Балда пошел выводить лошадей и в дверях столкнулся с только что пришедшим Роджером. Тот выглядел довольно бодро для человека, не спавшего всю ночь — ему можно было только позавидовать. Балда задался вопросом: сколько вообще времени Роджер может не спать? И ответ на него помог бы раскрыть другую тайну: кто такой Роджер?
— Хлоя поедет на магическом жеребце Джофа. Если случится что-то непредвиденное, эта лошадка спасет ее жизнь, а она спасет наши! — Роджер имел ввиду прекрасную способность Хлои отстреливаться из лука на полном скаку.
— Ты предполагаешь, что нам может что-то угрожать по дороге? — это уже была не глупость, но все еще наивность.
— Я не предполагаю, — объяснил Роджер. — Я готовлюсь к самому худшему варианту событий. Если ты еще не все вспомнил, то это главная причина, по которой мы являемся одними из самых успешных охотников во всем средиземнолесогорье и до сих пор живы. Выводи лошадей и повозку, сейчас перенесем Джофа и сразу отправимся. Пообедаем как доберемся до перевалочной станции — наш проводник собрал еды в дорогу. Завтрак пропустим, лучше выпейте воды и сходите по своим делам сразу, чтобы не тратить время на остановки.
— Проводник ушел на рыбалку… — без него же мы не поедем? — уточнил Балда.
— Хм. Отличное утречко для рыбалки! — хмыкнул Роджер с ледяным спокойствием. — Будем ждать его ровно до оговоренного времени. Потом ему придется нас догонять.
Они разошлись. Балда еще раз осмотрел лошадей и поправил сбрую. Он вывел их и держал во дворе. Норовистый магический конь хотел показать свой характер, но, почувствовав твердую руку и спокойный добрый взгляд, решил, что снова не в этот раз. Повозку с открытым верхом Балда подкатил почти к самой двери, чтобы легче было тащить Джофа. Вдвоем с Роджером они поставили Джофа на ноги и поволокли к повозке. Балда заметил, что Джоф пытается ступить на ногу, хотя и безрезультатно…, то есть какие-то мышцы ног пытались включиться в работу. Роджер тоже это почувствовал.
— Парализующий яд со временем сам выйдет из тела, главное, поддерживать дыхание и сердцебиение, — объяснил Роджер. — Без магии Кристофа мы этого сделать не можем, а сколько сможет поддерживать Джофа его собственная магия, тоже неизвестно. Поэтому нужно срочно добраться до магов селения, которых я еще не видел, но почему-то доверяю им больше, чем тем, кто кинул нас здесь.
То, что нужно спешить, все и так понимали, но тот факт, что яд начинает покидать тело, стало отличной новостью. Балда заметил, что и Роджер, и Блаж, и Вернер хорошо разбираются в ядах, словно учились в одной и той же школе. Подтвердить это или опровергнуть пока что было невозможно. К тому же Роджер не владел магией, что еще больше сбивало, да и знахари разного пошиба тоже хорошо разбирались в ядах и без школ магии.
В дверях их встретил вернувшийся с рыбалки проводник. Он все бросил и помог им аккуратно разместить Джофа в повозке головой вперед. Его уложили на спину, потому что лежать на боку во время поездки Джоф бы все равно не смог. Роджер разжал ему челюсти, достал его язык и проткнул откуда-то взятой иголкой с ниткой. На конце нитки была прикручена короткая деревяшка. Роджер подтянул деревяшку до самого языка, оторвал нитку от иголки и завязал ее на деревяшке узлом. Он спросил, нужно ли кому-то объяснять, что он сделал, но все лишь покачали головами. Хлоя была рада, что вокруг нее такие люди, сама она давно бы уже потерялась в этой ситуации. Балда же поразился тому, как Роджер смог проколоть язык Джофа без единой капли крови.
В повозку сложили кольчугу и секиру Джофа, а также все необходимые им в дороге вещи: несколько теплых шкур, обеденную утварь и всякую бытовую мелочь. Повозку закрыли тентом, а ведро со свежей рыбой проводник повесил сзади под повозкой — вечером их ждал хороший рыбный ужин.
Балда надел кольчужный капюшон, чтобы скорее к нему привыкнуть. Ранним утром как раз было не жарко, но ближе к обеду в этой штуке придется попотеть. Он сел на место возницы и направил лошадей к воротам. Пока все возились со своими вещами, Хлоя налаживала контакт с магическим жеребцом, который почему-то не считал серьезными наездниками тех, кто был ниже его и весил на порядок меньше. Он пытался вырвать поводья из хрупких девичьих рук, но Хлоя впилась в ремни, как клещ. Балда уже хотел пойти ей помочь, но Роджер остановил его удивленным взглядом. Неужели Балда не понимает, что лошадь и наездник должны сами установить связь друг с другом, и никто им в этом не поможет. Балда понял этот взгляд и остановился. В дружеском порыве помочь девушке он совсем забыл то, чему сам мог обучить любого. Конь недолго возился с Хлоей, но в итоге позволил ей сесть. Что-то подсказывало жеребцу, что сейчас не лучшее время показывать, что он здесь самый лучший, тем более, что на это звание никто, кроме него, не претендовал. Кристоф чувствовал себя хорошо, но по-прежнему не мог говорить и колдовать. Он последним вскочил на коня, следом за проводником и Роджером, и они выехали.
Проводник на всякий случай рассказал Балде дорогу до выезда из города, чтобы тот не плутал по улочкам, но в этом не было особой необходимости, поскольку сам он поехал впереди. Сейчас Балда помнил каждый поворот и каждый закоулок, по которому они ходили в эти три дня, он помнил все те места, где когда-либо побывал, лица и голоса всех людей, которых когда-либо видел. Помнил всех, кроме одного — своего отца. Тот человек рядом с его матерью возникал в памяти словно безликий призрак, которого никогда не существовало.
Лошади шли ровно, гулко цокая по мощеной дороге. Уже сейчас сами собой определились места каждого в их немногочисленном кортеже: Хлоя и проводник выехали вперед повозки, а Роджер с Кристофом ехали позади. Хлоя хотела, чтобы Балда и Джоф были в ее поле зрения — она могла оборачиваться и улыбаться Балде, вселяя в него надежду на успех их поездки и уверяя, что с Джофом все будет хорошо. Проводник поехал впереди, скорее всего, по привычке, ведь сбиться с главной дороги не представлялось возможным.
Случайный прохожий, которого они нагнали, узнал проводника и помахал ему рукой.
— Куда это вы в такую рань? — поинтересовался пропитый голос.
Скрытого тентом Джофа чужак не видел, а значит, не сможет растрепать о нем.
— Самое время, пока жары нет. Не ночью же выезжать из Разбойничьего Стана! — ушел от ответа проводник.
— И то правда. Приезжих в это время обычно и увозят отсюда — пьяных. А то их вообще не выгонишь из города: утром они расползаются отсыпаться, а в обед им уже жарко и затягивает городское веселье. Так некоторые сами своим слугам велят, чтобы их спать не укладывали, а сразу везли утром подальше от этого города-ловушки.
— Ха-ха! Это да. Наш городок из кого хочешь все соки выжмет и выплюнет одну шкурку. — Проводник не спешил отделаться от прохожего — боялся лишних подозрений. А Хлоя подумала, что из города удобно вывозить больных и мертвых, — все подумают, что развозят пьянчуг по домам.
— Если бы только соки, так этот город еще и все золото из кармашков повычистит, — не унимался и не отставал знакомец.
Впрочем, пусть болтает, дальше города этому проходимцу дороги нет.
— А про Хамана слыхали? Доигрался старикашка со своими экс. пекс. шментами, черт, что за слово. Со своими опытами доигрался. Сегодня ночью так рвануло у него в доме, что удивительно, как сам дом не развалился. В общем шуме никто не понял, что случилось: обычный городской шум, похожий на хлопушки, которыми встречают богатеев. Только по сорванной с петель двери и валившему из проема дыму поняли, что здесь что-то не так. Сразу кого-нибудь из трезвых — чтобы зайти к нему — не нашлось, а пьяные даже и не поняли, что случилась беда. Вот недавно, когда там все выветрилось, нашли его мертвым прямо за прилавком с перекошенным от ужаса лицом. Говорят, отравился! И вся его магия ему не помогла. Даже сильнейшие маги не застрахованы от нелепой смерти — такие дела.
Эта новость удивила Балду и Хлою. Проводника же она просто потрясла. Он смотрел на прохожего выпученными недоверчивыми глазами. Он прожил в этом городе слишком долго и неплохо знал Хамана и все связанные с ним истории. В селении считали, что Хаман, несмотря на всю свою жадность и скупость, был одним из сильнейших магов всего Средиземнолесогорья, а такие маги не умирают от случайностей. Возможно, Хаман дорвался до какого-то могущественного артефакта древности и, пытаясь влезть в него без необходимых знаний, поплатился жизнью. В любом случае это было удивительное совпадение — то, что Хаман умер как раз в утро их отъезда. Но на их планах это никак не отразилось.
Хлоя и Балда, в отличие от проводника, ни в какую случайность не поверили. Хлоя была уверена, что кара настигла того, кто пусть и косвенно, но виноват в том, что Джоф балансирует на грани жизни и смерти. Однако, ее разум совершенно не хотел связывать смерть Хамана с ночным уходом Роджера. Джоф, хоть и в опасности, но все-таки жив. А убивать старика из мести было бы неправильным и никак не вязалось с ее моральными принципами. Она могла понять убийство разбойника, напавшего на путников, убийство во имя спасения близких или самого себя, а такую месть, если бы это была она, понимать ей еще не доводилось. Да и Роджер не владеет магией, — он просто не мог одолеть опытного колдуна.
Балда же, наоборот, подумал, что Роджер был единственным, кто мог это сделать: никаких доказательств у него не было, только предположения, навеянные тайнами, окружавшими этого человека. Хаман не был похож на того, кто станет проводить эксперименты, рискуя своей жизнью и здоровьем, иначе бы он не дожил до таких преклонных лет. Однако Роджер тоже не был похож на человека, способного убить могущественного мага…
В конце концов Балда решил временно принять факт состоявшегося убийства Хамана Роджером, потому что эта версия была самой простой и логичной с точки зрения мотива, а в неудавшийся эксперимент он не верил.
Тогда оставалось понять, как Роджер сумел это сделать, и почему он пошел на убийство. Балда надеялся, что Роджер просто хотел поговорить с Хаманом и узнать, насколько тот причастен к отравлению Джофа, но все пошло не по плану, и маг спровоцировал их стычку, завершившуюся так плачевно для него. Но разве не знал Роджер, что все так закончится? Разве он не понимал, что самоуверенный маг не станет отчитываться перед воином, а просто попытается убить его, обвинив в воровстве, как тех воров из байки? Кажется, нелепые догадки и предположения зашли слишком далеко.
Что ж… В случившемся есть и свои плюсы. Если Роджер действительно был способен на такое, то их шансы добраться до селения и спасти Джофа резко увеличивались. Конечно, он, Балда, мог всего и не знать: хотя Соларус и покинул город со своими приближенными, в городе оставались и другие маги, и кто знает, какие у них с Хаманом были отношения. …Все становилось совсем запутанным.
Поэтому Балда решил остановиться на своей первоначальной версии событий и корректировать ее по мере появления новых знаний. О моральной стороне убийства он пока не думал. Как и о мотивах Роджера, столько лет державшего в тайне свои способности, а сейчас раскрывающего их…
Роджер и Кристоф ехали за повозкой и, кажется, не слышали, что там говорил прохожий. Строй никто не нарушил, и, не останавливаясь, они выехали за пределы города. Гулкий цокот сменился глухим топотом, появились редкие деревья, которые вскоре должны были перейти в густой лес. Дорога выглядела довольно тихой, казалось, что даже птицы приспособились к режиму Разбойничьего Стана. Музыка ветра ласкала уши, а его холод и скорость освежали лица.
Темп сразу взяли быстрый и придерживались его почти всю дорогу. Проводник громко и с энтузиазмом рассказывал Хлое и Балде какие-то интересные истории. Роджер и Кристоф ехали рядом, но беседы вести не могли — это удручало Кристофа, и он снова начинал ковыряться в себе. Ему сейчас было очень грустно от того, что он больше похож на балласт, нежели на полноценного члена их команды: он не может никого ни вылечить, ни защитить, и ему же самому нужна защита.
У Роджера была более конкретная и прозаичная цель: все его друзья должны добраться до безопасного места живыми. Поэтому он и выбрал позицию в арьергарде, чтобы видеть всех сразу и первым принять бой в случае погони. Опасность нападения спереди тоже существовала, но здесь Роджер рассчитывал на свои зрение, реакцию и навыки пращника и, само собой, на едущую впереди Хлою. Любому встречному сам Роджер мог показаться безоружным всадником, но мало нашлось бы лучников, которые смогли бы успеть снять лук, вставить стрелу, прицелиться и выстрелить раньше, чем он совершит свой смертоносный бросок, с учетом того, что нужно достать пращу, камень и сделать замах. Если бы его спутники знали, как он перестраховывается, то могли бы испугаться за его психику, но они просто не знали его прошлого.
Через несколько часов им повстречались несколько экипажей с сопровождавшими их воинами на лошадях, и даже был один тарантас, пристроившийся за экипажами, чтобы под их прикрытием проскочить мрачный лес. Всадники и повозка съехали в сторону, чтобы пропустить этот кортеж без тормозов. Из карет доносился веселый смех и слышались женские голоса. Это были очередные богатые и не очень гуляки, ехавшие в Разбойничий стан за удовольствиями. В каретах были богатые купцы со своей свитой, мелкие торговцы, менялы и их подруги. В тарантасе весело жались друг к другу бедные и молодые ремесленники и работники, тоже желавшие оторвать свой кусочек радости от Разбойничьего Стана и, возможно, остаться в нем навсегда. Из окон кареты высовывались люди, придерживая руками шляпы, смеялись и махали им навстречу, из тарантаса тоже кричали что-то веселое. Этот безумный, едущий за весельем кортеж немного взбодрил всю компанию Роджера. Хлоя весело прокричала им добрые пожелания.
Такая встреча означала, что они проехали примерно половину пути до перевалочной станции. Кристоф после этой встречи все больше начинал чувствовать себя купцом с хорошей охраной, только, в отличие от купца, вид у него был более удрученный. Шум от кортежа стих, пыль за ним осела, и они снова заняли центр неширокой дороги, и лес снова окружил их своим шумом и пением. Здесь, вдали от города, птицы уже вели бурную жизнь и на них ориентировался Роджер. Любая засада разбойников заставила бы певчих птиц улететь подальше от затаившихся людей, либо притихнуть. Роджер даже не стал бы пытаться объяснить своим спутникам, что можно на слух оценить концентрацию пения в птичьем лесу.
Балда с Хлоей продолжали слушать истории проводника, но его невнятные речи с трудом долетали до Роджера с Кристофом. «Осталось только оглохнуть и ослепнуть, и я превращусь в бессмысленный комок плоти» — заныл про себя Кристоф. «Но еще останется обоняние и чувство от ударов седлом по заднице» — слова Роджера зазвучали в его голове. Да, Роджер всегда нашелся бы что сказать. Кристофу вдруг стало некомфортно и параноидальное ощущение чужеродного присутствия охватило его. Он обернулся назад, посмотрел по сторонам и остановил виноватый взгляд на Роджере. Ему не хотелось, чтобы друг знал о его внезапном приступе паники.
«Бессмысленный комок плоти? Так ты о себе думаешь? — Роджер не хотел напугать Кристофа, но не знал, как подойти к этому щекотливому моменту… Глаза Кристофа полезли на лоб. — Не обязательно открывать рот, чтобы поговорить. Я грубо вторгся в твой разум, прошу меня извинить. Хотел, чтобы ты почувствовал, что общение внутри твоей головы не может пройти незамеченным, если ты сам этого не хочешь».
После таких слов Кристоф бы сразу сел, если бы уже не сидел на лошади, поэтому он просто сильнее сжал ноги, чтобы не свалиться с нее.
«Ты можешь читать мои мысли?» — этот вопрос не мог быть никаким другим.
«В некотором смысле — да. Назовем это так!» — все такой же привычный голос Роджера снова прозвучал в голове Кристофа, где они и продолжили общение. Приступ паники быстро прошел, как только целитель осознал, что он был вызван таким странным и неожиданным присутствием Роджера. Хотя от такого открытия паниковать надо было еще сильнее, Кристоф посмотрел на это по-философски и с нескрываемым любопытством.
«Совсем как черный пустынный джинн?» — маг помнил все байки из их академии. Само слово «академия» последнее время резало ему слух, потому что в заведении с таким названием должны были учить чему-то большему, чем смогли обучить его.
Роджер подумал про себя что-то нехорошее, но что именно — Кристоф мог догадаться только по его лицу. Роджера коробило название «черный пустынный джинн». Кто вообще придумывает эти мрачные эпитеты? Люди, конечно же, любят всякую мистику, хотя в мире легкодоступной магии она давно уже должна была стать обыденностью. И все равно всегда находится что-то запредельное даже для магов. Тех, кого в простонародье по глупости называли черными пустынными джиннами, было всего трое, и Роджер понятия не имел, где еще двое, но часто задавался вопросом, как можно было так тупо засветиться, чтобы про тебя две тысячи лет ходили байки.
«Такая способность доступна многим из тех, кто далеко продвинулся в изучении магии», — уклончиво ответил он на вопрос Кристофа.
«Но ты же не обладаешь магией. Я никогда ни разу не чувствовал ни малейшего дуновения магии с твоей стороны!»
«Не обладаю, но знания-то доступны каждому. Для общения с тобой мне не нужна собственная магия — мне достаточно твоей!»
Кристоф слегка опешил от такого заявления и подумал, что сейчас его вопросы похожи на головы той мифической твари, у которой на месте одной срубленной головы вырастает еще две, поэтому умерил свои порывы, выискивая более простые вопросы.
«То есть я, врожденный маг, не могу пользоваться своей магией, а ты, человек не обладающий магией, можешь пользоваться моей?!» — здесь Кристоф больше удивлялся, чем ждал ответа.
«Пока что выходит так, — в голосе Роджера звучала ирония, что сильно контрастировало с его внешне неподвижным и строгим лицом. — Ты не можешь пользоваться своей магией сейчас, потому что действие багряницы, которой ты отравился, еще не прошло, но больше потому, что ты не умеешь сопротивляться ее воздействию. Я же пользуюсь твоей магией, благодаря своим знаниям и навыкам, которые получил в результате многолетних тренировок».
«Удивительно! Меня никогда не обучали таким вещам, да и о магической багрянице я знаю лишь понаслышке. Удивительный день! И вдруг я узнаю, что мой компаньон может общаться со мной ментально, пользуясь моей магией, узнаю, что он все время это скрывал. Узнаю, что я даже никакой не маг, а уличный шарлатан, которого более умный разоблачитель выставил на посмешище».
Роджер рассмеялся в голос, так что Хлоя и проводник обернулись, и даже Балда повернул к ним свое закованное в металлические звенья капюшона лицо.
«А тебя не удивляет, что многие люди вообще не умеют пользоваться магией, когда она лежит чуть ли не в каждой яме? Не удивляет, что кто-то родился богатым, а кто-то бедным, кто-то красивым, а кто-то уродом? С такими вопросами ты можешь удивляться бесконечно и пропустишь всю прелесть жизни. Воспользуйся моим дружеским советом — отбрось все плохое в сторону и двигайся дальше вперед. Никто не может знать и уметь все на свете. Кто-то обязательно будет лучше других в одном деле, и посредственностью в другом. Кто-то родится дураком в прекрасное время в прекрасном месте и проживет всю жизнь счастливым, а кто-то родится умным в мире разрушенном и не сможет выбраться из него при всем своем уме!»
Слова так отчетливо и пронзительно звучали в голове Кристофа, как будто великий создатель миров лично обратился к нему с неба с наставлением не предаваться унынию.
«Поверь мне — продолжил Роджер, — ты уникальный маг, с врожденными магическими способностями к целительству, ты можешь как лечить, так и калечить. Просто сейчас ты попал в не самую простую ситуацию, которая, уверен, скоро благополучно разрешится».
«Ты для этого раскрыл мне свои способности, чтобы подбодрить меня? Спасибо! Я часто думаю о том, кто мы все друг другу: ты, я, Хлоя, Джоф и Балда! Мы обычные компаньоны, друзья или просто случайные знакомые, которые пересеклись, чтобы сделать общее дело?..»
«Ты поверишь мне, если я скажу, что все мы — одна большая семья? Я жил один много лет и смогу выжить там, куда вы все не сможете даже добраться. Я многое повидал в этой жизни. Но знаешь, что! Сейчас я думаю, что до встречи с вами я и не жил даже! Мы не просто собутыльники, компаньоны по охоте и люди, которые зимой живут в одном большом доме. И вот что, Кристоф… Никому еще за долгое время я не открывал своих способностей…»
Слова Роджера странно контрастировали с суровым выражением лица этого сильного воина.
«И я раскрылся тебе не для того, чтобы подбодрить, хотя это тоже не помешает. Я хочу помочь тебе, научить тебя некоторым интересным вещам. Почему я не сделал этого раньше? Раньше мы просто весело охотились на глупых животных, и наших знаний нам было вполне достаточно. Раньше мы были чужими людьми, которые вот так незаметно для себя стали ближе друг другу, чем простые охотники. Я, возможно, все это выдумал себе, но так я вижу нас сегодня. К тому же сейчас ситуация резко изменилась, и наши жизни как никогда зависят от наших способностей».
Голос Роджера смолк, и какое-то время они ехали молча. Кристоф понял по своим ощущениям, что Роджер покинул его разум и не может знать, о чем он сейчас думает. Видимо, Роджер был гораздо мудрее, чем казалось на первый взгляд. Кристофу действительно нужно было переварить полученную информацию. Слова про семью затронули больше, чем все остальные. Кристофу казалось, что он один думает о них, как о самых близких людях, и просто получает удовольствие от общения, зная, что в один далеко не прекрасный день жизнь разбросает их всех в разные стороны. Хлоя встретит молодого и красивого купца, который окружит ее роскошью и заботой, станет его женой и заведет с ним детей. Красивого и сильного Джофа подберет дородная хозяйка какой-нибудь лавки, и ему даже работать никогда не придется. Балда будет жить где-нибудь в поле зрения Джофа и тоже сможет найти девушку, которой нужен простой и работящий парень. Роджер исчезнет так же, как и появился, — дорога затянет и поглотит его. А он, Кристоф, будет подрабатывать до конца своих дней, делая мелкие магические задания для городских баронов и врачуя идиотов, которые не дорожат собственной жизнью.
И вот Роджер говорит, что они одна большая семья! Как это понимать? Они настоящая семья, которой не страшны разлуки и расстояния, или все это временно? Может, Роджер просто обманывает, подбадривает его, потому что сейчас им всем это нужно? Но чем больше Кристоф задавался вопросами, чем больше он размышлял, тем скорее понял, что он просто боится принять тот факт, что они друг другу самые близкие на свете люди. И боится он потому, что чем выше заходишь в своих мыслях и мечтах, тем больнее будет падать с небес на землю. Но рано или поздно все люди когда-нибудь упадут и разобьются, и больше не поднимутся, заберутся ли они высоко в своей радости или будут ползать по дну ущелья своих страхов, — все равно в итоге они останутся лежать. Поэтому нет никакого смысла жить в страхе что-то потерять — это будет уже не жизнь, а вечная боязнь потери, сожаления, падения. А еще он верил Роджеру, потому что любил его, любил Джофа, любил Хлою, и даже Балду. Они не случайно вместе, несмотря на их различия и секреты, и никакой эгоистичный самовлюбленный честолюбец не смог бы удержаться в их компании дольше одного сезона охоты.
Кристоф повернул голову в сторону Роджера и сразу почувствовал его присутствие. Роджер посмотрел на него и выражение его лица стало мягче.
«Говори! — сказал Кристоф. — Мне самому сложно общаться, пока я не могу отделять разговор от своих мыслей».
«Значит, с этого и нужно начать, — улыбнулся Роджер своей обезоруживающей улыбкой. — Представь себя внутри себя же и веди беседу от своего внутреннего «я». Пусть он говорит, когда ты хочешь сказать, и молчит, когда ты хочешь все обдумать. Это самое простое объяснение, какое только можно придумать. Есть и другие варианты: создай дополнительный уровень или зону для общения и отдели ее от своего разума, создай дополнительную границу, за которую не может проникнуть твой собеседник, создай островок или комнату для общения. Не важно, как ты это осуществишь, главное, чтобы ты четко отграничил свое личное пространство разума от места для бесед. Попробуй».
Кристоф открыл рот. Все, что он понял, это то, что нужно построить отдельную беседку рядом с домом, но, как это сделать внутри своего разума, понятия не имел.
«Вся настоящая магия происходит в твоем разуме. Как только ты осознаешь это и научишься ей управлять — творить волшебство станет так же легко, как и дышать»
«Как можно знать столько о магии, если сам не владеешь ею?!» — продолжил удивляться Кристоф. Он уже пытался представить себе все то, что объяснил ему Роджер.
«Ну, старики тоже когда-то бегали, лазали по деревьям и разоряли птичьи гнезда, хоть уже давным-давно и шагу без палочки ступить не могут», — опять ответил Роджер незамысловатой метафорой.
Кристоф долго разбирался со своими попытками воплотить в действие советы Роджера и в итоге сделал так, что Роджер не мог слышать его мыслей. Как выяснилось чуть позже, он полностью вытолкнул Роджера из своего сознания и заблокировал возможность вести диалог.
— Это тоже хороший навык, — произнес Роджер вслух, потому что ничего другого ему не оставалось. — Попробуй найти середину между полным доступом к разуму и полной блокировкой. Как только получится, я попробую объяснить тебе, как залезть в мой разум, как прочесть мои мысли и передать свои.
Глаза Кристофа загорелись от всего этого, как ему казалось, безумия. Телепатия не была чем-то сверхъестественным в их мире, но ее навыками владели немногие. И это всем казалось врожденной способностью, никак не связанной с магией. О магических способностях к прямому общению Кристоф не слышал даже в школе: такие знания не находили в древних книгах либо потому, что они были очень тайными, либо, что всем казалось более вероятным, эти знания были такими обыденными, что упоминать о них в книгах не было никакого смысла. Точнее, так считали люди и маги древности, но никак не современники Кристофа.
Он вспомнил урок в академии, где обсуждали один текст, в котором древние маги общались между собой. Все бы ничего, если не считать огромное расстояние между этими магами: один маг находился в школе магии, а другой в отдаленном городе. Кто-то наивно высказывался про голубиную почту и световые сигналы, кто-то — про тайные коды и магические сигнальные амулеты, но все предположения не выдерживали критики, потому что текст представлял собой сложный диалог, многие слова из которого до сих пор оставались непонятными, а значения понятных слов были не совсем ясны.
Оставалась только телепатия, но тогда каждый из магов должен был быть таким телепатом. И вот Роджер показал ему что-то совсем иное, что сразу же решало ту непосильную для них задачу. Стоп, но ведь даже для магии существуют физические пределы. Как же тогда можно общаться друг с другом, например, через горы или через моря?
«Как маги могли общаться на больших расстояниях?» — Кристоф снял всю блокировку, только чтобы задать этот вопрос.
«Значит, в академии у вас были древние книги, и вам даже что-то рассказывали! — быстро сообразил Роджер. — Так же, как и мы с тобой, только с помощью парных магических амулетов!»
«Вот я тупой — это понял бы даже ребенок, — Кристоф хлопнул себя по лбу. Парные амулеты имели магическую связь, через которую можно было вытворять разные фокусы, которые изобретали до сих пор. — А на каком расстоянии можно общаться без амулетов?»
«До куда магией сможешь дотянуться», — объяснил Роджер простыми словами. Кристоф хлопнул себя по лбу еще раз.
Магия, конечно, не палка, чтобы ей до куда-то дотягиваться, но Кристоф понимал, что речь идет о способности чувствовать магию на расстоянии. Роджер увидел неподдельный интерес на лице своего друга и решил, что можно и усложнить объяснение.
«Например, если один маг чувствует магию в радиусе одного полета стрелы, а другой — в радиусе двух полетов, то на расстоянии двух полетов они смогут общаться усилиями второго мага. Но я знавал уникумов, которые могли складывать эти расстояния и общаться на расстоянии трех полетов стрелы.»
Кристоф чуть рот не открыл от такой простой магической математики, которой его никто до сих пор почему-то не смог обучить.
«А маг может передавать сообщения через амулет тому, кто магией не владеет?» — Кристоф решил позориться до конца. Но Роджер вдруг повернулся к нему с задумчивым лицом.
«Хм. Не знаю! Не помню таких случаев — нужно проверять!»
Роджер всерьез задумался — Кристоф поставил его в тупик. Может ли маг залезть через амулет в голову того, с кем не имеет магической связи? А магическую связь могут установить между собой только маги? Роджеру казалось, что он знает о магии больше, чем кто-либо из ныне живущих, но вот простой вопрос поставил его в тупик. Дает ли магический амулет какие-то преимущества тому, кто магией не владеет? Связывается ли магия амулета с носителем напрямую или же она просто фиксирует изменения носителя? Это было бы интересно узнать.
Кристоф строил свою границу, то блокируя, то открываясь Роджеру, и чувствовал восторг от обучения. Совсем дряхлого еще полчаса назад старика Роджер вдруг превратил в юного школяра, который открывает для себя совершенно новый мир магии, а, точнее, мир принципов общения с помощью магии. Но еще удивительнее для Кристофа было даже не то, что волшебник мог, пользуясь своей магией, передать сообщения кому угодно, а то, что Роджер, кому магия, казалось, была недоступна, мог воспользоваться чужой. Все представления Кристофа о магии древних изменил человек, который ехал с ним рядом, — руку протяни и коснешься его.
«Слышишь меня?» — прозвучал в голове Кристофа голос Роджера.
«Слышу» — раздалось в пустоте одинокое слово.
«Ты быстро справился! Теперь мне не придется лишний раз открывать рот, чтобы тебя подколоть», — Роджер повернулся к Кристофу и усмехнулся.
«Твое объяснение действительно простое и понятное. В академии нас закапывали в тома настолько пространных объяснений, что мы не были уверены, понимают ли их сами преподаватели!»
Настроение у Кристофа было прекрасным. Он был открыт к знаниям как никогда раньше. Теперь ему еще сильнее хотелось узнать, кто такой Роджер, ну или хотя бы немного приоткрыть завесу его тайны, но он решил, что для этого еще наступит подходящее время. А сейчас нужно пользоваться предоставленной возможностью и обучаться.
Роджер вспоминал слова Балды о том, может ли он обучить кого-нибудь заколдовывать противоядие от багряницы. После этого вопроса он всерьез задумался. Матерый и старый, как вечность, маг, давным-давно преподававший в высшей школе магии, некогда возомнивший себя великим и непобедимым, некогда поплатившийся за свою гордыню лишением магии, уже и забыл, что такое кого-либо чему-либо обучать. Роджер слишком долго жил, дольше, чем полагалось жить волшебникам. Если бы он решил написать книгу о своей жизни, даже только о знаковых событиях, то не смог бы найти столько чернил и бумаги.
Никакие события в мире не могли бы вызвать в нем волнения так же, как никакой ураган не мог бы вызвать рябь на покрытом льдом озере. Но слова, простые слова всегда могли менять мир сильнее, чем любые ураганы. И вот Роджер решил, что его усилий, его порывов и бесполезной беготни по городу недостаточно. Все это лишь попытка отыскать суррогатную помощь, когда он может дать реальную: передать свои знания и открыться тем, кому доверяет. Если он обучит Кристофа пользоваться магией на более высоком уровне, обучит его противостоять таким примитивным вещам, как эта багряница, то ситуации, подобные той, в которую попал Джоф, больше никогда не будут им угрожать.
Да, везде есть риски, и у всего есть цена, но нельзя же вечно прятаться. Уже давно Роджер скрывал свою сущность не потому, что боялся, а потому, что не хотел, чтобы его боялись. Ему хотелось жизни обычного человека, хотелось общаться с людьми, не лебезящими перед несокрушимой силой, не склоняющими головы в трусливых поклонах, не выдающими свой страх за чувства привязанности и уважения.
Лишение магии — самое ужасное наказание, самое худшее, что может случится с практикующим магом. Так наивно думали сильнейшие волшебники древности. Если бы они только могли знать, как с этим наказанием справится Роджер, они бы быстро изменили свое мнение.
Эти самовлюбленные, погрязшие в собственном эгоистичном псевдовеличии волшебники даже на мгновение не могли себе представить, что из самой безвыходной ситуации отыщется такой выход, который перевернет все их представления о мире магии, если бы им суждено было встретиться вновь.
«Почему ты улыбаешься? — спросил Кристоф. — Потому что я задаю глупые вопросы и туго соображаю? Не забывай, что твой внезапный ученик уже не такой юный».
Кристоф иронизировал, а значит, был в хорошем расположении духа. И улыбка Роджера тоже была на удивление добродушной. Он вернулся в воспоминаниях не только к ужасным и неприятным событиям своей жизни, но и к тем первым столетиям, когда он обучал юных магов, когда видел их горящие, как сейчас у Кристофа, глаза. Радость можно найти в самых разных вещах: можно пить вино, можно петь песни, можно упиваться своим эгоизмом, а можно радовать других своими знаниями, своей легкостью, своим юмором и улыбкой. Часто знание, что ты причастен к чужому счастью, тебя самого делает счастливым.
«Мудрость рождается из глупых вопросов. И ты не старый, ты просто представляешь себя стариком, и твоя врожденная магия просто потворствует твоим мыслям и твоему представлению о себе. Твоя жизнь была не простой и часто лишенной радости и достижимых целей — так всегда происходит с талантливыми людьми в разлагающемся мире. Но начни мыслить в обратную сторону, представляй, что ты молодеешь и набираешься сил, и твоя магия станет помогать тебе в этом!» — опять ошарашил его Роджер.
«Ты хочешь сказать, что я старый, потому что сам вижу себя стариком?» — переспросил Кристоф.
«Нет, не хочу — я уже это сказал. Старики не ходят по борделям и не удивляют там девушек, — Роджер привел его в чувство. — А что до «туго соображаю», то я не знаю ни одного мага, который смог бы за час воссоздать отделенную от своего разума площадку для ментальных бесед. Ну, если не считать меня».
«Значит, ты тоже когда-то владел магией?» — наконец-то осенило Кристофа.
«Полностью блокировать свой разум и защищать свои мысли от постороннего вмешательства, создавая блокировку для тех, кто норовит прочесть чужие мысли, можно и без магии. Забыл, что ты своей магией временно пользоваться не можешь? Сейчас ей пользуюсь я. В собственном разуме человек волен делать все, что ему вздумается, если, конечно, у него хватит воли, фантазии и некоторых способностей. Но, вообще, без магии нельзя общаться друг с другом — кто-то из собеседников обязательно должен обладать магией и управлять ей».
И снова Роджер не стал подтверждать его догадки. Но Кристоф уже понял, что ни один обычный человек никогда бы не стал тратить время, чтобы научится стрелять из лука без лука, скакать на лошади без лошади или бегать, не имея ног.
Кристоф ехал, словно в прострации, потому что больше находился внутри себя, играя с новым навыком. Еще не умея контролировать все сразу, он расслабил правую руку, и лошадь, приняв это за знак поворота, начала сдавать влево и чуть не сошла с дороги. Роджер перехватил ремень и вернул ее в строй.
«Просыпайся, мой друг! А то сейчас незаметно ускачешь в лес, будем потом бегать наперегонки с волками, кто тебя раньше найдет».
Кристоф отпустил внутренние поводья и схватил поводья лошади.
«Твои прошлые ученики тоже обучались, сидя на лошади?» — оправдывался он.
«Нет, и это большой минус для них. Легко научиться плавать в пруду, а ты попробуй в речке, несущей тебя к водопаду или в море в шторм! Если сможешь научиться в таких условиях, то равных тебе не будет, — Роджер в чем-то был прав. Обучение в легких условиях и без проверки полученных знаний часто оказывалось малоэффективным. — Правда, у них вместо водопада впереди были экзамены. Даже не знаю, что лучше».
В голове Кристофа прозвучал отчетливый смех: его собственный и Роджера.
«Видишь, как удачно совпало. Обучаясь владеть своим разумом во время управления лошадью, ты разовьешь в себе способность решать сразу несколько задач или научишься быстро переключаться между ними, как умеет делать наша Хлоя».
Их глаза снова встретились в безмолвном пространстве. Хорошо, что Роджер тоже замечал все, что происходило с его спутниками. Значит, они ему действительно не безразличны.
Впереди показалась перевалочная станция — одинокий гостиный двор, где была и харчевня, и небольшая кузня с конюшней, и какие-то домики для обслуги. Они, как и договаривались, не стали останавливаться на обед, но, чтобы не вызывать лишних подозрений, зашли перекинуться парой слов с хозяевами и купить вина. Роджер с проводником зашли в харчевню, и проводник еще раз блеснул своим красноречием. Хозяйке он пожаловался на то, какой опасный этот город — Разбойничий стан: затянул их в свою азартную трясину так, что сейчас либо успевай добраться назад, либо уволят со службы, либо лишат жалования, и неизвестно что хуже. Фразы его были такими общими и пространными, и так гладко дополнялись нотками магии, что если кто и будет расспрашивать о них, то суть его истории в пересказе хозяйки будет дополнена только ее личной фантазией. А это уже будет полная брехня. Проводник уже много лет не ездил этой дорогой, и его не могли узнать, а если бы и узнали, то мало ли что с ним стало за эти годы, мало ли на кого он сейчас работает.
Роджер не строил иллюзий насчет того, что магия красноречия может им сильно помочь, но хотя бы хозяйка и ее местные разбойники не будут к ним приставать. Из рассказа проводника и по их виду, а также по их низкой повозке было ясно, что ничего ценного у них с собой нет. Да и кто вообще догадается грабить людей, выезжающих из Разбойничьего стана? Оттуда выезжают либо те, кто уже все просадил до последних портков, либо те, с кем лучше не связываться. То ли дело попытаться с риском для жизни почистить кармашки приезжающих, поэтому сюда и едут длинными кортежами с охраной.
Все понимали, что разбойникам не было никакой выгоды торчать в этих лесах, если только они не потеряли свой второй шанс в Разбойничьем Стане и не знали куда податься. Знакомые разбойники хозяйки были, скорее, ее работниками и не пытались прыгнуть выше головы, если в этом не было выгоды. Но Роджер опасался вовсе не глупых разбойников — даже превосходящая их числом шайка была им не страшна. От шайки можно было и откупиться, не сильно рискуя жизнью — ведь убийство приезжего могло вызвать целенаправленную зачистку со стороны города, а вот грабеж, прикрытый просьбой о подаянии, мог пройти незамеченным.
Роджер опасался целенаправленной охоты на его компанию, потому что давно перестал верить во всякого рода случайные совпадения. Смерть Хамана и их скорый отъезд, о котором в городе узнали, как только они пересекли защитные поля, кое-кого могли навести на определенные мысли.
Вместе с проводником они выпили по кружке эля и заставили выпить за их счет хозяйку, которая сразу же отбросила все подозрения — таких гостей она любила больше всего. Продав им самого лучшего вина, она обнялась с обоими, и, пожелав друг другу хорошей дороги и состоятельных постояльцев, они не без сожаления расстались.
Пока они балакали с хозяйкой харчевни, Хлоя, Балда и Кристоф не спеша перекусили, запив все холодным травяным чаем. Полные животы разогрели кровь, и тепло сразу же разошлось по телу, и ехать дальше стало веселее. Кристоф, еще вчера решивший, что больше никогда в жизни не будет пить вина, после беседы с Роджером пересмотрел свои планы и решил, что не будет пить до тех пор, пока не научится быстро справляться с ядами, влияющими на его магию.
Роджер проведал Джофа, а после резко вскочил на лошадь и сразу же понял, что в городе эль разбавляют, потому что сейчас ему стукнуло в голову очень даже хорошо. Проводник, заметив вопрошающие взгляды Хлои, Балды и Кристофа, только жеманно пожал плечами, мол, мы сделал все, что от нас зависело. Затем он с такой же грацией, как и Роджер, вскочил на своего коня, и они отправились дальше. Расположение всадников осталось тем же, менять его не было никакого смысла. Кристоф хотел ехать с Роджером, боясь, что, разделенные повозкой, они не смогут продолжить ментальное общение. Хлое и Балде пока еще не приелись истории проводника, и странное новое притяжение никак не отпускало их друг от друга, к тому же сейчас должны были начаться пьяные байки. Ставить рядом подвыпивших проводника и Роджера было не очень разумно. Балда предложил Хлое поменяться с ним местами, но она не любила управлять повозкой, хотя от колесницы, где нужно было, стоя, управлять парой быстроногих лошадок, она бы не отказалась. Меняться с проводником Балда не стал, подумав, что на лошади тот скорее придет в себя.
«Продолжим?» — спросил Кристоф.
«Попробуем! Заодно узнаем, дружит ли алкоголь с подобной магией», — ответил Роджер.
Кристоф подумал, что хозяйка харчевни ему удружила, и сейчас он сам попробует аккуратно расспросить Роджера о его прошлом. Это же не обман, Роджер просто может не отвечать на его вопросы.
«С общением в моем разуме, кажется, разобрались. Расскажи, как мне послать сообщение в твой разум! И как раньше маги определяли, в чьем разуме будет происходить беседа?»
Кристоф спросил о каких-то эфемерных магах, подразумевая магов из прошлого Роджера. Знания Роджера были слишком далеки от знаний магов Средиземнолесогорья, и дело здесь либо в расстоянии, либо во времени. Роджера, даже пьяного, нельзя было обмануть такими вопросами — он не строил иллюзий относительно человеческой натуры. Начиная весь этот разговор, он уже знал, что придется рассказать больше, чем ему хотелось бы.
«Раньше маги просто устанавливали магическую связь друг с другом и отправляли свои послания. Никому не приходилось создавать дополнительные площадки для общения. Так что, считай, что мы с тобой староверы, если можно так назвать все, что происходило на заре магии».
Роджер, как и все его современники, имел лишь смутное представление о так называемой «заре магии», но Кристоф первый начал задавать каверзные вопросы, пусть немного помучается и с каверзными ответами.
«…И да, объяснить тебе, как послать мне сообщение, я толком не могу, потому что это гораздо сложнее понять, да и словами не расскажешь. Суть такова: ты должен с помощью своей магии установить связь с моим разумом. Сейчас мы с тобой связаны посредством магии: принадлежит она тебе, а пользуюсь ей я. И ты все еще находишься под действием багряницы. Перед тобой стоит двойная задача: во-первых, установить утерянную связь со своей магией, во-вторых, понять, как установить связь с моим разумом. Как только ты сможешь это сделать, ты полностью нейтрализуешь воздействие багряницы».
Роджер улыбнулся, подтверждая, что все довольно просто. А Кристоф пытался не запутаться в этих рассуждениях. Сейчас он учился плавать даже не перед водопадом, а просто без воды. Вся их беседа происходила только благодаря Роджеру, который оказался настоящим уникумом, а Кристоф просто построил маленькую кривую беседку. Радостный дообеденный подъем сменился резким упадком. Роджер заметил это и пояснил, что происходит совершенно обычный процесс обучения — не стоит предаваться унынию от непонимания, как и не стоит слишком переоценивать полученные знания, и тогда процесс пойдет гораздо спокойнее и быстрее.
«Постой! А ты можешь связаться с Джофом, чтобы узнать, как он себя чувствует?»
Кристоф посетовал на самого себя за то, что сразу не задался этим вопросом, а отдался во власть собственному эгоизму.
«Я сделал это почти сразу же, воспользовавшись магией Джофа. Я сообщил ему об отравлении и о том, что мы сделаем все возможное, чтобы его спасти. Он ничего мне не ответил. Это было очень рискованное действие с моей стороны: магия Джофа сейчас поддерживает его жизнь, и ей нельзя мешать. Но я надеюсь, что риск был оправдан, и он меня услышал, потому что после моих сообщений его сердцебиение выровнялось, хоть и замедлилось», — объяснения Роджера были такими же сжатыми и краткими, как и все его речи.
«Ты можешь воспользоваться моей магией, чтобы вылечить Джофа?» — в высшей школе магии за этот вопрос преподаватели носили бы Кристофа на руках, если бы имели хоть малейшее понятие о способностях Роджера. Вопрос был довольно логичным и как нельзя лучше подходил к их положению.
«Нет, не могу», — лаконично ответил Роджер. — «Вообще я могу воспользоваться определенной чужой магией и применить ее к третьему лицу, но в данном случае много факторов не в мою пользу. Сейчас твоя магия не слишком высокого уровня, и ты должен принять это, чтобы расти дальше. Твоя магия блокирована ядом, и я прилагаю гораздо больше усилий для общения с тобой, чем этого требуется. И самое главное: твоя магия — редкая врожденная магия целителя, которой я не смог бы правильно воспользоваться, даже при отсутствии предыдущих двух проблем. По твоим разговорам об академии, в которой ты обучался, я понял, что ваши учителя даже не разбираются в различиях врожденной магии и приписывают успехи тех или иных учеников их человеческим способностям, склонностям и интересу к тем или иным магическим трюкам. Интерес — это, конечно, здорово, но магия бывает разная. Любое обучение мага начинается с понимания того, обладает ли он врожденной магией или у него есть лишь способности к управлению магией. Если магия ученика врожденная, то нужно понять, какая именно это магия. Если ученик имеет предрасположенность к управлению магией, то нужно понять, какой именно магией он способен управлять!»
«Роджер, ты преподавал в высшей школе магии?» — Кристофу уже не было смысла вуалировать вопросы.
«Будешь много знать, скоро состаришься! — Эта глупая отмазка никогда не старела. — Если ты хочешь узнать все за один день, то советую тебе расслабиться! У тебя не хватит и десяти лет жизни, чтобы узнать настоящую базу магии, и столетия уйдут на то, чтобы ее понять!»
«Фух! Хорошо, что столько не живут!» — усмехнулся Кристоф в ответ, думая, что все сообщение Роджера было выдержано в одном стиле и что все его уходы от вопросов могут означать только положительные ответы.
«Отличная шутка для мага-целителя! — рассмеялся Роджер. — Когда-нибудь ты ее даже поймешь, если вспомнишь».