— Бу… Бу-бу-бу… Бу-бу… — сквозь вату в голове доносятся голоса, смысл которых не могу уловить.
Хочется спать. Приятные мягкие волны укачивают меня, погружая в нирвану. Голоса начинают удаляться, а меня накрывает безразличие и спокойствие. Спать, просто спать…
Яростная волна горячей энергии проносится по телу, выбрасывая меня из безмятежного состояния. Какого?…
— Остановка сердцебиения, дыхания нет, вы это понимаете?! — визжит женский голос.
— Любочка, ты постарайся, — мужской звонкий голос, с просящей интонацией. — Нужно чтобы он выжил.
— С него крови натекло, да и печень в решето, — уже спокойнее произносит женщина. — Боюсь, что даже в реанимации шансов не было бы. А у нас сами знаете какое оборудование.
— Что же будет, что же теперь будет. — новый голос, смутно знакомый. Вроде это тот надзиратель, который вёл нас по камерам.
— Пиздец нам всем будет, — ещё один грубый голос. — А тебе, Юра, проще застрелиться. Как ты не заметил того урода?
— Так полотёр обычный, сто раз на дню встречается, — обречённый голос надзирателя. — Кто бы подумать, что он кинется на него?
— Кто бы мог подумать, — передразнил грубый голос, и добавил металла в голосе. — Почему ты шёл первым, а не замыкающим?
— Так всегда так хожу, как все. — надзиратель.
— Отходился ты, Юра. — грубый голос.
— Но Павел Сергеевич. — всхлипнул Юра.
— Я для тебя теперь старший оперуполномоченный Нестеров, — отчеканил Павел. — А ты задержан до выяснения.
— Всё, сегодня же пишу по собственному желанию, — женский голос. — Как мне всё тут достало.
Ощущаю прикосновение к груди холодным предметом.
— Подождите! — вскрикивает женщина. — У него сердце забилось.
С трудом открываю глаза. Лежу на твёрдом ложе, белый потолок, пара светильников неприятно слепит. Тело одеревенелое и задубевшее, в горле сухо и хочется пить. Злоба закипела внутри меня, я действительно готов убивать всех и вся. Дайте только чуть восстановиться, и начнём пляски с бубном. Пройдусь по всем калёным железом, выжигая заразу. Начать можно и с этих уродов. Почему я не использовал выученный щит? Потому что дурак. Пока нет броньки Ксаров, нужно держать щит при любом передвижении. Поздно я заметил опасность, вот и показатель моей чуйки. Не всегда она меня спасёт значит. Точнее будет слишком поздно. А если бы этот полотёр ударил меня шилом в ухо, достав до мозга? Тогда и очаг бы не помог. Как минимум защиту на голове поставить и не снимать. Ладно, галочку поставил на будущее, а сейчас нужна вода.
— Пить. — с трудом произношу я, разлепляя непослушные губы.
— Что? — надо мной нависает женская голова.
— Пить. — повторяю просьбу.
— Сейчас принесу, только не теряй сознание. — женская голова скрывается, слышу только удаляющие каблучки, цокающие по полу.
— Грач, ты как?! — теперь нависает мужской силуэт, прикрывая собой слепящие плафоны, по голосу неизвестный Нестеров.
— Павел Сергеевич, помоги подняться. — с кашлем произношу я, удерживая ярость.
— Ты лучше лежи, — не соглашается с моей просьбой опер. — Ты же целитель, вот и лечи себя.
Может он и прав. Закрываю глаза, и прогоняю сканирование организма. Проекция. На моих глазах исчезают повреждения печени и почки, как и мягких тканей. Очаг ярко пылает, делясь энергией. Всё более-менее, только реально потерял много крови, поэтому испытываю одеревенелость тела и жажду с головокружением.
— Вот, выпей.
Мою голову приподнимает рука, и края губ касается ободок железной кружки. Хлорированная вода тоненьким ручейком попадает сперва на язык, и дальше смачивая горло, устремляется в нутро. В таком положении успеваю рассмотреть женщину. В белом халате, тёмно-русые волосы, приятное лицо, неуловимо похожее на киноактрису Анджелину Джоли. Мелкие морщинки возле глаз и губ подчёркивают, что ей больше тридцати лет, может и все сорок или около того. Глядя на это создание, ненависть к окружающим глушится во мне, свернувшись настороженной змеёй где-то внутри.
— Всё, много сразу нельзя, сперва проверить тебя надо. — пытается убрать от меня кружку женщина. — Скорая приедет, увезут тебя в реанимацию. Я не понимаю, почему ты до сих пор жив.
— Ещё как можно, — перехватываю руку врачихи, делюсь десятью энергией с ней, используя лечение. Чтобы быстрее получить ответ, включаю Шёпот. — Как вас зовут?
— Любовь Валерьевна, — вздрагивает её ладонь в моей. — Дежурный врач.
— Налейте лучше ещё водички, — забираю кружку у неё и допиваю залпом остаток воды — Даже лучше чаю крепкого и сладкого, литра два. Самое то для восстановления.
— Ты… уверен? — в сомнении смотрит на меня врач.
— Если мы уже на ты, — мягко улыбаюсь ей. — То да, уверен. Ты же почувствовала моё воздействие?
— Да. — смущается Люба, забирая у меня кружку.
— Мне нужна жидкость, желательно чай с сахаром. Тогда приду в норму, — повторяю свою просьбу. — И пока скорая не приехала, сделай им отбой. Мне они точно ничем не помогут.
— Руслан дело говорит, — с одобрением произносит Нестеров — Лучше своими силами обойдёмся.
Как только Люба выходит из комнаты, Нестеров пододвигает стул к моей кровати и присаживается рядом. Мужчине лет за сорок, наверное мой ровесник, светлые волосы, небольшая залысина на лбу, голубые внимательные глаза. Осматриваю комнату, замечаю надзирателя Юру, который вёл нас по тюрьме, и ещё одного молодого сотрудника. Они оба стоят по стойке смирно возле стены.
— Тем более не стоит выносить сор из избы, — хмыкаю я. — Ведь так, Павел Сергеевич?
— Именно так, — тяжело вздыхает опер. — Кроме тебя самого никто лучше и не поможет.
— Знаете моё дело? — приподнимаю бровь.
— Не только, но… — бросает мимолётный взгляд на стоявших мужчин.
— Хочу поделиться информацией, — повышаю голос, чтобы расслышали и те двое. — Но только без свидетелей.
— Как скажешь, Руслан Алексеевич, — сразу соображает Нестеров, и уже к мужикам. — Вернулись оба на свои рабочие места.
— То, что вы видели, — приподнимаюсь с кровати в сидячее положение. Включаю Голос, смотря на двух стоящих сотрудников. — Никому не говорить и забыть.
Два болванчика со стеклянными глазами покинули палату, прикрыв за собой дверь. Самое время осмотреть и свой внешний вид. Я оказался абсолютно голый. Немного стесняясь своей наготы накинул на плечи лежащую рядом простынь, завернув вокруг себя вместо тоги.
— Константин Владимирович просил за тобой приглядывать, — нахмурился Нестеров. — А я только сегодня днём заступил на смену. Да и про генерала ты уже в курсе, что случилось.
Вот это поворот. Сразу вопрос, да и не один. Действительно ли он имеет, точнее имел, знакомство с погибшим Костей, или играет словами? А имея знакомство, насколько он был заинтересован в моей судьбе? Веры в людей у меня всё меньше, но узнать правду могу и своим методом. Включаю Шёпот:
— Какие отношения тебя связывали с Константином?
— Я в друзьях с его зятем, Петром Васильевичем. С Петрухой давно знакомы, ещё с учебки.
— Пётр Иванчук, полковник? — уточнил я, усиливая способность.
— Он самый, — глаза опера чуть поплыли, но он на это только усмехнулся. — Говорил мне Петя, что ты парень не простой. Вот теперь и сам это понял, на своей шкуре.
Сильная личность у этого мужика, достаточно уверенно сопротивляется моему воздействию. Значит использую новый козырь, что посильнее Шёпота. Подключаю Голос, добавляя в способность энергии:
— КАКИЕ ЗАДАЧИ ПОСТАВЛЕНЫ В ОТНОШЕНИИ МЕНЯ?
— Помочь продержаться до освобождения. — в этот раз глаза опера остекленели. — Используя все мои ресурсы.
Стук в дверь отвлекает, отключаю способность:
— Павел, к нам кто-то пришёл. — вывожу из транса опера, щелкая пальцами перед его лицом.
— Зайдите! — командным голосом рыкнул Нестеров, поворачиваясь к двери.
Дверь открылась, и в комнату вошёл побледневший молодой надзиратель:
— Павел Сергеевич, зэки начали забастовку. Пока бьют в двери, но грозятся устроить поджоги в камерах.
— Причина? — сразу подобрался опер.
— Узнали, что целителя убили… — паренёк переводит взгляд на меня, и удивлённо произносит — Или не убили.
— Объяви по этажам, что целитель жив и здоров, — приказывает Павел. — Пусть пройдутся по камерам и сообщат заключённым.
— Разрешите исполнять? — приложил руку к голове парень.
— Действуй. — кивает опер.
Парень пулей вылетает из комнаты, а опер достал платочек и вытер выступившие капельки пота с залысины:
— Хотя нихрена они не успокоятся. Нападение на тебя видели четверо арестантов, которые были с тобой в конвое.
— Ну и что? — спрашиваю я — Видели что ранили, и всё.
— Ну и то, — мужик расстёгивает верхнюю пуговицу формы. — Они вчетвером сперва скрутили того, кто тебя истыкал шилом. Соответственно видели, что печень тебе повредило, да ещё и принесли твоё тело сюда уже без дыхания. По тюремному телеграфу новость о твоём убийстве уже разлетелась.
— Что может быть?
— Вызовут спецназ ФСИН. Дальше рассказывать? — невесело усмехнулся Нестеров.
— Будет плохо всем, — понятливо киваю — Сперва арестантам, потом вам.
— Так и будет. — опять протёр появившиеся капли пота мужчина.
Дверь открывается и в комнату заходит Анджелина, тьфу… Любовь Валерьевна с огромной кружкой в руке. Быстро процокала каблучками до кровати и протянула мне чай:
— Как и просил. Крепкий и сладкий.
— Спасибо, — с благодарностью принимаю чай и делаю большой глоток. — Павел Сергеевич, а может мы с вами сейчас прогуляемся по тюрьме?
— Зачем?… — удивляется сперва опер, а потом на лице появляется понимание. — А ты сможешь идти после такого ранения?
— Смогу, — ещё глоток сладкого кипятка. — Сейчас только допью и вперёд.
— Руслан, тебе нельзя вставать. — хмурится женщина. — Ты хоть понимаешь, в каком состоянии твой организм?
— Более чем понимаю, — подмигиваю Любе — Я уже почти в порядке.
— Под мою ответственность, — поднимается со стула Нестеров — Любовь Валерьевна, это действительно необходимо…
— Кстати, Павел, — протягиваю ему свободную ладонь. — Дай руку, помогу поправить и твоё здоровье.
Как только рука опера оказывается в моей, то помимо стандартного лечения, ставлю блок ему в память. Правда чуть изменил установки, теперь список выглядит так:
Не сотвори себе кумира.
Почитай отца и мать.
Не кради.
Не убивай.
Не произноси ложного свидетельства.
Будь честен.
Не давай совершиться преступлению и несправедливости.
Убрал такие пункты, как «не прелюбодействуй» и «не желай ничего, что у ближнего твоего». Всё это будет заменять теперь «будь честен». Плюсом добавил «не давай совершиться преступлению и несправедливости». Мы привыкли проходить мимо и не замечать, когда возле нас происходит непотребство. Так и живём в основном, раз нас не касается, то можно и делать вид, что ничего не происходит.
Может в дальнейшем список и видоизменится, но пусть пока будет так. Такие установки нужно ставить всем, кого увижу. Допиваю чай и встаю на ноги. Голова закружилась и меня повело в сторону. Нестеров сразу среагировал, ухватив меня за руку.
— Спасибо, Паша, — отдаю пустую кружку Любе. — Мне бы одежду свою надеть. Не в простыне же гулять.
— Она вся в крови, — отвечает врач, показывая рукой на небольшую кучку из вещей в углу комнаты. — Её только на выброс.
— Ты не против походить в арестантской робе? — предлагает опер.
— У меня чистая одежда в чемодане есть, — морщусь от предложения.
— Так до неё ещё дойти надо. — парировал Нестеров.
— Хорошо, давай пока такую, — соглашаюсь я. — Как будем у моей камеры, то я переоденусь. И дайте пакет какой, свои вещи испорченные заберу. Они мне нужны.
— Сейчас всё принесут. — достаёт мобильник Нестеров.
— Любовь Валерьевна, можно нескромный вопрос и одно пожелание? — перевожу взгляд на женщину.
— Ну попробуй. — лёгкая улыбка легла на лицо врача.
— Ты замужем? — смотрю внимательно за реакцией.
— Нет. — смутилась женщина.
— Очень хорошо, — улыбаюсь на такой ответ, вызывая смех Любы — Теперь о пожелании: можно ещё чайку сделать кружку?
— Не успел с того света вернуться, а уже пошла тюремная романтика, — с неодобрением произнёс Нестеров — Ты бы хоть не улыбался так.
— А что? — проворчал я.
— Вон зеркало видишь на стене? — дождавшись моего кивка, продолжил Нестеров. — Подойди к нему и улыбнись.
Аккуратно подхожу к зеркалу, придерживаемый опером за руку. Шатать стало меньше, но всё равно лёгкое головокружение присутствует. Вижу себя в отражении. Ну да, осунулся, тёмные круги под глазами, но в остальном вроде нормальный вид.
— Улыбнись. — опять советует Нестеров.
Растягиваю губы в улыбке. Нда… Красавчик, не то слово. Отсутствующие два зуба добавляют колорит моей неотразимой внешности…
Через десять минут мы вышли из «больнички». В путешествие отправились втроём. Впереди шёл Нестеров, за ним следовал я, в одной руке держа пакет со своими вещами, а за другую меня придерживала Люба. Врач потребовала себя в качестве сопровождения, так как считала меня недостаточно восстановившимся. Женщина была ниже меня на полголовы, но это ей нисколько не мешало удерживать меня. Руки у Любы были сильные. Опер правда был недоволен присутствием врача, но Люба легко продавила его сопротивление словами «или идём вместе, или Руслан остаётся в палате». Да и мне было приятно, если честно, чувствовать касание её руки. Конечно не любовь с первого взгляда, но в душе что-то дрогнуло. Помимо банального влечения, мне было рядом с ней комфортно.
Да, по-своему прикольно развлекаться с молодыми девушками, взять для примера Карину, с которой провёл ночь. Но строить серьёзные отношения с молодыми это несерьёзно. Простите за тавтологию. Кроме банального секса и поговорить по-большому счёту и не о чем. Разные интересы, разное мировоззрение. В одних плотских утехах не построить семью, нужно чтобы и душа в душу пела в унисон. Не факт, что с Любой может что-то получится, но в любом случае нужно искать себе даму сердца не моложе лет 35. С моей способностью приведу физическое состояние в норму, это не проблема. Зато лечением не поменять разум, только могу зомбировать, что будет ещё хуже.
Ещё не войдя в коридор с камерами, уже издалека было слышно громыхание. Действительно арестанты решили устроить своеобразный бунт. По коридору бегал взмыленный надзиратель, по очереди открытая «кормушки» и крича в них. Никакого эффекта это не давало, даже кажется наоборот.
— Давай сперва к Вове зайдём, — не оборачиваясь, произнёс Нестеров. — Пусть успокаивает заключённых.
— Как скажешь, — соглашаюсь я — Только потом сразу до моей камеры, хочу переодеться.
Надзиратель увидел нас, и почти бегом приблизился:
— Павел Сергеевич, не могу успокоить. — запыхавшимся голосом протараторил мужик.
— Размораживай 127-ую камеру. — приказал опер.
Семеня впереди нас, надзиратель подошёл к нужной камере и открыл дверь.
— Павел Сергеевич, — не стал я называть его Пашей при постороннем. — Давайте я один зайду, пообщаюсь.
— Ты уверен? — исподлобья посмотрел на меня Нестеров.
— Более чем, — отвечаю утвердительно, добавив Шёпота — Так будет быстрее и лучше.
— Постучи в дверь, как закончишь. — пропустил в отрытую дверь Нестеров.
Камера «смотрящего» как и ожидалась, была наподобие той «виповской», в которой я провёл один день. Небольшие отличия были, да и сидельцев было в ней не два, а пятеро человек на четыре двухъярусных шконки. Кресла тоже не было, но в остальном один в один. Как и большой плоский телевизор на стене, так и все остальные хозяйственные мелочи, включая микроволновку и холодильник.
— Какие люди?! — удивлённо воскликнул Вова, разглядев кто вошёл к ним.
— В этом ресторане кофе наливают? — щерюсь в ответ.
— Чибис, поставь чайник, — Вова подходит ко мне, протягивая руку для рукопожатия — А мне сказали, что тебя зарезали краснопёрые.
Молодой парень, как понимаю с погонялом Чибис, сразу подлетел к столу. Включил чайник и начал вытаскивать из холодильника продукты.
— Слухи о моей внезапной смерти несколько преувеличены. — пожимаю руку в ответ.
— Олег, тянись по тюрьме, скажи что целитель жив и сейчас у нас в гостях, — Вова начинает раздавать указания. — Колян, быстро пиши малявы и гони в обе стороны с тем же текстом…