У входа в пирамиду горел костёр, вокруг которого расположилась группа этих нечесаных бездельников, именующих себя кочевниками. Нелюбовь у них со службой безопасности «Осириса» была давняя и взаимная. Сильнее, чем ребят Монтуса, кочевники не любили только сторожевых псов порядка, и то потому, что с теми чаще сталкивались.
Впрочем, глава СБ и раньше не стал бы обходить компанию стороной, а сейчас, когда в нём начал просыпаться бог войны, так и тем более. Так что он потопал прямо к костру, тем более, что пройти ко входу в пирамиду в обход всё равно бы не получилось.
Кочевники позднего пешехода заметили, и теперь наблюдали за его приближением со смесью удивления и недоумения. Ещё бы, без гравилетов по пустыне только песчаные зайцы бегают.
— Вечер добрый, — приветствовал Монту честную компанию, цепким взглядом выхватывая одно лицо за другим. Третье оказалось до боли знакомым. — Привет, Соббе! Решил вернуться к старому?
— И тебе добрый вечер, Халле, — отозвался тот, предусмотрительно называя нежданного визитера по имени, гораздо менее известному, чем его же фамилия. По крайней мере, он надеялся, что кочевники понятия не имеют, как зовут шефа СБ «Осириса». Уж очень не хотелось объяснять друзьям, откуда у него такие знакомства. — Присаживайся к костру, раздели с нами ужин. — Он выразительно похлопал по песку рядом с собой.
— С удовольствием, — Монту обогнул нескольких бородатых типов и опустился на предложенное место. — К сожалению, мне нечего предложить к столу.
— Фляги полны, и закуски хватает, — рассмеялся один из бородатых. — И если не умеешь петь, можешь просто рассказать складную байку.
— Байку? — Монту задумчиво почесал затылок. — Что ж, можно и байку.
— Поешь сначала. — Соббе сунул ему в руки большой кусок мяса на ломте белого хлеба и, наклонившись к уху, одними губами спросил. — Ты что здесь делаешь?
— Разгадываю загадку Сэта, — так же тихо отозвался Монту и, поймав удивленный взгляд, добавил. — Позже, без посторонних ушей.
Соббе слегка кивнул. Он не хуже Монтуса знал, что у потомков Первых свои секреты, и посторонних ушей лучше избегать.
— Так что там с храмом, Кит? — вернулся он к прерванному появлением гостя разговору.
— Да говорю ж, нет его, этого храма. Как Басс с подружкой туда зашли, так и исчез. Вот и думаю, как бешеную вызволять теперь будем?
— Басс — это Басса? — уточнил Монту. — Всё с ней в порядке, она ещё с утра в городе.
— А ты откуда знаешь? — не поверил Кит.
— Работа такая — всё знать.
— Тогда скажи, сколько звёзд на небе? — тут же нашёлся ещё один кочевник.
Монтус свёл брови на переносице, изобразил задумчивость.
— Много! — Выдал он вердикт и весело рассмеялся собственной шутке.
— Уел, — хохотнул в ответ кочевник.
Монтус вернулся к своему бутерброду, по ходу не упуская ни слова из неспешно текущего разговора. Так он узнал, что над пустыней летал крылатый лев, и что где-то на закатном направлении появилась ядовитая река. Что за всеми бедами стоят яйцеголовые из «Осириса», и добром это не кончится. И что прав, наверное, тот парень, который призывал идти на корпорацию и требовать ответа у сукина сына Горана. И сам оратор непременно пошёл бы со всеми, да только кочевники вне политики.
Монтус слушал, мотал на ус, делал выводы, и периодически поглядывал на сидевшего с непроницаемым лицом Соббе. Интересно, что он-то думает по поводу всего, что намололи его товарищи? Ладно, придёт время — спросим.
— Так что там с обещанной байкой? — спросил вдруг Кит, заметивший, что гость прикончил бутерброд, и теперь расслабленно слушает беседу, балансируя на грани дрёмы.
— Байку так байку, — согласился Монту, и переменил позу, подавшись вперёд. — Байка, правда, старая, из мира Первых. Хотите?
— Валяй, — Соббе легонько толкнул его в плечо. — Не знал, что ты увлекаешься чем-то подобным.
— Теперь знаешь, — отмахнулся Монтус. — Байка, значит… — Он откашлялся, и заговорил совершенно другим тоном и слегка нараспев, как и положено приличному рассказчику. — Не знаю, на самом деле было, или люди выдумали, ручаться не берусь. Только, говорят, жили в мире наших предков самые настоящие боги. Не где-то там в далях заоблачных обитали, а между людей по земле ходили, хлеб делили, земных женщин любили: всё как у всех. За парой отличий, понятное дело. Владели те боги магией, силами своими солнцем и ветром управляли, да в зверей превращаться умели. И был среди богов один, что мог становиться огромным крокодилом! Велик и могуч был Собек, но честен и справедлив. Оберегал крокодил свою реку, что давала воду и зверям диким, и народу честному. Зорко следил Собек, чтобы у водопоя сохранялось перемирие, никто не смел с ним спорить или нарушить его слово. В общем, все любили бога-крокодила, а он любил прекрасную Таверет. Эта богиня, умевшая превращаться в бегемотиху, тоже жила у реки, по соседству с Собеком. Каждое утро влюбленный бог смотрел, как идёт его соседка к реке, сбрасывая на ходу одежды, как погружается она в воду и плывёт прочь, чтобы вечером вернуться назад, став за день ещё краше, чем прежде…
Монту говорил и говорил, время от время бросая хитрые взгляды на внимательно его слушавшего Соббе. Собственно, история, которую он сочинял на ходу, имела очень мало общего с легендами, и ещё меньше — с тем, как оно было на самом деле. Впрочем, достоверность его сейчас совершенно не заботила. Монту действовал методами Сэта: вызвать эмоцию, задеть за живое. А о том, что Собек крайне неравнодушен к Таверет, в Великой Пирамиде знали все. Правда, взаимности крокодил добился только на Джепте, чему сам Монту был совсем не рад. Интересно, как и почему они расстались? Собственная память, возвращавшаяся какими-то отдельными вспышками, была ещё очень далека от полного восстановления.
Долгая и путаная история любви крокодила к бегемотихе ещё и до кульминации не добралась, а кочевники уже дрыхли вповалку, оглашая окрестности могучим храпом. Чего, собственно, Монту и добивался, добавляя к монотонному голосу ментальное воздействие — ещё один талант бога войны, который не исчез даже с потерей памяти.
— Ох, и горазд ты врать, Монтус, — оборвал его рассказ Соббе. — Ни слова правды не сказал!
— Так я байку рассказывал, а не учебник истории цитировал, — хохотнул тот. — Но тебе-то откуда та правда известна? Тоже из тростника за соседкой подглядывал?
Соббе опустил глаза, потёр виски.
— Знаешь, Халле. Пока ты говорил, я ведь прям почувствовал себя этим самым богом крокодилом.
— А сейчас что? — подался вперёд Монту.
— И сейчас тоже чувствую. Только богов же не существует.
— Ещё утром я был с тобой полностью согласен, — вздохнул Монту и поднялся на ноги. — Но мне объяснили, насколько я не прав. И вроде как там, — он махнул рукой в сторону пирамиды, — должны храниться ответы на все наши вопросы. Как раз шёл, чтобы поискать их. Хочешь, вместе пойдём?
— А как же? — Соббе указал рукой на спящих кочевников.
— Да пусть себе спят, — отмахнулся Монту. — Хищников здесь не водится, а мы до утра вернёмся.
***
Его звали Анубис. Давно, в другой жизни, или даже во сне, но его действительно звали так. Сейчас, когда Арсэт назвал его этим именем, Нуби вспомнил. Или всегда знал? В этом он уверен не был.
Анубис, бог загробного мира, один из сильнейших, уступающий только своему отцу Осирису. Так, по крайней мере, говорится в мифах мира Первых.
Нуби откинулся в кресле и прикрыл глаза. Да, или нет? Возможно, или невозможно? Впрочем, что же тут невозможного? Он всегда знал, что стоит как минимум на пару ступеней выше окружающих его людей. Потомок Первых… Один из Первых! Старший брат Горана… Гора. Изгнанник.
Теперь, когда он узнал правду, картинка начала складываться. По крайней мере, понятно, что стало причиной, а что следствием, и почему всё так, а не иначе. Кто виноват и что делать.
Анубиса теперь ничто не остановит. Он войдёт в здание «Осириса», возьмёт за горло Гора и задаст один единственный вопрос: «Что ты сделал с нашим отцом, брат?» И будь там хоть сам Монтус, хоть вся его армия, Гору придётся ответить.
Нуби поднялся из-за стола, любовно провел пальцами по голове шакала и вышел из кабинета.
Навстречу метнулся чем-то крайне обеспокоенный помощник.
— Господин Текет, в городе беспорядки!
— Надо же как кстати, — хищно усмехнулся Нуби. — Причина?
— Пока не знаю. Громят офисы сторожевых псов и всё, что попадается под руку.
— Узнай, чего хотят, — царственно повелел Нуби. — И собери мне четвёрку.
— На когда?
— На через час.
Помощник умчался выполнять поручение, а Нуби, сопровождаемый парой выступивших из тени телохранителей, направился в свои личные комнаты. Раз уж он бог, то и выглядеть должен соответственно.
***
Весь день просидевший за приборами Сифан, наконец, закрыл программу и с наслаждением потянулся, хрустнув всеми позвонками сразу. Хорошо-то как!
В совершенно черном окне отражались лампы. Сифан посмотрел на часы и удивлённо присвистнул: время подбиралось к полуночи. Да, трудоголизм не лечится. Не зря его отношения с женщинами не переживают и трёх свиданий. Кому нужен ухажёр, живущий на работе? Впрочем, он и представить себе не мог, какой должна быть женщина, чтобы ради неё он оставил незаконченный эксперимент и ушёл с работы строго по графику. Наверное, такой как Матти. Хотя та и сама практически поселилась в лаборатории. Странно, кстати, что она второй день подряд уходит с половины дня, и никому не сообщает, куда и зачем.
Ну, по крайней мере, она задала новый вектор исследований, над которым, собственно, Сифан и трудился весь день. Результаты ошеломляли. Этого просто не может быть! Это что-то совершенно новое и нереальное. Это прорыв. Самый настоящий прорыв!
Сифана просто таки распирало от желания с кем-нибудь поделиться новым знанием, но в лаборатории к этому часу он остался один, да и звонить среди ночи Тотхему, или той же Матти как-то не с руки. Что ж, до утра эта информация точно потерпит.
Желудок жалобно урчал, напоминая, что обед Сифан пропустил, да и время ужина давно прошло. Вспомнив, что для качественной работы мозга калории всё же нужны, учёный выбрался из-за стола и потащился в хозяйственную зону.
Шкафчики, в которых обычно хранились всяческие вкусности, явили голодному взору Сифана пустое нутро. Ни пончиков, ни шоколада, ни завалящей конфетки. Прожорливые, как бегемоты, коллеги подмели всё подчистую, а пополнить запасы никто не догадался. Как всегда, в общем.
Сифан бросил тоскливый взгляд на компьютер, за которым хотел ещё немного поработать, озадаченно взъерошил волосы на затылке. Буфет, понятное дело, давно закрыт, как и ближайший к научному комплексу магазин. А есть-то хочется.
Смирившись с потерей как минимум двух часов работы, Сифан схватил куртку и выбежал из лаборатории.
Своим авто он так и не обзавёлся, и вовсе не от нехватки средств. Как ведущий специалист в своей области, он получал зарплату, позволяющую жить не просто хорошо, а роскошно. Но Сифану было жаль времени на то, чтобы учиться водить, а содержать личного водителя казалось ему чистым позерством. Сейчас бы это самое авто с водителем очень даже пригодились, но где ж их взять?
Благо, на парковке стояло несколько принадлежащих компании гравилетов. Обычно их использовали курьеры, но в такое время, понятное дело, все давно по домам. С гравилетами Сифан не то, чтобы дружил, но водить умел. Все мальчишки умеют. Правда, с тех пор прошло много лет, но говорят, этот навык не забывается. Да и не пешком же полтора атура до ближайшего кафе топать? Так что Сифан оседлал аппарат и не слишком изящно вывел его из ворот комплекса. Реакция, конечно, давно не та, но и техника не привередливая, чутко реагирует на любое движение.
Едва влетев в город, Сифан понял — что-то не так. Шум… Совершенно неуместный, грозный, похожий на звук накатывающих на берег штормовых волн шум заполнял улицы, рос и ширился. Это было чужеродно, неправильно. Ночью на улицах должно быть тихо, по ночам люди отдыхают. Конечно, это не касается Неспящего квартала, но там играет музыка, народ веселится и радуется. Совсем другой шум.
Что же происходит? Тревожное чувство засело в районе живота, призывая затаиться, а лучше бежать. Тем более, ещё и после прошлых приключений не отошёл.
Только Сифан не был бы учёным, если б не обладал любопытством кошки. Да и, чтоб добраться до кафе или ночного магазинчика, нужно хоть немного углубляться в город.
Оставив гравилет, с которым боялся не справиться в узких городских улочках, на первой попавшейся стоянке, Сифан осторожно двинулся на шум.
Отдельные крики, звон разбитого стекла. Что там, Апоп забери, происходит?
Выглянув из-за угла, он увидел толпу гражданских, забрасывавших камнями отряд сторожевых псов. Псы в ответ стреляли по ногам и поливали хулиганов водой, но сила была определённо не на их стороне.
Увидевший достаточно, Сифан вжался в стену и принялся шарить по карманам в поисках коммуникатора. Увы, прибора связи не было. Видимо, так и валяется на столе возле клавиатуры.
Он в отчаянии стукнул себя по лбу. Идиот. Ну идиот же! Как теперь сообщить Монтусу? Вариантов, в общем-то, два: вернуться в научный комплекс и позвонить оттуда, или попытаться добраться к зданию корпорации. Да и что тут до той корпорации? Пол-атура, особенно, если сократить через дворы. И лучше не пешком.
Сифан тяжело вздохнул, вспомнив о таком недосягаемом сейчас ужине, и вернулся за гравилетом. Теперь только сообразить, как так пропетлять, чтобы не столкнуться с озверевшей толпой. Впрочем, он вырос в этой части Атона, и знал здесь каждый переулок и подворотню. Проскочит!
***
Упавшее на коммуникатор сообщение не радовало. «Ночевать не приду. Отдыхай», — значилось там.
Надин со злостью швырнула прибор в угол дивана. Арсэт в своём репертуаре! Какие, скажите на милость, проблемы можно решать по ночам? Кто ж тебе ответит…
Отдыхай… Она весь день отдыхала, и теперь не то, что спать, но даже просто лежать без дела не сможет. Вот бы снова в тот мир, где по телевизору показывают не только новости, но и кино. Как те истории, что рассказывают бродячие сказатели, только ты их своими глазами видишь. Арсэт говорил, это не по-настоящему, специальные люди говорят и плачут, но всё не всерьёз, понарошку. Этого Надин не понимала. Разве можно понарошку любить, драться, убивать? Тем не менее, кино она любила, хотя в остальном тот мир был чересчур тесный и заполненный людьми, как птичник курами.
А здесь только новости, новости, новости, и так круглые сутки. Ну, ещё какие-то обучающие программы, но в них Надин вообще ничего не понимала.
Новости так новости. Хоть чем-то занять время. Она включила телевизор, устроилась на диване, потянулась за пледом, да так и замерла, услышав голос диктора.
— …беспорядки, начавшиеся в районе Фабрики, постепенно охватывают всё большую площадь, — торопливо и сбиваясь говорил репортёр, а за его спиной мелькали кадры с дракой между сторожевыми псами и какими-то озверевшими людьми. Камера скользила по разбитым витринам, перевёрнутым автомобилям, снова возвращалась к толпе, выхватывая отдельные, искаженные в гримасе злости и безумия лица.
— Судя по отдельным выкрикам и направлению движения, люди идут в сторону башни корпорации «Осирис», — надрывался репортёр. — Ещё вчера мы сообщали, что уже пару дней возле "Осириса не наблюдается привычных пикетов, и считали это хорошим знаком. Увы, это было только затишьем перед бурей. Сейчас я попытаюсь узнать, чего же хотят протестующие.
Выставив перед собой микрофон, как копьё, репортёр рванул прямо к толпе.
— Скажите пожалуйста, — начал он, тыча микрофон в лицо ближайшего человека.
Микрофон тут же вырвали, репортёр отлетел в сторону от точного удара в живот. Камеру тряхнуло, изображение завертелось и погасло.
Надин щёлкнула пультом, выключая телевизор. Сердце колотилось, рискуя выскочить из груди. Вот, значит, как. Она не знала, имеет ли Арсэт отношение к происходящему, но в одном была уверена: как бы там ни было, в стороне он не останется. Вот пусть и не надеется, что она будет смирно сидеть в номере, пока он где-то там подвергает себя опасности.
Надин решительно поднялась с дивана и направилась к гардеробу. Сегодня она поохотится! А на кого — там будет видно.