— Вставай!
Мягкий шепот резко контрастировал с силой, с которой нежная девичья рука трясла Балду за плечо. Хлоя уже успела подняться, утереть слюни и умыться. Судя по веселому и озорному лицу, она хорошо выспалась.
— Нас ждут удивительные приключения!
— Ты права, я уже в предвкушении борьбы с нежнейшими курами и молочным поросенком, — ответил Джоф. Он с Кристофом уже был здесь, и оба выглядели довольно бодрыми. Джоф без кольчуги полулежал на той единственной дубовой лавке, которая могла его выдержать, а Кристоф снова разглядывал карту вин, изображая мимикой муки выбора. Время приближалось к обеду, и все, кто хотел, успели выспаться и даже помедитировать перед предстоящим боем с голодом и трезвостью. Яркий свет из окон освещал всю гостиную, хотя солнце было где-то высоко над крышей. Легкий тонкий дымок из камина говорил о том, что огонь недавно погас. Роджера в помещении не было, а значит, он уже мог видеть Балду спящим и знать, что тот надевал на ночь «Болиголов». Эта мысль Балды почему-то преобладала над мыслями о Хлое, хотя раньше он думал о ней каждый раз, когда она попадала в поле его зрения.
Балда поднялся и сел на топчане, постепенно приходя в себя после странного сна. Он снял капюшон, вместе с которым незаметно стянул с головы и магический платок, сунул его в карман и пошел искать бочку с водой, чтобы умыться. Хлоя схватила свой лук и тоже выскочила за ним. На пороге она прогнулась в спине и, как цветок, потянулась к солнечному свету. Возле бочки Роджер умывал лицо, что было довольно редким явлением. Значит, он тоже поднялся совсем недавно. Балда подошел к бочке, стоящей справа от Роджера, засучил рукава и сразу же заметил на левом запястье почти невидимый рисунок из пересекающихся линий. Мысли спрятать руку или закрыть запястье посетили его, но были отвергнуты, так как могли вызвать лишние подозрения. Рисунок находился вне поля зрения Роджера, и Балда просто умылся, стараясь вести себя естественно. Только вот приходилось вспоминать, как он обычно себя вел.
Он отошел от бочки и снова взглянул на рисунок, провел по нему пальцами правой руки и ощутил чуть заметную шероховатость. Значит, все это было правдой! Существует целый мир внутри одного магического предмета, и теперь на нем стоит метка, что он там был. Нет, метка ему нужна для того, чтобы он не забыл надеть «Болиголов» перед сном, потому что без поддержки артефакта к вечеру весь его эффект может рассеяться. Рваные края медленно наползающего тумана уже появились на окраинах разума и пугали своим хоть и медленным, но непрерывным продвижением.
Дверь отворилась, и на пороге показался Кристоф.
— Балда, помоги дяде надеть кольчугу. Я не для того обучался магии, чтобы надрывать себе спину такими тяжестями! — Балда скрылся в доме, откуда вскоре послышался звон кольчуги и звуки кряхтения и возни.
— Ох, старичок, как же ты будешь кружку с пивом поднимать? Неужели нам опять придется тебя поить? — у Хлои было хорошее настроение, и она с радостью унижала своих друзей.
— У меня за годы опыта все рассчитано до мелочей: левой рукой я могу поднять пинту эля, а правой нацепить на нож фунт мяса, так что за это не переживай.
— Так ты же набирался опыта в Товерне. Ты что, не знаешь, что товернская пинта глотка на два меньше, чем соларсбургская? — блеснул познаниями Роджер. Кристоф не знал про разницу между пинтами, но тут же вспомнил их прошлое посещение Соларсбурга. Его еще тогда мучал вопрос, как он умудрился нажраться, если выпил свою обычную меру. Теперь все встало на свои места.
— Ничего страшного, Роджер, будем с тобой отпивать у него по глотку. Мы же друзья! — Хлоя напрягла мышцы скул и бросила Кристофу полный дружеского участия взгляд.
— Мне кажется, что наш Кристоф слишком брезгливый, чтобы согласиться на такое предложение, — сказал Роджер, и Кристоф кивнул в подтверждение его слов. — Поэтому просто попросим трактирщика ему недоливать!
— Точно! — Хлоя подбросила вверх вертлявого «светлячка» и выпустила стрелу одновременно с оглушительным хлопком за спиной.
— О чем речь, он же маг! — дверь чуть не слетела с петель, так резко она вылетела впереди выходящего Джофа, рука которого не успела опередить его не втянутый с утра живот. — Он просто заведет руки за спину и будет взглядом отправлять себе в рот эль и поросят.
В доме уличное перешучивание было хорошо слышно. В более проворной руке Джоф сжимал секиру, с которой вообще очень редко расставался, — особенно в походе, даже если это был всего лишь поход в таверну. Стрела Хлои пролетела мимо цели, и скачущий, словно от радости, «светлячок» бросился ее догонять. Она поморщилась и прочистила пальцем ухо, в котором еще стоял звон.
— Нет, спасибо! Я так больше сил потрачу, чем наем, — Кристоф тоже полез в ухо, не ожидая от Джофа никаких извинений. — Уж ради вас постараюсь поднять соларсбургрлсс…, черт, что за название. Ну ничего, по возвращении в Товерн начнем тренировки с дополнительным весом.
— Уверена, что в Товерне Кристоф никогда не сможет натренироваться на соларсбургской пинте, потому что с таким произношением больше одной не сможет заказать! — Хлоя поймала принесенную светлячком стрелу.
— Глупышка, я напишу название на бумажке и закажу сразу десять. В крайнем случае, пойду с вами, если будете себя хорошо вести. Но хватит уже болтать — нас ждут поросята! — Кристоф пошел к воротам.
— Джоф, зачем ты взял секиру? Думаешь, что молочные поросята как-то сильно подросли и окрепли за последний год? — спросил Роджер.
— Я буду отражать солнечный свет в глаза наглецам, которые косо посмотрят на нашу красавицу-лучницу! — нашелся Джоф.
— Точно! — сказала Хлоя и заскочила в дом, чтобы оставить ненужный в таверне лук.
— Какое солнце в пабе? Наша красавица и есть то солнце, которое будет там всех ослеплять! — Кристоф сразу и возразил Джофу, и сказал комплимент Хлое.
— Кристоф, комплименты девушке нужно говорить в ее присутствии, так больше вероятность того, что она их услышит и оценит, — ответил ему Джоф.
— Ну все, я готова, — Хлоя перепрыгнула порог и, не оглядываясь, захлопнула дверь ногой. — Что вы там говорите?
— Кристоф сказал, что в трактир ходят только слепые, — повторил для нее Роджер.
— Я не так сказал, шутники! — заворчал Кристоф, но повторять комплимент почему-то постеснялся.
Они вышли за пределы территории посольства и направились в таверну, чтобы отлично провести свой единственный день в Разбойничьем Стане. Вообще-то они не спешили, никто их не гнал отсюда, и можно было оставаться здесь хоть на неделю, но внутреннее чутье не позволяло искушаться и привыкать к расслабленному образу жизни. К тому же одного дня, проведенного в «Синей Лошади» было достаточно, чтобы подорвать здоровье и более закаленным в этом деле людям. Вот сейчас закончится весенний сезон, они вернутся домой и там уже недельки две-три, готовясь к летнему сезону охоты, они снова будут проводить вместе в своем доме хорошие добрые вечера, а днем будут отдыхать друг от друга, занимаясь своими делами.
Большинство нормальных людей захаживали в пабы ближе к вечеру, когда было уже не так жарко и можно было хорошо посидеть вплоть до самого утра, но Джоф со своей компанией всегда, когда проездом бывал в городе, ходил в таверну к самому открытию, чтобы посидеть там до самого закрытия, потому что — как показывал опыт — время в таверне летело так стремительно, что многие удивлялись, как такое вообще возможно, и думали, что это все какая-то хитрая магия.
«Синюю лошадь» они услышали еще раньше, чем увидели. Возле трактира всегда шла оживленная жизнь с самого открытия в обед и до момента на рассвете, когда людей приходилось насильно выносить, если «Синяя лошадь» заканчивалась или не справлялась. Уже вечером можно было не найти себе хорошего места, а ночью проклятые пьянчуги приезжие заполняли весь город своими телами. К счастью для всех, солнце только делало вид, что работает, потому что, кроме яркого света, никакой жары не ощущалось. Опять вместо ленивого светила вкалывал неугомонный ветерок.
Джоф с Кристофом ускорили шаг, как только показался фасад таверны, но их опередили.
— Малыш Джоф, красавчик Кристоф! Неужели вы снова к нам? — раздались веселые голоса со стороны расположившегося напротив таверны борделя. Яркие и красивые, если не приглядываться, девушки издали махали руками и смеялись. Джоф с Кристофом ускорили шаг.
— Постойте, постойте! — догоняя обоих, замахала руками Хлоя. — Кажется вас зовут вон те милые девушки.
— Не может такого быть. Я здесь никого не знаю, откуда меня может кто-то знать? — Кристоф уже спрятался в капюшоне и в активизировавшейся толпе и не понимал, чего они все остановились.
— Да мало ли в мире Джофов. Пойдемте скорее, пока наш обед кто-нибудь не увел, — махнул рукой Джоф.
— Вот вы бедняги, — маска сочувствия появилась на лице Хлои. — У вас такие популярные имена и такая обыкновенная внешность, что вас вечно путают с какими-то тезками проходимцами, которые шляются по борделям, курительным и пабам. Может, давайте вам имена сменим — назовем вас как-нибудь неповторимо и уникально, ведь чистое, никем не запятнанное, имя всегда в почете!
— Нет, спасибо. Мы сильные и сможем вынести этот морально тяжелый груз. Такие испытания лучше всего закаляют воинов и магов! — сказали наперебой Джоф и Кристоф. Они уже протиснулись в двери, так как случайные прохожие на улице начали находить связь между выкрикиваемыми женщинами именами и конкретными людьми.
— Да и запутаться можно, если каждый год менять опороченные проходимцами имена на уникальные, чистые и незапятнанные.
Кристоф, как и любой из них, всегда становился на сторону сильных троллей. И интерес к этому никогда не угасал, так как сила тролля была непредсказуема и зависела от многочисленных факторов. Балда все больше ощущал надвигающийся туман, но разговор про имена отодвинул его границы. Ему вдруг подумалось, что Балда — это не обидное ругательство, которым уже давно никого и не называют. Балда — это уникальное имя, которым его зовет Хлоя, Джоф, Роджер и Кристоф. Может быть, даже мама так его называла, только нежно и ласково.
— Кристоф, кажется, у нас сегодня не осталось друзей. Надеюсь им найдется местечко в углу под стойкой, если они не успели забронировать места под столами. — Джоф не обиделся, но и умного ответа от нападок Хлои не нашел.
— Н-даааа! — затянула Хлоя и тут же вскочила на какую-то табуретку на входе. — Я думала, ты повыше будешь, а это все иллюзия и магия.
Джоф повернулся к ней, чтобы что-то возразить, но, увидев ее стоявшую на табуретке и все равно оказавшуюся чуточку ниже его, рассмеялся.
— Хочешь рассказать мне стишок во славу неба или решила посмотреть, как будет выглядеть мир с высоты эшафотной скамьи? Думаю, там ты бы выглядела великолепно! — он аккуратно взял ее за плечи и снял с табуретки. — Только вот нельзя повесить птичку, которая ничего не весит.
— Да я знаю, что для тебя все девушки с мешком на голове красавицы! — не лезла в карман за ответом Хлоя. — К счастью, кабана весом десять пудов да с такой шеищей тоже не повесишь, так что болтаться рядом нам не придется.
Их отвлек до боли знакомый звук: пока они обменивались любезностями, Роджер, Кристоф и Балда уже стояли у стойки и высаживали по пинте эля, — за порогом трактира отставших не дожидались.
Довольно просторная зала была усеяна широко расставленными длинными столами с лавками. Между столов там и сям располагались высокие стойки для тех, кто зашел ненадолго, на каких-нибудь пару часиков опрокинуть кружечку другую. Зала таверны уже была забита до отказа и свободных мест за столиками не было видно. Среди огромного количества горожан и приезжих здесь в любое время находились те, кто был голоден и не прочь выпить. За некоторыми столами играли в карты и в кости на деньги. Джоф и Хлоя направились к своей компании, но какой-то половой из обслуги остановил их.
— Вам придется сдать ваше оружие, — сказал он так уверенно, как мог сказать человек либо абсолютно не знавший Джофа, либо абсолютно не ценивший свою жизнь. Он указал на стену слева от входа, где висели мечи, топоры, луки и секиры посетителей таверны.
— Это что еще за новость? — возмутился Джоф.
Здоровяк опустил секиру древком на плечо полового, чуть не отрезав ему ухо и вынудив его немного присесть на подкосившихся ногах. Джофа начинало напрягать, что его спутники уже на пинту впереди него, а его красавица-лучница еще ни в одном глазу.
— Уже как год ввели новые правила для посетителей, — менее уверенно произнес человечек. За его спиной другой половой поднес к столику доску с ароматными подкопчёнными свиными голяшками, из которых торчали несколько здоровых ножей, а за соседним столом бородатый детина с громким хрустом разрубал топором огромную кость.
— А зачем сдавать свое оружие, если его все равно принесут с едой? — тоже не поняла Хлоя.
— Во-первых, это не оружие, а столовые приборы. Во-вторых, зачем портить свое оружие, если вам все принесут? Мы заботимся об интересах и удобстве наших постояльцев и посетителей, — половой выдавил из себя не очень ровную улыбку, видимо, древко секиры защемило шейный нерв.
— В этом есть резон, — подогнала Хлоя тупившего Джофа, у которого в голове было слишком сухо, что задерживало ход мыслей.
— Пусть так, только аккуратно, не поцарапайте!
Джоф отпустил руку, и топорище съехало на плечо полового, а низ древка стукнул его по коленке. Малый не дрогнул, иначе бы он здесь не работал.
— Как можно поцарапать такой дорогой магический артефакт?! — с удивлением спросил проходящий мимо подвыпивший знаток.
— Не поцарапайте посетителей и стену! — уточнил Джоф. — Хозяин мой старый знакомый.
Половой потащил на себе секиру к стене, размышляя, как такую громадину повесить, а кабан и птичка наконец-то добрались до стойки: Джоф быстро опрокинул в себя пинту эля и поставил рядом с уже пустой кружкой Хлои. И вот теперь он уже со спокойным видом высматривал их любимое место и искал свободного полового. Если сейчас все было занято, то вечером и ночью здесь было столпотворение и к этому времени нужно было занять местечко под солнцем, а, точнее, их любимый столик в затемненном углу, мимо которого шастало меньше пьянчуг.
Балда уже был в легкой дымке тумана, но не мог понять, было ли это внутри его головы или же где-то курили кальян. Кристоф был в хорошем настроении от эля, а Роджер от того, что увидел интересный символ на левом предплечье Балды. Хлоя заметила знакомого барда за одним из столов и прикидывала, сколько он еще будет пить и сколько трезветь, прежде чем начнется музыкальное представление, — ей хотелось послушать хорошую музыку и узнать какую-нибудь новую песню. А пока что местные музыканты что-то грустно поигрывали невпопад, — хозяин запрещал им пить до вечера, чтобы они не расслаблялись и развлекали публику, хотя все кроме него понимали, что развлекать публику музыканты начнут только когда выпьют. Джоф слегка прогнул стойку, облокотившись на нее всем весом своего тела, и бросил взгляд в сторону их столика. Там, вызывая его возмущение и гнев, уже ютилась какая-то странная компания: какой-то пухлый здоровяк сидел на его любимом широком и прочном стуле, а рядом с ним восседали двое худощавых спутников и смазливая девчонка. Ничего не подозревающий половой, несшийся мимо Джофа с подносом мясной нарезки, был резко остановлен внезапно возникшей перед ним огромной рукой. Поднос понесся дальше вперед, где был перехвачен Роджером, который, не отрываясь от кружки, поймал его свободной рукой и круговым движением поставил на стойку. На мясо тут же слетелись голодные Хлоя и Кристоф.
— Уважаемый! — неуважительно обратился к половому Джоф. — У нас сегодня заказан самый лучший столик с чудесными и широкими стульями вон в том прекрасном уютном углу. Но я вижу, что там уже кто-то сидит.
Джоф аккуратно, чтобы не сломать шею, повернул лицо полового в направлении нужного стола.
— Я бы и сам решил этот вопрос, но мне нашептали, что мы находимся в культурном заведении культурного города, поэтому у тебя осталось очень мало времени на улаживание вопроса, пока выпитый мною эль не всосался в кровь.
— Минуточку! — половой достал из кармана грязного передника некий листок, сверился с ним и сказал:
— Все верно: столик в углу заказан на толстяка, трех худосочных мужчин и прекрасную, как лесная фея, девушку. Они там и сидят, как видите.
Джоф мрачно задвигал губами. Жизнь с Балдой сделала его чуточку терпимее к дуракам, к тому же половых было не так много, чтобы выводить из строя одного из них. А вот к хозяину таверны появились вопросы.
— Джоф! — тонкая рука Хлои легла на его похожую на бревно в кольчуге руку и убрала ее от шеи полового. — Они просто ошиблись, не смогли в темноте отличить смертную от феи. Сейчас все исправят. Ведь исправите?
Половой закивал и побежал сразу по кратчайшей траектории к нужному столику и стал что-то неуверенно объяснять сидевшему на стуле Джофа толстяку. Джоф наблюдал все это поверх стенки очередной пинты эля. Хлоя воткнула ему в зубы кусок мяса с доски, которую они отбили у полового. Остальных стояние у стойки не напрягало, они знали, что сегодня еще насидятся. Роджер узнал того толстяка — это был Соларус. Для всех остальных это был балагур, весельчак и сын нынешнего управителя Соларуса. Странные совпадения или просто случайности? Не исключено, что этот единственный в таверне широкий стул был сделан специально для Соларуса, а Джоф на нем всегда сидел только потому, что Соларус в те дни не посещал «Синюю лошадь».
— Джоф, ты знаешь, кто этот толстяк? — спросил Роджер.
— Я знаю только, что он занял не то место. Будь мы в более честном городе, то уже давно бы сидели за любым понравившемся нам столом!
Джофа переполняли противоречивые чувства от того, что в городе с названием Разбойничий Стан люди, большинство из которых когда-то были разбойниками, казались более равными в правах¸ чем за его пределами, и соблюдали законы даже в тавернах, тогда как в их родном Товерне при всей показной законности в пабах и подобных им заведениях были свои особые правила.
— Значит, сейчас состоится неловкое знакомство. Это сын Соларуса!
Кристоф чуть не поперхнулся элем от слов Роджера, Хлоя удивилась, а Джоф пока решил не думать.
Толстяк повернул голову, поднялся из-за стола и что-то сказал половому. Тот быстро помчался освобождать какой-то столик от успевших насинячиться гостей. Друзья толстяка тоже начали подниматься и пошли за половым, в то время как толстяк с улыбкой спешил к Джофу. Когда он подошел, то оказался ниже Джофа на полголовы. Он протянул ему руку и крепко пожал.
— Рад видеть в нашем городе такого достославного охотника за монстрами. Давно наслышан о вас и вашей команде. Знаю, что вы уже посещали нас раньше, но вот видеться нам не доводилось, — он одновременно говорил и тряс руку, будто это уже его собственность и он не собирается ее отпускать. — Я сын городского управителя, Соларус-младший. Хозяин таверны отлучился, у него жена рожает, а эти дураки половые даже не поняли, кто сегодня будет почетным гостем.
Он наконец-то отпустил руку Джофа. Этот толстый малый был невероятно силен, такого рукопожатия Джоф не мог припомнить. Хотя, конечно, не все силачи, которых он знал, так вкладывались в рукопожатие, он и сам жал руки аккуратно, зная свою силу.
— Я тоже рад знакомству. Неожиданная встреча. Но приятно осознавать, что человек из элиты делит трапезу с простыми горожанами, — Джоф изобразил на лице что-то наподобие улыбки.
— Хо-хо, пустое! У нас здесь нет бедных и богатых, а значит и нет расслоения, — Соларус, разумеется, врал. Расслоение было, но было оно негласным и почти незаметным для приезжих и посторонних. Богатые и бедные также были в наличии. — Оказывается, мы с вами делим один стул для здоровяков. Но сегодня он ваш по праву. Сейчас вам накроют стол, а мы с моими друзьями переместимся за соседний.
— А как же стул? — влезла Хлоя.
— Стулья, лавки… — главное, чтобы компания была хорошая, — он перевел взгляд на лучницу. — А вы, значит, та самая Хлоя — ловкая и смелая лучница с прекрасным голосом? А это, кажется, небезызвестные искусный маг Кристоф, доблестный Роджер и племянник Джофа.
Роджер был приятно и неприятно удивлен. Знал ли Соларус о нем как о партнере Джофа или же он знал что-то большее? В галантности и учтивости ему не откажешь: мало кто называл Балду племянником Джофа. Кристоф почувствовал магическую ауру Соларуса, отметив, что тот, может, и не искусный маг, но сила его магии довольно велика. Балда не обижался на Балду, поэтому и не радовался на «племянник Джофа». Хлоя, когда обратились к ней, чуть приподняла уголки губ, показывая, что она не глухая и комплимент услышала, но не более того.
— Так, может, найдется стол, который вместит нас всех? — спросил в никем не оцененном порыве Кристоф. Хотелось расслабиться в своей компании, а не утруждать себя церемониями, ненужными беседами и, не дай небо, объяснять шутки или же вообще не шутить. Но как бы не хотелось, все шло к совместной трапезе, за которой Соларус, возможно, сделает им, как охотникам, какое-нибудь интересное предложение.
— Почему бы и нет? Не каждый же день доводится обедать с такими замечательными людьми, — Роджеру оставалось только поддержать Кристофа.
Все задумались над его словами, но никто не стал уточнять, кто здесь конкретно замечательный, а кто те, кому доведется с ними обедать.
— Это отличная идея! Если вы не против, то сейчас все сделаем. К тому же через несколько часов мы уезжаем, так что испортить вам весь вечер у нас не получится, — Соларус рассмеялся, кликнул полового и шепнул ему план действий.
Через минуту тот небольшой стол вытащили из угла и на его место втащили длинный. В торце длинного стола уже кто-то спал в ожидании синей лошади, — его подперли перевернутой метелкой, но будить не стали.
Все удобно разместились и быстро раззнакомились. Друзьями Соларуса-младшего оказались приезжие торговцы магией и его нынешняя подруга. Все эти так называемые «друзья» вращались вокруг Соларуса и без него быстро бы разлетелись во все стороны и даже не стали бы здороваться друг с другом при случайной встрече. Но это были их проблемы, главное, чтобы они никак не мешали Джофу и его друзьям. А так как они скоро уезжали, то все личные беседы друзья оставили на потом. Через минуту после окружения столика на нем появилось намного больше того, что заказывали Джоф и Кристоф. В отсутствии хозяина таверны Соларус не стеснялся отправлять половых за лучшими винами, а у тех и в мыслях не было юлить. Через два часа, когда уже начинало вечереть, большая компания нашла точки соприкосновения, все поделились историями своей жизни и скитаний, опуская совсем уж личные моменты. Спутники Соларуса расспрашивали об охоте и удивлялись, как можно победить тех монстров, чьи пополам сложенные шкуры порой еле влезали в повозки. Спутники Джофа интересовались новостями про вновь появившихся монстров и спрашивали об интересных магических артефактах. Торговцы поделились новостями и нахвалили какое-то магическое барахло, которое, даже с их слов, выглядело ничем не лучше того, что можно было купить в лавке Хамана. Джоф похвастался шкурами, которые оставил в селении, и рассказал о первоклассной бане, в которую их позвал староста.
Соларус активно расспрашивал о селении в надежде, что захмелевшие охотники расскажут что-то особенное. Но те, не подав ни малейшего вида, что вообще что-то могут скрывать, ограничились лишь похвалами гостеприимству поселенцев и приукрашенной историей о битве с ящером, опустив злополучный случай с быком. Здесь им даже сговариваться не пришлось: болтать лишнее было не в их правилах, даже если об этом лишнем много кто знал. Девушка Соларуса, Ильмар, понравилась Хлое своим скромным молчанием и некоторыми еле уловимыми жестами, выдававшими в ней отличного воина. Балда был в тумане, но тоже заметил эти особенности. Ильмар носила темные волосы до плеч, была худощава и подтянута, что было совсем не свойственно ни деревенским, ни городским жительницам, а ее нежные похлопывания по руке Соларуса были такими заученными и повторялись с такой завидной периодичностью, что даже Кристоф в конце концов понял, что она, скорее, выполняет роль незаметной охраны, чем спит с Соларусом. Хотя, если ей хорошо платят, то может даже и спит. Ильмар не ела свинину, но вдыхала запах каждого проносившегося мимо куска и почти незаметно обнюхивала свою еду, что наводило на мысли о ее разборчивости и хорошем обонянии. Хлоя и Джоф не придавали этому должного значения. Кристоф больше пялился на сильно выступающую грудь Ильмар, и это расслабляло его бдительность. Балда был не в состоянии делать выводов, а вот Роджер предполагал, что Ильмар по всем особенностям своего поведения могла бы неплохо разбираться в ядах.
Соларус ловко орудовал топором, отрубая лучшие куски для друзей Джофа и срезая нежнейшее мясо для Хлои. Он открыто наливал себе и им лучшие вина из пыльных бутылей, так что ни у кого и мысли не возникло, что он мог бы их отравить. Да и видимых мотивов для такого поведения у него не было.
Соларус спросил, выбрали ли они что-нибудь в лавке, — его друг Хаман рассказал, что они заходили. «Неужели Хаман сказал тебе, что мы заходили, но не сказал, что купили?» — усмехнулся про себя Роджер. Джоф поведал Соларусу, что они ходили получить компенсацию за одну вещицу, которая сломалась, вопреки клятвенным заверениям Хамана. Он не стал рассказывать подробности не потому, что верил, что Хаман не рассказал об этом Соларусу, а просто не хотел, чтобы все посторонние уши знали про эту брешь в его защите, так как говорить тихо у него и у трезвого не особо получалось. Хлоя похвасталась сувенирным амулетом и кружками, а Роджер показал дорогой амулет прибыли, сказав, что это единственное ценное, что было у Хамана, при условии, что они смогут продать его какому-нибудь доверчивому приезжему раньше, чем покинут город. Соларус был единственный, кто рассмеялся после этого забавного замечания. Роджер не стал дожидаться и мучить Соларуса и сказал, что еще они взяли какой-то платок, улучшающий ум лошадей, но потеряли его еще до того, как вернулись домой, если, конечно, в городе не промышляют мелкие воришки. Соларус уверил его, что никаких воришек в его городе нет. Он тут же предложил тост за честных разбойников, и все его поддержали. «Да-да, в твоем городе, самодовольный, неосмотрительный толстяк!» — чокнулся с ним довольный Роджер.
Периодически народ выходил из-за стола по своим делам. Только Джоф и Соларус никуда не отлучались, потому как могли себе позволить пить и есть долго. Джофу не понравились все эти случайные совпадения, и он, не спеша, пил и ел, и гадал, что на самом деле на уме у Соларуса-младшего. Может, управитель специально послал его пообщаться с Джофом, а, может, он просто стал мнительным.
Когда Ильмар поднялась, Хлоя пошла вместе с ней, — ей подумалось, что двум девушкам будет легче на какое-то время выпроводить мужиков из единственной уборной. Для поддержания беседы она сказала Ильмар, что в трактирах девушкам проще выходить хотя бы парами.
— Да у них же есть женская уборная! Год назад построили по общей просьбе после того, как одна упившаяся бабенка выгнала из нее всех мужчин и заперлась там почти на час, — Ильмар задорно рассмеялась. — Бывают же такие.
Хлоя тоже рассмеялась, но еще больше она рассмеялась про себя. Но что было, то было, главное — результат: в пивнухе у женщин появилась своя комната. Плохо, что никто не узнает о ее подвиге и не оценит ее заслуги, но ведь и хорошо, что через год уже никто не вспомнит ту разбуянившуюся бабенку.
— А не та ли это пьяньчуга, что год назад… — не закончил пьяный голос, потому что Хлоя втопила кулак в красный нос наглеца и скрылась за дверью вслед за Ильмар. Девушки больше времени потратили на болтовню и зеркало, которое было единственным в таверне. Ильмар в отсутствии мужчин оказалась более общительной: она поделилась своими неприятными эмоциями относительно вульгарного поведения Соларуса-младшего и тем, о чем все уже догадались: она сопровождала и охраняла Соларуса, но не от посягательств бандитов на его жизнь, а, скорее, от мелких неприятностей, которые могли доставить разные дотошные личности. Соларус просил Ильмар на людях делать вид, что она с ним встречается, поэтому она и похлопывала его по руке, — она видела такое у некоторых парочек. Хлоя поведала, что у нее более приятная компания, и их отношения близки к идеальным: мужчины о ней заботятся, хотя без разного рода шуток, разумеется, не обходится. Ильмар позавидовала, сказав, что тоже хотела бы охотится, нежели возиться с разбалованным толстяком. Она смущенно спросила, было ли у Хлои что-нибудь с Роджером, ведь он единственный красавчик в их компании. На что Хлоя категорически заявила, что она не стала бы ни с кем всерьез заигрывать, пока они все занимаются общим делом, чтобы не вносить разногласия в команду. Ильмар, улыбнувшись, и заметила, что Хлоя, с одной стороны, довольно мудра, а с другой — многое упускает. Хлоя пожала плечами, но оправдываться не стала.
Ильмар в целом оставляла довольно положительные впечатления: ощущение искренности в ее словах, приятная улыбка и голос, интересная прическа и красивые, сильные, оголенные до плеч руки. Металлические, похожие на браслеты, наручи на запястьях говорил о том, что она готова вступить в ближний бой. Когда Ильмар смотрелась в зеркало, Хлоя разглядывала ее — это уже вторая девушка, которая вызывала в ней восхищение за последние дни, при том, что девушки эти были абсолютно не похожи. Она же и раньше видела горожанок, селянок, трактирщиц и работниц борделя, но никто не вызывал у нее подобных эмоций. Хлоя встряхнула голову, чтобы хмель немного развеялся, и они вместе вернулись в залу.
В воздухе разносились подпевания и знакомый голос барда. Кажется, местный кутила успел проспаться и его выгнали на сцену отрабатывать выпитое. Лис, так звали барда, распевался всякими веселыми песенками, которые знал каждый. Хлоя уже издали заприметила недовольное лицо Джофа и собирающихся уходить Соларуса со своей компанией. Ильмар скривилась: как только начиналось что-то веселое, они сваливали. Еще раз выпили за хорошую компанию и попрощались. Соларус жал всем руки, приговаривая, что был рад знакомству. Джоф промолчал, но руку пожал. Все равно ничего уже не было слышно: началась песня, в такт которой все посетители стали стучать по столам кружками.
— Пока, красавица! — губы Ильмар коснулись уха Хлои, и тонкая рука приобняла ее за бок. По телу Хлои пробежала сильная дрожь, — такое было с ней впервые в жизни. Она не успела ни ответить, ни прикоснуться в ответ, как Ильмар уже была далеко.
Соларус со своими спутниками покинул таверну, и огромный стол остался в распоряжении небольшой компании. Половой обновил закуски и принес вина и эля. Стуки кружек стихли, и шум перестал резать уши. Хлоя, придя в себя, подсела ближе к Джофу и спросила, почему у него такое кислое выражение.
— Этот малый предложил нам отличную работу: пожить в селении в качестве его тайных послов и держать его в курсе происходящих там событий, — Джоф выговаривал это так, будто жевал что-то прогнившее и вонючее.
— И ты решил, что наконец-то нашел свое призвание? — Хлоя переключилась.
— Я был учтив, насколько это было возможно, и объяснил ему, что у нас есть некоторые принципы, и работать шпионами и доносчиками мы не станем, — оставалось только догадываться, что Джоф имел в виду под словами «был учтив».
— Эй, здоровяк, не забивай себе голову. Сейчас начнутся наши песенки, повеселимся и напьемся своей компанией, — Хлоя схватила его за щеку и сильно потрясла. Джоф взбодрился, отогнал плохие мысли и крикнул музыкантам, чтобы играли поживее, а то уже мухи дохнут со скуки.
Остальные тоже пропустили беседу Джофа с Соларусом, но суть ее узнали чуть позже. Соларус, вероятно, думал, что Джоф решает за всех, или рассчитывал, что Джоф сам будет уговаривать своих компаньонов, если согласиться на его предложение.
Кристоф продолжал тренироваться Соларсбургской пинтой, Роджер был весел и подговаривал Хлою выйти на середину зала и что-нибудь спеть. Хлоя и сама уже хотела развлечься музыкой, но решила еще капельку протрезветь, чтобы попадать в ноты. Балда обнаружил у себя на предплечье невиданные ранее, как ему казалось, полосы. Он вышел в темноту слабоосвещенной улицы, подышал свежим воздухом и, не отдавая себе отчета, достал из кармана платок и нацепил на голову. Ему сразу же стало легче: туман памяти временно развеялся, но какой-то другой туман все же остался. Случайный прохожий громко окликнул своего приятеля, — Балда вышел из ступора, стащил Болиголов, спрятал в карман и вернулся в таверну.
Бард наконец-то заметил свою знакомую лучницу и уже тащил ее за руку к музыкантам. Посетители начали ее узнавать и тоже просили спеть. Хлоя очень надеялась, что узнают ее именно как барда, ведь она пела здесь в прошлый их приезд. Музыкантам как раз не хватало красивого женского лица и голоса, поэтому они не скупились на уговоры, которые где-то в глубине души были приятны Хлое. Никакие сентиментальные песни не смогли бы растрогать местную публику так, как хорошая кабацкая песня, а таких и Хлоя, и музыканты знали не один десяток. В общем началось все, как обычно, с веселых разбойничьих. После первой песни ближайший стол выдвинули в центр, и кто-то с легкостью поставил на него певчую птичку, — этим кем-то оказался Джоф.
— Спой, пожалуйста, любимую песню разбойников, — он хитро ей подмигнул. — Посмотрим, сколько здесь честных людей.
Песенка эта была очень хороша, но нравилась далеко не всем.
— Красавица, твое здоровье! — выкрикнули из толпы. Хлоя узнала голос Хью и тут же увидела и его, и Трофа, и их товарищей по несчастью. Слишком много внимания Хлое и нравилось, и раздражало, но в данный момент больше нравилось. Джоф сказал барду, что играть, и тот, кивнув музыкантам, запрыгнул на стол к Хлое. На музыку заглянули некоторые прохожие, и даже девочки из борделя, убедив свою хозяйку, что сейчас в трактире больше потенциальных клиентов, пришли развлекаться, благо платить за выпивку им еще ни разу в жизни не доводилось. Представление началось: вся девичья скромность и волнение, которые сопровождали Хлою в поселении, куда-то испарились, на их месте возник огонь в пьяных озорных глазах и разбойничья усмешка. Голос ее утратил всю свою мягкость и звонкость, вдруг став более шипящим с режущей воздух хрипотцой. Бард со своим нежным тенором хорошо выступал на контрасте. Куплеты песни повествовали о разбойниках, которые провернули хорошенькое дельце, удачно скрылись в лесах и болотах, но в итоге не смогли поделить награбленное. Лучше всего у них получился припев:
Тяжело понять, как хоро́ш то́по́р,
Если он в спине, а ты гря́зны́й во́р.
О деньгах мечтал ровно до́ си́х по́р…
Так вооот — не сбылооось.
На зубах земля и после́дни́й вздо́х
Сыростью болот плесневе́лы́й мо́х,
Как собака жил, как соба́ка́ сдо́х.
Ну вооот — все сошлооось.
Спутники Хлои были в восторге, потому что такой они ее не видели ни по вечерам в лесу, ни дома, ни на танцах в селении. У Кристофа непроизвольно выступили пьяные слезы, — он всегда радовался за «свою девочку», Роджер сравнивал эффект от ее энергии с эффектом от утренних медитаций. Джоф даже чуточку подтанцовывал одной ногой в такт музыке, а Балда просто смотрел на Хлою с обожанием. Публика радовалась и была довольна, за исключением тех, кто узнал себя в песне: кто-то с грустью вспоминал, как низко опускался в былое время, но все-таки радовался, что сошел с кривой тропки, и ему не прилетел топор в спину, а кто-то узнал себя в настоящем, но старался не показать виду. Джоф заприметил некоторых недовольных, толкнул Роджера и указал ему на них. Роджер согласился, что песня хорошая, вскрывает много гноя. Хотя кто знает этих разбойников, — могут жить как в песне и смеяться с тех, кому не повезло выжить. Хью и Троф с компаньонами веселись и подпевали, но Хлоя наивно хотела верить, что эти ребята просто невезучие и что они никогда не опустятся до грабежей.
А вот те, на кого указывал Джоф, точно пришли сюда не развлекаться, потому что мины у них были мрачнее тучи. В этой компании находился человек, с которым у Джофа были разногласия в прошлом, — некто Хард, довольно крупный и сильный воин, промышлявший частной охраной и сбором податей, но при этом грубый и примитивный. Одна перепалка произошла с ним в борделе небольшого городишки без названия, когда Джоф осадил грубияна, неприлично высказавшегося о хозяйке борделя и обо всем ее заведении из-за того, что цена не соответствовала полученному удовольствию. Джоф высмеял его, сказав, что на дохлого червя рыбу не поймаешь. До драки в тот раз не дошло, но обидчивый и мстительный Хард такого забыть не смог. Джоф по понятным причинам в своей компании эту историю не рассказывал. В другой раз они столкнулись в Товерне, и в потасовке Джоф свалил Харда оплеухой на глазах удивленной публики. Тот трусливо не стал продолжать драку, потому что силы были не равны. С тех пор Хард набрал команду таких же недовольных жизнью молодчиков, как и он, и везде появлялся в своей новой компании, чтобы такого позора с ним больше не повторилось. Если бы не глупость и обидчивый характер, то этот человек мог бы давно стать уважаемым и известным с хорошей стороны, потому что внешностью природа его не обделила, но случилось то, что случилось.
Время с песнями помчалось еще быстрее. Несколько раз делали перерыв, думая, что Хлоя хрипит оттого, что плохо смочила горло, но дело было не в вине и не в эле, — дело было в уникальном настроении Хлои, которое изменяло ее до неузнаваемости. Многим, в том числе и ее спутникам, эта хрипотца нравилась.
— Старина Джоф, сколько лет не виделись! — раздался звонкий голос, обладатель которого подошел к их столику на перерыве. Это был Хард. — Слыхал, что ты в такой хорошей форме, что у тебя уже кольчуга по швам трещит.
Видимо, старик Хаман, выведенный из себя тем, что на ровном месте потерял много прибыли, растрепал по поводу кольчуги Джофа каждой собаке. Значит, придется срочно искать хорошего кузнеца и мага.
— Я бы посмеялся, но терпеть не могу заранее подготовленных шуток. Лучше скажи, кто тебя ей научил? — Джоф совсем не хотел с ним беседовать, но если человек сам напрашивается на перепалку или оплеуху, то как такому откажешь.
— Ты зря смеешься. Это был чистый экспромт, — оскалился Хард и сел за стол без приглашения. Только вот Джоф не смеялся. Ведь что сейчас ни скажи, этого будет недостаточно, чтобы спровадить настырного прилипалу. Поэтому лучший способ общения — троллить наглеца дальше. Возможно, он в конце концов обидится и уйдет, ну или улетит от мотивирующего пинка.
— Тебя и словам новым научили. У тебя хорошая память, — похвалила Хлоя и громко рыгнула. Хард не стал отвечать девушке грубостью, потому что за нее в этой таверне сейчас были все посетители.
— Выбрать из десятка заученных шуток ту, что близко подходит к ситуации — это не экспромт, Хард! Это дешевый трюк циркачей, — Роджер был рад подраться с каким-нибудь идиотом, и, кажется он, его нашел. Он тоже допил свою пинту и рыгнул еще громче Хлои. — Но что-то я сомневаюсь, что у тебя есть даже десяток.
Однако Хард пришел явно не к Роджеру, поэтому и его провокацию пропустил мимо ушей.
— А вы прекрасно поете, дорогая Хлоя. Если бы такой балласт не тянул вас на дно, вы давно могли бы стать главной знаменитостью во всем Средиземнолесогорье и купаться в золоте, — это был лучший заученный им комплимент.
— Купаться в золоте? Такое у вас представление о счастье? — Хлоя отпила вина, не поворачиваясь к нему, так как уже чувствовала неприятное дыхание. — Попробуй начать с купаний в ванне: вода избавляет от грязи и вони лучше всякого золота.
Хард промолчал и неудачно сплюнул на пол, так что часть слюны повисла на губе. Кристоф тут же протянул ему платочек, которым иногда вытирал пот со лба. Хард еще раз взглянул на отрешенный и умиротворенный вином лик Джофа, и, видя, что от его присутствия никому ни холодно, ни жарко, а набор заученных шуток подошел к концу, он поднялся и удалился в полном безмолвии.
— Тяжело быть дураком! — просипел Кристоф. Он или сорвал голос, беседуя с Роджером и перекрикивая гомон трактира, или эль из погребов оказался для него слишком холодным. Хлоя взглянула на него вопросительно.
— Хорошо, что наш Балда не дурак, у него просто проблемы с памятью, — Кристоф ретировался, поняв, на что она намекает. Все подняли кружки за их команду, которая хорошо дает отпор и в бою, и в застолье.
На следующей песне нужно было топать и хлопать в такт. На стол к Хлое залезли девчонки из борделя, а краснолицый всадник на «синей лошади» все никак не мог перескочить преграду из лавки и бился об стол лицом, пока его не перенаправили к выходу. Многие подошли поближе, чтобы поглазеть на ножки, выскакивающие из-под юбок, и некоторые даже с радостью отхватили по лицу. Половые бросали взгляды на девушек, скептически наблюдали за прыгающим под ними столом и делали ставки: сломают или нет.
Джоф уже было совсем забыл неприятное предложение Соларуса и лихо отбивал такт вместе со всеми, как вдруг кто-то из парней Харда сильно толкнул его под локоть. Джоф, не оборачиваясь, вернул локоть на место, а парень улетел туда, откуда пришел.
— Эй, жирдяй, ты только что сломал нос нашему другу, который просто шел нам за элем, — кто был это ни сказал, но Джоф, как и многие в зале, был рад, что нашелся смельчак, взявший на себя ответственность за предстоящую драку. Он обернулся прямо на пощечину от Харда, — неплохо для разогрева. Джоф, не желая сильно навредить полоумному, замахнулся левой рукой, но Хард, пользуясь более низким ростом, подсел и со всей силы ударил Джофу в подмышку, как раз в то место, где была порвана кольчуга. Джоф молниеносно вернул руку на место и зажал в подмышке руку Харда. Кажется, что-то хрустнуло, но Джоф такой наглости и подлости не простил и правой оплеухой отправил Харда смотреть пьяные сны. Уснул Хард на самом интересном месте: звенящий хлопок от удара по лицу стал своего рода сигналом к очередному развлечению.
Началась классическая трактирная драка без особых причин, так сказать, драка в себе. Никто не испытывал ни злобы, ни ненависти ни к тем, кто его бил, ни к тем, кого бил сам. Девушек закинули на стол, музыкантов и всадников на «синих лошадях» не трогали. Кристоф, как любитель больше понаблюдать и поразмышлять, сместился с кружкой на дальний край стола и с видом знатока одной мимикой выражал мысли «неплохо, неплохо» или «ну кто же так бьет». Балда хотел пройти к Хлое и забрать ее из центра событий, но ему пару раз прилетело снизу в челюсть, и он вернулся за стол к Кристофу. Ему все равно бы не удалось забрать Хлою, потому как она никуда уходить не собиралась, считая, что такое представление нужно смотреть прямо из партера, хотя здесь все уже было наоборот: сама она находилась на импровизированной сцене, а все действие перекочевало в зрительский зал Она смеялась вместе с девушками из борделя и веселилась как ребенок, по привычке хватаясь за кинжал, хоть и понимала, что в трактирной драке не место ни оружию, ни магии. Оружие продолжало висеть на стенах, ножи и топоры так и остались на своих столах. Кто-то в эпицентре аккуратно разрезал мясо ножом, но в рот клал руками, чтобы внезапный толчок в спину не закончился плачевно.
Половые залезли за стойку и там спокойно выпивали за счет посетителей. У Джофа кололо в боку от подлого удара Харда, и для выхода агрессии нужно было еще человека два-три, но куда бы ни шагнул Джоф, драчуны как по волшебству уходили с его пути, словно вода во время отлива, — все считали, что отношения в драке должны быть взаимными, а то что это за драка в одни ворота. Роджер не обладал такими отпугивающими габаритами, поэтому на недостаток партнеров не жаловался. Правда, никто так и не смог втащить Роджеру в лицо, хотя бока ему все же намяли. Девушки криками морально поддерживали своих потенциальных клиентов, в расчете на хорошую доплату на следующем этапе развлечений, если у кого еще останутся деньги и силы. Хлоя подбадривала Роджера и кричала то «справа!», то «слева!», то «пригнись!». В общем вечер, а, точнее, ночь удалась.
Но так как все хорошее рано или поздно заканчивается, то и хорошие бойцы быстро устали, а плохие быстро уснули. Где-то еще раздавался звук вялого удара, но в ответ слышалось «да перестань ты уже» и ударивший тихо говорил «извините». Из-за стойки валил дымок, — половые доигрывали партию в карты и докуривали чей-то кальян. Установившаяся тишина была знаком, что пора идти разгребать тела и приводить их обладателей в чувства. В зале оказалось всего три перевернутых стола и пара стульев, центральный стол стоял на месте, и кому-то пришлось отдавать деньги за проигрыш в споре.
Джоф вернулся из уборной и ждал, когда все соберутся. Праздник закончился, эль больше не лез в горло. Хлоя выглядела бодрее всех, хотя всем казалось, что выпила она больше. Джоф выглядел уставшим, но, возможно, просто огорченным от того, что после Харда так никому и не втащил. Балда вытянул Кристофа из-за стола, Роджер помог подняться Джофу, и все вместе они вышли на улицу, освещенную утренней зарей. Из борделя раздавался веселый смех, — значит, девушки смогли найти себе клиентов. Хлоя шла впереди вприпрыжку, а за ней, опираясь друг на друга, плелись все ее друзья-собутыльники-компаньоны. Она возвращалась назад, оббегала их, подгоняла и снова уносилась вперед. Где она нахваталась столько энергии, для всех было загадкой, потому как у них не оставалось сил даже пошутить.
Дома все молча разлеглись по своим местам. Балда почти неосознанно надел свою волшебную повязку и, нацепив поверх нее капюшон, свернулся калачиком на том же топчане. Хлоя с умилением посмотрела на него, решила, что ему холодно и укрыла его одеялом из шкуры. Бодрая Хлоя еще раз огляделась и, увидев, что одинока в своей бодрости, быстро улеглась и переключилась на сладкий сон. Спустившийся к ним с удочкой проводник спросил, хорошо ли погуляли, но ответом была только тишина. Проводник усмехнулся, погасил все огни, занавесил окна и вышел на утреннюю рыбалку.