— Ты рассказывал, что у тебя там команда охотников, и в команде есть маг. Расскажи, что он умеет делать, с помощью магии, разумеется? Вырезание свистулек из дерева меня не интересует! — Блаж засмеялась. — И на что вы там охотитесь такое?
— Ну, сам я в охоте не участвую, а вот дядя со своей командой охотится на магических животных — это обычные животные, которые случайно наткнулись на разбросанные по миру сгустки магии и смогли выжить и приспособиться к ней. Обычно всех этих животных магия делает сильнее, быстрее и умнее, чем они прекрасно пользуются в своей жизни. Охотятся на животных ради шкуры, которая особенно ценится благодаря своим магическим свойствам. Не знаю точно, что с этими шкурами делают, но, судя по всему, их выделывают и шьют из них магические вещи, обладающие различными параметрами, в зависимости от того, какое животное какой источник магии нашло.
Блаж села и посмотрела на Балду выпученными глазами. Вернер лежал молча, еле сдерживая смех.
— Что до нашего мага, Кристофа, — продолжал Балда, — то он несколько лет обучался магии в магической то ли школе, то ли академии в Товерне. Из того, что я знаю, он умеет вызывать огонь и совершать различные манипуляции с воздухом, — недавно он спас моего падающего дядю, создав, как он сказал, «воздушную подушку». Еще он умеет наделять магией оружие, увеличивая наносимый им урон, но для этого ему нужны специальные приспособления. Ну и всякие бытовые мелочи умеет делать: очищать одежду, покрывать магией посуду и тело, чтобы они не пачкались. Ах да, еще он умеет делать парные амулеты — если он не соврал тогда в магической лавке. Думаю, что он может еще много чего, просто я всего не знаю.
В этот момент Вернер не выдержал и заржал в голос. Балда сел и обернулся к ним: он увидел слезы на глазах смеющегося Вернера и сидящую Блаж, на лице которой отражалось ироничное удивление, граничащее со ступором.
— Я что-то не то сказал? — тихо спросил Балда. Блаж только покачала головой.
— Я уже поняла, что война отбросила вас на самое дно, и вы одичали, но, когда ты сказал про города-государства, у меня сложилось впечатление, что сейчас все не так уж и плохо. Однако в плане магии за две тысячи лет можно было хоть немножко подняться. А сейчас я просто уверена, что вы снимаете с пораженных магией животных шкуры только потому, что эти шкуры светятся магическим светом. Но это такая дикая нелепость и предрассудки, что у меня нет слов. Магия не живет в мертвом теле того, кто не владеет ею с рождения, а в теле врожденного мага сохраняется лишь несколько дней. На меховых шкурах магический эффект будет сохраняться дольше, но через неделю-две от него ничего не останется. Единственная ценность такой шкуры — это ее плотность и прочность, приобретенные за то время, что животное пользовалось магией. Можно просто пошить одежду из двойного слоя обычных шкур, и она будет плотнее, если мы сейчас говорим о каком-то подобии легкой брони. Я так понимаю, что вряд ли из них делают носки и шапки.
— Я слышал, что со шкур пытаются собрать магию. Когда мы снимаем шкуру, то покрываем ее специальным раствором, удерживающим магию, — Балда уже понял, что сейчас в их глазах выглядит еще большим идиотом, чем в реальном мире, но нужно было во всем разобраться до конца.
— Кажется Блаж не понимает, как зарабатываются денежки, — вмешался Вернер. — Продается не какая-то шкура, а шкура непобедимого магического монстра, и плевать, что она просто толще обычной, зато можно всем говорить, что она волшебная, защищает от стрел и заживляет раны. Иллюзия — самый дорогой товар во все времена во всех мирах.
— Ладно эти шкуры — идиотизм полнейший, но ты сказал, что Кристоф маг. Вернер, ты слышал? Они называют магом фокусника, который умеет разжигать огонь, уплотнять воздух и делать амулетики! Скажи еще, что Кристоф пользуется волшебной палочкой и произносит заклинания вслух. И у них там целые школы таких фокусников. Что еще? Они оружие покрывают магией, чтобы оно не просто резало, кололо или рубило, но еще и обжигало или било магическим током.
— Он еще раны заживлять умеет, — тихо промямлил Балда в защиту Кристофа, вдруг вспомнив, что тот в команде выполнял роль целителя. Он помнил, что никакой палочки у Кристофа не было, но многие свои заклинания он порой проговаривал вслух. С одной стороны, ему было немного обидно за прямоту Блаж, но с другой — он видел, что судьба свела его с уникальными для его мира людьми, которые родились и выросли в совершенно другой вселенной, которой уже две тысячи лет как не существует. Они не пытались обидеть или принизить Кристофа, они просто давали ему понять, кем бы был Кристоф со всей своей магией в их мире. К тому же злиться на Блаж было совершенно невозможно. Если даже великие маги ее мира просто смирились с ней, и сам глава высшей школы не смог отказаться от испытания опытного образца ее артефаката, то ему, Балде, вообще не на что было жаловаться.
— О! Не все так безнадежно! — сказал Вернер. — Лечебная магия даже мне давалась с трудом, а Блаж так могла даже больше навредить, чем залечить. Помнишь, как…
— Заткнись! Для магии лечения нужен особый дар! Может быть, твой Кристоф не тем занимается, — Блаж вопросительно подняла брови. — Лечить людей гораздо лучше, чем фокусы на рынке показывать.
— Так он нас и лечит, когда в битве с очередным монстром кто-нибудь из нас оказывается ранен, — Балда начал увереннее защищать Кристофа. — Обычно этим кем-то бывает Джоф, мой дядя, потому что он стоит в первых рядах, точнее, ряду, точнее, он бьется с монстрами один на один, а Роджер с Хлоей его обстреливают, а Кристоф либо лечит, либо пытается дезориентировать монстра магией.
— Зачем Роджер с Хлоей обстреливают твоего дядю? — Вернер поймал Балду на странном построении фразы.
— Чтобы он не переусердствовал и не повредил ценную шкуру, — Вернер повернул голову и посмотрел в покрасневшие глаза Балды. Секунд пять длилась пауза, затем они оба засмеялись. Блаж зевнула, — не хватало только, чтобы она уснула во сне Балды.
— Если ты раздобудешь себе хотя бы капельку магии, то уверена, что я смогу научить тебя пользоваться ею лучше, чем умеет и смог бы обучить тебя Кристоф, — самоуверенная и пьяная Блаж все еще ходила вокруг Кристофа. — Нам так и не довелось проверить артефакт на магическое обучение с нуля, потому как в школе новички уже обладали достаточными представлениями о магии. Но вот обычное магическое и физическое обучение оказались очень эффективными.
— Когда мы приступим к обучению? Мне нужно догонять мой возраст и мой мир, чтобы стать полноценным человеком, — он три раза запнулся на короткой фразе, так как разволновался после предложения Блаж, и все равно сказал вовсе не то, что думал на самом деле.
— Чтобы стать полноценным, тебе не нужно ничему учиться, — просто носи «Болиголов» и будешь как обычный человек для своего мира. Но если ты хочешь стать сильнее, умнее, ловчее и даже научиться владеть магией, то в этом я могу тебе помочь. Ну или же можем просто поискать решение, как вылечить твой разум, чтобы ты мог пользоваться своей памятью и без «Болиголова»! — высказалась Блаж.
— Я готов обучиться всему, чему вы сможете и захотите меня научить! — коротко и без лишних слов ответил ей Балда.
— Отлично! Приступим, как только ты протрезвеешь! Мы все в одной лодке — пьяный ученик и пьяный учитель не очень хорошее начало.
— Зато на любом уроке мы всегда будем общаться на одном языке, — попытался пошутить Вернер, но Блаж не рассмеялась.
— Сегодня мы, конечно, повеселились, но с этого дня ты перестаешь пить. Это самое главное правило обучения! Точнее, одно из самых главных правил, — уточнила Блаж.
— Какие еще есть самые главные правила? — спросил Балда.
— Я буду сообщать их тебе по мере необходимости, — ответила Блаж.
— Ты имела в виду «по мере появления!» — быстро отреагировал Вернер, но Блаж проигнорировала это замечание.
Вернер убрал магическую защиту с острова, и ветер тут же выгнал остатки розового тумана. Это никого не расстроило, так как эффект от тумана никуда не делся.
— Где ты умудрился так напиться? — спросил Вернер. Балда открыл было рот, чтобы ответить, но вдруг понял, что слова бесполезны, — такое нужно показывать.
— Сейчас покажу. Ложитесь поудобнее, — из песка поднялись три комфортные лежанки, тут же занятые немногочисленными зрителями, небо потемнело и на его фоне появилась таверна, наполненная людьми. На этот раз Балда не стал размывать лица тем, кого знал, а остальные посетители никому не были интересны. Он не стал им показывать часы застолья, а только продемонстрировал царившую в таверне атмосферу.
— Я узнаю это лицо! — сказала пораженная Блаж. — Неужели этот жирдяй смог дожить до вашего времени. Вернер, узнаешь его?
Она говорила явно не о Джофе, а о Соларусе.
— Еще бы. Ученик, которого впихнули в школу только потому, что его родители были меценатами города, — это вызвало массу недовольства, а глава школы чуть не лишился своего места. Даже не помню, как это смогли замять, но мальчик остался на обучении. Ни врожденного магического дара, ни талантов к магии у него не было, но старался как мог. Вообще-то это первый упитанный маг, который обучался в нашей школе, — довольно редкое и парадоксальное явление. Обычно магия сама помогает поддерживать организм в тонусе, и энергия мага рационально распределяется по телу, а при избытке энергии увеличивается ее плотность и концентрация, так что растолстеть магу сложно даже намеренно, — Вернер прервался и приподнялся на локтях, чтобы лучше разглядеть Соларуса. — Но в итоге он смог закончить школу и, хоть и довольно плохо, сдать нужные экзамены. Не удивлюсь, что он до сих пор называется Соларусом. Сам себе выбрал космическое имя. Давно это все было.
— Самовлюбленный малый! — сказала Блаж. — Сейчас вспоминаю, что он постоянно расспрашивал преподавателей о магической ауре школы и о вечной молодости. Значит он в итоге нашел способ продлить свою жизнь.
Балда быстро понял, что Соларус был единственным правителем своего города за все время его существования. Он рассказал им, что Соларус основал свой собственный город Соларсбург и собрал в нем не самых честных людей, но в его городе законы работали лучше, чем в некоторых других городах. Эта популярная таверна «Синяя лошадь» как раз находится в Соларсбурге.
— Если бы я столько весил, то искал бы способы похудеть, — заметил Вернер.
— Может, он и искал и до сих пор ищет! Просто для этого ему нужно много времени, — Блаж стала в защиту Соларуса. Из общения этой парочки было сложно понять, занимает ли Блаж противоположную точку зрения потому, что серьезно так думает, или потому, что она противоположная.
— Тогда надо ему сказать, что таверна не лучшее место для таких поисков, — парировал Вернер.
— Не думаю, что он недоволен своей фигурой, иначе бы вряд ли согласился на такую долгую жизнь с такой неразрешимой проблемой, — предположил Балда. — Если даже магия не может помочь ему поддерживать фигуру, то другие способы тем более не помогут. Я прав?
— Кого ты спрашиваешь? — спросила Блаж. — Мы маги, а не эксперты по лишнему весу. Может быть, он действительно собой недоволен, не может похудеть и ищет какой-то особенный способ. А, может быть, он уже не раз худел, просто быстро набирает вес, учитывая то, что он сидит с вами в таверне.
— Давайте переключимся. Просто порадуйтесь за Соларуса: он пережил войну, построил город и до сих пор отлично выглядит! — Вернеру надоело обсуждать лишний вес и Соларуса. Он сейчас даже немного завидовал Соларусу, ведь тот был жив, а Вернер мертв.
— А больше никого не узнаете? — спросил Балда. Роджер надел на его голову «Болиголов», забрал его у Хамана и сделал так, что артефакт в итоге оказался у Балды, — все это наводило на конкретные размышления. Ему хотелось узнать о Роджере больше, и его лицо в какой-то момент заняло половину неба.
— Это что за бородач? — поинтересовалась Блаж. — Симпатичненький! Уверена, он встречается с этой девчонкой!
— Обычный мужчина, — приревновал Вернер бестелесную Блаж к мужчине, с которым у нее никакой возможности встретиться не было. — А вот девушка — красавица. Это ваша лучница Хлоя?
— Да, — Балда принял их ответы, но подумал, что это ничего не доказывает и не опровергает. — Она ни с кем не встречается, насколько я могу помнить и понимать.
Он показал им Джофа, которого сочли довольно интересным и воинственным, и Кристофа, которого сочли достаточно худым для мага.
— Стой! Можешь остановить свое воспоминание? — попросила Блаж в месте, где все сидели за одним столом и Соларус уже собирался уходить. Балда остановил картинку, чему сам очень удивился. Дальше Блаж уже все сделала сама. Она махнула рукой и всем показалось, что она повернула небо. Она приблизила лицо Кристофа — он выглядел пьяным и находился в состоянии моргания с полуоткрытым ртом. Картинка пришла в движение, и лицо несколько раз моргнуло, сделало движение губами, а по шее прошлась странная судорога. — Твои воспоминания довольно четкие, особенно эти мелочи, которые не запомнит сознание. Вернер, что думаешь?
— Да это может быть что угодно, — пожал плечами Вернер. — Может, у него какой тик, спазмы или судороги от недостаточного веса и частого употребления алкоголя.
— Он худой не от голодания, а напивается с нами всего несколько раз в год. По утрам он всегда занимается медитацией с Хлоей и Роджером. Если честно, я такой судороги у него никогда не замечал, если мы можем полагаться на мою нынешнюю память, — отчеканил Балда.
— Ну, тогда похоже на отравление багряницей, — сделал заключение Вернер.
— Очень похоже, — подтвердила Блаж. — Эту ягоду вывели в высшей школе еще до нашего там появления. По сути это малина с магическим эффектом. Если добавить ее в вино, то она придает ему особый приятный вкус. Только вот такое вино странным образом действует на врожденных магов: пока ягода не выведена из организма — а это несколько дней — маги теряют способность управлять своей магией и чувствуют сильную усталость. Особенно это касается всех новичков, которые все еще управляют магией через заклинания. Магам высокого уровня такие проделки не страшны, поскольку они сами могут снять с себя эффект от багряницы с помощью магии.
— Либо сделают быстрое противодействующее снадобье, — добавил Вернер.
— Мы в школе так подшучивали над врожденными магами. Было весело смотреть как они лажают на практических занятиях по магии, а потом ходят на пересдачу, — Блаж рассмеялась. — Думаю, такой трюк с Кристофом мог провернуть только Соларус.
— Либо вам случайно достали древнее изысканное вино. Багряницу не сложно вырастить, главное знать как.
— Это не опасно для жизни? — все, что хотел знать Балда.
— Да нет, напрямую магу это не навредит. Но косвенно может и убить: он же у вас лекарь, так что смотрите не пораньтесь ближайшие три дня.
Балда успокоился после этих слов. Весенний сезон охоты закончился, и все, что им было нужно, это добраться до Товерна и сдать шкуры. В компании Джофа это не представляло особых трудностей. Заметив непонятно с чем связанную скуку в глазах Блаж, Балда, чтобы развеселить ее, показал им выступление барда. Уже через несколько минут глаза волшебницы вновь загорелись огнем. Сначала симпатичная Хлоя не вызывала в ней никакой реакции, но, как только она увидела ее на столе, услышала ее голос и прочувствовала ее энергетику, сразу же в нее влюбилась. Вернер тоже оценил весь шарм юной лучницы. На песне, где все топали, оба мага начали хлопать в ладоши, а песня про вора запала им в душу.
— Ох, смотреть на это веселье со стороны выше моих сил! — внезапно Блаж резко вскочила прямо на стол к Хлое, потому что они каким-то чудесным образом оказались в той самой таверне. Она вписалась в воспоминания Балды, изменяя их под себя, и заняла место одной из девушек из Борделя. Балда и Вернер оказались возле стола, среди толпы лезущих к столу пьяниц. Блаж начала скакать под музыку вместе с девушками, а затем вытянула обоих мужчин на стол, заставив кружиться с ней в хороводе. Они не смогли отказать Блаж не потому, что музыка была зажигательной, а потому что были немного ошарашены тем, что совершенно неожиданно оказались внутри воспоминания Балды, где детальное воспроизведение таверны и ее посетителей поражало своей реалистичностью. Балда мог видеть Хлою еще ближе, чем видел накануне. Вернер был поражен не меньше: они и раньше могли видеть воспоминания и сны тех, кто надевал находящийся в разработке артефакт, но быть их непосредственными участниками им еще не доводилось. Хотя, может быть, Блаж уже и доводилось, просто Вернер об этом не знал.
— Ты поражаешь меня даже через тысячи лет нашего знакомства, — Вернер послал Блаж личное сообщение, которое сейчас невозможно было услышать иначе.
— Не хотела раскрывать свои козыри и не раскрыла бы, если бы не этот парад планет из обстоятельств. Думаю, этот Балда не такой простой малый, если невольно и с легкой доверчивой наивностью способен делать то, чего многие не смогут добиться и за столетия. — Здесь она намекала на самого Вернера, но он пропустил это мимо ушей.
Все, что Балда мог показать Блаж, та могла превратить в реалистичный мир и поместить их внутрь этого мира. Он понял это и без ее объяснений. К тому же сейчас Блаж была занята танцами и не собиралась ничего объяснять. Некоторые песни она проигрывала по нескольку раз и танцевала то на столе, то в толпе посетителей таверны. Вернеру таверна понравилась, но выпить вместе с посетителями у них не получилось. Балда немного освоился и с этими метаморфозами своего сознания и ходил рассматривал лица посетителей и любовался Хлоей и ее энергией. Он вспомнил песню, которую Хлоя пела в поселении, но решил, что для нее нужна иная, более спокойная обстановка. Еще его останавливала мысль, что скачущее настроение Блаж может ускакать в сентиментальную сторону, а он не был уверен, что сможет вынести женские слезы.
— Девчонка умеет отрываться! — ликовала Блаж, крича ему на ухо. — Не то что эти выпивохи.
— Хлоя говорит, что наш мир силы принадлежит мужчинам, поэтому женщина, если хочет выжить, должна быть пробивной! — кричал он ей в ответ.
— Что за бред! Мир силы может и принадлежит мужчинам, но она живет в мире магии. Скажи ей: кто умеет управлять магией — тому и принадлежит мир. — Блаж выдала улыбку, похожую на лисий оскал. Она взглянула вверх на горящие глаза Хлои. — Такой музыке нужно движение. Ну-ка садитесь.
Они вновь оказались на острове и сразу же плюхнулись в мягкие кресла, потому что остров вдруг рванул с места. Вода уже хотела все залить, но остров оторвался от воды и полетел вперед чуть над поверхностью, постоянно цепляя воду. Он набирал скорость, и ветер вместе с брызгами воды начал хлестать их по лицам и залетать в раскрытые рты. Небо вернулось в свое светлое состояние, но музыка осталась. Она нарастала, увеличивался такт, и скорость полета росла вместе с ней. Вернер и Блаж смеялись, а Балда не успевал скрывать своего восторга и удивления. Впервые в жизни он почувствовал такую скорость полета и мертвой хваткой вцепился в подлокотники. Но вскоре страх прошел и осталось только чистое прекрасное ощущение безумного неутомимого движения. Они носились по бескрайней воде, круто поворачивали то влево, то вправо, так что чуть не вылетали из кресел. Бедные пальмы так гнулись, что уже почти лежали, и их длинные листья хлопали по оставленному островом следу на розовой воде. Иногда рядом с ними наперегонки выпрыгивали из воды странные стрекочущие рыбы, — Блаж сказала, что это дельфины. Она всегда их представляет, когда не может остановиться. Вернер подтвердил, что тормозов у Блаж никогда не было. В ответ на это остров резко затормозил на крутом развороте, так что все впечатались в спинки кресел.
— Фух, вот это погоняли, — Блаж встала и тут же упала на песок и заржала, у нее кружилась голова. Вернер и Балда продолжали сидеть, пока мир вокруг не перестал лететь и вращаться.
— Расскажи, как мы оказались внутри моего воспоминания! — Балда отбросил все мелкие вопросы и остановился на одном-единственном. Если Блаж могла погрузить его в глубь его памяти и позволить ему пережить все почти так, как это было в реальности, то значит с ее помощью он мог бы более четко вспомнить все события своего детства, свою маму и своего отца, а значит, смог бы разобраться в том, что случилось с его семьей.
— Очень немногие волшебники, достигшие высоких познаний в магическом искусстве, могли проникать в воспоминания людей с их или без их ведома, но эта магия всегда была под запретом, и все маги, уличенные в ней, могли понести самое суровое наказание, — Блаж зашла издалека. — Таких магов можно было пересчитать по пальцам. И если ты вдруг подумаешь, что я из их числа, то ты ошибешься. Я просто развернула воспоминание, которые ты сам нам показал.
— В высшей школе магии самым суровым наказанием было лишение магии и невозможность использовать ее в дальнейшем. Не имело значения, была ли магия врожденной или приобретенной: если тебя лишали магии, то как маг ты умирал безвозвратно. За всю историю школы было всего несколько случаев, когда магов лишали магии, но все они были задолго до того, как мы с Блаж попали в школу, — вставил замечание Вернер.
— Проникнуть в воспоминание врожденного мага невозможно: магия оберегает своего хозяина и во сне, и даже тогда, когда он предается своим воспоминаниям. Маги с приобретенной магией больше подвержены такому риску, потому что в их воспоминание можно попасть с их на то разрешения. Но мало найдется дураков, которые позволят кому-то проникать в их воспоминания, потому что чужак может изменить что-нибудь незначительное, и это измененное воспоминание повлияет на всю дальнейшую жизнь мага. В воспоминания простых людей также можно попасть с их разрешения, то есть их можно обмануть. Думаю, что про опасность того, к чему приводит проникновение магов в сновидения простых людей, можно не объяснять, но все же. Например, можно проникнуть в воспоминания правителя какой-нибудь крупной страны и изменить его отношение к соседним странам, что может вылиться во враждебное поведение и в итоге привести к войне. Но не все так печально, потому что любого человека, особенно влиятельного, который вдруг резко изменил свое поведение, любой относительно сильный маг мог проверить на наличие в его разуме инородной магии и сообщить об этом в высшую школу. А сильные маги высшей школы могли узнать, кому эта магия принадлежит.
— Да, Балда, твое удивление понятно. Магия уникальна для каждого волшебника, — Вернер аккуратно захлопнул Балде подбородок. Кажется, тот не успевал впитывать полученные знания.
— Поэтому только какой-нибудь маг-отшельник в далеких и безвестных краях мог пытаться творить такие штуки, но остаться неузнанным он все равно не мог. Да, на его опознание ушло бы какое-то время, но в любом случае его бы узнали и нашли. Повторюсь, магов с такими способностями единицы, все они точно прошли через высшую школу, и их имена известны, потому что ни один самоучка не сможет в одиночку достичь таких высот, как бы он этого ни хотел.
— Ну, это очень самоуверенное утверждение, — скептически заключил Вернер. — Высшая школа всех нас так разбаловала, что мы уже и мысли не допускали, что кто-то может чему-то научиться сам. Но, как видишь, Балда живет в мире, где магию умудряются приобрести звери, а некоторые из них даже могут родиться с ней. Так что я бы не зарекался.
Балда понял больше, чем хотел, а главное понял, что Блаж может развернуть его детские воспоминания по его просьбе, и, возможно, он сможет разобраться в своем прошлом. Только вот попросить об этом было страшно, потому что он и хотел узнать, что на самом деле случилось с его семьей, и боялся этой правды. Он временно отпустил эту мысль, чтобы не утомлять себя лишними переживаниями.
— Если у тебя есть какие вопросы, то сейчас самое время, пока она в ударе! — шепнул ему Вернер. Балда понял его.
— Почему вы рассказываете мне такие вещи? Вы же меня совсем плохо знаете. Вы не боитесь, что я могу их неправильно использовать в своем мире. Например, навредить кому-нибудь, рассказав о них?
— Как тебе это объяснить, чтобы было понятнее, — Блаж погладила себя указательным пальцем под нижней губой и подняла глаза к небу. Затем развела руки в стороны и улыбнулась ему. — Мы мертвы! Понимаешь?
Чем короче объяснение, тем оно понятнее, но легче от этого не становится. Балда принял такое объяснение, не став ничего уточнять, раз Блаж сама не стала.
— Еще один вопрос, — попросил Балда. — Как я понимаю, вы можете создавать внутри «Болиголова» все, что хотите! Тогда почему мы все время встречаемся на песчаных островах в бескрайнем океане? И вы всегда в одном и том же облике.
— Чтобы объяснить тебе это, нам придется продержать тебя здесь пару тысяч лет, — засмеялся Вернер. — Все, что мы могли себе вообразить и представить, мы с Блаж уже давно перепробовали. Не буду рассказывать подробностей, — они не для всех ушей. Но в конце концов мы поняли, что все на свете приедается, кроме шума набегающих волн безбрежного лазурного океана, игривого ветра, бескрайнего светлого пространства, нежного теплого песка и шелеста прекрасных деревьев. А самый лучший образ — это тот, к которому ты больше всего привык, тот, кем ты себя ощущаешь. Мы ощущаем себя молодыми чародеями и большую часть нашего бесконечного времени проводим в этом образе.
— Не знаю, не знаю, говори за себя! Я так часто бегаю кошкой по горам, что с этими ногтями мне уже даже не удобно, — осадила его Блаж, засмотревшись на свои красивые и длинные ногти. — Но, если ты хочешь, попробуй, прояви свою фантазию и измени мир. Только пожалуйста никакого мрачного космоса. Оставь мне это розовое небо.
Балда закрыл глаза внутри и так уже давно закрытых глаз и представил себе самый простой водопад. Он видел его однажды, когда они переходили какую-то горную реку. Водопад был небольшой, но шум бесконечного потока воды завораживал. Остров, на котором они находились, начал разрастаться и подниматься, быстро превращаясь в бескрайнюю горную равнину с заливными лугами. В небе появилось ясное и жаркое солнце, а они все оказались где-то высоко в горах прямо посередине уступа, с которого срывался невысокий водопад. Окружающие их и убегающие к вершинам сосны, кедры, пихты и кипарисы создавали ощущение уюта, так резко контрастирующего с бескрайним простором океана. Небольшая прозрачная речка хлестала через плоский каменистый уступ прямо под ногами и устремлялась в такое же прозрачное и уютное, окруженное песком и хвойными деревьями озеро. Вода все еще имела розоватый оттенок, как Балда не пытался ее изменить. Вид сверху ему понравился.
— Неплохо! — похвалила Блаж. — Горные пейзажи — это мое.
Она подошла к самому краю и одним движением руки стянула прямо через себя всю одежду, которая тут же растворилась в воздухе. Впервые в своей жизни Балда увидел обнаженное женское тело, которое показалось ему совершенным. Это было тело огромной кошки, принявшей женский облик: длинные мускулистые ноги восходили к роскошным бедрам и упругим, в меру широким ягодицам, плавно сужающимся и перетекающим в красивую и гладкую спину, увенчанную чуть вытянутой головой с черным хвостом волос. Ее плечи могли бы показаться слишком большими, если бы так идеально не сочетались со всем остальным телом. Балда открыл рот от изумления и возбуждения, которое его ментальное тело никак не выдавало, иначе он бы стал чувствовать себя еще более неловко. Блаж уже воздела руки для своего прыжка.
— Блаж! — перекричал Вернер шум водопада. — Может, ты забыла, но мы здесь не одни!
Вернер имел в виду присутствие Балды. И он тут же ударил себя ладонью по губам, так как понял свою ошибку. Если бы он промолчал, то сейчас она бы уже с полной величия грацией летела в объятия озера вместе с водопадом, и он бы только пожал плечами, мол, вот такая она непредсказуемая и своеобразная. Но этот окрик остановил Блаж, и она повернулась к ним, представив на обозрение Балды еще и свою идеальную грудь. Балда понял, что здесь в его отсутствие эти веселые маги ничего не стесняются.
— Ты чего орешь? — она отвела руку с поднятой вверх ладонью. — Не видишь, что человек спит!
Вернер потерял дар речи. Такое заявление ему нечем было крыть, потому что оно было абсолютно правдивым, но все же за гранью здравого смысла.
— Он, может, и спит, но ты сейчас стоишь перед ним голая! — прокричал он нелепый оправдательный ответ, не понимая, как она заставила его оправдываться в этой ситуации. Тысячи лет брака убили в нем злость и агрессию, которую раньше вызывала любая вспышка ревности. Он не мог винить ни шокированного Балду, ни свою взбалмошную жену, которая любыми способами пыталась вернуть к жизни его былую звериную страсть. И пока что этот ревнивый окрик был для него максимумом. Но Блаж довольная улыбнулась, — ее устраивала даже такая реакция. Молчания она ему могла бы и не простить.
— Видеть во сне голых женщин вполне естественно для здорового юношеского организма! — она больше не стала дожидаться, что там придумает Вернер, и, грациозно оттолкнувшись, изогнулась в полете и красиво вошла в чистую прозрачную розовую воду озера. Мужчины подошли к краю — внизу им открылось уже плывущее на спине идеальное женское тело гениальной волшебницы.
— Кажется, твой очередной сон близится к завершению, — сказал Вернер и второй раз столкнул Балду в воду, наивно полагая, что в пробуждающем полете eму будет не до созерцания озерных красот.