За несколько часов до нападение…
Нивград.
На улице давно стемнело, но в классе Дэримэ, по прежнему слышались звонкие детские голоса, а так же боле грубые, и суровые наказы сестёр аббатства.
— Ну что ты… Ничего страшного. — Когда один из мальчишек срисовывавших карты случайно сделал несколько пятен на дорогостоящем пергаменте, за руку одёрнув одну из своих нервных сестёр, произнесла Катрин. — Пятна в уголке? Давай ка перевернём лист, пока чернила не засохли, проведём несколько линий, и вот, у нас уже есть Солумские тёмные леса и несколько рек. — Одной рукой держа ученика за плечо, другой быстренько исправила его оплошность проговаривала каждое из своих действий девушка.
— Спасибо сестра… — Утирая слёзы произнёс шестилетний конопатый мальчуган.
— Не за что, ты как и все здесь собравшиеся настоящие герои и молодец, что безвозмездно помогают городу. Уверена, когда принц вернётся, ты точно займёшь место при его дворе — Улыбаясь проговорила девушка, а после, состроив грозное лицо перевела взгляд на одну из новеньких сестёр: — Послушницам стоит быть более терпимыми к тем кто зарабатывает для них хлеб.
Испугавшаяся взгляда церковница тотчас потупив взгляд извинилась перед Катрин и её учеником.
— Всё ребятки, вы и так уже достаточно поработали. На сегодня хватит, пора на вечернюю молитву, ужинать и спать, все вы хорошо потрудились и заработали свой законный десерт.
Сейчас, из всего класса, состоявшего аж с двухсот ребятишек, умели работать и работали всего пятнадцать. В основном все бродяжки, или дети крестьян потерявших своих родителей из-за войны, болезни, казни. На лицах молодых трудяг проступили улыбки, никто не заставлял их оставаться, никто не просил их работать когда сверстники веселятся и играют с себе подобными. Несмотря на всё это, все они тяжело трудились из дня в день. Ведь знали и верили, что за их труд и помощь, всем воздаться по заслугам. И сегодня, со слов старшей учительницы, награда так же была весьма достойная, а именно пирог с сухими яблоками и такой же яблочный компот.
Найдя в себе силы для игры в догонялки, несколько мальчишек, зайчиками выскочив из-за своих парт, не глядя под ноги, на перегонки рванули к дверям, попутно, чуть не сбив с ног пару монахинь и саму, прибывшую проверить как там дела у подруги Шарлотту.
— Спасибо за работу сёстры… — Провожая взглядом последних, кивнула тем тайная градоначальница, а после, подмигнув подруге задержала ту в аудитории.
Хихикнув, Катрин опускает взгляд и замерев ожидает когда последние из её сестёр, а так же детей покинул зал.
— Прошлый раз мне почти силой пришлось заставлять тебя остаться, а потом так же заливать южное вино в той праведный ротик. Но что сегодня? Как погляжу ты и сама не против? — Закрыв за последними «прихожанами» двери, и заперев те на засов, с улыбкой риторически задала свой вопрос Шарлотта.
— В одном из трактатов я прочла что вино есть ничто иное как кровь господня, пролитая во благо наше. И пусть злоупотреблять им грешно, но, всё же, в твоей компании спасительницы нашей, отказаться от подобного ещё большее кощунство… — Сквозь смущение, проговорила Дэримэ, а после, вместе с подругой звонко рассмеялась. За последние время, пока мужчины убивали друг друга на востоке, две хрупкие женщины умудрялись успевать делать то, с чем никогда бы не справился ни один известный им градоначальник.
В глазах Катрин И Шарлотты, Карл виделся настоящим гением. Умом из умов, чьи планы при должном навыке и влиянии всегда приносили пользу, а так же целые горы золота. Но не смотря на его подробные инструкции, на то как требуется делать то и это, он не учёл одного, что оставляет доверяет и вверяет свои замыслы в руки обычных женщин. Что почти в любом споре ну ни как не могли противостоять сильным мира сего — мужчинам. Торговцы, кузницы, министры и аристократы предпочитали вести дела с равными себе мужчинами, и уж точно ни как не с женщинами. От чего, двум подружкам не редко приходилось идти на хитрости, заставляя тех или иных придворных личностей говорить не от их имени, а конечно же от имени самого Карла, получившего в Нивграда прозвище Непобедимого.
— И, что сегодня мы будем пробовать? Силизийское кислое, или Думдрилское Сладкое. — Достав со шкафа вяленое мясо, а вместе с ним сушёные ягоды и фрукты, спросила Катрин.
— И то, и другое, а так же местное броженое… — Усмехаясь проговорила Шарлотта, вытащив из под местной парты кувшин, а после, с удивлением ощутив его лёгкость откупорила и заглянула внутрь.
— Зря ты там прятала. Мышка приведённая Эдриан всё разнюхала, а младшие сёстры пока меня не было смело опробовали. Я кстати тоже… — В ответ подмигнув Шарлотте, вновь вместе с подругой звонко рассмеявшись отозвалась Катрин. Все, стражи, воины, маги и наёмники были на взводе, и женщины оставшиеся в городе так же не являлись исключением. Ибо именно их участь, при поражение зачастую оказывалась куда хуже самой смерти. Девушки надеялись на Карла, ждали его, а вместе с тем боялись будущего, в котором тот может не прийти.
— Ты решила сегодня напиться Шарлотта? Не думаю что принца не обрадовало бы завтра твоё похмелье и заплывшее от алкоголя лицо, с коим ты его встретишь… — Сев на одну из парт и пододвинув две пустые глиняные чаши подруге, спросила у той Дэримэ.
— Плевать, до завтра ещё дожить нужно. Мои люди сообщали что армия Силистины вот-вот выйдет на осадные рубеж Нивграда. Быть может, ещё до прибытия принца начнётся битва.
— Батюшки… — Прикрыв ладошками ротик, охнула Катрин. — Так может тогда нам и вовсе пить не следует, а вдруг бой, кто войском то командовать будет?
— Уж точно не я — взяв чашу и стукнув той о сосуд подруги, отозвалась Шарлотта. — В последнее время, из-за всей этой мужской аристократии нахлынувшей в город, всё из вон рук плохо идёт. Каждая собака мнит что она Та Самая, знающая всё и лучше других, от чего постоянно одни проблемы. Никто не даст мне руководить обороной, да я и не собираюсь, ведь как некогда говорил Карл:
— Моё поле боя цифры — Чуть перефразировав господина и вновь ударив кружками, расхохотались подружки. Злословие, пьянство, нарушение поста, за последнее время Катрин Дэримэ под воздействием своей хозяйки и надзирательницы нарушила множество священных обетов, но лишь один единственный грех, который та ещё не успела совершить беспокоил девушку больше всего.
— Катрин, ты уже решилась, сказать ему о своих чувствах? — Когда начатый служанками кувшин показал девушкам своё чистое дно, положив голову на большую, пышную грудь подруги спросила Бэгская.
— Боюсь я не смогу госпожа, ведь сделай это, я предам не только свою веру, но и вас. — Грустно улыбнувшись, ладошкой поглаживая голову Шарлотты, отозвалась Катрин.
— А я и не против, что бы ты предала свою веру. Да и Карл тоже думаю будет только рад если на одном ряду с наложницей вроде меня, появится кормилица как ты.
— К-кормилица? — Покраснев, чуть дрогнув переспросила Катрин.
— Ну да, — положив свои руки на плоскую, едва самой девушке ощутимую грудь отозвалась та. — Я вряд ли смогла бы долго кормить дитя, а вот ты, другой вопрос, с таким то большими, пышными… — Внезапно спрыгнув со стола, а после, обхватив Катрину и лицом погрузившись в её мягкие груди, смеясь принялась бубнеть Шарлотта.
— Госпожа ну хватит! — Пытаясь отодрать от себя хваткую малышку, всё так же смущаясь и смеясь, подвывала Катрин, и когда той наконец-то удалось отстранить госпожу, постыдно опустив голову спросила:
— Почему вы думаете что станете наложницей, а не первой женой?
— Сиськи есть, а мозгов нету, всё как и любят мужчины. Дурочка, ей богу. Это ещё при непутёвом папани и при всех живых наследниках императора я могла породниться с кем-то его кровей. Теперь же, даже твоё положение старшей сестры при его дворе, для других более высокое чем моё. Именно по этому, если бы священно служительница оставившая свой пост во имя императора, стала его наложницей, то, именно за тобой, такая безродная дворняга как я могла бы почувствовать себя защищённой. Ведь, тогда бы, за тебя и будущее твоего дитя боролись бы все женские монастыри а так же церковь, а за меня… — Печально вздохнув Шарлотта взглянула в окно, — Когда я наскучу господину, от меня и моего ребёнка, даже ветер в поле отвернётся.
— Тогда я стану ей, наложницей Карла, а позднее, наши дети будут названными братьями и сёстрами. А если повезёт и господь смилостивиться, может даже будущими мужем и женой. Ведь при дворе такое частенько происходит, я слышала!
— Звучит не плохо подруга! — Едва успела улыбнуться и откупорить новую бутыль вина Шарлотта, как вдруг, где-то у восточной стены озарив небо и всю часовню, полыхнуло яркое, высокая аж до самих небес пламя.
— Какого чёрта…
Едва эти слова сорвались с губ Шарлотты, как за пределами храма послышалась возня, затем лязг метала. И вот, проходит всего несколько секунд, как кто-то, с наги вышибая обе двери тяжёлые двери врывается в часовню. Мужчина, рыцарь, в чёрном площе и с мечом в руке хмурым взглядом окатывает аудиторию.
«Силистинцы?» подумала Шарлотта вытащив из под пояса острый кухонный нож. Будни её никогда не были лёгким. Мужчины прибывавшие к двору, не знавшие положение Бэгской то и дело постоянно домогались хрупкой, довольно низкой в положении прислужницы, от чего та взяла за основу везде носить с собой оружие, коим она считала ножик для чистки яблок.
Выставив того на встречу приближающемуся воину, Шарлотта грозно крикнула:
— Не подходи!
Но на лице рыцаря не дрогнула и мускула. Взмахом своей металлической перчатки, тот выбивает из рук девушки нож, что для брони его не страшнее хворостинки.
— С дороги рабыня… — Тяжёлый удар гардой меча прямо в лицо, рассекает той губу и щеку. Словно ничего не весящая та перелетает через парту.
— Шарлотта! — В ужасе вскрикнув при виде воспаривших в воздухе капель крови, создаёт магический импульс и отбрасывает назад воина Катрин.
Едва не выронив меч и сделав кувырок назад, незнакомец взглядом провожает перекатывающуюся через парту к подруге святую, что в ужасе глядя на разбитое лицо девочки использует исцеляющую магию.
— Потерпи, потерпи милая, я подлечу… — Нашёптывает Катрин, но вновь рвущийся к той воин не позволяет даже начать прочтение сложного заклинания.
— У нас нет времени сестра, мы должны бежать! — Кричит воин, мечом прорезая вновь созданный целительницей барьер.
— Не подходи чудовище! — Понимая что магия в этот раз не сработала хватает нож подруги и точно так же выставляет того перед собой Катрин. Её руки трясутся, сама она напугана и боится. «Сестра, бежать, с кем? Этот человек только что напал на её лучшую и единственную подругу. С ним добровольно она уже точно никуда не пойдёт».
— Катрин Дэримэ, я знаю о твоих муках, догадываюсь о той боли что ты испытала живя под гнётом принца брата-убийцы, но теперь всё позади, я спасу тебя! — Убрав меч в сторону, протянул руку на встречу Катрин мужчина.
— Муки, гнёт, спасёшь? От чего ты сукин сын собрался меня спасать?! Зачем ты напал на нас, зачем ранил мою лучшую подругу?! — С глаз монахини сорвались слёзы, она не понимала почему на них напали, почему никто из стражников не идёт их спасать.
— Так она была твоей подругой, мне жаль но двоих я не смогу унести. Идём! — Вновь мужчина порывается схватить её, и вновь та использует защитное поле способное откинуть, но не способное причинить вреда.
— Зачем?! — Упав на колено, и выронив меч, хватается за голову незнакомец.
«это шанс!» — Пытаясь поднять подругу, рассуждает Дэримэ, и едва той удаётся приподнять бессознательное тело Шарлотты, как мощный удар в живот выбивает из той весь дух.
С губ её срываются слюни, а из лёгких выходит кислород. Обмякнув девушка повисает на руке воина, что всё так же, одной рукой держась за голову второй вскидывает ту себе на плечо. «Пусть я и делаю плохое дело, но хоть одного достойного человека, живым из этого чистилища я вытащу». — В душе осуждая свой поступок и поступок своих солдат, что уже начали взрывать городские стены, рассуждал Бальтазар.
В несколько длинных шагов инквизитор с Катрин на спине достигает выхода. Ещё пара таких же, и он миновав два десятка убитым их стражников уже несётся по крышам пылающего в кострах Нивграда. Его люди, при помощи магии взрывного Огненного Смерча разрушили слабую восточную стену, а так же амбары на западе. В след за происшествием, активизировались и дремавшие агенты Силистины, принявшиеся творить погромы и наводить суету внутри города и за его пределами. Сейчас, для Бальтазара, и его воинов ожидавших того у южных врат был лучший момент покинуть пылающий Нивград.
— Потерпи сестра, скоро всё закончится. — Держа ту на плече, ощущая адскую головную боль при каждом прыжке с крыши на крышу, повторял про себя Бальтазар.
Когда до врат где того должны были ждать товарищи оставалось меньше ста метров, инквизитор резко замер. Стойкий, едкий перемешавшийся с гарью запах крови внезапно ударил тому по носу. Чутьё воина предсказывало «тебя там ждут». Спрыгнув с крыши на землю и положив женщину на землю, инквизитор, скинув мешавший тому плащ обнажает второй клинок.
Не чувствуя страха, усталости, тревог, Бальтазар спокойно выходит к уже успевшим покрыться огненными языками пламени вратам.
Больше пяти десятков трупов устилают дорогу. В некоторых местах, на башне и вратах, инквизиторы ещё умудряются сдерживать численное превосходство местную стражу, но с низу, уже всё давным-давно закончилось.
— Что ты здесь делаешь Визирий?
В одной руке пузатого, залитого кровью толстяка полуторный меч, в другой, за волосы он держит отрубленную голову одного из товарищей Бальтазара.
— Как и прежде. Защищаю империю. — Откинув отрезанную башку в сторону, освободившуюся руку Колда Эсва засовывает в карман штанов, а после, вытащив оттуда мешок, кидает его под ноги инквизитора.
— Что это? — Спрашивает Балттазар.
— То, чем ты и та грязная сука, служащая Иоану отравили мой разум. Заставили верить что без этой дряни невозможного одержать победу. Долгие годы я жил и травил себя, своих людей и поданных этой мерзостью. Десятилетия понадобилось мне, потерявшему память и рассудок на то что бы вновь вспомнить о том кто я, чего по настоящему хочу и что завещал мне мой покойный господин Августу! — Встав в боевую стойку, произнёс Колда Эсва.
— Не понимаю. — Ответил Бальтазар, вновь схватившись за голову.
— Вот как, ха-ха-ха, голова разболелась? Значит ты тоже стал его игрушкой. — Внезапно рассмеявшись вскрикнул Визирий, от чего, в сердце инквизитора, не с того не с сего взыграла ярость. Потеряв над собой контроль, в затяжном прыжке тот бросается на Визирия. Но плешивый гигант не зря носил титул Грозы Востока.
Ногой пнув голову на встречу Бальтазару, тот вынуждает инквизитора сделать ненужное движение после чего сам наносит разрезающий гаризонтальный, а после рубящий удар с верху. Сталь звенит, в разные стороны сыплются тысячи искр, а противники вновь разрывая дистанцию становятся в стойку.
— Иоан отравил меня, внушил своей магией что эта демоническая трава помогает видеть умерших, но на самом деле, это яд, убивающий рассудок! — Вновь инквизитор слыша обвинения в адрес господина неконтролируемо кидается вперёд.
— Врёшь, ты всё врёшь! — Кричит воин нанося удар за ударом. — Ты и так всё знал, а это, лишь отговорки. Ты хочешь опорочить имя кардинала!
— Как можно опорочить того подобно городской дворняжке готов сношаться как с кобелями, так и с суками?
Пятясь и отражая атаку за атакой, пытаясь вразумить старого союзника, Эсва.
— Лжёшь ублюдок, это всё наговоры врагов его! — Подсев под контр атакой, в рывке поражает грудь Эсвы Бальтазар, но броня толстяка, хоть и пробивается, но сдерживает основною силу рубящего удара.
Отступая и пятясь, Колда Эсва спиной своей закрывая врата, кровью харкая плюёт на грязь.
— Ты как и я Бальтазар, отравлен яростью, ослеплён неизвестным ядом. Вспомни день прожитый тобой неделю назад. Помнишь? Я вот только недавно вспомнил. А что было месяц, или год назад, вспомнишь?
— Нельзя, был другой рпиказ… — Рухнув на колено, вновь хватается за голову инквизитор…
— Так и знал. Ты такой же. Иоан не тот за кого себя выдаёт. Его чары, травы, льстивые слова, они поразили наши умы, заставили бороться против тех, кому ты и я некогда присягнули на верность. Бальтазар, ты всегда был верным другом второго принца, когда я мечом, духом и собственным телом защищал первого. И погляди что в итоге? Я пытался убить того кого признал мой господин, и ты сейчас, пытаешься сделать то же, а ведь второй принц так же некогда назвал Карла достойным братом… Бальтазар одумайся, ты пытаешься убить последнего из детей Людвига, Бога нашего Императора. Прошу тебя, остановись…
Глаза Бальтазара внезапно охватывает синее, демоническое пламя. В след за чем, и всё тело воина охватывает Аура Победы.
— Жаль… — Подняв клинок, приготовился к последнему удару Визирий Колда Эсва. — Как же мне жаль, что я так и не смогу перед ним извиниться…
Мгновение, и Голубая молния, сильнейшее заклятье Старшего инквизитора, разрезов Визирия на четыре части, завершило историю легендарного воина Востока.
Не успел клинок Бальтазара остыть, как тот, вновь упав на одно колено хватается за голову. «Что произошло?» Потеряв память о последних событиях, тот вспоминает о служанке и о том что его миссия не завершена.
— Всё хорошо сестра, теперь тебе больше ничто не угрожает — Поднимая бессознательное тело, приговаривает инквизитор.