— Вы клевещете на меня, почтеннейшая,- возразил Альпинокс- Не забывайте, они принадлежат к нашему племени. Даже если иногда и заводят шашни с чужанами. Это ведь случается порой и с такими, как вы.— И он бросил взгляд на Пери Бану,— как раз в эту минуту ее целовал фон Вассерталь, а она нисколько не противилась.
— Да подите вы прочь, вы просто несносны! — Амариллис Лугоцвет легонько оттолкнула Альпинокса, и он счел это поводом подняться и жестами показать Розалии, что дверь не заперта. И тогда в комнату вступила лесная дева в белых прозрачных одеждах. От всего ее существа словно веяло ночной свежестью, и разгорячившиеся танцоры почувствовали, как их коснулось холодное дуновенье. Но в открытую дверь, должно быть, проникли и другие, пока еще невидимые, созданья, потому что дом вдруг наполнился шушуканьем и хихиканьем, и теперь никто не был огражден от злых проказ. Амариллис Лугоцвет почувствовала, что кто-то покрывает ее лицо быстрыми влажными поцелуями, и только когда она особым заклятьем заставила проказливое созданье принять зримый облик, узнала маленькую русалочку из домочадцев фон Вассерталя, которую уже встречала прежде.
А потом цитра Евсевия внезапно взлетела под потолок, и полилась дивная музыка.
— Клянусь всеми вещами и образами,— шепнула Амариллис на ухо Альпиноксу.— Тихий народец тоже здесь.
— Вы подразумеваете племя эльфов, некогда изгнанное из Альбиона? Малютки были крепко наказаны, шалить они больше не посмеют.
Но вот стали видимы наконец и эльфы со своими крошечными скрипками и флейтами, и под новую музыку ораву закружилось несколько пар.
— Они все-таки очень коварны, в этом вы меня не разубедите,— продолжала Амариллис, она никак не могла удержаться и не поносить эльфов, потому что давно имела на них зуб, а за что — это уже другая история.
—Нам надо теснее сотрудничать, почтеннейшая, нам всем — это относится и к тихому народцу, и к кому угодно еще.
— Вы меня ловите на слове, ладно. Но как же нам это осуществить?
— Собраться всем вместе и обсудить, что мы еще можем сделать.
— Ах,— вздохнула Амариллис Лугоцвет,— стоит мне только представить себе наши бесконечные споры и пререкания! Ничего из этого не получится!
— Быть может, для нас все-таки кое-что прояснится.
Между тем дева Розалия подошла к столу и так недвусмысленно воззрилась на Альпинокса, что тому ничего другого не оставалось, как пригласить ее на танец.
Пока Альпинокс кружился с лесной девой, фон Вассерталь и Пери Бану вернулись к столу.
— Дорогая Амариллис, этот праздник просто волшебный, все так своеобычно и непринужденно! — С этими словами персидская фея обхватила за шею Амариллис Лугоцвет, не выпуская в то же время руки фон Вассерталя. Потом парочка уселась за стол, вплотную друг к другу, и у Амариллис Лугоцвет зародилось подозрение, что под столом они нежно касаются друг друга ногами.
— Пока мы танцевали,— обратилась Пери Бану к Амариллис Лугоцвет,— вы тут строили какие-то планы. Все время сидели в уголке и тихо беседовали.
Амариллис Лугоцвет вздохнула — нельзя сказать, что так уж озабоченно, просто вздохнула — и рассказала об идее Альпинокса собраться всем вместе, она даже придала этой идее большую весомость, назвав предстоящую встречу конгрессом и тем подчеркнув» что короткая встреча ничего не даст, понадобятся дни, а быть может, недели, чтобы, как она выразилась, «надавав друг другу тумаков, до чего-нибудь доспориться».
— Раз сам альпийский король вносит такое предложен ние, то должен быть толк,— заметил грустно-задумчивый фон Вассерталь, не проявляя, впрочем, особого интереса к делу.
— Превосходная идея! — вскричала Пери Бану.— Будущим летом все мы съедемся на этом курорте, поселимся в одном большом отеле и будем совещаться. А уж какие мы станем закатывать пиры..; В самом деле, превосходная идея.
И вот уже слово «идея» облетело всех присутствующих. Оно переходило из видимых уст в невидимые и будоражило умы.
— Блестящая идея,— заметила Розалия Прозрачная, когда Альпинокс подвел ее к столу.— Вы не находите, Дорогая Амариллис?
Амариллис Лугоцвет легонько покачала головой
— Покамест все довольно туманно,— ответила она,—. Даже вам подобных без хорошей подготовки не собрать.
— Знаете,— Продолжала Розалия Прозрачная,—временами, когда я задумываюсь над своей судьбой, я' чувствую такую гнетущую тоску, хочется поскорее раствориться в какой-нибудь полоске тумана. Не осталось уже ничего, на что можно было бы опереться. Большинство лесных дев рассеялось кто куда, а оставшиеся готовы на любую крайность. Ведь все так печально, вы не находите? Чужане стали совсем чужемерзкими, и уже почти не сохранилось мест, где можно порезвиться вволю.
— У каждого из нас свои депрессии,— сухо ответствовала Амариллис. Дело в том, что она терпеть не могла Прозрачную с тех самых пор, как та ни с того ни с сего явилась к ней в дом и принялась рассказывать о своих любовных похождениях, — но это уже совсем другая история.
Тем временем Драконит и фея Наступающей Прохлады, устав от танцев, тоже возвратились к столу.
— Я слышал, здесь принимаются важные решения,— обратился Драконит к Амариллис Лугоцвет.— Прежде все го надо будет выработать резолюцию, которая положит конец хищнической добыче драгоценных камней. Могу я рассчитывать, дорогой Альпинокс, что вы поддержите мое предложение?
Фея Наступающей Прохлады, с приближением утра становившаяся все более оживленной, с интересом прислушивалась и кивала головой.
— Да, да, милейший! — воскликнул Альпинокс, на которого теперь со всех сторон сыпались предложения и советы.- Мы все обсудим. В свое время.
— Такой конгресс,— включилась Амариллис Лугоцвет и с удовольствием отчеканила это слово, в конце концов оно было введено ею,— должен быть очень основательно подготовлен. Вы же видите — стоит только зародиться идее, как она сразу всех будоражит.
Пока горные и водяные духи продолжали плясать, Евсевий, с большим усердием исполнявший обязанности королевского кравчего, повесил над плитой котел с супом-гуляшом, и аромат этого острого кушанья стал приятнейшим образом щекотать ноздри гостям, успевшим проголодаться. Когда же суп наконец сварился и его можно было подавать на стол, то даже эльфы перестали играть на своих инструментах, дав себе передышку. Не потому, что им захотелось супа,— они питались исключительно росой,— но они тоже что-то пронюхали про «идею» и со свойственным их племени любопытством приблизились к столу. Некоторое время они молча прислушивались к разговорам, затем высший из них по рангу спросил, кто будет приглашен на конгресс.
— Конечно, все,— вскричал Альпинокс,— все, в чьей власти принять образ или вселиться обратно в вещи, не потеряв при этом себя, как это происходит с чужанами,— решительно все, будь то феи, гномы, горные духи, эльфы...
— Дорогой Альпинокс,— перебила Амариллис Лугоцвет,— это было бы просто бессмысленно и только повредило бы всей затее. Если мне будет дозволено высказать некоторые замечания...
— Ну, разумеется, почтеннейшая, прошу вас.
— Так вот, если уж мне дозволено высказаться, то я полагала бы более целесообразным, чтобы все существа, как-то: эльфы, гномы, горные и водяные духи, обязанные своим королям беспрекословным повиновением и живущие строго организованно, — прислали бы на конгресс лишь по одному представителю, в то время как вы, дорогой Альпинокс, и присутствующие здесь феи...— тут громко кашлянула Розалия,— а также лесные девы, по возможности, явились бы все.
— Принимается! — хором воскликнули названные, однако среди строго организованных существ поднялся тихий ропот, но никто на него не откликнулся, дабы не дать ему повода усилиться.
— Но у нас впереди еще много времени,— заявил Альпинокс,— пройдет не меньше года, пока мы сможем созвать конгресс, а посему я просил бы уважаемых гостей оставить дискуссии и отведать супу.
Этому призыву все дружно последовали, и раздавшиеся вскоре «ахи» и «охи» доказали Евсевию, что его поварское искусство получило общее признание.
Когда все насытились,— Евсевий каждому еще дал добавку,— и эльфы снова было взялись за свои инструменты, в окна проникли первые лучи солнца, напомнив всея компании, а в особенности тем, кто избегает дневного света, что пора расходиться по домам. Первыми исчезли эльфы, исчезли мгновенно, даже не попрощавшись, но горные и водяные духи тоже очень спешили. Оставшись в первоначальном составе, Альпинокс, три феи, Драконит и фон Вассерталь еще неторопливо допили свои бокалы, потом тоже поднялись и распрощались под звуки веселой «отвальной», которую Евсевий сыграл на своей вновь обретенной цитре.
Три феи решили не пользоваться ни одним из волшебных средств передвижения, а продолжить пешую прогулку вдоль озера и затем пойти по Трессенской дороге, ведущей прямо к дому феи Лугоцвет.
Макс-Фердинанд, мирно проспавший ночь в укромном уголке охотничьего домика, весело носился и прыгал впереди трех дам, обнюхивал все деревья и кусты и у каждого поднимал ножку.
Феи, которых весьма взбодрил свежий утренний воздух, резво шагали вперед и долгое время не произносили ни слова, пока Пери Бану не прервала молчание.
— Вот что я думаю: если мы пригласим на конгресс всех фей, нам понадобится уйма гостиниц, чтобы их разместить.
— Ну нет, так уж много нас не соберется,— возразила Амариллис Лугоцвет.— Не забывайте, дорогая, ведь перед нами еще стоит проблема Времени. Как вам известно, мы часто обходимся с ним весьма произвольно. Вспомните о принце Ахмеде, которому долгие годы, прожитые с вами, показались одним-единственным днем. Многих фей в течение года не удастся даже оповестить, ибо у них совсем другое исчисление Времени.
— Прежде всего фей из Китая,— заметила фея Наступающей Прохлады.— Большинство их во время Ихэтуаньского восстания решило заснуть на сто лет. Их так разбирало любопытство узнать, к чему это все приведет, что ждать они были не в силах, и тогда они решили заснуть, чтобы, пробудившись, сразу узнать, что и как. К счастью, я на это не согласилась, вот почему ваше любезное приглашение застало меня на месте, милая Амариллис.
- Вот видите, моя дорогая,— обратилась Амариллис к Пери Бану,— в чрезмерно большом количестве мы не окажемся.
Несмотря на живительную утреннюю свежесть феи все же были нарядно утомлены, а потому не стали долее обсуждать «грандиозную» идею. Они заранее радовались хорошему кофе и покойной постели, в которой можно будет сладко доспать до обеда.
***