Улыбка у Егора была просто замечательная, одновременно доброжелательная и интригующая. Когда он улыбался, а улыбался Егор очень часто, в его глазах вспыхивали эдакие задорные искорки, словно намекая на какой-то секрет, известный только ему самому и тому, для кого его улыбка предназначалась. Василиса прониклась доверием к своему напарнику по изучению магических наук буквально с первого совместного занятия, на котором, кстати, выяснилось, что Егор является весьма продвинутым практиком. Однако в его манере общения не было ни намёка на какое-либо превосходство, напротив, он всё время подчёркивал их с Василисой равенство перед учителем. Столь галантное обращение не могло не польстить самолюбию самоуверенной неофитки, а потому на предложение Егора отметить начало их совместного обучения походом в ресторан она ответила согласием.
Спонтанное свидание понравилось обоим его участникам, и между ними сходу завязались дружеские отношения, которые с каждым занятием становились всё более тёплыми и открытыми. Это убедило Вениамина в том, что в услугах сводни парочка его учеников не нуждается, и он дал отбой Ро. Всё шло прекрасно приблизительно две недели, а потом Василиса заскучала. Соглашаясь на обучение, она рассчитывала получить доступ к по-настоящему сакральным знаниям или хотя бы научиться парочке магических трюков, но ничего подобного и близко не было, занятия в основном состояли из медитативных практик, которых Василисе и на цигуне хватало. Нет, она пока не роптала, но уже начала подумывать о том, чтобы потихоньку слиться, сославшись, например, на занятость или несуществующие обстоятельства, внезапно обрушившиеся на её бедную головушку.
На самом деле практики с Егором, который был коренным аэром, оказывали весьма ощутимое влияние на структуру Василисиного сознания, расширяя спектр его вибраций в область высоких частот, но ей об этом знать было не положено, и оттого эти практики казались прагматичной женщине бесполезными. Всё, что она смогла заметить самостоятельно — это небольшое улучшение концентрации и способности удерживать внимание на объекте медитации. Для аэра, способного считывать вибрационные спектры сознания, её успехи представлялись почти феноменальными, особенно, та скорость, с которой Василиса продвигалась, а потому Вениамин не на шутку встревожился, когда увидел, как его лабораторная мышка резко теряет интерес к занятиям.
Собственно, возникшая проблема вовсе не стала для него сюрпризом, рано или поздно разочарование настигало всех его подопытных. Трудность с Василисой состояла лишь в том, что эта нахальная дамочка слишком уж быстро распознала признаки манипуляции и, главное, вовсе не собиралась заниматься самообманом, уговаривая себя потерпеть в надежде, что всё изменится. Лекарство от разочарования у Вениамина, конечно, имелось, но он применял его очень дозированно, дабы не давать в руки испытуемым действительно опасного оружия, ведь в прошлом они тоже были аэрами, а потому потенциально могли оказаться даже более сильными магами, чем их учитель. Этим лекарством, как нетрудно догадаться, были настоящие знания о магии и строении мира, а также демонстрация магических фокусов, предназначенных для отвлечения внимания пациентов от действительно важной информации.
Приняв решение начать лечение своей новой ученицы, Вениамин не стал терять времени даром и запланировал развлекательную программу для Василисы уже на следующее занятие, однако она и тут его обломала.
— Вениамин, Вы не могли бы показать мне возможности магии на наглядном примере? — попросила нетерпеливая ученица, предвосхитив планы своего учителя и тем самым испортив весь сюрприз.
Но делать было нечего, магу оставалось только притвориться, что он ничуть не расстроен просьбой, а даже наоборот, просто счастлив, что его ученица проявляет интерес. Он достал из-за пазухи заранее приготовленный колокольчик, поднял его над головой и легонько покачал. Раздался мелодичный звон, и на губах Василисы появилась сначала недоумённая, а потом и вполне искренняя улыбка. Вскоре с её губ сорвался первый смешок, а через несколько секунд женщина уже заливалась смехом. Вениамин снова позвонил в колокольчик, и смех оборвался, а вместо радостного настроения на Василису обрушилась прямо-таки вселенская скорбь, её глаза наполнились слезами, а в горле словно застрял шершавый комок, предвещавший рыдания. Ещё один мелодичный звон вернул бедняжку в её исходное состояние.
— Ну как, достаточно наглядно? — ехидно поинтересовался маг, предвосхищая восторженную реакцию своей ученицы. Увы, тут он явно недооценил её скепсис и строптивость.
— А что тут такого? — Василиса обиженно надула губки. — Любой клоун в цирке владеет такой магией. Вы же говорили, что настоящий маг способен менять реальность, а не тупо манипулировать настроением зрителей.
Вениамин был настолько шокирован её безапелляционным и неожиданным наездом, что даже не сразу нашёлся, что ответить нахалке. К счастью, Егор очень вовремя подоспел ему на помощь.
— А что ты называешь реальностью, Василиса? — на его губах расцвела фирменная улыбка, превращая прямой вопрос в приглашение к игре. — Наверное, это то, что можно увидеть, услышать или пощупать?
— Можно ещё полизать, — вставил свои пять копеек Вениамин, состроив насквозь фальшивую глумливую гримасу. — В таком случае, милочка, я должен констатировать, что ты недалеко ушла от представлений грудного младенца. — Василиса уже открыла рот, чтобы отпустить какую-нибудь шпильку в сторону невежи, но решила не опускаться до базарной ругани и просто отвернулась, давая понять, что разговор закончен. Но не тут-то было, Вениамин словно только того и ждал, чтобы продолжить свой спектакль. — Ты обиделась, Василиса? — ласково спросил он с таким невинным видом, словно это вовсе не он только что опустил свою ученицу до уровня грудничка.
— Была нужда, — огрызнулась та.
— Конечно обиделась, — подтвердил Егор, — Вы же именно этого и добивались.
— Скажи мне, Василиса, — в голосе Вениамина явственно послышались торжествующие нотки, — а твоя обида существует в твоей реальности? — та не ответила, только бросила на мага ненавидящий взгляд. — А сейчас ты думаешь, что этот старпёр тебя уже достал со своими подколками, правильно?
— Вы что, залезли в мою голову?! — тут же вскинулась Василиса.
— Как ты сама выразилась, «была нужда», все твои мысли у тебя на лбу написаны, — Вениамин стёр со своей физиономии глумливую гримасу и сразу сделался невозмутимым, как сфинкс. — Я заговорил о них только с одной целью, чтобы ты задумалась, являются ли твои мысли частью твоей реальности.
Тактика манипулятора была стара как мир: вынуди своего оппонента ответить «да» хотя бы на три твоих вопроса, и тот из оппонента быстренько превратится в твоего союзника. Именно поэтому вопросы Вениамина носили характер откровенно риторический и не подразумевали пространства для спора или обсуждения. Увы, плохо же он просчитал свою ученицу. Вместо того, чтобы послушно поддакнуть мудрому учителю, Василиса моментально встала в бойцовскую стойку и попёрла буром на расслабившегося мага, поскольку сочла, что включение мыслей и эмоций в список проявленных объектов реальности означает, что Вениамин таким образом пытается увильнуть от выполнения своих обещаний.
— Вы что же, хотите сказать, что способны воздействовать только на чувственно-эмоциональную сферу? — Василиса с подозрением воззрилась на учителя, откровенно демонстрируя, что такой расклад её не устраивает.
Егор не удержался от ехидного смешка, Василисино нахальство ему, скорее, нравилось, хотя он и сочувствовал Вениамину в его непростом деле дрессировки этой строптивой лошадки. В отличие от самой Василисы, Егор отлично понимал, что все её выходки останутся безнаказанными, поскольку других кандидатов на роль подопытного кролика у местного подразделения ратава-корги не было. Так что она могла себе позволить хоть пинать своего учителя ногами, отлучение ей всё равно не грозило. Егор видел, что Вениамин растерялся, но вмешаться не мог, поскольку это могло навредить репутации мага. К счастью, тот быстро взял себя в руки и снова включил режим невозмутимого сфинкса.
— Я хочу сказать, что между тонким и физическим миром разница не качественная, а количественная, — его улыбка была лишь слегка снисходительной, она как бы подчёркивала, что великий маг не прочь снизойти с пьедестала, чтобы успокоить свою недоверчивую ученицу. — Просто твой ум интерпретирует тонкие вибрации твоего сознания как более разреженные объекты, а грубые — как твёрдые, имеющие жёсткую форму.
— Разве это ответ? — Василиса и не подумала сбавить тон. — Почему бы не сказать прямо, что вся Ваша магия — это просто внушение, гипноз?
— Я бы сказал, самогипноз, — ничуть не смутился Вениамин, — ведь реально лишь то, что ты считаешь реальным.
— Не поняла, — теперь на лице строптивицы появилось выражение вполне искреннего недоумения. — То есть, если я решу, что черти на самом деле существуют, то у нас тут сразу завоняет серой?
— А ты попробуй, — предложил Егор, чтобы поддержать своего напарника.
— Да ну тебя, — Василиса небрежно махнула рукой, — я же не вчера родилась, чтобы купиться на эту разводку.
— И правильно, — одобрительно кивнул маг, — у тебя вряд ли получится вызвать сего представителя религиозного фольклора во плоти. Однако, подумав о чёрте, ты уже сделала его частью своей реальности. Только он существует в более разреженной форме, нежели, скажем, подушка под твоей попкой, а именно в форме мысли.
— И почему это у меня не получится его материализовать? — Василиса невольно скосила глаза в сторону двери, словно и впрямь ожидала, что сквозь неё в комнату может просочиться настоящий чёрт.
— Потому что на самом деле ты в это не веришь, — рассмеялся Егор.
— Всё верно, — Вениамин победоносно улыбнулся, — вся магия основана на вере. Чтобы перевести какой-либо проявленный объект из эфемерной формы в форму физическую, твой ум должен поверить в то, что это возможно, причём поверить безусловно. Мастерство мага как раз и заключается в том, чтобы заморочить свой ум, вот поэтому я и упомянул самогипноз.
— Вас послушать, так получается, что это наш ум является источником реальности, — фыркнула Василиса.
— Нашей иллюзорной реальности — да, — Вениамин не удержался от снисходительной улыбочки. — Только не нужно забывать, что сам по себе ум не может ничего создать, он лишь переводчик.
— В каком это смысле? — возмутилась Василиса. — А кто же тогда является автором оригинального текста?
— Твоё сознание, — голос Вениамина окреп, он явно сел на любимого конька, — и говорит оно на том же языке, на котором изъясняется Абсолют, на языке вибраций. Ум переводит фразы этого языка в форму, которую ты воспринимаешь как зрительные образы, звуки, тактильные и вкусовые ощущения, чувства и мысли. Вот так и рождается твоя реальность.
— А как же магические ритуалы? — в голосе Василисы уже не было агрессивности, лишь любопытство. — Выходит, они не нужны, если всю работу делает ум.
— Очень даже нужны, — возразил Егор, — они как раз и помогают заморочить свой ум.
— На самом деле все мы постоянно совершаем магические ритуалы, — Вениамин с готовностью подхватил его пас, — ведь в нашей реальности полно материальных объектов. Сама подумай, смогла бы ты, например, похудеть, только выразив такое намерение?
— Я вроде и так ничего, — кокетливо улыбнулась Василиса.
— Ну тогда — потолстеть, — Вениамин покладисто кивнул. — Тут одного намерения будет недостаточно, потребуется провести определённые магические ритуалы, например, начать питаться тортиками и конфетами.
— Ах такие ритуалы, — фыркнула Василиса, — я-то говорю про колдовство, вызывание духов, наведение порчи и так далее.
— Поверь, никакой принципиальной разницы между этими действиями и, например, приготовлением еды или строительством дома не существует, — в голосе Вениамина послышались эдакие задушевные нотки. — Все ритуалы служат лишь одной цели — заморочить свой ум.
— Значит, мы можем создавать материальные объекты из мыслей, — Василиса задумчиво нахмурилась, — а наоборот тоже можно?
— Колокольчик, — подсказал Егор, — вспомни, как его звон вызвал у тебя смену настроения?
— Миром правят знаки и символы, — на губах Вениамина заиграла эдакая покровительственная улыбочка. — Слышала такое выражение? На самом деле миром правят смыслы, которые зашиты в эти символы.
— Кубики, — задумчиво пробормотала Василиса. — Если мы формируем свою реальность из готовых концептов, то можно посеять такие семена смыслов, из которых вырастет нужное нам растение.
— Верно, — Вениамин невольно сжался, он никак не ожидал, что его ученица так резво ухватится за его легкомысленно брошенную фразу. Ведь ничто не помешает ей сделать следующий шаг в рассуждениях и задать вопрос о том, кто конкретно засеивает информационное поле её мира сорняками. К счастью, этого не случилась, Василиса была настолько захвачена открывающимися перспективами, что до разборок дело не дошло.
— Но Вы ведь говорили, что не умеете рисовать картинки на кубиках, — в её голосе прозвучало откровенное недоверие. — Как же быть?
— Этого и не нужно, — маг облегчённо выдохнул, поскольку разговор свернул в безопасную колею, — готовых картинок и так полно, нужно только научиться складывать их в нужную тебе конфигурацию.
— И тогда можно научиться выращивать из полученных семян нужные растения? — глаза Василисы загорелись азартом. — Вы меня научите?
— Ты и так это умеешь, — Егор весело рассмеялся.
— Не тупи, — Василиса подняла руку в протестующем жесте, — не надо меня опять запутывать. Вы же поняли, что я имею ввиду осознанную материализацию.
— Вроде этого? — маг состроил загадочную мину и вытащил из складок своего халата букетик незабудок. Василиса восторженно пискнула и цапнула подарок. — Обязательно научу, если будешь стараться.
— Буду, — с чувством пообещала ученица, даже не подозревая, что стала жертвой примитивной разводки.
Дальнейшие занятия прошли на ура, Василиса даже не обратила внимание на то, что ей пришлось выполнять всё те же давно надоевшие упражнения. Теперь практика наполнилась для неё смыслом, чего и добивался коварный манипулятор. Когда окрылённая похвалами учителя будущая великая волшебница покинула магическую школу, Вениамин в изнеможении откинулся на спинку кресла и закрыл глаза, он был выжат как лимон.
— Незабудки? — донёсся до него неодобрительный комментарий Василисиного напарника, — а если бы они завяли или помялись, пока ты разогревал зрителей?
— Не учи меня моей работе, Госер, — огрызнулся Вен, — всё схвачено, у меня во внутреннем кармане имеется специальный футляр. Поверь, для женщины живые цветы являются лучшим доказательством искренности. Даже если бы я вытащил из-за пазухи живого зайца, эффект был бы не таким убедительным.
— С ней будет непросто, — Госер устало покачал головой, — слишком любопытная и настырная, но потенциал замечательный. А как ты её отыскал?
— Она сама ко мне пришла, — самодовольно усмехнулся фальшивый маг. — Ей гадалка предсказала жизненную катастрофу, вот наша малышка и прибежала искать у меня защиты.
— Какова ирония, не находишь? — Госер задумчиво покачал головой. — Если бы Василиса не стала пытаться спастись от напасти, то не угодила бы прямиком в лапы к тому, кто эту напасть ей в конечном счёте и обеспечит. Мы ведь оба знаем, какой именно будет предсказанная катастрофа.
— Не каркай, — огрызнулся Вен, — у неё есть неплохой шанс пройти барьер. В любом случае Ро не станет рисковать, если её вибрации будут ниже требуемого уровня.
— Почему же с прошлыми игроками он прокололся? — Госер не удержался от упрёка. — Может быть, Ро уже утратил свою сталкерскую квалификацию? Всё-таки с того времени, когда он ушёл в отставку и стал ратава-корги, прошло очень много времени.
— Когда-то среди аэров сталкерская устойчивость вибрационного спектра была не такой уж редкостью, — задумчиво пробормотал Вен, — но с той поры мы сильно деградировали, лишь единицы сохранили свои способности, и Ро — один из таких уникумов.
— Деградация случилась из-за стирания? — вопрос был, скорее, риторическим, ведь именно такой была официальная версия, популярная в среде ратава-корги.
— Стирание породило барьер между нашими мирами, — а вот ответ Вена был несколько уклончивым, что не ускользнуло от внимания Госера.
— Ты что-то не договариваешь, — обиженно пробурчал он. — Какая связь между барьером и деградацией?
— К сожалению, этого никто так и не понял, — Вен сокрушённо вздохнул, — но эта связь точно существует.
— Получается, мы сами спровоцировали собственную деградацию, запустив программу стирания в мире Игры? — вопрос Госера прозвучал провокационно, он словно старался вызвать ответную агрессивную реакцию своего собеседника. — А на фига мы это сделали?
— Безответственные и опасные игры аэров поставили оба наших два мира на грань катастрофы, — Вен не купился на провокацию, его голос звучал ровно, даже с некоторой ноткой назидательности. — Только стирание позволило остановить это падение в пропасть.
— Не слишком ли высокой ценой? — Госер осуждающе покачал головой.
— Да, цена высока, — покладисто согласился Вен, — но по-другому нам было не выбраться из этой ямы. Ничего, мы всё исправим, я уверен. Нужно только вытащить тех игроков, которых стирание памяти сделало пленниками этого мира.