Дракон – не меньше Матильды, а то и больше, пожалуй, но глубоко зеленого цвета с крошечными золотистыми искорками вдоль гребня – тяжело опустился над ними так, что бежать стало некуда, – за спиной лапы и хвост, а впереди изогнулась шея, поднося огромную уродливую голову прямо к детям.
– Я не ем принцесс и маленьких драконов, не бойся, принцесса, – пророкотал дракон.
И вот же магия! Тедди была уверена, что этот дракон говорит на неизвестном ей языке, но она его понимала! Может, дело было в ее Голосе?
Зажмурившись от возникшего перед лицом частокола острых длинных зубов, Тедди не сразу поняла, что дракон улыбается.
– Дело не в магии, принцесса, – пояснил он. – Прости, но в тебе магии меньше, чем в скорлупках яйца, из которого я когда-то вылупился. Но было бы странно, если бы нас не понимали принцессы!
– Вы говорите со мной мысленно! – сообразила Тедди и покраснела от досады.
Как она не заметила? Матильда тоже говорила с ней в ее голове, а слышимый всем рокот куда меньше походил на речь, чем то, что слышалось!
– Маленькая принцесса и драконий детеныш без сердца… Интересная компания, – ничего не ответил на ее возглас дракон. – Из какого мира вы пришли?
– Это долгая история, – нерешительно ответила Тедди, которая хоть и понимала, что дракон вряд ли в процессе разговора проголодается настолько, чтобы перекусить собеседниками, но мало ли.
Дракон коротко пыхнул огоньком, что, как поняла Тедди, было как если бы она с досадой закатила глаза.
– Все говорят одно и то же, – раздраженно произнес дракон. – На деле же истории короче хвоста моего братца. Позволь мне самому решить, долгая ли история. И потом, разве ты куда-то торопишься?
Тедди оглянулась на Димку и увидела, что он почему-то не пытается куда-то идти, даже сел на землю, не замечая, что совсем рядом находится огромный коготь дракона.
– Это вы можете помочь ему? – спросила она дракона.
Но тот только клацнул зубами.
– Историю, – потребовал он. – Я жду, принцесса.
И Тедди начала рассказывать. Сначала пыталась подробно и сухо, но не получилось. Она вздрагивала, вспоминая нападение мышей. Плакала, рассказывая о смерти Мары и отца. Злилась, говоря о людях и Многоликом, и снова плакала, рассказывая о горе Василия. Когда она остановилась, чтобы попить, обнаружила, что дракон смотрит не на нее, а вдаль, где в воздухе вставали четкие картины того, что она только что говорила! И сама Тедди точь-в-точь как настоящая, и Димка. Теперь Тедди могла разглядеть ту тварь, что напала на них в каменистом мире. Она походила на плоскую рыбу вроде камбалы, у которой мельчайшие зубы находились на всей спине, она сворачивалась в трубу вокруг жертвы и превращалась в собственный кишечник. По крайней мере, так поняла Тедди.
– Не переставай говорить, – приказал дракон. – Мне нравится история.
И Тедди послушно продолжила, благо осталось не так уж долго. Наконец история закончилась.
– Вот видишь. – Дракон дыхнул на их с Димкой изображение во время выхода в этот мир, оно дрогнуло и исчезло. – Даже солнце еще не зашло, а ты уже закончила. Разве это долгая история, принцесса?
Ответа он, к счастью, не ждал.
– Но для человечки весьма неплохо, – одобрительно добавил дракон. – Тем более из мерзотного мира. В этом смысле вы вообще молодцы.
– «Мерзотный мир»? – повторила Тедди.
– Ну да. – Дракон снова выпустил из ноздрей крошечный огонь и клуб дыма, который колючим облачком поднялся в воздух, где и истаял. – Мы так называем миры, при Переходах в которые теряем память. Ты же не думаешь, что драконы настолько хрупкие существа, что такое с нами происходит при каждом Переходе?
Тедди помотала головой. Строго говоря, она вообще об этом не думала, но если вспомнить, то Матильда перешла ведь в Неблагую долину и не потеряла память. Стоп! Она же вернулась обратно! Значит… значит…
– Не паникуй, – лениво остановил ее дракон. – Кто однажды сумел вернуть память, больше не подвержен ее потере. Некоторые специально проходят в те миры, надеясь на удачу. Но везет немногим. Твоей мачехе повезло. Хотя…
– «Хотя»? – повторила Тедди, пугаясь. Что она еще не знает?
– Без сердца она может долго не протянуть, – пояснил дракон. – В человеческом обличье, разумеется. В нем сердце ей заменял сын, а потом и ты. А вот в драконьем она может жить без сердца сколько угодно. Но в мерзотном мире драконом быть непросто.
– А вы… тоже можете быть в человеческом облике? – неожиданно сообразила Тедди и поняла еще одно упущение. – Простите, я не представилась и не спросила, как вас зовут.
– Пустое, – снова пыхнул дракон. – Я твое имя уже увидел, принцесса. А что до моего… зови меня, как в мыслях, «Огромный и ужасный дракон». Мне нравится.
– Хорошо, Огромный и ужасный дракон, – послушно повторила Тедди. – Скажите, вы можете помочь нам с Димкой? Я так и не поняла, что с ним случилось.
– Все ты поняла, – возразил дракон. – Только вы, люди, намудрили, как обычно. Вы решили назвать разными названиями мускульный мешок, что качает кровь, и то, что делает вас собой. Сердце и душа – как много слов. А на деле это одно и то же место. Та чудная тварь высасывает самое главное из человека – его суть. Но ты обрела второе сосредоточение перекачки крови, и тварь ошиблась. Заглотнула не то. У настоящих летунов, по-видимому, сердца связаны сильнее, и неважно, что там два сердца, – проглатываются они вместе.
– Так что, Димка лишился души? Или сердца? – со страхом переспросила Тедди и глянула на брата, который замер с появлением дракона. Кукла, и только. – И ничего не поделать?
– Вот поэтому я и не превращаюсь в человека лишний раз, – заметил дракон. – Вы торопыги и нервные, хуже жужелиц. Спасибо, кстати. Я окончательно понял, почему не хочу заводить свою принцессу. Смогу объяснить бабке, которая уже какую сотню лет нудит, что пора остепениться. Нет уж, тут чужая принцесса до мигрени доведет, а уж своя и вовсе до печенок достанет.
В другой раз Тедди бы рассмеялась или возмутилась – в зависимости от настроения, уж больно потешно представлялось, как дракон заводит себе принцессу. Будто они в приюте для потерянных принцесс могут выбрать себе понравившуюся. Но сейчас ей было слишком страшно, чтобы отвлекаться на это.
– Димка, – нетерпеливо напомнила она. – Ему можно помочь?
– Разумеется. – Дракон вывернул шею так, что его морда и огромный глаз оказались вплотную к безучастному Димке. – Он дракон, а дракона убить очень непросто, поверь, дорогая принцесса. Но не все способы одинаково хороши. Я могу прямо сейчас сделать его драконом, но он не сможет обернуться человеком обратно, станет диким драконом.
Тедди в ужасе замотала головой, даже не взяв минуту для обдумывания варианта. Это же будет все равно что потерять брата навсегда! И Матильда, и Тинатин – они этого не поймут.
– Я так и подумал, – кивнул дракон. – Если тебя это утешит, я бы тоже это не выбрал. Лучше быть снаружи жалким человеком, но внутри драконом, чем внешне драконом, а по сути лишь ящерицей с крыльями.
Тедди проглотила оскорбление и не стала утверждать, что человеком быть очень даже неплохо. В конце концов, она не стала ни мышью, ни летуном. Впрочем, в голове скреблась предательская мысль, что стать драконом ей, собственно, никто и не предлагал. Неизвестно, что она бы выбрала. Судя по снова возникшей ужасающей улыбке из одних зубов, эта мысль тоже не стала секретом для дракона. Но комментировать он ее не стал.
– Второй вариант выбирают чаще всего, – продолжил он. – Его называют поцелуй истинной любви, но я не верю в любовь. Просто должен быть кто-то, способный заполнить это пространство заново. У кого душа горит так сильно и ярко, что этот пыл может согреть чужую дыру. И, прости, принцесса, но это не можешь быть ты.
– Почему? – все-таки оскорбилась Тедди. – Он мой брат, и я очень его люблю! Или моя душа недостаточно пылает?
– Достаточно. – Дракон помолчал и прикрыл глаза. – Но ты не знаешь, насколько ты сама пострадала. Скорее всего, все это пламя перейдет твоему брату, но ты не дракон и не станешь такой. Просто умрешь. А настоящие драконы не переносят чужих смертей по своей вине.
Тедди опустила голову. Ей не хотелось умирать, но она бы рискнула, не будь дракон так прав. Димка не простит себя, и что толку ему будет жить сотни лет с этой виной?
– Есть другой вариант, – бодро произнес дракон. – Обычно всем он нравится. Я аккуратно его усыплю, упакуем его в алмаз и будем ждать, когда придет кто-то подходящий.
– Хрустальный гроб, – мрачно ответила Тедди.
Но дракон лишь цыкнул зубом.
– Поза-поза-позапрошлый век, – ответил он снисходительно. – Сейчас в моде алмазы. Как тебе идея? Я тебе покажу нужный мир. Если тебе удастся вернуться домой, отправишь туда его мать или эту птичью принцессу. Но даже если не получится, в том и фокус, что зачарованные хрустали или алмазы пачками влекут к себе пылких сердцем. Просто как огонь мотыльков. И сотни лет не успеет пройти, как кто-нибудь поцелует и вернет сердце на место!
Тедди очень ясно это представила. Сотни лет Димка будет лежать и ждать правильную принцессу, а она в школе объяснит, что Королёв на уроки не придет, потому что… потому что – что? Нет, это ни в какие ворота не лезет!
– А еще варианты есть? – жалобно спросила она.
Дракон тяжело вздохнул, едва не опалив ей волосы.
– Никаких принцесс. Никогда, – пробормотал он себе под нос, но все-таки ответил: – Есть. Но не советую. Все-таки ты понятия не имеешь, где ваш мир и сколько придется идти. А с куклой проще, чем с тем, кто получится.
Тедди упрямо сжала зубы, и дракон сдался.
– Я могу вытянуть его сердце из той твари, – пояснил он. – Но оно будет хрупким, очень ветхим и переживет Переход между мирами только в каменной капсуле.
– Алмаз? – догадалась Тедди.
– В данном случае лучше хрусталь, – кисло ответил дракон. – Мы же не хотим, чтобы дракон с каменным сердцем ходил так тысячелетиями?
– Спасибо, – поблагодарила Тедди, чувствуя, что дракон наступает на горло своему чувству прекрасного. – И в чем подвох?
– В том, что он не будет чувствовать свое сердце, только камень. – Дракон уставился в темнеющее небо. – А дракон с каменным сердцем крайне неприятен. И таким он будет долго. Очень долго. Ты устанешь от него, возненавидишь и его, и его мать. Возненавидишь тот миг, когда согласилась на это.
– Но в остальном это же будет все равно мой Димка? – уточнила Тедди.
Дракон кивнул.
Тедди молитвенно сложила руки.
– Миленький, драгоценный Огромный и ужасный дракон, верни Димке сердце! – попросила она. – Я справлюсь. Мы справимся.