Самое неприятное было то, что мой преследователь, похоже, видел в темноте. Моего самообладания хватило на то, чтобы не броситься оголтело бежать куда-то по тоннелям. Я прикинул, с какой примерно скоростью движется этот старикан и просто отступал чуть быстрее. Не подпуская его ближе, но и не разрывая дистанцию. Он неразборчиво бормотал, причмокивал, иногда пытался ускориться, но рывков не делал.
Мне срочно нужен был свет. Хоть какой-нибудь, спички, там, или фонарик. У нас же есть фонарики, почему я не захватил с собой один?
Тварь продолжала, не отставая, шаркать за мной. Может быть, я зря убегаю? Может она вовсе даже и не собирается нападать, просто обнюхать хочет? Тут я понял, что в своем тактическом отступлении уже дважды свернул с прямой. А значит я еще меньше теперь представляю, где конкретно я нахожусь.
— Может, поболтаем? — говорю. — Вдруг ты на самом деле дружелюбное создание, которое вообще не собирается делать ничего плохого?
Кажется, шарканье снова ускорилось. Какая шустрая тварь! Что бы это ни было…
Я уже был почти на пределе своего «слепого» движения, и чувствовал, что бормочущий преследователь начал сокращать дистанцию. А у меня из всего «оружия» только бумажки, которые мне всучила Соловейка на выходе. И я все еще держу их в руках, как дурак. Стараясь не растерять концентрации, сложил листики насколько мог аккуратно и сунул во внутренний карман пиджака. Свободные руки все-таки добавляют уверенности.
Хотя ее было бы больше, если бы у меня был хотя бы нож. А еще лучше, если бы я нашел, где тут включается свет!
Стоп. Тут я вспомнил, что говорила Соловейка, перед тем, как выпихнуть меня из своей лаборатории. Сломать. Меня придется ломать, и это будет сложно. А что если все эти темные коридоры и загадочный бормочущий преследователь — это просто спектакль? Чтобы довести меня до какого-то пограничного состояния, в котором магия, сидящая внутри меня, пробьет себе выход и…
Я уперся ладонью в какой-то очередной угол и свернул. Бормотание и шарканье опять приблизилось. Эта тварь медленно, но верно сокращала дистанцию, а вот я уже начинал выдыхаться. Пора было на что-то решаться. Либо нападать уже, невзирая на то, что я понятия не имею, что там за противник, либо впадать в панику и бежать хрен знает куда быстрее.
И если я еще хоть чуть-чуть поторможу с решением, в силу автоматически вступит второй план. Потому что… Да хрен знает, почему в моей голове нарастала паника. Подземелье, блямкающие все быстрее капли, шаркающий и бормочущий монстр.
Я сделал шаг в сторону и вперед, убрав пальцы от своего единственного ориентира во мраке — холодной кирпичной стены. Ничего страшного, Лебовский, просто представь, что ты дерешься с завязанными глазами. Не в первый раз, ведь правда?
Рванулся вперед, прямо туда, на ненавистное «шарк-топ, шарк-топ», нанес два быстрых удара в предполагаемый корпус. И даже вроде бы чего-то коснулся. Но или я рассчитал неверно, или тварь оказалась гораздо проворнее, чем я рассчитывал.
Я отскочил назад, почти инстинктивно, почувствовав слабое движение воздуха.
По ушам и нервам ударил мерзкий скрежет. Будто металлом по стеклу. Сноп искр на мгновение выхватил из мрака заросшее до глаз бородой лицо, длинные, как у обезьяны, руки. Кажется, это все-таки был человек. Когда-то…
Ну что ж, я его увидел. Мне стало легче?
Я снова отступил, скорее почувствовав, чем услышав, что тварь приблизилась. Показалось, или он перестал хромать?
Я крепко зажмурил глаза, все равно никакого от них толку сейчас.
Я только слышу и чувствую…
Справа!
Я прянул корпусом влево, когтистая лапа просвистела мимо щеки. Какая быстрая это все-таки тварь! Недовольное бормотание.
Но что радовало, в кои-то веки преимущество в весе на моей стороне. Это существо было ниже ростом и уже в плечах. По скорости мы примерно совпадали. Во всяком случае, пока. Но вот только оно меня видело, а я его — нет. И руки еще, вот же гадство. Чертовы длинные обезьяньи руки!
Я снова уклонился от удара, но один коготь все-таки зацепил меня за пиджак.
Ткань затрещала.
Ах ты зараза! Я быстро схватил эту обезьяну за тощее жилистое запястье.
Рывок, уклониться от второй лапы!
Сука, больно-то как!
Падай уже, тварь!
Я почувствовал смрадное дыхание совсем рядом с моим лицом. Хищно клацнули зубы.
Да бля…
Верткая сволочь не давала уронить себя на пол. И все время размахивало свободной рукой с когтями, несколько раз даже результативно. Благо, замах на таком расстоянии был невелик, поэтому максимум это были царапины. Кажется…
Хрен с тобой, дрянь такая…
Я шваркнул тварью об стену и попытался ухватить за вторую руку.
Сссука… Вот теперь качественно я получил! Боли я пока не ощутил, зато по спине явно потекло что-то теплое.
Да как же тебя…
Рука вывернулась из захвата, и тварь опять отпрянула куда-то в темноту. Шарк-топ-шарк-топ-шарк-топ… Бормотание раздалось справа. Движение воздуха.
Отскочил назад и влево.
Шарк-топ. Тишина. Только звук долбаных капель стучит уже в каком-то бешеном ритме. Почти как мое сердце… Почти?
Вжууу! Я успел убрать голову только по чистой случайности. Когти снова высекли из стены искры, и я увидел лицо твари совсем рядом. Впалые выцветшие глаза. Рыжие с сединой волосы и борода. Застиранный рабочий комбинезон на голое тело. Тоже покрытое рыже-седой растительностью. Если бы я встретил его на улице, то решил бы, что это просто опустившийся бомж. Или автомеханик в запое.
Тварь ухмыльнулась, и аллюзии на бомжа пропали. В путанице заросшего бородой лица хищно сверкнули клыки.
Постойте, я что, продолжаю его видеть?!
Когтистая лапа метнулась ко мне.
Я уклонился и сделал шаг назад.
Вот только опоры под ногой не оказалось. Я замахал руками, пытаясь удержать равновесие, но хрен там у меня получилось.
Падение длилось несколько бесконечных секунд. Я почувствовал, как мое тело стукнулось об какой-то выступ, перевернулось, потом удар и темнота…
Мне показалось, что я открыл глаза почти сразу же. Вот только что я сверзился с неизвестно какой высоты, а вот уже слышу, как рядом со мной шепотом ругаются два голоса. Успел удивиться, что мне не больно, потому что даже по самым моим скромным подсчетам, у меня должно быть несколько рваных ран, сломано плечо от удара о выступ и хрен знает что с позвоночником. Но шевелиться я мог, первым делом проверил, еще до того, как глаза открыл.
— …несправедливое наказание! — возмущенно прошептал кукольный голос Соловейки. — Никакой опасности не было, за ним следил Илья!
— Опасности! — кривляясь, передразнил второй голос. Мужской. Незнакомый. — Ты своим лилипутским мозгом решила, что его может прорвать в боевой ситуации? У тебя же в бумажках записано, что он убивал. И судя по остальным характеристикам, делал это не раз и не случайно.
— Но почти получилось же! — голос Соловейки звучал уже чуть менее уверенно.
— Почти… — незнакомец пробормотал что-то неразборчивое. — Где остальные данные?
— Я все вам отдала, — отчеканила Соловейка. — Ничего особенного в этом вашем Лебовском нет. Техномант — это хорошо, конечно… Как и доминатор…
— То есть, показатель вариативности на шкале деструкции тебя никак не насторожил? — мужской голос зазвучал несколько… иронично.
— Ой… — прошептала Соловейка.
Я приоткрыл один глаз. И тут же чьи-то горячие пальцы до боли сжали мне запястье.
— Продолжай делать вид, что спишь! — раздался шепот у самого уха. — Или тебе неинтересно?!
— Я не обратила внимания, — сокрушенно пробормотала Соловейка. — Ведь в остальном у него все стандартно. Если техномантию мы еще технически можем как-то поддернуть, то доминатора у нас ни одного не было за последние лет пятьдесят. А тут еще это… И что теперь делать?
— Тебе — уже ничего, — высокомерная усмешка. — Я его забираю.
— Как это забираешь? — возмутилась Соловейка практически в полный голос. Что при мультяшности ее тембра звучало скорее комично, чем угрожающе. — Распоряжение Гезехуса…
— Все просто, дорогуша, — холодно проговорил незнакомец. — У тебя два варианта. Я оставляю его тебе, а сам иду к Гезехусу и показываю вот это и вот это. А еще рассказываю про замечательное решение пустить по его следу корнипедума. Ничего, что Лизоньке пришлось его буквально по кусочкам собирать?
Пальцы снова сжали мое запястье. Ага, значит Лизонька как раз сидит сейчас рядом со мной. И это ее дыхание я сейчас чувствую на своем ухе. По кусочкам? Я еще раз пошевелился, но ничего особенного, кроме обычной сонной скованности не ощутил. Захотелось открыть глаза, чтобы посмотреть на кудесницу, исцелившую меня после подземного боя, но я сдержался.
— А что ты вообще там делал? — с подозрением проговорила Соловейка. — Да еще и вместе с Лизонькой…
— А это не твое дело, дорогуша, — отчеканил незнакомец.
— Нет, подожди… — послышался звук, как будто Соловейка соскочила со стула. — Тебя вообще не должно было там быть! Это значит…
— Ничего, дорогуша, ничего это не значит, — незнакомец рассмеялся. — Я правильно понял, что ты не хочешь отдавать мне Лебовского и выбираешь вариант «я иду к Гезехусу»?
— Сссскотина, — прошипела Соловейка.
— Я тебя тоже люблю, дорогуша! — раздался треск, потом что-то упало. — О, нет-нет-нет, Сольвейг Павловна, лучше не надо вот этих глупостей! Вы легко можете продырявить мое бренное тело шестнадцатью разными способами, но что вам это даст?
— Ненавижу тебя, — отчеканила Соловейка. Потом раздались ее торопливые шаги. Хлопнула дверь.
Незнакомец вздохнул. Его неторопливые шаги приблизились.
— Как он, Лизонька? — совсем другим тоном, практически ласково спросил он.
— Утром будет в порядке, — сказала Лизонька и отпустила мою руку.
— Милая, я может быть и никчемный целитель, но отлично определяю вранье, — он беззлобно рассмеялся. — Готов спорить, он уже пришел в себя. Ведь так, Богдан Лебовский?
— Да, — я открыл глаза. Незнакомец оказался на вид совершенно неопасным. Пока я слушал его вкрадчивый голос, мне казалось, что он должен выглядеть этаким опереточным злодеем, с тонкими усиками и черными как ночь волосами, щедро залитыми бриолином. Но хрен там я угадал. Рядом с кроватью стоял толстенький и кругленький человечек, едва ли выше меня ростом. Простецкое лицо с носом-картошкой могло принадлежать какому-нибудь продавцу с Толкучего рынка или, там, учителю труда, вбивающему в бестолковых недорослей искусство сколачивать табуретки. Но уж никак не грозному интригану…
— Что скажешь, Лизонька? — ласково спросил он. — Будет жить наш Лебовский?
— Конечно, Ярослав Львович, — сказала Лизонька и поднялась на ноги. — На самом деле, он здоров уже часа три как. Просто…
— Просто у тебя на него были свои планы, понимаю, милая, — толстячок кивнул. Его некрасивые губы, декорированные дурацкими топорщащимися усиками расплылись в доброй улыбке.
А я, тем временем, смотрел на Лизоньку. Хм, а ведь я ее уже видел! Это она сидела на крыльце, уткнувшись в конспект. Только я думал, что она парень. Очкарик-задохлик, типичный такой заучка. Сейчас ее волосы растрепались и вывалились из-под шапочки. И вообще если разглядывать, то было заметно, что она девушка. Но кто второй раз смотрит на ботана, уткнувшегося в тетрадку?
— Увы, милая, прямо сейчас я у тебя его заберу, — сказал Ярослав Львович. — Поиграешь с ним потом. Богдан, ваша одежда пострадала, поэтому я взял на себя труд подобрать вам новый гардероб. Надеюсь, угадал с размером.
Я немного помедлил, ожидая, что как вежливые люди Лизонька и ее патрон отвернутся. Но они оба продолжали смотреть на меня в упор. Что ж… Ладно, фигли теперь-то уже стесняться? Если эта Лизонька собирала меня, как сказал толстячок, по частям, то уж своим голым телом я ее точно не удивлю.
Я отбросил одеяло и сел. Двигался я осторожно, тело все еще помнило те места, на которых должны были быть раны. Я встал на ноги, сделал несколько медленных шагов. Подвигал плечами.
— Отличная работа, Лизонька, — сказал толстячок. Лизонька промолчала. Она смотрела на меня с таким… гм… плотоядным интересом, что мне стало даже немного не по себе.
Одежда была аккуратно сложена на стуле рядом с кроватью. Черные брюки, светло-кремовая рубашка, черный пиджак. Узкий черный галстук… Белые трусы и майка. Черные носки. Черные кожаные ботинки весьма щегольского вида. Не кирзачи или берцы, как здесь принято. Похоже, моим кроссовкам настал-таки кирдык… Жаль, удобные были…
Натягивая на себя одежду, я осмотрелся. Это был бокс, поделенный на две половины стеклянной стеной. В той части прямо перед стеклом стоял стол. За ним стул. Второй стул валялся на полу. Рядом с моей кроватью, кроме еще одного стула, стояла каталка, но ее содержимое было тщательно накрыто белой тканью.
— Я готов, — сказал я, одернув полы пиджака. Галстук я покрутил в руках, но надевать не стал. Нафиг надо, удавку еще на шее таскать.
— Прежде чем мы выйдем из палаты, я должен предупредить, что я всегда играю в светлую, — серьезно сказал Ярослав Львович. — У меня не будет от вас никаких секретов, я буду просто рассказывать и показывать все, как есть. Если что-то покажется вам чересчур… то просто скажите мне об этом. И мы остановимся. И продолжим, когда вы будете готовы. Я понятно выразился, Богдан?
— Не очень, если честно, — сказал я. — О чем вообще идет речь?
— Вы подслушали достаточно, чтобы понять, что с вами произошло? — спросил Ярослав Львович.
— Более или менее, — ответил я и пожал плечами.
— Выводами поделитесь? — он склонил голову и стал похож на фарфоровую фигурку толстенького пастушка. — Чтобы нам, так сказать, синхронизировать наше понимание.
— Это было что-то вроде испытания, которое должно было вызвать пробой, — сказал я. — Но что-то пошло не так. Все верно?
— Коротко, но точно, — Ярослав Львович кивнул. — Сольвейг Павловна очень опытный боевой маг, но женщина недалекая и самоуверенная. Но именно эти ее качества позволили этому разговору состояться. Она наделала ошибок, вы чуть не погибли, я ее подловил, и теперь я могу работать с вами, как считаю нужным.
— И как именно это будет? — спросил я. — Ну, раз уж вы пообещали мне откровенность.
— Пока не знаю, — задумчиво проговорил Ярослав Львович, перекатываясь с пяток на носки и оглядывая меня с ног до головы. — Но для начала я хочу показать, что именно вас ждет. Может быть, маг я и плохой, но очень хороший тренер. Идите за мной. Помните, что вопросы задавать можно. Любые, даже если они вам кажутся глупыми.
Ярослав Львович направился к двери. Попутно он поднял стул и поставил его у стены. Я следовал за ним, то и дело проверяя плечо на целостность и шевеля лопатками. Где-то по спине, как я помнил, неслабо так прошлись когти той твари. Но ничего. Никаких неприятных ощущений. Даже не чесалось, как обычно бывает с заживающими ранами. Я оглянулся на Лизоньку. Она уселась на кровать и прижала к себе подушку. Ту самую, на которой я проснулся. И продолжала смотреть на меня во все свои большие глаза за прозрачными стеклами очков.
Мы вышли в длинный узкий коридор с множеством одинаковых дверей. Ярослав Львович уверенно свернул направо, потом мы свернули на лестницу наверх, поднялись на три этажа, снова оказались в коридоре, только теперь гораздо более широком. Потом толстячок остановился рядом с высокой двустворчатой дверью.
— Итак, Богдан, прежде, чем мы войдем, — он прищурился и снова осмотрел меня с ног до головы. — Как только ты скажешь, что не хочешь больше смотреть, мы выйдем. И еще — вопросы задавать можно. Любые вопросы. Ты готов?
— Эээ… да, — ответил я, хотя пока не очень понимал, к чему именно.
Ярослав Львович кивнул. Достал из кармана массивный ключ и вставил его в замочную скважину. Замок тихонько скрипнул, дверь распахнулась.