мог я ф-фнать, фто сей молодой юнофа — ваф дологой дфуг!
— Да ф-фто ты говолиф!? — передразнил Могута. — Живее, неси на стол нормальной медовухи и мяса! Только не вздумай жопиться, скряга, я знаю, что у тебя в закромах много чего припрятано!
— И не забудь любезно вернуть нашему другу деньги за те помои, что ты принёс до этого. А то повадился добрых людей, да вокруг пальца…! Ах, да… Милый Фосий, ты же знаешь, зла мы долго не держим и искренне верим в твою сознательность, по тому надеемся, что сегодня наша трапеза будет достойна самих богов. — Всемил достал из кармана золотой и бросил на стол перед Фосием.
При виде блеска золота маленькие глазки харчевника округлились. Раскланявшись, он убежал на кухню и через некоторое время принёс поднос с ароматной медовухой и жареной говядиной. Фосий поставил угощения на стол и, поклонившись, постарался побыстрее скрыться из виду.
Яромир хотел было наброситься на мясо, но купцы настояли наперво осушить кружки — за знакомство.
— Вы правда братья? — спросил Яромир, отрывая зубами от большого куска говядины.
— По нам что-ли не видно!? М-м? — Могута подсел к Всемилу. — Ты присмотрись — одно лицо!
Яромир засмеялся, ведь купцы были совершенно разные, без единой похожей черты. Один — высокий, красивый, манерный. Другой — низкорослый, коренастый, весь обросший, с большими приплюснутым носом.
— Сущая правда, причём, стоит отметить — единоутробные. — подхватил Всемил. — Есть у нас ещё сестрица, но с той тебе лучше не встречаться — целее будешь.
— Не то слово! — резко вмешался Могута. — Там такой норов, что дракону хвост в узел завяжет и глазом не поведёт! Стерва!
От смеха Яромир подавился куском и поскорее постарался запить его медовухой.
— А вот ты, Яромир, мне тоже кое-кого напоминаешь… Погляди, брат! — Могута подсел к Яромиру и повернул его лицом к свету.
— Твоя правда, брат! Сейчас… — Всемил вытащил из кармана чеканный золотой и сравнил выгравированный на нем профиль с лицом Яромира. — Так перед нами же сам светлый княже!
— Чтоб мне провалиться! Как будто само его великославное гузно к нам за стол пожаловало! Вот так обдувала! Провести нас хотел, да!?
Яромира передернуло.
— Какой там из меня князь!? На батрака или конюха ещё, вот, сгожусь… — пытался отвертеться Яромир, отталкивая руку Могуты, но братьев было уже не остановить.
— Ты тут не заливай, не на тех напал! Напомни-ка, брат, сколь у Ярослава Славного дитяток-то было? — Могута задорно вытянул новую самокрутку.
— Четверо, братец.
— Именно! Старший сейчас на детинце из-под юбки этой, да простит меня Игорь, прошмандовки не вылазит, девка негораздая, что Варварой нарекли — в бега подалась, третьего — Ванюшу — хворь побрала, а последний вместе с Ярославом и Ольгой сгинул. Ну же брат, вспомни, как его матушка назвала! — Могута хитро улыбнулся брату.
Всемил воскликнул от удивления и стукнул себя по лбу:
— Ну точно же, точно, пустая моя голова! Погляди на него!
— Хо-хо! А князь, дорогой ты наш Яромир, сгинул аккурат шестнадцать кругов назад!
— Считай, как почти семнадцать, брат!
Тело Яромира задрожало, дыхание участилось. Нужно было уходить. Он попытался встать, но братья усадили его на место.
— Да вы чего мужики, сидел бы я сейчас с вами в грязной харчевне, весь в рванье и без гроша в кармане, коль бы был кровей княжеских? — голос Яромира непроизвольно задрожал.
— Не бреши. Нас не проведешь. — перебил Всемил. — Ольга назвала сынишку — Яромир. И ты — Яромир, да ещё и с князем на одну физиоморду! Вот это вести, так вести!
— Экая новость! За это нужно выпить! — Могута вскочил со стула. — Эй, Фосий! Дорогой мой Фосий! Ещё медовухи, да чтоб рекой лилась!
Хозяин харчевни выглянул из-за стола и молча кивнул.
— Не боись, хлопец. — Всемил продолжал сохранять спокойствие, в отличии от брата. — Мы — могила. Никому ни слова не скажем.
Могута плюхнулся рядом и положил руку на плечо Яромира:
— Такие знакомства нам только на руку! Эх, брат, не подвела чуйка! Так ты, значится, перед Игорем челом бить приехал?
— Да как так-то? Я ни словом не обмолвился, а вы обо мне больше, чем я сам знаете?! — воскликнул пораженный Яромир.
— Так нам и говорить ничего не надо. Понимаешь, дар у нас такой — все обо всех знать, быть там, где быть должно… Было время, когда Игорь обещал золота отвесить, сколь сам весишь, тому, кто брата его домой приведет…
— Хо-хо! А тут ты сам к нам в руки свалился! — воскликнул Могута. — Экая удача!
— Так, слушай, Яромир, раз Гришка тебя тут бросил, значит к князю ходу нету…
— Зато, мы знаем! — подхватил Могута. — А раз ты славич, то ты — етить какой фартовый!
— Золото, сам понимаешь, на дороге не валяется! Было бы бессовестнейшим упущением проворонить такой шанс.
— Но ты не ссы, полученным мы с тобой, ясно дело, поделимся! Мы, хоть и торгаши, но не скаредные! Ты ж теперь для нас, можно сказать, родня…
— Это как? — напрягся Яромир, но тут же вмешался Всемил, закрывая Могуте рот.
— Не слушай моего недалекого брата. Хмель в голову ударил, вот и несёт всякую околесицу… Фосий, Фосий родной, лети скорее!
Фосий чуть-ли не бегом принёс новую партию медовухи и, получив золотой, снова быстро скрылся с глаз.
— Ну, за фарт! Будем! — Могута поднял кружку, за ним последовали остальные.
Осушив одну, следом пошла еще одна и еще… а дальше Яромир уже сбился со счету.
Могута, уже изрядно захмелев, не отводил взгляд от угла, в котором до сих пор толпился народ.