17 мая, раннее утро
— Это становится доброй традицией, встречаться у моего подъезда.
Андреас, не успевший закурить, обернулся с сигаретой в зубах и с зажигалкой в руке. Офелия — последнее существо, которое он ожидал увидеть в такой ранний час. Она переехала тогда же, когда он сам начал бывать у Мередит чаще, чем можно было бы приезжать к случайной любовнице. Вот и сегодня он провел с ней очередную чудесную ночь и встал пораньше, готовясь к новому, важному и сложному дню.
— Рад ее возобновлению, доктор Лоусон, — негромко проговорил полицейский, возвращая сигарету обратно в пачку. — Вы без машины?
— Так устала вчера, что оставила ее у больницы.
— Я могу подвести.
Офелия улыбнулась. Она похудела. Лицо осунулось. Обычно блестящие зеленые глаза будто бы потускнели. Лия собрала волосы в тугой хвост и была похожа больше на банковского служащего, чем на блистательного хирурга, чей портрет не сходил с обложек как медицинских, так и глянцевых журналов. Ее губы тронула грустная улыбка.
— Я жду такси.
— Уверены?
Офелия на мгновение опустила глаза, потом вновь посмотрела ему в лицо. Он почувствовал внутреннюю борьбу, но через некоторое время решение было принято.
— Поехали, — сказала Офелия. — Андреас…
Она замолчала. Слова благодарности так и не сорвались с ее губ. Ли медленно кивнул. Его одурманенность этой женщиной прошла. Сейчас он был с другой и чувствовал свою ответственность перед ней. Но глубокая привязанность и искренняя симпатия к Лоусон имели право на жизнь. По меньшей мере он рассудил именно так. В нем проснулось желание ее поддержать, уберечь, и капитан полиции пошел вслед за ним. К тому же этот день нуждался в спасении, и утро с Лоусон могло его спасти. Ли закрыл расследование по Стрелку, несмотря на вопящую интуицию. Ничего не нарыл на лабораторию, Муна и прочих. И чувствовал себя полным неудачником. Неудачником, которому поручили присутствовать от имени полиции на сегодняшнем заседании. Том самом, где Эверетт либо добьется самой крупной победы в свое карьере, либо столкнется с ужасающим поражением. В голове прояснилось. Эверетт. Рамон готовился к суду, волновался. В такие моменты он несносен. Видимо, Офелии досталось.
— Я рад помочь. Мне по пути.
Он открыл автомобиль, помог женщине сесть, без сожаления запихал сигареты и зажигалку во внутренний карман куртки и сел за руль. Офелия смотрела прямо перед собой. На ее щеках появился нежный румянец. В глаза Андреасу она пыталась не смотреть. Он понимал, как она себя чувствует. Понимал, что она боится, что придется объясняться с Эвереттом, который сейчас не в том состоянии, чтобы спокойно воспринимать информацию. Понимал, что она зла и расстроена. Он не хотел лезть ей в душу, но против собственной воли затаил дыхание, оказавшись снова рядом с ней. Очевидная, но гонимая все это время мысль полностью завладела его сознанием: «Мередит всего лишь человек». Хороший секс и приятные беседы — недостаточно прочный фундамент для отношений. Чтобы внутренний диалог не загнал его в тупик, мужчина завел машину и откинулся на спинку сидения, позволив себе немного выдохнуть.
— Давно не виделись.
Фраза Офелии вырвала полицейского из глубокой задумчивости. Вздрогнув, он отжал сцепление, включил первую передачу и мягко вырулил со стоянки. Набрав скорость, скользнул в утренний редкий поток таких же «жаворонков», спешащих по своим делам без суеты, которая начиналась в час-пик.
— Вы переехали, — сказал он. — А дело Стрелка закрыли.
— Вы нашли, что хотели?
— Нет. Получил приказ от руководства свернуть расследование. Нет подозреваемых, нет связи. Нет улик. Парень сошел с ума. А, кстати, его отчим пытался повеситься в дурдоме. Выжил. Переведен в ранг буйных. Им занимается коллега Хоула, не помню ее имени.
Офелия покачала головой.
— А мы тайком собрали команду для того, чтобы делать сложные операции на темных существах.
Ли на мгновение отвернулся от дороги, чтобы бросить на нее удивленный взгляд.
— Операции? Разве это возможно?
— Оказывается, да. И речь не о том, чтобы вынуть пулю или пришить обратно руку. Речь о сложных операциях. И на сердце, в том числе.
— Звучит сказочно.
Ускорившись, Ли обогнал старенький «вольво» и вновь вернулся в правый ряд, сбросив скорость до разрешенных семидесяти километров в час.
— Значит, вы тоскуете без дела? — спросила Лия.
Андреас услышал в ее голосе улыбку и невольно улыбнулся в ответ.
— Еще как. Жду, когда в этом городе кто-то опять сойдет с ума и начнет убивать. Команда занимается бытовыми преступлениями. А меня отправили в суд. Понизили до охранника.
— Серьезно?
— Конечно, нет, — рассмеялся он. — Но сегодня я действительно работаю в суде. Но вы, наверное, знаете.
Она покачала головой.
— Не знаю. Откуда бы? Мы с… мы не говорим о работе.
Она замкнулась и отвернулась, а Ли почувствовал себя неуютно. Что между ними происходит? И почему эта женщина выглядит такой несчастной? Важнее другое. Почему ему есть до этого дело? Ли крепко сжал руль руками в тонких перчатках, чтобы хоть как-то сбросить напряжение, которое волной прокатилось по телу и осталось в мышцах.
— У тебя все хорошо? — негромко спросил он за мгновение до того, как за поворотом показалось величественное здание госпиталя имени Люси Тревер.
— Н-не знаю, — ответила Офелия после длинной паузы.
Андреас остановился возле ее машины и повернул голову, чтобы заглянуть в глаза.
— Я рядом, — пообещал он и замялся.
В зеленых глазах Лии сверкнула благодарность.
— Удачи в суде.
— Устроим парное свидание?
— Обязательно. Если Рамон согласится.
— Я с ним поговорю. Хорошего дня, доктор Лоусон.
— Спасибо, что подвезли.
— Мы вроде бы перешли на «ты»? — он задержал взгляд на ее губах, которых коснулась грустная улыбка. На женщине не было ни грамма макияжа, но как прекрасна она была в это утро. Полицейский невольно подался вперед, сократив расстояние между ними.
— Это было так давно, — Офелия отстранилась. — Договоримся еще раз? Андреас.
— Спокойной смены, Лия.
Если она не выйдет из этой гребаной машины прямо сейчас, он за себя не отвечает. Видеть грусть в этих глазах оказалось для него непосильной задачей. Будто прочитав его мысли, Лия замерла и посмотрела ему в лицо. Ее взгляд стал сосредоточенным, Ли отчетливо считал сомнение. Надежда разгорелась в груди, но тут же исчезла — Лоусон потянулась к ручке двери.
— Мы так и не сходили на свидание, — неожиданно сам для себя сказал Андреас. Сейчас он не хотел думать о последствиях, о том, что она с другим. Он видел только то, что сейчас — в эту конкретную минуту — он нужен ей.
Ее рука упала с дверной ручки. Женщина медленно обернулась и снова посмотрела ему в глаза. Ее лицо приняло озадаченное выражение, а выглянувшее солнце озолотило волосы.
— Но мы стали добрыми друзьями? — Она протянула руку, поправила упавшую ему на лицо прядку и улыбнулась. — Это именно то, что мы можем себе позволить.
Она отдернула руку, открыла дверь и выскочила на улицу. Не оглядываясь, пошла в сторону главного входа. Ли проводил ее взглядом. Каков идиот.
Полицейский ругал себя всю дорогу до здания суда. Наваждение не прошло. И на самом деле его отношение к Лоусон не изменилось. Он не любил Мередит. Чертыхнувшись, Ли ударил по рулю. Мередит всего лишь человек. Сколько он сможет пробыть рядом с ней? Еще пару месяцев? Лучше прекратить это сейчас. Пока он не разбил ей сердце, пока не вошел в ее жизнь, заменив собой все. А что потом? Он просто полицейский, который всегда хорошо делал свою работу. Он просто хороший парень.
Ли припарковал автомобиль на служебной парковке, выскочил из машины и, не оборачиваясь на здание суда, отправился к небольшому кафе. До заседания еще оставалось несколько часов. Можно спокойно выпить кофе, привести в порядок мысли и чувства. И понять, что с ним происходит. Хотя фактически Андреас понимал только одно: ему нужна работа. Расследование. Маньяк. Ему нужно что-то, чем он мог бы продолжить жить. Пока он занимается ерундой типа «на таком заседании должен быть доверенный человек из убойного», он будет смотреть на чужих женщин и жрать себя за это.
— Что-то ты рано.
Ли остановился у входа в кафе и ошеломленно посмотрел на Рамона Эверетта, который сидел за столом у окна и с невозмутимым видом поглощал свой завтрак. Встретиться с ним так рано полицейский не рассчитывал. Он надеялся, что ничем не выдаст своего волнения и грязных мыслишек. Впрочем, от Рамона редко удавалось что-то скрыть. И, судя по всему, сейчас адвокат был не в настроении. Андреас занял место напротив друга, подозвал официанта, чтобы отдалить момент, когда придется посмотреть ему в глаза.
— Что желаете?
— Возьми пашот, — вмешался Рамон. — Сегодня выше всяких похвал.
— Мне то же, что и ему. И кофе. Покрепче, сливки, два сахара.
— Почему ты выглядишь так, будто подсматривал за девочками в раздевалке, а тебя спалила училка? — тем же невозмутимым тоном, который совершенно не сочетался со смыслом сказанного, спросил Рамон. — Никогда тебя таким не видел. Теребишь ногти, прячешь глаза. Это я должен ходить по потолку от волнения, а не ты. Но я, как ты видишь, спокоен. А что с тобой? Неудачная ночь?
— Все нормально. Готов к слушанию?
— Ты виделся с моей женой?
Ли наконец-то поднял глаза и посмотрел на собеседника в упор. Смятение сменилось гневом.
— Ты женился и не сказал об этом своему лучшему другу?
— У меня нет лучших друзей. Когда ты успел пересечься с Офелией?
— Да как ты…
— Духи, — отрезал Эверетт. В его синих глазах разгоралось темное пламя. Медленно. Опасно. Обычно он взрывался с полпинка, но также быстро успокаивался, но сейчас сдерживал себя. Тон не изменился, такой же собранный, не изменилось даже выражение лица, а вот взгляд. Полицейскому стало не по себе.
— Я встретился с ней утром у подъезда. И подвез до работы. Она выглядела подваленной. Расстроенной. Что случилось, Рамон?
— Не твоего ума дело.
— Но ты называешь ее женой? В то время, как она ночует в своей старой квартире?
— Не твоего ума дело, — повторил Эверетт тише. Помедлил. И вернулся к завтраку.
Официант принес заказ Ли, убедился, что у гостей все хорошо, собрал со стола использованные салфетки и испарился. Андреас с облегчением принялся за еду. Он зря затеял этот разговор. Надо было просто сказать, что подвез ее до работы. Что в этом такого? Соседская услуга.
— Я не могу читать твои мысли, — негромко проговорил Рамон, — но слышу их. Лучше тебе остановиться, дружок. Встретимся в зале суда, мне нужно подумать.
Он встал, положил на стол несколько идеально ровных купюр, поднял дипломат.
— Рамон?
Адвокат не ответил, но посмотрел полицейскому в глаза.
— Ей очень плохо.
Молчание.
— Позвони ей. До того, как войдешь в зал суда.
— Позвоню. После того, как выиграю дело.
Андреас остался один. Он допил кофе, глядя в окно и думая о том, что счастье, которое досталось Эверетту, тот оценить не способен. Ли не понимал, как можно поссориться до такой степени в самом начале отношений. Два месяца. Сладкий период одурманенности друг другом. Или у этих двоих все не так?
Полицейский вздохнул, расплатился по счету и, одевшись, в свою очередь вышел из кафе. При виде величественного здания суда из серого мрамора он переключился на то, что предстояло через несколько часов. Дело десятилетия. Самсон Шивали на скамье подсудимых. Об этом мечтало все управление, наконец посадить короля, а не пешку. Ли сомневался в успехе, как и в том, что исчезновение Самсона изменит что-то кардинально. Скорее, откроет путь для небывалого расцвета преступности. Ведь, присмотревшись, даже дурак бы понял, что Шивали не самый лучший представитель криминальной власти. Он был умен и силен — и только. Недостаточно для Треверберга, где балом правят люди (и не люди) исключительных достоинств и недостатков, люди абсолюта. Почему-то подумалось, что сам Эверетт больше походил на роль одного из королей криминального мира. Странно, почему он выбрал профессию адвоката.
Пошел мелкий дождик. Полицейский поднял ворот куртки и скользнул в здание, где уже собиралась толпа журналистов. Может и Мередит явится, хотя она отошла от криминальной хроники, как только Ли начал бывать в ее постели. Смысл, видимо, потерялся. Он улыбнулся воспоминаниям о Мередит, и запоздало понял, что так спешил скрыться от журналистов, что забыл покурить. В здании суда это было строжайшим образом запрещено. Нужно найти курилку для охранников. В это мгновение он, капитан полиции, чувствовал себя обычным охранником из частной конторы, которая трясется над лицензией и не смотрит дальше завтрашнего дня.
Его внимание привлек мощный мужик в черной форме частной охранной организации. Прозрачные глаза мужика казались мертвыми, а лицо невозмутимым. Неужели Ли сравнил себя с таким вот?
— Не подскажите, где у вас тут курят?
— Эээ, что? Ты кто такой?
Ли достал значок.
— Прислали из управления к двухчасовому заседанию. На улице толпа журналистов. Не поверю, что вы все ходите курить на ступеньки.
Скулы мужика покрылись красными пятнами, но не от возмущения. Он выглядел так, будто его поймали на месте преступления, и теперь он не знал, убить случайного свидетеля или «включить дурака». Ли посмотрел на него внимательнее. Мужик как мужик. Лет сорок, гладко выбрит, на голове стандартный для охранника «ежик». Шрамы на лице и шее, будто собака покусала. Еще застал войну. В глазах застарелая мгла. Так свойственная людям, чье отрочество прошло в аду. Впрочем, он скорее напоминал арийца.
— По коридору до конца, серая дверь справа. Без таблички. Там выход.
— Спасибо.
Ли бросил на него еще один пристальный взгляд. На нагрудном кармане красовалась нашивка «Адам Сортович». А под ней «Безопасный Треверберг». Ли никак не мог понять, зачем городу нужны частные конторы, если правильнее поставить на охрану подобных заведений профессионалов с соответствующей подготовкой. Шеф как-то пытался протолкнуть законопроект, который открыл бы управлению дополнительный источник дохода, но «наверху» его завернули. Невесело усмехнувшись, Ли пошел в указанном мужиком направлении. Курить хотелось неимоверно. У него было время до заседания. Он пришел рано.
Какой-то неправильный день.
Кое-как скоротав время, он дождался прибытия коллег и в 14.01 с чистой совестью вошел в зал суда, где уже с обманчиво спокойным видом сидел Шивали со своим адвокатом. Эверетт выглядел безупречно. Андреас, который успел переодеться в форму, занял свое место. Представители «Безопасного Треверберга» замкнули периметр. Они стояли каждые пять метров. Все как один бритоголовые и широкоплечие. У двоих из них, включая знакомого Андреасу Адама Сортовича, выражение глаз которого не изменилось, было оружие. Автоматы с гладкими черными стволами висели на груди. Ли напрягся. Ему самому выдали резиновую дубинку. Разрешение на оружие в суде управлению не дали. Вот вам дубинки. С копьями против пушек ей-богу.
Соротович смотрел в одну точку. Он будто ничего не видел вокруг, но Ли узнавал эту выправку. Такую же, как и у его коллеги. Небрежно переброшенный через плечо и замерший на груди автомат, ноги на ширине плеч.
Где же судья.
Самсон Шивали молчал, что-то рисуя на белом листе. Эверетт встал. Внимание Ли переключилось на него. Адвокат легко улыбался, будто готовился встретить гостей. Волосы идеально уложены. Рукава рубашки закатаны до локтя. Пиджак остался на стуле. Вольность, которую мог позволить себе представитель защиты. Ли знал, что Эверетт использовал все в работе. Все имело значение. Цвет рубашки, наличие или отсутствие пиджака, цвет галстука. Он подбирал свой гардероб с тщательностью маньяка. Предстояла короткая процедура утверждения присяжных.
В зал влетел Дрейк. Он подошел к Эверетту, тот с невозмутимым видом пожал руку.
— Вас пригласили понаблюдать, детектив Дрейк? — спросил Рамон негромко.
Ли напрягся. Дрейк сдвинулся на Шивали и в целом был способен на необдуманные поступки. Капитан встал и приблизился к говорившим. Коллега окинул его недовольным взглядом, но протянутую руку пожал.
— Понаблюдать за тем, как справедливость восторжествует, господин адвокат.
Рамон хотел ответить, но не успел. Прозвучало объявление, в зал вошел судья. Стук молотка. Бесшумно и неумолимо закрылись двери в зал заседания. У них встали два клона-охранника. Никто не войдет и не выйдет, пока судья не объявит перерыв. Ли вернулся на свое место. Подумав, встал у стены между двумя охранниками. Поймал на себе взгляд Адама и на мгновение оцепенел: столько мрака и холода было в его взгляде.
Прокурор и адвокат утвердили присяжных и судья начал заседание. Треверберг против Самсона Шивали. Самое громкое и невозможное дело о наркотиках последнего десятилетия.
Два часа спустя.
Ей было от силы двадцать лет. Тонкая и хрупкая, словно белая лилия, она дала присягу, положив руку на тревербергскую конституцию. Уже уставший зал следил за новой свидетельницей с напряженным интересом.
— Мадлена Ливер, 20 лет, я работаю хостесс клуба «Сладкие грезы», которым владеет мистер Шивали, ой… Я думаю, что он владелец, но документов не видела.
— Мисс Ливер, расскажите, что происходило вечером семнадцатого февраля этого года, пожалуйста, — с очаровательной улыбкой проговорил Эверетт.
Присяжные, шесть мужчин и шесть женщин, смотрели на свидетельницу и адвоката. Каждый старался читать лицо, но каждый невольно обнажал перед Рамоном душу. Синие глаза мужчины то и дело останавливались на том, кого он хотел впечатлить. Природная магия бессмертного существа умножалась на профессионализм. У присяжных и прокураторы не было шансов.
— Это была моя смена. Было многолюдно, щедрые люди. Пришли отдыхать. Мои смены построены так, чтобы я могла отдыхать. Два часа в зале, двадцать минут в подсобном помещении. Там можно поесть, покурить, даже принять душ. В двадцать три тридцать я оставила зал на попечение Кейт — это барменша, — и ушла в подсобку. Вечер был тяжелый, и я решила принять душ. Душевые комнаты находятся в глубине здания. У подножия лестницы, которая ведет в административную часть.
— А что располагается в административной части.
— Эм, — девушка невольно намотала прядку на указательный палец, засмотревшись на адвоката, который ей по-прежнему вежливо улыбался, но поймав настороженный взгляд судьи, пришла в себя и вернула руки на стойку. — Там офис. Бухгалтерша. Кабинет мистера Шивали…
— Вы отправились в душ и что дальше?
— Помылась. Я как раз посушила волосы и была готова отправиться в залу. Открыла дверь, почувствовала, что не одна и прикрыла ее обратно. Оставила щелочку, в душе выключила свет.
— Зачем вы это сделали? — не выдержал прокурор.
— Возражаю, Ваша Честь, обвинение сможет задать все свои вопросы после того, как закончит защита.
— Протест принят, господин адвокат. Пожалуйста, продолжайте.
По залу пронесся легкий вздох, когда Рамон окинул его взглядом. Ли невольно улыбнулся. Друг наслаждался вниманием. Этим двухчасовым спектаклем, который уже приближался к своей кульминации. Они выслушали трех свидетелей и пока все сводилось к тому, что у обвинения все слишком гладко складывается. Слишком безупречной выглядит теория. Эверетт мастерски ткнул прокурора носом в несоответствия, и тот уже поплыл. Еще чуть-чуть и посыплется. Видимо, мисс Ливер должна была стать последним гвоздем в крышке гроба обвинения.
— Я увидела двоих мужчин в черном с черными масками на лицах. Один стоял у лестницы в административную часть, а второй по ней спустился. Они негромко заговорили между собой, но в подсобке акустика хорошая.
— О чем они говорили?
— Ох, господин Эверетт, я не запомнила дословно.
— Расскажите, что помните?
— «Ты все спрятал?» — спросил один. Второй ему ответил, что да, отнес и положил в кабинет. Он сказал такую фразу смешную «как будто там всегда лежало, теперь даже тупица поверит, что черный король приторговывает белым ядом».
В зале заговорили разом все. Стук молотка прорезал шум.
— Тишина в зале суда! Тишина!
— Никакого правосудия не существует.
Ли не сразу понял, кто произнес эту фразу. Через мгновение воздух прорезал грохот выстрелов. Полицейский увидел только, как отшвырнуло Эверетта направленным выстрелом в грудь, адвокат ударился о стойку, за которой на постаменте сидел судья, и рухнул на пол. Следующая пуля прошила плечо самого Ли, он вздрогнул и выронил дубинку. Еще одна. Падая, Андреас поднял глаза на убийцу. Адам смотрел прямо ему в глаза.
— Правосудия не существует. Я — правосудие.