(Уходит.)
Наступают сумерки.
_Слуга Ламаха_ (влетает в растерянности)
Эй, челядь Ламаха! Эй, латники,
Оруженосцы и привратники!
Скорей, скорей, у нас беда!
Эй, пластырь, мазь, бинты сюда!
Ах, гибнет наше государство!
Какие в доме есть лекарства?
Несите все - касторку, бром...
Над нами разразился гром!
Рыдайте горькими слезами!
Наш полководец, наше знамя,
Наш величайший патриот,
Наш вождь и мощный наш оплот,
Главнокомандующий Ламах
Бесстрашно прыгнул через яму;
Неуязвимый на войне,
Он, - о, внемлите, люди, мне,
Он, спасший от врагов державу,
Споткнулся и упал в канаву.
Он раздробил о камень кость,
Он оцарапался о гвоздь,
И, в довершение несчастья,
Распался щит его на части.
Горгона, соскочив с него,
Удрала - экое скотство!
Со шлема золотая птица
Орел успел в овраг скатиться,
Песнь лебединую он спел
И, дрыгнув лапой, околел.
И вот любимец бранной славы,
Покрытый грязью из канавы,
С разбитым шлемом, без меча,
Устало ноги волоча,
Покинутый своей удачей,
Понурившись и чуть не плача,
С побоища побрел назад.
Увы, у Ламаха - не зад,
Сплошной синяк! О, горе, горе!
Он сам сюда прибудет вскоре.
_Ламах_ (жалобно стонет, пока его выносят на сцепу)
Ой-ой-ой-ой! Пылает грудь!
Ой, не могу никак вздохнуть!
Ой, не могу ни сесть, ни встать я!
Смерть! Дьявол! Двадцать два проклятья!
Ах, Дикеополь, злющий враг,
Теперь меня увидит так!
_Дикеополь_ (пьяный, вваливается, обнимая двух девок)