14 марта, вторник, поздний вечер
Клуб «Алая мантия»
— Она просто выставила меня за дверь. И в субботу, и в понедельник, и сегодня. А я как полный идиот стою перед шефом и говорю: «У меня нет новой информации. Да, выжившая пришла в себя, но злой доктор меня к ней не пускает». Эй. Рамон, ты слушаешь меня?
— Что?
Друг оторвался от бокала, в который смотрел последние несколько минут, и поднял затуманенный взгляд на Ли. Андреас никогда не видел Эверетта в таком состоянии. Тем более, если тот находился в клубе. Обычно он сиял улыбкой и искал, с кем бы скоротать вечерок. А сейчас даже не реагировал на симпатичных гостей «Алой мантии», лучшего места в городе с отменной музыкой, мини-отелем и невероятным баром, где можно было найти все. От классического человеческого алкоголя до крови светлых эльфиек, так дурманящей вампиров, крови вакханок, которая справедливо считалась лучшим афродизиаком, и прочей дури. Они приходили сюда нечасто, но сегодня Рамон пригласил, а Ли откликнулся, потому что застой в деле начал сводить его с ума. А команда дрогнула, почувствовав беспомощность и ярость руководителя. Срочно нужна перезагрузка. Ничего лучше «Алой мантии» для такого случая не существовало. И сначала все шло неплохо. Они заняли круглый столик в аккуратной нише, с которой было хорошо видно сцену, но куда почти не заглядывали посторонние.
— В каких облаках ты витаешь?
— Личное, — обронил Рамон и осушил бокал. Показал знак официанту, чтобы тот повторил напиток. Что там он пил? Кажется, обычный виски.
— Я тебя таким не видел.
— Все бывает в первый раз, Ли. Отстань, — огрызнулся Рамон. — Что там у тебя стряслось?
— Поссорились с Офелией.
Выражение лица Эверетта мгновенно изменилось. Мужчина выпрямился и даже не обратил внимание на официанта, который принес напиток. Синие глаза внимательнее посмотрели в лицо друга. Но прочитать их выражение тот, как всегда, не смог. Гнев и насмешка, напряжение и интерес. Все смешалось в холодных глазах Незнакомца, но Ли взгляда не отвел.
— С Офелией? По какому поводу?
— Она не пускает меня к своему пациенту.
— А, — Рамон ощутимо расслабился и даже улыбнулся. — Я бы тоже не пустил тебя к своему свидетелю. Одного ты уже уморил.
— Но ты решил проблему?
Рамон пригубил виски и кивнул.
— Да. Развернул дело по-другому, готовлюсь к слушаниям. В связи с гибелью важного свидетеля нам дали отсрочку в два месяца. Ты, кстати, придешь? Процесс года. Ваш отдел борьбы с наркотиками — или как он там называется — соберется в полном составе. В тщетной надежде, что прокурору удастся меня переиграть.
— Когда слушание? Поставлю себе заметку в перекидной календарь.
Рамон рассмеялся.
— Семнадцатого мая. В два часа пополудни. Чуть больше полутора месяцев осталось. Целая вечность.
Ли фыркнул и в свою очередь допил коктейль. Ром с колой приятно будоражили мозг. Официант тут же принес добавку.
— Что-то не густо. Я думал, на лето сразу сдвинут. Раз такое дело. Серьезное.
— Видимо, решили, что такому адвокату, как я, не нужно много времени, — проговорил Эверетт. — Тебе надо развеяться и перестать дуться на доктора Лоусон. Она делает свою работу, а ты займись своей.
— У меня тухляк, Рамон, — после секундной паузы сказал Ли. — Единственная радость, Хоул прислал краткую характеристику Стрелка с миллионом оговорок, что она может не на сто процентов соответствовать истине. Мы прошерстили все. Кто и как принес мальчишке записку с датой, мы не установили. Отпечатков нет, свидетелей, как ты понимаешь, тоже нет. Только Милена. Он ни с кем не общался, кроме одноклассников. После того, как мы объявили награду за полезные сведения о Томми Уилсоне, управление завалили дебильными звонками и сообщениями. И даже те, кто встречал его вне школы, ничего полезного не сказали. Обычный школьник. Учеба, студия восточных единоборств. Раньше рисовал, потом бросил…
— Кажется, ты потерял нюх, — прервал его Рамон, сделав рукой неопределенный жест. То ли посылая кого-то, то ли показывая, что весь мир у Андреаса под ногами, и тот мается дурью — Тебе точно надо отдохнуть. Чтобы капитан Ли нес полную околесицу о том, что у него нет зацепок? Ты распутывал ниточки даже там, где их действительно не было. А тут… тут может и не быть дела, поэтому ощущение тухляка. С чего ты вообще взял, что парнем кто-то управлял? Хоул это подтвердил?
— Он это не опроверг.
— То есть, не получив «нет», ты тут же решил, что это замаскированное «да»? Слушай, а не поэтому ли ты так злишься на доктора Лоусон? Она тебе не сказала «нет», ты решил, что это «да», но не получив этого самого «да» не понимаешь, как так вышло, если «нет» не было?
— Я запутался в твоей логике.
— Логика простая. Оставь доктора Лоусон в покое, дружок.
Рамон снова изменился. Лицо помрачнело и замкнулось, в глазах вспыхнул знакомый Андреасу гневный огонек.
— Тебе-то что? Ты спишь с половиной Треверберга.
— Неправильный ответ, — констатировал Эверетт, допивая напиток. — Но это моя вина. Как жаль, рядом нет одного замечательного человека, который смог бы решить твою проблему в два щелчка, но я тоже что-нибудь постараюсь сделать. Я немного разбираюсь в женщинах.
— «Немного»? — расхохотался Ли.
— Немного, — кивнул Рамон. — Поверь мне. Но вот та леди рядом с баром влюбится в тебя с первого взгляда, гарантирую.
Андреас обернулся. Платиновая блондинка с длинными волнистыми волосами, слишком нежными и мягкими на вид для такого цвета, облаченная в короткое платье, изящно наклонилась вперед к бармену, видимо, разводя его на бесплатный коктейль. Он отметил ее тонкую талию, длинные ноги, музыкальные руки. Она держала мундштук и казалась женщиной из другого мира. Из другого пространства и времени.
— Кто это?
— Мередит Гейбл, популярная радиоведущая. Под ее сладкий голосок ты каждый день едешь на работу.
— Я не слушаю радио, — машинально бросил Ли, с трудом отрывая взгляд от женщины.
— Врешь, — беззлобно проговорил Эверетт, к которому вернулось хорошее настроение.
Официант обновил напитки и принес каждому по салату. Зелень, лосось, оливковое масло, пряности. И никакого чеснока. Мужчины молча перекусили. Рамон вновь погрузился в себя, а Ли занялся поисками того самого внутреннего ресурса, который позволит ему либо отпустить это дело, сбросить его в «глухари» или признаться, что дела нет. Либо заметить что-то такое, на что он по глупости своей внимания не обращал.
Он десятки раз убеждал себя в том, что улик нет. И пора выйти на откровенный разговор с шефом. А потом что-то происходило. Сначала подтверждение ужасного детства, домашнего насилия. Сначала он думал, речь о психологическом давлении. Допрос Хоула вскрыл такое, что Ли потом долго стоял под душем, чтобы горячая вода выбила из головы и тела каждое слово и каждую представленную сцену. Сходилось все. Кроме записки. Да, экспертиза подтвердила, что написал ее сам Томас. Но почему он положил ее в конверт? Почему… На самом деле Эверетт прав. Ли устал и становился профнепригодным. С этим надо что-то делать.
Рамон подозвал официанта, что-то прошептал ему на ухо и дал несколько купюр. Андреас вопросительно посмотрел на друга. Алкоголь наконец пробил крепкую оборону организма темного эльфа, и сознание чуть замутилось. Или в ром добавили что-то еще. Что-то, способное подействовать на темное существо.
— И все же. Какое тебе дело до моих отношений с доктором Лоусон? — чуть заплетающимся языком спросил Ли, не до конца осознавая, что лезет в бутылку. Во-первых, Эверетт ненавидел что-либо объяснять, комментируя, что он достаточно это делает на работе, и в личном общении не обязан. Во-вторых, он никогда никого не предупреждал о своих действиях. И мгновенно выходил из себя, если кто-то наваливался с вопросами.
— А у тебя уже есть с ней отношения? — глухо спросил Рамон, откидываясь на спинку кресла.
— Она мне нравится.
— Эта женщина пользуется популярностью. Сначала Астер. Теперь ты.
— Я не понимаю, Рамон.
— Я уже говорил, Ли. Не лезь к ней. Ты с ней не справишься. Не заставляй меня забыть о нашей дружбе и вытряхивать из тебя дурь менее приятными способами, чем беседа в клубе за бокалом.
Ли разозлился.
— У тебя что, монополия на всех женщин?
Ответить Рамон не успел. К ним подошла та самая блондинка.
— Милый мальчик официант передал мне коктейль от вас двоих, — сказала она, и Ли действительно узнал ее голос. — Спасибо. Вкусный. Я решила поблагодарить лично.
— Это все он, — улыбнулся Рамон, вставая. — Мне уже пора, а мой друг будет счастлив познакомиться с такой великолепной женщиной. Сама Мередит Гейбл. Кто бы мог подумать?
— Приятно. Но я ничего не знаю о вас.
— Я — Рамон Эверетт, — адвокат поцеловал ей руку. — Это мой друг Андреас Ли. Он капитан полиции.
— О!
Женщина больше ничего не сказала. Но по выражению ее глаз Ли понял, что она знает их обоих. Не лично. Но знает. Немудрено. Они часто становились персонажами новостей. Рамон протянул ему руку.
— Мы продолжим в другой раз. Мисс Гейбл, очарован.
Друг испарился, прихватив с собой пальто и оставив на столе несколько купюр, а Мередит заняла его место. Она была пьяна, но не настолько, чтобы это стало проблемой. Легкий флер коктейлей, дорогие духи, откровенное платье и вызывающая поза. Она пришла в клуб с определенной целью, и Эверетт это считал без особого труда. Полицейскому стало почти обидно за то, что он сам не обратил никакого внимания на то, что хочет женщина.
***
Несколько часов спустя
Андреас Ли глубоко вздохнул, вздрогнул и открыл глаза. Он находился в незнакомой светлой комнате с высокими потолками. Стены были бежевыми. Окно было открыто, и комнату наполнял прохладный утренний воздух. Полицейский безошибочно узнал это время — последние минуты ночи. Скоро рассветет. А это значит, что после клуба домой он не попал. И где же он? Полицейский повернул голову. Женщина из клуба спокойно спала, положив обе руки под щеку. Она казалась настолько спокойной и счастливой, что Андреасу стало не по себе. Память медленно возвращалась. Мередит, так ее звали. Популярная радиоведущая. Рамон приманил ее и исчез. А измученный Ли впервые за много лет пошел за инстинктами. Но как он мог уснуть в чужой постели? Раньше такого не случалось.
Капитан аккуратно сел на постели, распрямляя спину. Мышцы немного болели от непривычного матраса. Кровь побежала по венам, разгоняя ночную скованность.
— Проснулся?
Мелодичный голос Мередит вырвал его из глубокого средоточия. Андреас оглянулся и улыбнулся.
— Мне пора.
— Мне тоже. Будильник зазвенит через пятнадцать минут. Шоу в семь.
— Хочешь еще встретиться или мне исчезнуть? — зачем-то спросил он. Неторопливо выбрался из постели, нашел свои вещи и принялся одеваться.
— У меня есть парень, — сказала Мер, нахмурившись. — Я решу эту проблему и сама тебя найду.
Ли тихо рассмеялся. Появилось желание ее поцеловать, но он сдержался.
— Главное, реши эту проблему так, чтобы мне не пришлось вызывать тебя на допрос.
— Оу! Допрос. Это так сексуально. Особенно, если ты проведешь его лично. С пристрастием. Снимем какой-нибудь отель с не такой нежной обстановкой. Я буду упираться, а ты сладкими пытками добиваться признания. Как тебе такое?
— Звучит заманчиво, — кивнул Ли, уже полностью одетый.
— Тогда до встречи? — негромко спросила Мер.
Ли кивнул.
— До встречи. Когда бы она ни была.
Свою кожаную куртку он нашел спокойно лежащей на полке в коридоре. Влез в ботинки, вызвал такси, воспользовавшись телефонным аппаратом Мередит, и, перекинув куртку через руку, вышел в подъезд. Машину подождать лучше на улице. Можно покурить, подумать, проанализировать происходящее, определить, как распланировать предстоящий день. И проснуться. Мередит, соскочив с кровати, подбежала к двери, чтобы закрыть ее. Посмотрела на Андреаса. Улыбнулась. Потянулась к нему и легко прикоснулась к губам.
— Это было шикарно, — проговорила она и закрыла за собой дверь.
Но Ли услышал скрежет не одного замка, а сразу двух. Стараясь не смотреть на дверь квартиры напротив, он повернулся к лестнице и пошел вниз. Даже не зная, на каком этаже находится. В подъезде приятно пахло цветами и чем-то еще. Было спокойно и тихо. Ему понравился дом, планировка квартиры, большие окна. Оказавшись на улице, он достал сигареты из внутреннего кармана пиджака и закурил.
— Если бы я не видела, как вы вышли из квартиры моей подруги, то решила бы, что вы сошли с ума и решили меня преследовать.
Ли чуть не выронил сигарету. Развернулся. Офелия, облаченная в элегантное бежевого цвета пальто французского кроя держала маленькую сумочку на сгибе локтя, а в руках, затянутых в тонкие перчатки — ключи от машины.
— Вас подвезти? — спросила она с мягкой улыбкой.
Полицейский почувствовал, как проваливается в уже знакомое ему липкое забытье. Но в этот раз он столкнулся не с мечтами о враче. Он вспомнил Эверетта, и мгновенно остыл.
— Я вызвал машину.
Он хотел сказать что-то еще. «Не знал, что вы с Мередит подруги». «Рад вас видеть». «Но я могу отменить такси и поехать с вами». И еще километры ненужной чуши, но не смог произнести ни слова. Женщина стояла рядом, улыбаясь почти надменно. Ее волнистые медовые волосы рассыпались по плечам, еле заметная сеть морщинок вокруг глаз придавала выражение величавой насмешки ее красивому лицу. Но в зеленых глазах он прочитал что-то новое. Очень похожее на то, что вчера увидел в Эверетте. Осознание медленно затопило его.
— Но скорее всего я получу приказ вернуться в больницу и допросить Милену.
Офелия помрачнела.
— Милена вряд ли сможет ответить на ваши вопросы. Приезжайте к одиннадцати. Я все расскажу.
***
Шесть утра, 15 марта
Харри Хикс встретил друга самой надменной из всего арсенала физиономией. Глава криминалистического отдела, судя по всему, до утра проверял отчеты подчиненных и готовил документы для передачи ребятам Ли, поэтому не выспался, был зол, но выглядел воодушевленным. Андреас не стал заезжать домой. Он направился прямо в Управление в надежде посидеть в тишине в кабинете, пока к нему не пристала Андерсон или другие из команды. Но вместо того, чтобы подняться к себе, он спустился к криминалистам, будто почувствовав, что кого-то из них застанет на месте. Конечно, этим кем-то мог оказаться только Харри.
— Десять! — торжественно сообщил криминалист вошедшему капитану. — Ровно десять. Все три отчета я лично перепроверил десять раз. Ошибки нет. И тебе это не понравится.
— Начни с самого неважного.
— Беарн умер от жировой эмболии. Повлиять на это не мог никто, мужику следовало более внимательно относиться к своему здоровью. Сначала я думал, что это яд, который подмешали в лекарства, а потом еще расстреляли. Согласись, Эверетт бы прыгал от счастья от такого комбо-удара. Но нет. Всего лишь печальное стечение обстоятельств. Кстати, Ли, твоя докторесса все сделала правильно. Мы проверили даже операционные швы — они идеальны.
— Передам ей при случае. Теперь второе по значимости, — улыбнулся Ли, усаживаясь напротив Харри, который развалился в кресле за огромным столом.
Папки с отчетами громоздились огромными кучами, перекрывая криминалисту обзор. Но когда секретарша или кто-то из сотрудников порывался их разобрать, Харри превращался в сущего демона. Он говорил, что так обеспечивает себе уютный скромный уголок в огромном открытом помещении криминалистического отдела. Шеф управления недолго думал, когда размещал своих сотрудников. Криминалистов посадили на цокольный этаж вместе с лабораторией и микро-моргом, где хранились тела до перевоза их в госпиталь имени Люси Тревер. Но Хикс уже поднял разговор о том, что его десять человек лучших в регионе специалистов теряют мотивацию, находясь в подвале. И что им тоже нужен воздух и свет. Решения пока не поступало, но, зная начальника, Ли предполагал, что скоро ходатайство удовлетворят. Может даже город выделит для этого отдельное здание. Почему, собственно, и нет. Рядом с административным можно было насчитать с десяток подходящих до конца не освоенных и до сих пор не восстановленных после войны одно- и двухэтажных построек.
Было бы круто, если бы они еще сделали спортивный зал, душевые, бассейн…
— Тело твоего Томаса Уилсона тоже чистое.
— Чистое?
— Никакого химического воздействия. Образцовый школьник. Я не нашел даже грамма алкоголя. Не говоря уже о наркоте.
— Какая-нибудь синтетическая дрянь, которая при попадании в кровь мутирует и не ловится твоими химикатами?
Хикс улыбнулся с видом оскорбленного достоинства.
— Наука такого еще не видела.
— У всех ли возможных ученых ты спросил?
— Я, конечно, должен быть вхож во все науки, — усмехнулся Хикс, — но ты-то ближе к той, на которую намекаешь. Давай я дам тебе имя подходящего кандидата, а ты сам с ним поговоришь?
Проблема полукровок заключалась в том, что в конечном счете стать «своими» они могли только в мире людей. Для темных существ они всегда существовали на правах бастардов. Тех, кто портит расу и кровь. И Ли не встречал случаев, чтобы полукровку приняли. Даже семьи одного из родителей. Если бы он сам женился на женщине-человеке, и отец был бы еще жив, то он либо умер бы от удара, либо убил бы сына. Ну или невесту. Позор.
Темный мир традиционен до оскомины.
— Давай имя.
— Так. Ученый. Химик и медик. Есть один товарищ. Я с ним пересекался, и мне хватило. Он руководит одной из лабораторий Астера. Как его. Оскар Мун. Добрейшей души… эльф? Вру, он тоже полукровка, но с детства интересовался темной медициной. И если в Ордене изобрели дурь, которая может изменить сознание и полностью раствориться в крови, он знает.
— А что вы не поделили? — думать об Ордене, могущественной организации, под чью дудку до сих пор плясал весь Темный мир и все темные существа, помимо тех, кто оказался за бортом, не хотелось. Такие, как он, относились как раз к выпавшем из гнезда птенцам, которые каким-то чудом выжили. Ли не принадлежал своей семье (и даже сменил чудесную итальянскую фамилию), Ли не считал себя принадлежавшим к Темному миру как сообществу. Поэтому он и приехал в Треверберг. Треверберг приютил всех их. Чистокровных и полукровок, застрявших на границе миров.
Хикс снова усмехнулся. Взял из маленькой металлической коробочки кусочек жевательного табака и отправил его в рот.
— Бабу. Давно это было. Еще до войны. Я был молод и свеж. Он, кстати, не особо стареет. Если верить газетам.
— А по какому поводу он попал в газеты? — поинтересовался Андреас.
— Ну как. Лаборатория-то взлетела на воздух. А он руководил.
— Хорошо, Харри, я с ним поговорю. На тебя ссылаться не буду.
— Ага, лучше не надо. Они поженились, она родила ему сыночка. Ты, наверное, в курсе? Самуэль Мун — молодой художник. Он сейчас в Вене. Учится у какого-то профессора своей мазне.
— А ты маньяк, — после паузы сказал Ли. — Но зато я теперь знаю причину твоего вечно отвратительного настроения. Давай пункт три. Добей меня. И с чистой душой я отправлюсь работать.
— А я спать. Записка. Я велел своим бойцам принести все пишущие предметы, которые найдутся в доме Уилсонов.
— Так.
Капитан Ли наклонился вперед, чтобы не пропустить ни единого слова.
— Я нашел, чем парень ее написал. Вот, — он с видом фокусника-дилетанта выхватил со стола пластиковый пакет с обычной ручкой. — А вот тут, — во второй руке еще один пакет, — чернила, которым это написали. Больше этой ручкой он ничего не писал, берег перо. В основном работал карандашом. А записку с датой намазюкал.
— Ты уверен, что сам?
— Уверен. И тут есть тема для разговора с Себастьяном Хоулом. Записка была запечатана в конверт, на котором обнаружилась пыль и кирпичная крошка. Крошка соответствует кирпичу, который использовался при строительстве административных зданий города. Ну ты знаешь, красный добротный кирпич, из него строили еще в девятнадцатом. Только вот дом Уилсонов из другого материала. Наличие дорожной пыли, кирпича и остатков плесени доказывает, что конверт находился вне дома. Я подозреваю, что его положили в тайник. А потом достали. И вскрыли дома. Но я уверен, что записка была написана дома. То есть, он ее написал. Отнес куда-то. Потом забрал. Судя по состоянию бумаги, пролежала она там как минимум неделю. Но скорее всего дольше, если стена для тайника внутренняя, укрытая от дождя.
— Вещества на записке и конверте могут нам подсказать, где именно находился тайник?
— Вполне. Вам нужны дома из красного кирпича с известью на яичном белке. Старые дома. Первые городские постройки.
— Где-то между домом и школой.
Хикс пожал плечами.
— Принеси мне примеры крошки с разных зданий в этом периметре. Я тебе точно скажу, на каком искать тайник.
Ли почувствовал себя так, будто выиграл в лотерее. Эйфория ударила в голову и ему пришлось закрыть глаза. Хоть какая-то ниточка. Слабенькая, тоненькая, но настоящая! Найти тайник, понять траекторию перемещений. Иголка в стоге сена лучше, чем поле с травой без иголки.
***
Одиннадцать утра, госпиталь имени Люси Тревер
Проведя шумную планерку и отправив команду на сбор кирпичной крошки, Ли отправился в госпиталь. Команда повозмущалась. Потом догадалась позвонить в краеведческий музей, установить здания, при строительстве которых использовалось яйцо, ограничить список до двадцати зданий (дьявольски повезло) и с радостными впервые со дня расстрела лицами отправиться на улицы. У Ли настроение не испортилось. Пока что. Припарковав автомобиль около здания госпиталя, он на мгновение задумался о том, что лучше ему ничего не знать. Ни о том, что умерли пациенты. Ни о том, что Милена не может ничего рассказать, потому что… сошла с ума. Или тоже внезапно умерла. Ему не нужны плохие новости.
После ночи с Мер что-то изменилось. Дурацкое лекарство Рамона Эверетта сработало. Ли чувствовал себя лучше, почти восстановившимся. А открытия Харри дали надежду. Хотя Андреас и злился на друга за то, что тому понадобилось целых десять дней, чтобы найти мельчайшие частицы кирпича. Он действительно перепроверял все сделанные опыты и тесты. Искал ошибку. Нашел ее. Скорее всего, уволил одного из сотрудников за халатность. Или поставил на самые неприятные тесты. В любом случае разговор с ним дал две ниточки. Дурацкую надежду на то, что в крови Томми Уилсона мог быть наркотик, который обычное оборудование определить не может. И вполне ощутимую информацию про кирпич.
Не стоит говорить Эверетту о том, что он оказался прав. Зазнается, задерет нос. И станет еще невыносимее, чем был.
Себастьян Хоул и Офелия Лоусон встретили полицейского в просторном холле. Психиатр выглядел потрясенным, Лоусон — подавленной. Она собрала волосы в строгую прическу, не нанесла на лицо косметику и казалась совершенно беззащитной. Ли видел ее такой только в ту ночь, когда ее отстранили от операций.
— Мы потеряли вашего свидетеля, — горько сказал Хоул вместо приветствия. — Я не смог ее удержать. Черт возьми, подобное я вижу впервые. Это все было обычной психогенной амнезией. Должно было пройти. Все должно было восстановиться. А вместо этого мы потеряли ее.
— Да что случилось?
— Фуга, — сказала Офелия.
— Фуга?
— Фуга, — повторил Хоул. — Я впервые вижу эту штуку в реальности. У нас нет исследований, нет толковых данных. С подобным диссоциативным расстройством специалисты сталкивались, но редко.
— В чем суть-то? — начал злиться Ли.
— Она пыталась сбежать. Ее задержали охранники, — негромко проговорила Офелия. — Но когда ее вернули в палату, она не узнала ни палату, ни родителей, ни меня, ни Хоула. Теперь она именует себя Аркой Уилсон — не спрашивайте — говорит, что должна срочно вернуться на работу в Рим, что подписала контракт и не может оставаться в больнице ни минуты.
Ли медленно сел на скамейку у стены.
— Фуга — это тип диссоциативного расстройства, при котором человек теряет предыдущую личность, получает новую и забывает о так называемой прошлой жизни. Уверен, что все мифы и легенды о переселении душ связан с этим диагнозом, — пояснил Хоул.
— Я все равно ничего не понял. Я полицейский. Не врач.
— Когда человек переживает травмирующее событие, оно может запустить защитную реакцию, сила которой ломает психику и буквально расщепляет личность. В зависимости от сценария, состояния психики, обстоятельств и еще тысяч факторов оно может проявлять себя по-разному. Одно из самых редких явлений — фуга.
— Это все похоже на бред сумасшедшего.
Хоул медленно кивнул.
— Психоаналитики упоминают в своих работах эти расстройства. Но почти никто из них не сталкивался с ними вживую. Мне страшно повезло. И если бы диссоциация была предметом моих исследований, я почувствовал бы себя счастливым. Но сейчас я испытываю лишь одно чувство. И оно деструктивно.
— Вы не виноваты, Себастьян, — Офелия положила ему руку на плечо и тепло улыбнулась.
Ли следил за ними без каких-либо эмоций. Он никак не мог уложить в голове то, что ему сказали. Но понял одно. Двух хороших новостей с него достаточно. Есть одна плохая. Может, найдется что-то еще.
— Хоул, вы можете разговорить ее родителей? Мне нужен дневник.
— Я уже спрашивала про дневник, они не знают, — сказала Офелия, бросив на Андреаса усталый взгляд.
— Поэтому я прошу сделать это Себастьяна. Он психиатр. Он работал с Миленой. Вместе с ее родителями он сможет понять, где она его хранила. И найти его.
Себастьян кивнул.
— Ладно. Займусь.
— Доктор Лоусон.
— Да?
— А что с другими выжившими? Прошло десять дней. Неужели никого?..
Офелия снова помрачнела. Медленно покачала головой.
— За это время умерло еще двое. У нас осталось двое, но они не приходили в себя. Состояние стабильное, но тяжелое. Парень и девушка. Вам описать повреждения?
— Боже упаси, — отмахнулся Ли. — Скажите только, есть ли какой-то шанс, что они придут в себя и смогут что-то рассказать?
— Шанс есть всегда, капитан. Мы делаем все, что в наших силах. Прошу извинить. Оставляю вас с Себастьяном. Меня ждут пациенты.